Тайна Серебряной долины

      Семь дней назад ужин в доме Суй проходил в напряжённом молчании. Тан Фань был не похож на самого себя, и вместо того, чтобы с аппетитом уминать приготовленную Суй Чжоу лапшу со свининой, вяло ковырял палочками в миске и избегал встречаться с ним взглядом.       — Что, пересолено? — удивился Суй Чжоу, точно помнивший, что добавил в блюдо столько же соли и специй, как всегда. И его друг раньше непременно хвалил эту немудрёную, но сытную пищу.       Тан Фань не ответил, лишь раздражённо фыркнул и мотнул головой.       — Ты не заболел?       Снова сердитое фырканье и отведённый в сторону взгляд.       Суй Чжоу изо всех сил старался понять, что сегодня вечером нашло на Тан Фаня, заставив его игнорировать еду. Если Тан Фань игнорировал еду — это было неспроста, это должно было означать, что произошло что-то чрезвычайно серьёзное. И наверняка крайне неприятное.       — Жуньцин, у тебя что, проблемы на службе?       Тан Фань наконец поднял глаза от лапши и угрюмо взглянул на Суй Чжоу.       — Наверное, можно сказать и так. Только у меня больше нет службы.       — Как это нет? — Суй Чжоу искренне удивился, ведь всего два дня назад Тан Фань вдохновенно рассказывал ему об очередном удачном расследовании.       — А вот так! — вспыхнул Тан Фань. — Я, должно быть, слишком щепетилен и нетерпим к преступникам, чтобы быть императорским чиновником! Во всяком случае, его величество наверняка так решит.       — Его величество? — Суй Чжоу решительно отодвинул миску с недоеденной лапшой и наклонился вперёд, стараясь удержать взгляд Тан Фаня. — Во что ещё ты умудрился влипнуть? Ты что, спорил с императором, Жуньцин?       — Я не спорил, а аргументировал своё мнение, — упрямо насупившись, заявил Тан Фань. — Я целый месяц корпел над этим делом, собирал улики, убеждал людей дать свидетельские показания — а получается, всё напрасно. Можно и дальше разворовывать казну и жить припеваючи в Чанпине, всего в двадцати ли от столицы.       — Ты о чём? О подлоге документов в департаменте конного двора?       — О чём же ещё? — Тан Фань бросил палочки для еды на стол, не обращая внимания, что одна покатилась и едва не упала на пол. — Я доказал, что Бэй Цзань организовал эту схему и уводил казённые средства прямо из-под носа у цензоров, я представил его величеству подробный доклад, я рассчитывал на честный и справедливый суд — но ты знаешь, что он мне сказал? Похвалил, конечно, но потом… После такого вообще не остаётся желания продолжать эту дурацкую бесполезную службу!       Суй Чжоу тяжело вздохнул. Ничего нового в этом мире не произошло, но увы, Тан Фань, неплохо продвинувшись в чинах и заработав репутацию опытного сыщика при дворе, так и не научился дипломатии или хотя бы простому пониманию происходящих там процессов.       — Тебе не позволили судить Бэй Цзаня по Закону Великой Мин? — догадался он, удержав руку Тан Фаня, попытавшегося в раздражении выскочить из-за стола.       — Конечно! У нас, похоже, половина чиновников неприкасаемые, — Тан Фань внезапно сдулся, и возмущение в его голосе сменилось горькой иронией.       — Но его же уволили с должности?       — Отправили в почётную отставку. В почётную — ты это понимаешь, Гуанчуань?!       Суй Чжоу всё было понятно. И несмотря на свою нетерпимость к взяточникам и казнокрадам, в этом случае он не мог не согласиться с решением императора.       — А ты понимаешь, что его старший сын погиб на границе, защищая империю, и если бы не его мужество, монголы, возможно, три года назад осадили бы Пекин? Двое его внуков остались сиротами. А младший сын служит в береговой охране и не даёт пиратам грабить наше побережье. И между прочим, у него отличная боеспособная армия, которая с тем же успехом может сама захватить все торговые морские пути.       