Ты и я против (нас)

      – Ты взрослый мужик, а разговариваешь через жопу! Когда ты перестанешь рассчитывать на то, что другие владеют телепатией, а?! Никто не должен читать твои мысли, ты понял?! Научись уже разговаривать словами через рот!       В танцевальном зале повисла тяжёлая пауза. Марк сразу же потупился, поджал губы. А Юта, всё ещё в ярости, схватил с дивана свой телефон и выскочил в коридор. Дверь за ним громко хлопнула.       – Ну, я… – начал было Марк. Было непонятно, говорит он это себе или обращаясь ко всем. Никто не ждал от него объяснений: было ясно, что разговор был между двумя и не предназначался для чужих ушей. Если бы Юта так не вспылил, – он всегда был раздражительным, но настолько сильно злился крайне редко, – наверное, никто не узнал бы, что что-то вообще произошло.       К Марку сразу же подошёл Чону, обнял его за плечо и повёл в коридор. Они разговаривали о чём-то очень тихо. Марк всё ещё выглядел виноватым, словно ему было стыдно, что Юта взбесился и привлёк к ним столько внимания. Тэён невольно проводил их взглядом до двери.       А когда перевёл взгляд обратно на танцевальный зал, то увидел, что Джэхён смотрел на него пристально. Стало не то не по себе, не то неловко. Джэхён быстро отвернулся, сделал вид, что ему нужно размять плечи. Тэён тоже сделал вид, что ничего не заметил и ничего не почувствовал.       С той ночи прошла ровно неделя. А Тэён помнил всё настолько подробно, словно всё случилось буквально вчера.       Однако он помнил не только их разговор, но и то, что было следующим утром. Едва открыв глаза по звонку будильника, Тэён похолодел. На трезвую, свежую голову он вдруг понял, что то, что они пытались сделать накануне, было просто недопустимо. И хотя какой-то части него очень хотелось забраться обратно в уютное одеяло ласки, страсти и желания, понежиться там, посмаковать подробности и повспоминать то, о чём говорил Джэхён, его рациональность придавила всё неподъёмным прессом. Внезапно его накрыла паника и чистейший ужас из-за того, сколько он позволил себе накануне. Теперь, утром, ему больше не хотелось попадаться вместе с Джэхёном в старую ловушку. Не хотелось, просто потому что он не понимал, как оттуда выбираться. И эти фотографии… Он представлял, насколько дорого может стоить для его репутации один обнажённый снимок – а он щедро сделал сразу несколько. Хотелось хвататься за голову. Почти задыхаясь, дрожащими руками и сгорая от стыда, он открыл чат с Джэхёном. Глаза закрывались сами, чтобы не видеть последствия необдуманных поступков. Вот, что бывает, когда думаешь членом, а не головой, повторял он про себя.       В чате было пусто. Все сообщения, присланные ночью вместе с фотографиями, исчезли. Вместо них было одно-единственное сообщение от Джэхёна, датированное этим утром:       6:53       я удалил всё       тоже удали, если что-то осталось, пожалуйста       Всё перевернулось с ног на голову. Вроде бы, надо было радоваться, что Джэхён среагировал первым и понял, что нужно заметать следы, пока не стало поздно и они оба горько не пожалели. Но вместо радости Тэёна начала душить странная смесь обиды и горечи. Словно у него отняли единственное доказательство того, что прошлая ночь была реальной и вообще имела право на существование. Но о какой горечи речь, если он сам собирался удалить все снимки и сообщения? Тэён не понимал самого себя.       И он перестал понимать себя окончательно, когда тело начало хотеть Джэхёна просто как ненормальное.       Неделя была загруженная: подготовка к камбэку шла полным ходом, время было расписано почти поминутно. Что-то часто срывалось, переносилось, везде сновали менеджеры, мессенджеры постоянно раздражали сигналами. Тэёну казалось, что он просто закрывал глаза на ночь, а не спал, а потом вставал снова, чтобы бежать по делам и работать, работать, работать. Они с парнями почти не разговаривали друг с другом из-за усталости и из-за того, что и так проводили вместе практически все дни напролёт.       И несмотря на загруженность, Тэён никак не мог сосредоточиться. Ему было стыдно признаваться в том, что он снова и снова думает о той ночи и о том, как сильно ему хочется заняться сексом с Джэхёном.       