Ты и я против (нас)

      – Ты так заебал, Тэён. Сил уже никаких нет.       Тэён отвернулся от зеркала. Он смотрел на своё отражение уже битых полчаса, но оно лишь начало его раздражать. Он почему-то надеялся, что его осенит. И с чего он это только взял? Ведь и думал он совсем не о том, о чём должен был.       В последнее время он всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что с тех пор, как он стал стажёром, его жизнь раскололась и перестала быть «нормальной». Он потерял дом, потерял связь с семьёй и родственниками. Вместо них он обрёл коллег по работе, учителей, наставников, менеджеров, администрацию компании. С кем-то из этих людей сами собой сложились в общем-то неплохие отношения. За Доёна Тэён был благодарен особо. Однако «дом» как будто потерялся. Его комната была сделана исключительно под него, под его жизнь. Пока он рос у родителей, их дом представлял собой пёструю картинку, в которой можно было узнать каждого из членов семьи. А теперь, вращаясь в геймерском кресле, Тэён видел только себя. Он узнавал себя за доли секунды. Везде висели куски мыслей, чувств, воспоминаний. В этом было что-то прекрасное. Его комната стала его коконом, в который он мог погрузиться, чтобы почувствовать себя снова собой, когда мир снаружи грохочет слишком оглушительно.       Однако было бы интересно, если бы в этой самой комнате появились следы другого человека. И чтобы эти следы были чуть больше, чем подарки на полках, скопившиеся за несколько лет. Хотелось ощутить присутствие ещё хотя бы одного человека, чтобы находиться в этом коконе было не так одиноко. Ведь два человека тоже могут построить дом. Ведь могут же?       Конечно, Тэён себе всё придумал. Он знал, что у него есть такая черта: накручивать себя, додумывать. Ничего ему не одиноко. Точнее, всем время от времени одиноко, и это нормально. Он был уверен, что парни тоже иногда грустят и воображают себе какую-то другую жизнь – ровно так же, как и люди, живущие за пределами общежития компании. Нет, в этом Тэён нисколько не отличался от других людей. Не нужно думать, что ему нужно как-то себя спасать, вытягивать. Не так уж ему, в конце концов, и одиноко. Ну взгрустнулось немного, ну что в этом такого?..       Контракт запрещал заводить публичные отношения. Правила общежития не разрешали приглашать кого-то, кроме ограниченного круга лиц, к себе в комнату. Вот именно по этим причинам в комнате Тэёна не жил никто, кроме него самого. Иногда он воображал себе что-то. Какую-то нереальную жизнь, где в этой самой комнате жила девушка или просто абстрактный образ. В той нереальной жизни постель всегда была тёплая, а на кровати приходилось тесниться, чтобы убралось два человека. Эти мысли всегда казались ему интересными, даже волнительными. У него как будто начиналась лёгкая щекотка в районе солнечного сплетения, когда перед глазами возникал размытый образ, где его кто-то обнимает под одеялом. Это была глупая, наивная мечта, за которую ему было стыдно. Он был взрослым мужчиной, а мечтал о такой мелочи, даже слишком платонической для его лет. Поэтому он об этой фантазии не рассказывал никому и рассматривал её осторожно и внимательно, как пойманного в ладони светлячка.       Он старался не думать о том, что у него никогда не было нормальных отношений. Возможно, правильнее было сказать, что у него не было отношений вообще. Давным-давно, в прошлой жизни, ещё в школе он вроде как встречался с девочкой. По его обрывистым воспоминаниям, продержались они недолго, да и ухаживать он совсем не умел. И наверное, не хотел, потому что девочка сама вешалась ему на шею, и ему не приходилось ради неё стараться. Сестра ругала его за то, что он плохо заботился о собственной девушке, а он лишь пожимал плечами. Он не видел смысла строить из себя джентльмена, когда ему подавали всё, что ему было нужно, под самый нос, да ещё и на блюдечке с голубой каёмочкой.       Вот так и получилось, что пока его сверстники заводили семьи или даже разводились, он, постоянно погружённый в работу, вдруг спохватывался, что он вообще не представляет, каково это, заботиться о другом человеке. Ему было очень стыдно. Но он внушал себе, что у парней всё точности так же. Просто они не говорят об этом. Ведь говорить, по сути, не о чем.       «Я хочу о тебе заботиться».       Тэён вздохнул, осел в кресле глубже. Слова Джэхёна не выходили у него из головы с тех самых пор, как он поговорил с Кейко. Он слышал их снова и снова – и снова и снова чувствовал, что они задевают что-то глубоко в груди. Чувства были прозрачными, едва различимыми. Они переливались от неприязни к страху, к любопытству, к тоске, к чему-то тёплому, что было не назвать никаким именем. Они проходили сквозь тело Тэёна, оставляя непонимание. Тэён не понимал, что он чувствует и почему. Не понимал, как ему перестать зацикливаться на этой простой фразе. Несколько раз он прокручивал в голове разговор с Кейко, выделяя некоторые моменты, пытаясь взглянуть на них под другим углом. И снова погружался в размышления. Мысли оплетали его, как старая кассетная плёнка, и он уже больше ничего не слышал. Ему постоянно казалось, что он пытается балансировать на некой грани и что он вот-вот сорвётся в какую-то сторону. Но ему не было страшно. Он чувствовал, что на каждой из сторон его ждёт что-то важное, что-то, что абсолютно точно поможет ему вырасти.       Несколько раз, зажмуриваясь, Тэён видел перед глазами вспышку: в этой комнате двое мужчин лежат на кровати, обнявшись, переплетясь в единое целое, а между ними, в том несуществующем пространстве между их телами – прочное, надёжное понимание, тепло и ещё что-то, пока ещё незнакомое Тэёну. Но то, что ему было так любопытно рассмотреть своими собственными глазами.       Тэён вздохнул снова. Развернулся на кресле обратно к зеркалу. Отражение смотрело на него уставшими, какими-то просящими глазами. Прожитый в суматохе день читался на лице яснее ясного. Ещё можно было различить вопрос, ответить на который не получалось так много дней. Этот вопрос выматывал Тэёна почти так же, как и плотный рабочий график. Хотелось уже как-то определиться, дёрнуть этот пластырь и перестать мучиться. Ему казалось, что если он наберётся сил и примет решение, его жизнь наконец-то станет нормальной.       Он встал на ноги. Поправил висевшую мешком одежду, расчесал пальцами волосы. Вышел из комнаты и пошёл по коридору.       Сердце стучало тяжело. Он повторял про себя, что он всё делает правильно. Эта мысль, звучавшая в голове гулким гонгом, превратилась в мантру и медленно разливалась расслабленностью по напряжённым плечам.       Дверь в комнату Джэхёна и Чону оказалась приоткрыта. Тэён замер. Сердце резко подскочило к горлу, но он заставил себя сглотнуть и выдохнуть. Постучал в дверь.       – Открыто, заходите.       Сонный, низковатый голос Джэхёна. По позвоночнику пробежал тошнотворный холодок. На секунду захотелось развернуться, убежать и спрятаться. Но он пообещал. Он дал себе слово, что ни за что, ни при каких условиях больше не отступит. Если он всё ещё считает себя мужчиной, то он пройдёт намеченный путь до конца.       – Можно?       Не получилось просто зайти в комнату без дополнительного разрешения. Он понимал, что эта комната – не такая, как остальные. Здесь ему, говоря откровенно, не рады, и именно так и должно быть. Если в любую другую комнату он мог бы зайти даже без стука, то здесь он посчитал нужным сначала показать, что это именно он, а не кто-то другой.       Едва завидев Тэёна, заглядывающего в комнату через дверную щель, Джэхён резко сел на своей кровати и выдернул из уха наушник. Он тоже выглядел усталым, но казался свежее – судя по мокрым волосам, он был только что из душа.       – Заходи, да, – пробормотал Джэхён и поднялся на ноги, чтобы убрать мокрое полотенце и ещё что-то, что Тэён не успел рассмотреть.       – Твоё предложение ещё в силе?       Джэхён обернулся к нему медленно, буквально как в кино. Лицо без какого-либо выражения, словно каменное, только глаза стали заметно больше. Тэён засунул руки в карманы и сжал кулаки. Если бы не оверсайз, было бы заметно, что его всего трясёт с головы до ног.       – Какое ещё предложение? – спросил Джэхён негромко. Спохватившись, Тэён закрыл за собой дверь, и она щёлкнула замком.       – То самое, – он чувствовал, что уже вспотел; очень хотелось, чтобы Джэхён не затупил и вспомнил всё сам, без дополнительных подсказок. Джэхён, кажется, побледнел.       – Так ты за сексом пришёл?       – Нет. Там было ещё что-то.       – О тебе нужно позаботиться? Почему не попросишь тогда Доён-хёна?       – Я хочу, чтобы ты заботился. Обо мне. Я тоже могу заботиться… И дело не в сексе. Просто. Просто заботиться.       – Не морочь мне голову, Тэён. Я всё понял с первого раза: тебе это не нужно. Если хочешь секса, то наберись смелости и скажи это так, как есть, не надо придумывать предлоги. Но я тебе ясно сказал ещё тогда: я не буду больше заниматься с тобой сексом без обязательств…       – Я не морочу тебе голову. Я долго думал, ну, и… передумал. Я хочу обязательства. Правда.       Джэхён посмотрел недоверчиво, напряжённо. Тело Тэёна вытянулось в струну. Он не понимал, слышит ли его вообще Джэхён. Но у него заканчивались аргументы. Он не знал, что ещё сказать, чтобы Джэхён понял его правильно. Внутри начинала медленно подниматься паника.       – Ты хоть понимаешь, на что соглашаешься?       Тэён почувствовал, как плечи опустились сами собой. Вот тут-то его Джэхён и подловил. И именно тут становилось тошно, как-то тяжело. Снова внутри сжималась пружина, которая даст ему толчок и поможет сбежать и больше сюда не возвращаться, никогда.       – Нет. Но я хочу попробовать.       – Если ты настолько не уверен, нет смысла начинать, – Джэхён повернулся к нему боком, стал складывать какие-то полотенца и убирать их в комод. – Я не хочу, чтобы ты водил меня за нос. Не хочу вестись на поводу у твоих «хочу–не хочу». Я предлагал тебе серьёзно, а ты смотрел на меня, как на полного придурка, или как будто я больной какой-то…       – Прости, – выдохнул Тэён.       – Что? – Джэхён нахмурился; сначала Тэён испугался, решив, что Джэхён уже начал проявлять агрессию, а потом быстро догадался, что Джэхён правда его не услышал.       – Я сказал: прости. Я не ожидал это услышать. Мне стало очень не по себе… Но я всё обдумал, Джэхён-а. Я очень много думал. Я не отступлю от своего слова.       В голове истеричный голос заорал пронзительно: «ВРАНЬЁ! ТЫ ВСЁ ВРЁШЬ! ТЫ СБЕЖИШЬ ПРИ ПЕРВОЙ ЖЕ ВОЗМОЖНОСТИ!» Снаружи Тэён старался выглядеть так, как будто в голове у него полный вакуум. Он молча смотрел на профиль Джэхёна и ждал его ответа. Джэхёну не обязательно знать о том, что творится у него в голове. Ещё ему не обязательно знать, что у Тэёна сейчас все силы уходят на то, чтобы стоять на месте и не мчаться по коридору в сторону пожарной лестницы и на улицу, в темноту и неизвестность.       – Где гарантия, что ты не возьмёшь своё слово назад, а? Я не хочу, чтобы мной играли, как игрушкой. Я человек, Тэён, у меня тоже есть чувства…       Он уже слышал это. Но слова резанули по живому так, что на секунду пришлось закрыть глаза.       – Я пообещал себе держать слово. И я обещаю тебе, что не передумаю.       Джэхён фыркнул себе под нос, покачал головой. Снова начал складывать полотенца. Тэён не понимал, откуда они только берутся. Как будто в их комнате были собраны полотенца со всего общежития.       – Я не знаю, Тэён, – сказал Джэхён наконец. Теперь его голос звучал менее напряжённо. Тэёну даже послышалось, что Джэхён хотел ему верить, но словно не мог. Мысли в голове быстро заметались, пытаясь найти такие слова, чтобы Джэхёну больше не пришлось сомневаться.       – Давай так: ты дашь мне испытательный срок. Если по его истечении всё будет хорошо, то мы продолжим. Если тебя что-то будет не устраивать, то мы вернёмся к изначальной договорённости. Ну что, как?..       Произносить такие слова вслух оказалось невероятно унизительно. Тэёну стало противно оттого, что ради того, чтобы Джэхён согласился, он добровольно встал в зависимую позицию, наделил Джэхёна какой-то мнимой властью. Внутри уже начала просыпаться злоба, но Тэён её задавливал, чтобы не нарушать достигнутого равновесия.       – Окей. Две недели. Идёт?       Тон холодный, непроницаемый. Тэёну даже стало страшно почему-то. Но отказываться и отступать было нельзя.       – Идёт.       – Ты ужинал?       Конечно, Тэён не ужинал. Он не успел, потому что был в студии. Кто-то из парней успел съездить в ресторан, а они с Доёном засиделись со звукорежиссёром и менеджерами. Доён попросил притормозить у супермаркета, чтобы заскочить себе за готовым ужином, а Тэён отказался. Его мутило от усталости и нескончаемых размышлений, поэтому он отказался идти с Доёном.       – Не ужинал.       – Тогда я закажу, – Джэхён сразу же достал из кармана широких шорт телефон. – Что будешь?       – То же, что и ты.       Снова стало от себя мерзко. Прозвучало так, как будто он подлизывается, ведь испытательный срок уже начался. Но на самом деле Тэён всё ещё не мог успокоиться. Руки и ноги по-прежнему дрожали, хотя чувство напряжённости начало постепенно отступать. У него просто не осталось сил придумывать ещё что-то, даже такое элементарное, как что съесть на ужин.       Джэхён бросил ему острый взгляд из-под мокрой чёлки, упавшей в самые глаза. Он как будто подумал о том же самом: Тэён просто старается ему угодить.       – Выбери сам, я очень устал сегодня, – пробормотал Тэён и натянул на голову капюшон, чтобы было не так видно его горящее лицо. Джэхён ухмыльнулся уголком рта и вошёл в приложение.       В общежитии было по-прежнему тихо. Лишь изредка в глубине коридора слышалось, как кто-то выходил из комнаты, чтобы сходить в туалет. Тэён сидел на самом краю стула и смотрел в стол, пока Джэхён распаковывал коробки с едой. Всё время, что им пришлось ждать, они промолчали. Мысли Тэёна резко перекинулись к Доёну: он подумал, что сейчас меньше всего хотел бы видеть его, и напоминал себе, что Доён хотел посмотреть вместе с Чону несколько серий их любимого сериала за подряд. А значит, из комнаты Доёна они не должны показать носа в ближайшие часа четыре.       – Вот, держи.       Голос Джэхёна выдернул Тэёна из потока мыслей. Пробормотав «спасибо», он начал есть из своей коробки. Джэхён сел рядом, буквально на соседний стул. У него в коробке действительно лежал тот же самый ужин, что и у Тэёна. Губы почему-то улыбнулись сами собой, и Тэён поспешил поскорее набить рот едой, чтобы больше ни о чём не думать.       Но у него ничего не получилось.       Пока они ели в тишине, в голове сами собой стали появляться вопросы. Тэён не понимал, что он должен делать все эти четырнадцать дней. Должен ли он действительно подлизываться к Джэхёну, чтобы испытательный срок прошёл удачно? Нужно ли постоянно угождать Джэхёну и если да, то каким образом? Тэён чуть не поперхнулся, когда ему подумалось, что теперь ему придётся заниматься с Джэхёном сексом, чтобы он остался доволен. От одной только мысли за шиворот скользнул жар и осел в самом низу живота – реакция, на которую Тэён совсем никак не рассчитывал. А если они всё-таки будут заниматься сексом, будут ли они целоваться?..       – Ты чего? – спросил Джэхён с набитым ртом, когда Тэён, закашлявшись, потянулся за водой.       – Еда попала не в то горло, – пробормотал Тэён, стирая с глаз набежавшие слёзы. Джэхён задержал на нём непонятный, нечитаемый взгляд и вернулся к своей коробке с едой.       Постаравшись отодвинуть теоретические размышления на второй план, Тэён перешёл к ближайшему будущему – к ночи, которая уже началась. Нужно было соображать побыстрее, потому что Джэхён уже доедал свою порцию. Поэтому Тэён ляпнул первое, что пришло в голову:       – Не хочешь переночевать сегодня у меня?       Джэхён замер на секунду. Он пытался допить бульон из своей коробки, поэтому его лица было почти не видно. Но Тэён заметил, что Джэхён покивал. Сердце снова забилось в два раза быстрее. Тэёну захотелось ударить себя по лбу. Он и сам не понял до конца, что именно он предложил.       Они прошли по коридору тихо и быстро. Тэён зашёл в комнату первым и сразу же направился к шкафу – нужно было дать Джэхёну какую-то футболку, чтобы ему было в чём спать. Тэён не мог отделаться от мысли, что его предложение прозвучало как завуалированное приглашение заняться сексом, и в таком случае он будет выглядеть очень глупо. Моментально подключилось тело: начал нагреваться определённый интерес, хотя Тэён знал, что у него в комнате нет больше ни лубриканта, ни даже презервативов. Он был не готов к сексу физически, особенно, после настолько долгого перерыва.       – Что ищешь? – послышался голос Джэхёна.       – Тебе футболку. Чтобы можно было лечь спать, – Тэён очень понадеялся, что его голос не прозвучал слишком глупо и наигранно.       – Не нужно. Я могу лечь в своей.       