Суй Чжоу выдохся, устав объяснять Тан Фаню вещи, которые тот и без него наверняка уже знал. Знал, но упрямо не хотел принимать в расчёт, и только недовольно пыхтел, глядя на Суй Чжоу.       — Господин Бэй уедет в Чанпин, на его место назначат преемника, в департаменте поменяют порядок проверки счетов, и больше нарушений не будет. Чего ещё тебе надо, Жуньцин?       — Преступников нужно судить по закону. Хотя, похоже, ты тоже не видишь ничего позорного в том, что император им потакает.       Тан Фань разочарованно хмыкнул и, придвинув, наконец, к себе миску лапши, стал с подчёркнутым безразличием наматывать её на палочки.       — Надеюсь, ты не сказал ничего подобного его величеству? — чуть ли не ужаснулся Суй Чжоу, представив непримиримый спор во дворце. Удивительно, что Тан Фань вообще добрался до дома вместо того, чтобы прямиком отправиться в тюрьму.       — Нет. У меня не было такой возможности. Я вообще мог только кланяться и выражать почтение, — пробурчал Тан Фань с набитым ртом, и его глаза снова вспыхнули возмущением. — Но я сделал выводы.       Суй Чжоу кивнул и не стал задавать больше вопросов, пока миска Тан Фаня не опустела. Насытившись, тот пробурчал:       — Было вкусно. Но всё же, ты не прав, Гуанчуань.       — Думаешь, было бы лучше судить его публично и покрыть позором имя всей его семьи? — не согласился Суй Чжоу, всё ещё не теряя надежды донести до Тан Фаня логику решения императора. — Получить опасного врага в лице младшего господина Бэй, лишить сыновей героя возможности прожить достойную жизнь?       — При чём здесь сыновья героя? Мы говорим о преступлении государственного служащего. — Тан Фань на мгновение умолк и подозрительно взглянул на Суй Чжоу. — Ты что же, Гуанчуань, командующий Суй, глава Северного двора — тоже считаешь, что так и должно быть? Преступник не должен быть наказан?       Суй Чжоу вздохнул, наливая Тан Фаню чаю.       — Почему ты не хочешь понять, что кроме сухого текста законов есть ещё логика и политика? А ещё императорское милосердие к людям, пусть и совершившим ошибку, но не представляющим угрозы для государства. Отправить Бэй Цзаня в отставку и выслать в Чанпин — намного меньшее зло, чем подвергнуть эту уважаемую семью публичному позору.       Тан Фань прищурился и посмотрел на Суй Чжоу так, будто впервые его видел.       — Что ж, значит, глава двора Суй оправдывает преступления, если их совершают избранные.       — Я ничего не оправдываю, но…       Тан Фань вскочил и, демонстративно развернувшись кругом, направился к двери. Весь его вид выражал суровую непримиримость.       — Так что там с твоей службой, Жуньцин? — вдогонку спросил Суй Чжоу, внезапно вспомнив, что тот заявил в самом начале разговора.       Тан Фань медленно повернулся, стоя в дверях, и спокойно проговорил, будто это была самая обыденная вещь:       — Я решил не дожидаться, пока меня вышвырнут из префектуры, и направил его величеству прошение об отставке. Попробую найти своё призвание в чём-нибудь другом. Возможно, отправлюсь в путешествие.       — Тан Фань, ты сошёл с ума?       — Нет, я просто хочу, чтобы моя работа не пропадала зря, — он усмехнулся грустно и одновременно решительно и жестом остановил Суй Чжоу, сделавшего к нему шаг. — Не надо, Гуанчуань. Я всё уже обдумал. Возможно, мои умения больше пригодятся Ван Чжи на границе, чем его величеству в Запретном городе.       Суй Чжоу только развёл руками и проводил его взглядом. Он надеялся, что ещё успеет завтра с утра перехватить прошение в императорской канцелярии, ну а Жуньцин… Жуньцин побесится и одумается, ведь он, в конце концов, обладает недюжинным умом, который просто обязан ему подсказать, что принятое в пылу обиды решение совершенно неконструктивно.       Не желая продолжать ссору и рассчитывая, что за ночь Тан Фань остынет и успокоится, Суй Чжоу провёл эту ночь в своей старой комнате, где теперь порой ночевала Дун-эр, когда не хотела возвращаться в дом Пэй Хуая. Ему было холодно и одиноко, и тревога за Тан Фаня долго не давала уснуть, но он знал, что в таком состоянии к нему лучше не подходить: он не видит и не слышит ничего, кроме того, что уже успел вбить себе в голову.       