Несколько дней после той ночи Тэён не знал, куда податься со своей «позорной» историей. И позорной она была не потому, что в ней двое мужчин пытались заняться сексом, – а то, что Тэён вроде как наступил на старые грабли. В моменте ему казалось, что так и должно быть, что всё идёт, как надо. Но в моменте он наотрез отказался думать о последствиях, а сейчас он имел дело именно с ними. Он не представлял, как общаться с Джэхёном, как себя вести. Джэхён с самого первого дня делал вид, словно ничего не было, и Тэён охотно ухватился за такую интерпретацию событий. Этот подход был понятным и знакомым, с ним было проще жить. Но что-то внутри него отчаянно требовало совсем не игнорирования той ночи, а… чего? Было тоже неясно.       Запутавшись окончательно, Тэён понял, что нужно с кем-то поговорить. Точно не с Доёном. Во-первых, Тэён не хотел подливать масла в огонь очередной историей о том, как он противоречит самому себе. Последний откровенный разговор в ресторане доказал, что Доён уже подошёл к некой грани своего понимания, и ждать от него поддержки и сочувствия теперь, скорее всего, бесполезно. Во-вторых, Тэён не хотел отвлекать Доёна от его собственной жизни: теперь Доён уже абсолютно точно встречался с Хинатой и как на крыльях порхал между работой и встречами с ней. Тэён был за него рад. Рад, что Доён всё-таки пересилил себя и свои воображаемые препятствия и, видимо, признался Хинате в том, что он не может её забыть и что она ему искренне нравится. Насколько Тэён понял по сбивчивым рассказам Доёна, он и Хината откатили свои отношения назад и теперь просто ходили на свидания. Доён очень переживал из-за того, что у них всё началось с секса и что он произвёл на неё очень неправильное впечатление. Поэтому теперь он одевался аккуратно и красиво, покупал цветы и постоянно спрашивал, в какой ещё ресторан можно сходить поужинать. Тэёну не хотелось отвлекать Доёна своими проблемами и портить его радость.       Поэтому единственным вариантом оставалась Кейко. Они по-прежнему общались, несколько раз даже пытались встретиться, но их расписания не пересекались. Тэёну было немного паршиво из-за того, что он как будто пытался воспользоваться добротой Кейко. Если честно, ему было стыдно ещё за ту ночь, когда предполагалось, что они просто поужинают, переспят и разойдутся каждый своей дорогой, а в итоге Кейко выслушивала нытьё Тэёна о том, как его угораздило попасть в одну постель с кем-то из коллег. Но Тэёна ещё тогда так подкупили адекватность и понимание Кейко, что он сразу же почувствовал, что скорее всего соблазн пожаловаться возникнет снова. Так и получилось.       И на этот раз Кейко, как не странно, тоже отреагировала спокойно. Тэёну даже показалось, что она за него порадовалась. По крайней мере, именно так он понял по её стикерам. Она заверила его, что всё нормально и что ничего страшного не случилось. Добавила, что жизнь сама приведёт его туда, где он должен быть, если он не будет сопротивляться, а будет плыть по течению. Тэён сказал, что он и так старается «быть бревном». Она ответила смеющимся, а затем подмигивающим стикером. Тэён снова задался вопросом, откуда у Кейко столько адекватности, – или хорошего воспитания? – что подобные истории её не возмущают, не смущают, а вызывают какие-то даже слишком человеческие реакции. Со стороны могло показаться будто они обсуждают самые обыкновенные жизненные ситуации.       Кейко вытребовала у него обещание всё-таки встретиться в обозримом будущем и обсудить всё за кофе. Тэён улыбнулся самому себе, покачал головой. Он не мог ей отказать. Поэтому пообещал сделать всё от него зависящее. Она скинула стикер с сердечком. Он снова невольно подумал о том, что с ней очень легко и что она очень милая, но без перегибов. Раньше он и не подозревал, что такие девушки вообще существуют.       