Тэён прижался лбом к двери шкафа. Сердце билось настолько быстро, что ему не хватало воздуха. Он не мог себе даже представить, что всё это окажется настолько сложно и тяжело.       – Не парься, Тэён. Ты, наверное, устал. Давай ляжем спать.       Тэён покивал. Непонятно только, для кого, ведь Джэхён его видеть не мог. Быстро переоделся сам и вернулся к кровати. Джэхён сидел даже слишком скромно, на самом углу. Как только появился Тэён, он встрепенулся, попытался пересесть, но в итоге с места не сдвинулся.       – Я могу лечь у стены, а ты ляжешь с краю, – сказал Тэён, почёсывая пальцами затылок, хотя кожа нисколько не зудела. – Я только положу телефон с будильником рядом с тобой, на тумбочку…       – Ага, – кивнул Джэхён.       Свет выключился. Комната погрузилась в тишину, разбавляемую только негромким отдалённым гудением кондиционера. Тэён лежал на спине и смотрел в чёрный потолок. Он не мог расслабиться, не мог лечь в привычную удобную позу. Рядом с ним теперь лежал другой человек. Кровать была достаточно широкой, могла вместить двоих. Но Тэёна скручивало изнутри, когда он думал, что если сейчас пошевелится, то случайно заденет под одеялом руку или ногу Джэхёна. Джэхён тоже лежал, вытянувшись по струнке, но он так спал всегда, насколько было известно Тэёну. Тэён кое-как повернулся лицом к стене и спиной к Джэхёну, натянул на плечи одеяло и попытался заснуть.       Ему никогда не было настолько не по себе рядом с Джэхёном. Даже когда они занялись сексом в самый первый раз, дискомфорт был пропорционален ситуации. То, что они делали тогда, они делали без чёткого понимания, что и как им нужно сделать. Но даже тогда Тэён испытывал, скорее, физический дискомфорт из-за того, что кто-то прикасался к нему там, где он сам никогда себя не касался. А теперь они делают самую простую вещь на свете – лежат на одной кровати и пытаются уснуть. Но Тэён всё равно чувствовал себя так, как будто у него вместо матраса – деревянная доска с гвоздями.       Разозлившись на себя, он пожалел, что вообще в это всё ввязался. У него не получалось ничего, и это было очевидно. Он пошёл к Джэхёну, надеясь, что таким образом их отношения наконец-то поправятся и не придётся всё оставшееся до истечения контракта время избегать друг друга. Он надеялся, что между ними сгладится эта дурацкая шероховатость, которая не даёт покоя уже, наверное, несколько лет. Надеялся, что они смогут стать ближе. Ему не хотелось уточнять, в каком именно качестве. Ему просто хотелось забыть это натянутое до предела напряжение, которое пронзало его насквозь всякий раз, когда он и Джэхён оказывались в одном помещении. Он посчитал нужным хотя бы попытаться всё исправить, чтобы быть честным с самим собой. И вот, пожалуйста, результат.       Видимо, такой он неудачник.       Тэён спрятал нос под одеяло и вдохнул тепло. Нельзя было расходиться прямо сейчас. На следующий день его ждало плотное расписание, поэтому нужно было поберечь силы. И себя тоже. В конце концов, заедать себя так, как будто ты – свой самый худший враг, рано или поздно начинает надоедать. Однако, это совсем не значит, что именно на этом моменте заедание заканчивается. Оно продолжается, просто становится скучным и утомительным. Тэён оказался именно в этой точке.       Он закрыл глаза снова. Его накрыло чернотой. Через секунду он приоткрыл глаза, и в них полился бедный утренний свет. Где-то рядом что-то раздражающе пиликало.       – Выключи, я прошу тебя…       – Ага…       Глаза не открывались полностью. Веки отяжелели и словно слиплись. Тело оказывалось шевелиться, но раздражающий звук не стихал, поэтому Тэён инстинктивно потянулся туда, где он обычно находил телефон по утрам. Он перекатился в другую сторону. Что-то фыркнуло в ухо как раз тогда, когда он нажал на кнопку и выиграл десять минут покоя. Упав, он резко понял, что под ним была совсем не кровать.       Теперь глаза открылись. Вчерашний вечер пронёсся в голове со скоростью света. Быстро приподнявшись, он увидел, что под ним лежал лохматый, заспанный Джэхён. Сердце сжалось, к горлу подкатила тошнота.       А потом Джэхён приоткрыл глаза, улыбнулся мягко и сказал тихо и медленно:       – Доброе утро.       Что-то поменялось. Легко, естественно. Так, что пульс начал биться спокойнее. Тэён смог выдохнуть.       – Доброе, Джэхён-а.