Прежде чем уйти рано утром во дворец, Суй Чжоу заглянул в спальню Тан Фаня, даже во сне сердито сопевшего под одеялом, аккуратно повесил брошенную им на пол чиновничью мантию и покачал головой.       Он надеялся, что буря в душе Тан Фаня скоро уляжется и разум возьмёт верх над детской обидой, но на этот раз он ошибся.       Поздним утром, коротко простившись с сестрой и лао Пэем, собрав минимум вещей и оставив на кухонном столе записку для Суй Чжоу, Тан Фань направился на почтовую станцию у западных ворот столицы, чтобы нанять повозку с возницей. К его разочарованию, никто не согласился ехать с ним до самого Юйлиня, и Тан Фаню пришлось смириться с необходимостью менять повозки и лошадей по мере удаления от Пекина. Это не было тем препятствием, которое могло остановить его на пути к цели, а единственной целью, которую признавал непримиримый магистрат — бывший магистрат? — было служение справедливости.       Если Суй Чжоу больше по душе слепое следование приказам и поклонение власти, покрывающей преступления — это его выбор. Но только, в этом случае, им не по пути. И он предупредил его честно.       Тан Фань тяжело вздохнул, бросив последний взгляд на оставшиеся позади стены императорского города, и, задёрнув занавеску в повозке, почти непроизвольно потянулся рукой к пакету со сладостями, которые собрала ему в дорогу Дун-эр. ***       — Старший брат Суй!       Встревоженный голос Дун-эр прозвучал слишком громко в странной тишине, окутавшей дом. Суй Чжоу резко обернулся и пристально посмотрел на неё — девочка стояла в дверях, явно изнывая от нетерпения и желания тут же вывалить на него все возникшие в его отсутствие проблемы.       — Дун-эр, что случилось?       — Брат Тан уехал! — Дун-эр подбежала к Суй Чжоу и обхватила его за талию, будто боясь, что он тоже немедленно исчезнет. — Он собрал вещи с самого утра и ушёл на почтовую станцию, даже к сестре Тан заглянул всего на минутку. Такой был сердитый! Сказал, что не нужно о нём беспокоиться, но как же не беспокоиться, если он уехал совсем один за тысячу ли, да ещё уволился со службы!.. Он оставил тебе записку, брат Суй.       Дун-эр потащила его на кухню, и слегка растерявшийся от этих новостей Суй Чжоу обнаружил на столе прижатый пустым чайником лист бумаги, исписанный ровными иероглифами. Он быстро пробежал глазами текст — почерк его друга даже в такой ситуации оставался безупречным, и Суй Чжоу подумал, что это решение наверняка созрело в душе Тан Фаня не после вчерашней ссоры, а значительно раньше.       «Уезжаю в Хэтао. Там от меня будет больше пользы для страны. Уверен, Ван Чжи пригодятся мои способности, тем более что мне есть что ему сообщить о делах в нашем Министерстве доходов…»       Суй Чжоу чуть слышно выругался себе под нос и виновато улыбнулся Дун-эр, которая уже успела заварить чай и теперь протягивала ему чашку с обидой в глазах.       — Брат Суй, ну чего ему здесь не хватало, а? У него же всё было — должность, почёт, любящая семья. А он подхватился, как ужаленный, и помчался на край земли, потому что ему не дали обвинить какого-то очередного казнокрада. Ну разве так можно? Что с ним теперь будет?..       Губы Дун-эр задрожали, и Суй Чжоу, отставив в сторону чай, крепко обнял девочку, и поклялся:       — Не переживай, с ним ничего не случится. Я не позволю ему погубить себя, даже если ему очень хочется.       — Правда? — Дун-эр с надеждой взглянула на него. — Старший брат Суй, ты ведь не допустишь, чтобы он попал в лапы Белого Лотоса?       — Какого ещё Лотоса? — Суй Чжоу подозрительно прищурился и молча обругал себя. Конечно, всё, что они обсуждали на этой кухне, не проходило мимо ушей маленькой любопытной сестрички. — Не бойся, не допущу. Уверен, его величество не откажет мне в коротком отпуске, я поеду и верну Жуньцина, и по дороге постараюсь вправить ему мозги.       