После того, как Юта вспылил и убежал в неизвестном направлении, продолжать репетицию было бессмысленно. И времени тоже было немало, поэтому можно было уже заканчивать. Доён спросил, не хочет ли Тэён поужинать, и Тэён отрицательно покачал головой. Ему и правда не хотелось. Хотелось сходить проветриться немного, а потом лечь спать. Мысли и чувства, закручивавшиеся в тугой канат, душили весь день, и к вечеру Тэён чувствовал себя совсем измотанным. Последнюю неделю он каждую ночь падал на кровать и надеялся, что хотя бы во время сна в голове будет пусто и черно, чтобы передохнуть от этой внутренней маеты хоть сколько-то.       Неприятная сцена в танцевальном зале, а потом этот пристальный, совершенно непонятный взгляд Джэхёна засели в груди занозой. Подгрызая задравшуюся заусеницу, Тэён натянул на голову капюшон и пошёл вниз. Ему нужно было подышать свежим воздухом и побыть одному. Больше не хотелось ради этого использовать сигареты – к тому же, та пачка, которую они докурили вместе с Джэхёном, оказалась последней. У Тэёна не находилось ни времени, ни возможности купить новую. И почему-то он пока не испытывал острой потребности.       В голове лениво протянулся вопрос: почему так много вещей и так много воспоминаний связано с Джэхёном, когда они друг с другом не были особо близки? Такое вообще бывает? Наверное, надо будет потом спросить у Кейко… не ради совета, а ради интереса. Вдруг и с ней случалось что-то подобное. Будет интересно узнать её историю и что она думает по этому поводу…       – Ты стал уже крупнее меня, а всё равно ведёшь себя так, как будто ты маленький мальчик?       Тэён замер в темноте. Он прихватил железную дверь, чтобы она не грохнула, закрываясь, и не выдала его.       – Но я же всё равно останусь твоим маленьким мальчиком, правда же, Джено-я? – послышался капризный голос Джемина. Джено рассмеялся мягко. Тэён ещё не мог понять, где они находятся. Казалось, что голоса звучат прямо у него в голове.       – Ты и есть мой маленький мальчик. Или кто угодно, кем тебе захочется быть.       – Но обязательно твой.       – Обязательно мой. Обязательно.       Голоса стихли. Тэён обегал темноту глазами, пытаясь успокоиться хоть немного. Сердце заколотилось, почти задрожало; кончики ушей загорелись до боли. Тэён не понимал, что с ним происходило и что ему нужно было сделать. Наверное, ему лучше уйти, да, уйти, прямо сейчас…       – Не хочу быть ничьим другим, – голос Джемина стал ниже, бархатистее. У Тэёна пробежал мороз от этой интонации – интимной, даже слишком интимной. Он понимал, о чём говорит этот тон, хотя ему совсем не хотелось об этом думать.       Внезапно глаза выхватили из темноты скамейку, стоявшую напротив железной двери, – к счастью, на приличном расстоянии, и Тэён очень понадеялся, что его не видно, – а на ней сидели Джено и Джемин. Точнее, сидел только Джено, потому что Джемин сидел у него на коленях. Джемин буквально светился от радости. Руки Джено были крепко сцеплены у него на животе, а сам Джемин привалился спиной к груди Джено, прижимаясь щекой к его щеке. Джемин беззаботно болтал ногами в воздухе.       – Я тоже этого не хочу, Джемин-а. Ты ведь помнишь, что обещал быть со мной всегда? – спросил Джено, улыбаясь уголком губ. Они сидели настолько близко друг к другу, что Джено, произнося эти слова, постоянно касался щеки Джемина губами. Джемин закрыл глаза, словно тая и оседая в руках Джено ещё больше.       – Я всегда буду твоим маленьким мальчиком, Джено-я. Можешь даже не спрашивать, – ответил Джемин и потёрся кончиком носа о нос Джено. – Даже если я стану ещё крупнее.       – Не надо, – мягко рассмеялся Джено. – Если ты раскачаешься ещё больше, боюсь, я не смогу носить тебя на руках до кровати. Ты знаешь, что мне это нравится, но…       – Своя же ноша не тянет, Джено-я, – протянул Джемин шутливо-капризно, дуя губы; Джено чмокнул его коротко и снова посмеялся. – Может, тебе стоит чаще тренироваться носить меня до кровати, а, Джено-я?..       Джено промолчал. А потом Тэён догадался, что они уже целуются.       Он развернулся и пошёл обратно в общежитие.       Поднимаясь по ступенькам, он снова и снова слышал «твой маленький мальчик». Как только он услышал эти слова, его внутри как будто ударило током, но при этом в груди растеклось что-то тёплое, приятное. Было так странно думать о том, что Джемин, будучи взрослым мужчиной, хотел быть маленьким и беззащитным для Джено – и Джено тоже нравилась эта игра. Однако и игрой это было сложно назвать: глядя на них в темноте, слушая их разговоры, Тэён даже не знал, а чувствовал, что они говорят искренне. Это не кокетство, не притворство – это то, кто они есть на самом деле. Ведущий и ведомый; сильный и слабый. Это то, как строится их личный баланс, и никому до этого не должно быть дела. Наверное, в таком раскладе не должно быть ничего предосудительного, даже если речь шла не о мужчине и женщине, где подобное распределение ролей было ожидаемо и естественно, а о двух мужчинах. Потому что… судя по всему, Джено и Джемину было комфортно в этих ролях?       «ты меня ломаешь, малыш»       Снова разряд тока, но уже гораздо сильнее. Джэхён не называл его так никогда. Тэён не понимал, откуда вдруг взялось это прозвище в тот момент. Тогда, пока волны возбуждения захлёстывали его без остатка, прозвище показалось ласковым, притягательным, интимным, наконец. Но сейчас, на свежую и ясную голову, так больше не казалось. Какой же он «малыш»? Он же взрослый мужчина, он же даже старше Джэхёна. Да, ему много раз говорили, что он милый; но «милый» и «малыш» – это не одно и то же. Нет, он точно не «малыш». Это просто какой-то бред. Джэхён сказал это в моменте, в запале. Наверняка на трезвую голову он такого в адрес Тэёна не сказал бы ни за что.       …Но почему тогда в низу живота сразу же начинает теплеть от одного только воспоминания? И почему хочется прокручивать это воспоминание снова и снова?..       Положив руку в карман-кенгуру на толстовке и прижав ладонь к животу, Тэён толкнул дверь на свой этаж. Из общей гостиной доносились звуки какой-то видеоигры; на кухне кто-то разговаривал уставшими голосами. В самом конце коридора, рядом с душевыми, Джонни говорил по телефону, медленно шагая из стороны в сторону. Было спокойно, как после любого утомительного дня. Обычно Тэён не зацикливался на общей атмосфере, а просто шёл к себе в комнату, чтобы позаниматься тем, что ему нравилось, чтобы немного восстановиться, после чего ложился спать. Но сегодня к усталости примешивалась какая-то тоска. Хотелось в этот вечер не заниматься музыкой, рисовать или смотреть фильм, а побыть с кем-то. Почувствовать чужое тепло, чужую близость. Смотреть в глаза. Ощущать возбуждение – сначала лёгкое, как далёкое эхо, а потом понимать, что сдерживаться уже больше нет сил.       Наверное, Доён тогда был прав насчёт того, что секс опасен тем, что может появиться зависимость. Возможно, Тэён и вправду стал сексоголиком. Как глупо и неприятно… но при этом так похоже на правду.       Тэёна выдернул из мыслей поток света из одной из комнат. Встрепенувшись, он понял, что это была комната Джэхёна и Чону – и что вышел именно Джэхён. Вышел и замер посреди коридора, глядя на Тэёна прищуренными глазами, потому что он был без очков.       Ладонь в кармане почувствовала резкий прилив тепла.       «Будь, что будет. Уже правда всё равно…»       Не разрывая зрительный контакт с Джэхёном, Тэён дошёл до своей комнаты, открыл замок картой и прошёл внутрь. Дверь осталась открытой. На секунду ему стало страшно: что же он такое делает, зачем? Но он быстро заглушил этот голос. Он балансировал на грани, но на этот раз он понимал, что делает. Ему не было страшно. Он был готов принять ответственность за последствия. И он знал, что сегодняшний день должен закончиться именно так. А что будет завтра, уже не так важно.       Замок на двери медленно щёлкнул. Тэён осторожно развернулся на месте.       Джэхён стоял у двери, прижавшись к ней спиной. На губах – лёгкая, почти невидимая улыбка. Он поерошил несвежую чёлку рукой, и рядом с губами появилась ямочка. Она была не радостной, а, скорее, говорила о какой-то неловкости. Или же Тэён просто видел в этой ямочке отражение своей собственной неловкости, которая начала постепенно сковывать его по рукам и ногам. Вот, он позвал Джэхёна к себе – а дальше что?       Тэён решил потянуть время, потому что у него правда не было никаких идей, совершенно. Он смотрел на Джэхёна из капюшона и молчал. Наверное, выглядел при этом жутко глупо, но уже, честно, наплевать. Они не разговаривали уже неделю, так что неудивительно, что и сейчас сказать тоже нечего. Тогда, в ту ночь они как будто ввязались в неизвестную им обоим игру, и теперь не представляли, по каким правилам им играть. А может, в этой игре вообще нет никаких правил?       Джэхён тихо вздохнул. Тэён вздохнул в ответ. Снял с себя толстовку. Глаза Джэхёна раскрылись чуть шире. Стараясь игнорировать дрожь в руках, Тэён включил светильник-лампочку и погасил основное освещение. Так, кажется, стало немного легче. Привычнее. Теперь они будто бы оказались в знакомой ситуации.       Тэён медленно подошёл к Джэхёну. Джэхён следил за каждым его шагом, но напряжения в его взгляде не было. Наоборот, его улыбка стала чуть чётче – либо Тэён обманывался и снова видел то, что хотел видеть, не более того. Когда расстояния между ними почти не осталось, Тэён понял, что это был его предел. Он свой ход уже сделал, теперь была очередь Джэхёна. У него больше не осталось ни сил, ни смелости. Он просто дрожал перед Джэхёном, как осиновый лист, и ждал, заставляя себя время от времени заглядывать ему в глаза. Джэхён дышал медленно, но неестественно. Несколько раз Тэёну казалось, что Джэхён приоткрывал побледневшие губы, словно хотел что-то сказать, но сразу же их закрывал. Тэён напрягся всем телом, ожидая слов. Хоть каких, каких угодно, лишь бы что-то сейчас прозвучало. Лишь бы эта напряжённая тишина привела к чему-то.       Тэён, не выдерживая нагрузки, прикрыл глаза всего лишь на секунду.       Что-то произошло. Какое-то движение, что-то куда-то сместилось. Он не понял. А потом его прошило насквозь:       это был поцелуй.       Всё внутри вспыхнуло. Закружилась голова. Тело пришло в гипертонус, вытянулось в струну, встало на носки. Чёткого осознания происходящего не было. Мир сузился до ощущения влажных, медленных губ на губах.       – Ну, это уже… – послышался издалека тихий-тихий голос Джэхёна, хотя губы продолжали двигаться. – это уже как-то… слишком… наверное… мне надо уйти… прости…       Тэён сам не понял, как это случилось. Он обнял Джэхёна за шею обеими руками. У него как будто земля уходила из-под ног; на секунду он испугался, что колени подогнутся, и он просто свалится на пол, как какой-то мешок. На талию сразу же легли руки – горячие, тяжёлые. Поцелуй не останавливался. Тэён пил и не мог напиться.       Издалека, из самого дальнего конца сознания донеслось невнятное «не надо». Но Тэёна захлестнуло настолько сильно, что он больше ничего не соображал, не слышал. Он мог только чувствовать чужие губы на своих губах, чужие руки у себя на талии, скользившие то вверх, то вниз. Он сам путался пальцами в чужих отросших на затылке волосах. Больше ему не нужно было вообще ничего. Внутри него горел самый настоящий пожар.       – Не надо… – послышался собственный голос, когда дышать стало совсем нечем; размытое, едва различимое лицо Джэхёна с ярким румянцем кивнуло. – нам не надо этого делать…       – Да, не надо… – выдохнул в лицо Джэхён; по спине Тэёна пробежали мурашки. – надо закончить, пока… пока не…       Снова поцелуй. Стоять больше не было сил. Тэён непроизвольно закинул ногу на Джэхёна – его сразу же подхватили под бедро, крепко и уверенно. Вспыхнув ещё жарче, ещё безумнее, Тэён сделал то же самое со второй ногой и сцепил руки на чужой шее крепче. Между губ, уже непонятно, от кого именно, проскользнул тихий стон, ушедший короткой вибрацией между их тел, в низ живота.       Началось движение. Тэён чувствовал, что его несут. Было непонятно, куда именно, но ему было всё равно. Он не мог остановиться. Не мог перестать ощущать этот новый, до головокружения пьянящий вкус. И ему всё казалось мало. Хотелось больше и больше, всего и сразу.       – Тэён, – позвал голос Джэхёна шёпотом. Голос был строгий, но обжигал, забираясь под майку, скользя по мокрым груди и спине. Тэён утянул его на себя, и они оказались друг на друге, на кровати. В теле сразу же появилась свобода, даже какая-то радость. Скользя ладонями по спине Джэхёна вниз, Тэён не мог заставить себя остановиться.       – Тэён… нам нужно закончить… – выдохнул Джэхён тяжело. Он попытался приподняться на руках, но у него как будто резко закончились силы.       – Надо, да, надо… – покивал Тэён. Он попытался собраться, собрать хоть какие-нибудь рациональные мысли. Но в следующий миг он снова ощутил вкус губ Джэхёна. Думать он больше не мог. Мог только ощущать их общие движения, в одном ритме. Пару раз они соприкасались языками, и становилось душно, тяжело. Когда язык Джэхёна вошёл в рот чуть глубже, Тэёну показалось, что он сейчас скатится с кровати, и он впился обеими руками в его напряжённые ягодицы. Джэхён издал низкий стон, передал его с губ на губы – и Тэён тоже не смог сдержаться.       – Это – последний, – выдохнул Тэён; Джэхён судорожно покивал. – Нет, этот… вот этот точно должен быть последним…       Счёт был потерян. Руки скользили под одеждой, прикасаясь, царапаясь, ласкаясь. Поцелуи иногда соскальзывали на щёки, подбородки, шеи, тянулись к груди. Тэён чувствовал, как в бедро упиралось твёрдое и горячее. Хотелось улыбаться: ему самому тоже стало тесно в белье и спортивных штанах, уже даже влажно. Джэхён поднял на нём майку до самых подмышек, оставил пару мокрых поцелуев на левой груди, чуть прикусив за сосок, и вернулся обратно. Тэён впился в него губами, потому что успел за несколько минут жутко соскучиться по этому притягательному вкусу, который он всё никак не мог распробовать до конца. Бёдра Джэхёна коротко качнулись вперёд, как будто инстинктивно. Улыбаясь в поцелуй, Тэён скользнул рукой между их тел.       – Подожди-подожди, – быстро зашептал Джэхён. Тэён осёкся; он не понял, что он сделал не так. Джэхён отнял его руку от своего паха и посмотрел всё ещё пьяными, но серьёзными глазами.       – Я так не могу, Тэён.       – В каком смысле? – опешил Тэён. Он знал все эрогенные зоны Джэхёна, знал, как его завести и как доставить ему удовольствие – так в чём же может быть проблема?       – Я… я не могу так продолжать, – сказал Джэхён как-то слишком тяжело, словно выдавливая из себя эти простые, но непонятные слова. – Извини.       Он резко сел на кровати. Только тогда Тэён заметил, что каким-то образом Джэхён остался без футболки и теперь надевал её обратно. Тэён тоже сел. У него закружилась голова, но уже совсем не по той причине, что раньше. Оправив на себе майку, он попытался включиться в действительность.       – Что произошло, я не понимаю?..       – У меня сейчас ничего не получается с женщинами. Но при этом меня почему-то тянет к тебе, – сказал Джэхён, почти не открывая рта; у Тэёна сердце упало в желудок. – Видимо, пока с этим ничего не поделаешь. Но я не могу больше просто спать с тобой. Это какое-то скотство.       Тэёна хлестнуло. Кажется, они думали об одном и том же. Вдохнув глубоко, он выдохнул:       – Это потому, что мы оба – мужчины?       – Нет. Это потому, что я не могу спать с человеком, не заботясь о нём. Мне просто противно от себя становится. Чувствую себя мудачьём, – ответил Джэхён. Он зачесал чёлку назад резким движением руки, в котором так легко угадывалась злость. Видимо, злость на самого себя.       – Но всё же в порядке, Джэхён-а, – Тэён слегка, на пробу похлопал его по плечу. – Ты же не делаешь это исключительно для своего удовольствия. Мне… мне же это тоже… нравится.       Джэхён посмотрел на него из-под отросшей чёлки. Между ними снова возникло напряжение. По всему телу растеклась слабость; Тэён чувствовал себя так, как будто попал в мощное магнитное поле. Он не успел ничего сообразить, как подался вперёд.       Губы встретились с губами. На щёку легла чужая ладонь. Он поддерживал свой вес, опираясь на чужое колено. Их снова уносило куда-то прочь из этой комнаты, куда-то далеко-далеко…       – Я хочу о тебе заботиться.       Тэёна окатило ведром холодной воды. Он отпрянул от Джэхёна, чуть не упал на кровать. Ему подумалось, что он ослышался. Но Джэхён смотрел на него серьёзно, сжав губы.       – Ты издеваешься, что ли, Джэхён? Разве может мужчина заботиться о мужчине? Я же не твой родственник. И я даже не болен. О чём ты говоришь?       Тэён сдержался в последний момент, чтобы не зайтись нервным смехом, из-за чего получилось дурацкое бульканье. Лицо Джэхёна помрачнело.       – Я так и знал, что ты не воспримешь меня всерьёз… Так и знал, что для тебя это всё просто какая-то мелочь… – пробормотал он себе под нос, словно даже не обращаясь к Тэёну. – Но я не могу так больше, Тэён, понимаешь? Я не секс-машина, у меня есть чувства. И тащить это чувство вины и отвращение к себе, из-за того, что я могу только трахаться, а больше ничего, я не в состоянии. Нам ещё работать вместе, ты сам знаешь. Стоять рядом друг с другом, фотографироваться, выступать...       – Вот именно, – покивал Тэён. – Поэтому не надо ничего усложнять. Пусть будет просто секс. Не надо себя накручивать с этим чувством вины, просто расслабься и забей…       Джэхён встал с кровати и посмотрел на Тэёна так, как будто он его никогда не видел или как будто не понял ни слова из того, что Тэён только что сказал.       – Неужели тебе настолько всё равно? Неужели тебя ничто не мучает? И не будет мучить, если ты продолжишь просто заниматься сексом, не имея никаких обязательств?       Укололо. Но немного. Совсем чуть-чуть. Поэтому можно прикинуться, что ничего не было.       – Джэхён, ты, наверное, просто устал. Сейчас много работы, поэтому…       – Почему-то мне кажется, что ты просто уходишь от ответа. И пытаешься заговаривать мне зубы.       Тэён промолчал. Ему правда было нечего ответить. Джэхён вздохнул глубоко.       – Ты бы поступил так с женщиной? Стал бы заниматься с ней сексом без обязательств из года в год, ничего ей не обещая и просто прожигая свою и её жизнь? С одной и той же женщиной, не с иностранкой? Ответь честно.       Это же совершенно разные вещи, как вообще можно сравнивать?..       – Ну конечно же, нет. Я бы на ней женился. Нельзя спать с женщиной, не женившись. Это же не порядочно.       – Так почему тогда спать со мной – порядочно?       Повисла пауза. У Тэёна внутри начал расползаться холодок. Захотелось отсесть от Джэхёна подальше, на самый край кровати. Но его словно приковало к месту. Он мог только смотреть на Джэхёна снизу вверх и делать вид, что ему не стало жутко не по себе.       – Ты же это не всерьёз…       – Всерьёз.       – Но мы же мужчины, Джэхён. Не может же мужчина… с мужчиной…       – Почему я могу с тобой спать, а заботиться не могу?       Тэёна ошпарило кислотой. Захотелось сбежать, спрятаться – что угодно, чтобы этот разговор не продолжался.       – Заботиться нужно только о женщинах… По-другому быть не может. Это время пройдёт, и ты женишься. У тебя будет семья, жена. Вот о ней ты и должен заботиться…       – Но что мне делать, Тэён, если сейчас я не хочу заботиться ни о ком, кроме тебя? – сказал Джэхён громче, напряжённее; уши были пунцовые. – Я не могу быть с женщиной…       – Со мной ты тоже быть не можешь, – выпалил Тэён. Глаза Джэхёна сверкнули чернотой.       – Значит, я не могу заниматься с тобой сексом. Значит, я буду думать, как мне искоренить в себе эту тягу… – Джэхён вздохнул; его плечи опустились низко. – Либо так, либо так, Тэён. Без компромиссов. Считай меня кем хочешь. Но либо, если ты хочешь секса, я буду о тебе заботиться, либо мы снова будем просто коллегами и будем избегать любого близкого контакта. Другого выхода я не вижу. И ни на какие уступки я не пойду.       ЗАБОТИТЬСЯЗАБОТИТЬСЯЗАБОТИТЬСЯ       У Тэёна на шее начала затягиваться удавка.       – Это ерунда какая-то, Джэхён. Ты и сам это знаешь.       Губы Джэхёна стянулись в одну тонкую линию. Уши приобрели совсем нездоровый оттенок. Не глядя на Тэёна, он быстро надел свои шлёпки. Уже стоя у самой двери, он обернулся, горько усмехнулся и покачал головой:       – Я правда не думал, что ты настолько поверхностный. Если бы знал,..       Он снова покачал головой. А потом резко открыл дверь, так же резко вышел. Тэён смог расслабить плечи только тогда, когда дверь хлопнула со щелчком.       Уж лучше быть поверхностным, чем связанным по рукам и ногам, подумал Тэён.