Его взгляд упал на последние строки прощального письма Тан Фаня, и он с трудом сдержал вздох, в котором смешались и раздражение от опрометчивого поступка друга, и сожаление о внезапно утраченном доверии, и восхищение его упрямой решимостью. Наверное, он не любил бы его так сильно, если бы Тан Фань был другим.       «Надеюсь, моё решение не отразится на твоих служебных перспективах, и император не посчитает, что дружба со мной бросает тень на репутацию главы Северного двора», — писал опальный магистрат, и в этих строках Суй Чжоу видел не осуждение и упрёк, так явно высказанные вчера за ужином, а попытку извиниться и сохранить их добрые отношения.       На следующее утро глава Северного двора Императорской стражи стоял на коленях перед императором, покаянно склонив голову.       — Прошу ваше величество не принимать поспешное решение. Тан Фань просто устал и запутался, ему нужна передышка. Но уверяю вас, что он по-прежнему предан вашему величеству и Великой Мин.       — К тому же, у меня всё равно нет готовой замены на должность губернатора столичной префектуры, — с досадой проворчал Чжу Цзяньшэнь, вертя в руках доклад с прошением об отставке. — Никто из чиновников при дворе не может так умело раскрывать финансовые махинации… И что ты предлагаешь, Суй Чжоу? Дать ему отпуск?       — Я прошу ваше величество считать Тан Фаня находящимся в отпуске, а также предоставить отпуск этому недостойному слуге, чтобы я мог последовать за ним и вернуть его в столицу.       — Он покинул Пекин? — удивился император, жестом велев Суй Чжоу подняться с колен.       — Ваше величество, он посчитал, что принесёт больше пользы на границе в Хэтао, — невольно нахмурившись, сообщил Суй Чжоу.       Император тоже нахмурился, уставившись на лист бумаги перед носом.       — А пишет, что здоровье не позволяет ему продолжить исполнять свой долг на посту чиновника. Вот хитрец! Понятно, что не хотел меня оскорбить, но это ведь из-за того случая с Бэй Цзанем?       Суй Чжоу ничего не ответил, справедливо рассудив, что иногда лучше промолчать, и на лице Чжу Цзяньшэня мелькнула усталая улыбка.       — Когда господин Тан научится не только раскрывать дела, но и мыслить по-государственному, займёт самые высокие посты в кабинете министров. Значит, в Хэтао, к Ван Чжи? Хочет увязать его фальшивомонетчиков с делами в Министерстве доходов?       Суй Чжоу не удержался и бросил на его величество изумлённый взгляд, но тут же снова опустил голову. Он понимал, что Ван Чжи регулярно отчитывается перед императором о своих успехах, но то, что император вникает во все дела от столицы до дальних границ…       — Я дам вам обоим время до середины следующего месяца, — тем временем продолжал Чжу Цзяньшэнь, задумчиво сворачивая прошение об отставке, и Суй Чжоу на мгновение показалось, что тот сейчас порвёт его пополам, но император сунул бумагу под массивный пресс с головой дракона и посмотрел прямо на Суй Чжоу. — Верни Тан Фаня в столицу и верни ему на место мозги, иначе… — тут губы его величества изогнулись в усмешке. — Иначе тебе придётся найти мне умного и неподкупного чиновника на должность губернатора Шуньтянь.       — Слушаюсь, ваше величество, — Суй Чжоу поклонился, возблагодарив небеса, что сегодня у императора нет настроения гневаться. — Благодарю вас, ваше величество.       Дун-эр с нетерпением ждала его возвращения из дворца.       — Ну что, брат Суй? Его величество сильно сердится? Он уволил брата Тана?       — Пока не уволил, — осторожно сказал Суй Чжоу, отлично понимая, что удача не может быть вечной, и если Тан Фань не научится быть придворным, а не только чиновником и учёным, долго ему не продержаться. — Я уезжаю, Дун-эр. Возможно, смогу перехватить его по дороге, а если нет, его величество дал мне время до середины следующего месяца, чтобы исправить ситуацию.       — Отлично! — лицо Дун-эр просияло. — Как же хорошо, что его величество ценит тебя и брата Тана! Но ты должен объяснить брату Тану, что это очень большая милость…       — Объясню, — буркнул Суй Чжоу, подумав, что иногда ему просто хочется связать Тан Фаня и заткнуть ему рот кляпом, чтобы тот не вляпался в новые неприятности. — Поможешь собраться в дорогу, Дун-эр?       — Конечно, брат Суй! Ты ведь поедешь в Хэтао к брату Вану, да? Тогда я приготовлю ему гостинцы и письмо, чтобы ты передал ему лично в руки. А то брат Тан умчался в такой спешке… — Дун-эр засуетилась, поспешив на кухню, где у неё уже было замешано тесто для сладкой выпечки. — Знаешь, брат Суй, я наконец решила ту комбинацию в вэйци, которую брат Ван нашёл в древнем трактате мастера Чжэня…       Суй Чжоу с умилением смотрел, как девочка старательно лепит печенье, не переставая болтать языком, и его душу наполнила твёрдая уверенность, что он сумеет помириться с Тан Фанем и сохранить самое дорогое, что было в его жизни — свою семью. ***       — Господин Тан?! — в глазах Ван Чжи сверкнуло радостное изумление. — Откуда ему здесь взяться? Но это точно был его голос. Дин Жун, дай мне ушамао и пойди распорядись, чтобы его встретили, как подобает. Пусть Мао Лэй приготовит ему комнату и организует обед на час раньше. Наверняка этот бедолага проголодался с дороги.       Дин Жун коротко поклонился, чувствуя, что неподдельная радость в голосе командующего навевает на него плохие предчувствия.       — Слушаюсь.       — И проводи его в мой кабинет. Думаю, нам с ним найдётся, что обсудить прямо сейчас.       Через пять минут Тан Фань, уже успокоившийся и выглядевший почти довольным, вошёл в кабинет на втором этаже губернаторской резиденции. Сопровождавший его Дин Жун сухо спросил:       — Я ещё понадоблюсь вам сейчас, командующий?       — Скажи управляющему, чтоб принёс чаю, и можешь быть свободен, — беспечно махнул рукой Ван Чжи, устремив всё своё внимание к нежданному гостю.       Он, похоже, и не заметил, как за Дин Жуном закрылась дверь, и тот скрылся в коридоре.       — Господин Тан, приветствую тебя в Хэтао, — Ван Чжи сложил руки в поклоне, который одновременно вышел и почтительным, и ироничным.       — Как же я рад тебя видеть, Ван Чжи! — небрежно поклонившись в ответ, Тан Фань подошёл к нему ближе и протянул руку, будто хотел обнять, но не решался. — Никогда не думал, что буду так этому рад.       — Устал с дороги? Сейчас принесут чай, а пока давай присядем и поболтаем о том, о сём.       Ван Чжи старательно изображал гостеприимного хозяина, и у него это получалось.       — Как у тебя дела? — поспешно спросил Тан Фань, заняв место напротив Ван Чжи и будто стремясь помешать ему начать спрашивать первым. — Я… то есть, мы с Гуанчуанем слышали о твоей блестящей победе. Его величество был очень доволен.       — Знаю. Я получил императорский указ о награждении, — хмыкнул Ван Чжи, с улыбкой разглядывая гостя.       — Но ты ещё не все задачи решил здесь, да? Смотрю, ты и в сражениях участвуешь… — Тан Фань с любопытством метнул взгляд на ссадину на скуле Ван Чжи. — Неужели правда стал полководцем и бьёшь монголов?       — Я исполняю приказ его величества и стараюсь защищать границу, — уклончиво ответил Ван Чжи. Он не собирался вдаваться в подробности, потому что эти дела с бандой монголов и недавним похищением совершенно не касались столичного магистрата. Ему наверняка не нужны чужие проблемы. — В мои функции не входит подменять генерала Ван Юэ и командовать армией. Это он герой, разгромивший Даян-хана, а этот скромный губернатор лишь старается помогать.       Они оба усмехнулись.       — Скромный губернатор? — в голосе Тан Фаня прозвучал смех. — Да что с тобой, Ван Чжи? Неужели местные дела настолько просты и унылы, что лишили тебя всяких амбиций?       — О нет, мне есть, чем заняться, — снова усмехнулся Ван Чжи и, подозрительно прищурившись, попытался перехватить взгляд Тан Фаня. — Ну а тебя каким северным ветром сюда принесло, Жуньцин? Получил внеочередной отпуск в награду за блестящее расследование? Или его величество решил направить тебя с поручением — во что лично я не верю, потому что, уж извини, но губернатор Шуньтянь для этих целей подходит меньше всего…       — Нууу… Можешь считать, что да. Я здесь в отпуске.       Взгляд Тан Фаня лишь на мгновение метнулся в сторону, но этого было достаточно, чтобы подозрения Ван Чжи усилились.       — Только не говори, что тебя отправили в ссылку за тысячу ли, — всё ещё иронично, но уже слегка встревоженно проворчал он. — Нет, тебя бы точно не сослали в Хэтао, потому что сюда уже сослали меня.       — Меня не сослали, я сам приехал. Могу поклясться, — быстро вставил Тан Фань, избегая внимательного взгляда Ван Чжи.       — Поклясться чем? Сегодняшним обедом? — Ван Чжи резко встал и подошёл к Тан Фаню, будто стремился воспрепятствовать его возможному побегу. — Ну-ка, налей себе ещё чаю, Жуньцин, и расскажи мне честно и подробно, что ты здесь делаешь.       — Ты что, мне не доверяешь? — обиженно протянул Тан Фань, но от чая со сладким печеньем не отказался. — Я привёз тебе сведения о господине Ма из Министерства доходов. Ты же просил меня разузнать… — пробурчал он с набитым ртом.       Ван Чжи молча расхаживал по кабинету и качал головой, дожидаясь, когда Тан Фань дожуёт и выпьет чай. Он рассчитывал, что насытившись, тот успокоится и перестанет ходить кругами.       — Нельзя ли не мельтешить у меня перед глазами? — раздражённо попросил Тан Фань, когда допил чай. — У меня от твоего хождения голова уже кружится.       Ван Чжи хмыкнул, но всё же вернулся за стол.       — Ты мог отправить мне письмо. Ты должен был отправить мне письмо государственной почтой, потому что покидать столицу без дозволения императора чиновник на твоей должности просто не имеет права. — Голос Ван Чжи позвучал бесстрастно, но при желании Тан Фань легко мог уловить в нём раздражение и упрёк. — Тан Фань, объясни мне честно, почему ты сейчас в Юйлине, а не в столице, и не пытайся изобрести отмазку, потому что тогда я подумаю, что это ты мне не доверяешь и хочешь поставить нашу дружбу под сомнение.       Тан Фань опустил взгляд, несколько секунд молча разглядывал пустую чайную чашку и наконец устало вздохнул:       — Боюсь, ты будешь ругаться, Ван Чжи. Ну, Гуанчуань уже ругался, а вы обычно смотрите на вещи одинаково…       — Тебя что, уволили? — догадался Ван Чжи, почему-то совсем не удивляясь такому варианту. — Ты разгневал его величество своей излишней принципиальностью?       — Почти, — не поднимая глаз, тихо признался Тан Фань. — Только я сам уволился. Написал прошение об отставке и уехал. Не хочу, чтобы на Суй Чжоу как-то отразилось то, что ты называешь «излишней принципиальностью»…       — Вот дурья башка! — не удержался Ван Чжи и, не давая времени Тан Фаню, чтобы обидеться, напористо распорядился: — Рассказывай с начала и по порядку. И не утаивай ничего, иначе я не смогу придумать, как тебе помочь.       Тан Фаню ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Почему-то, в отличие от Суй Чжоу, из которого он при желании мог бы запросто вить верёвки, Ван Чжи обладал над ним властью, от которой Тан Фань не мог просто отмахнуться с притворной беспечностью.       Когда Тан Фань закончил свой рассказ, время подошло к обеду, и он с огромным удовольствием прервался, чтобы отдать должное стряпне управляющего Мао.       Ван Чжи составил ему компанию на кухне и с интересом наблюдал, как беглый магистрат Тан лопает лапшу, свиные рёбрышки с рисом, сладкие лепёшки и, наконец, снова чай с ореховым печеньем. Вопрос, куда в него столько влезает, мог соперничать с самыми сложными расследованиями в его карьере.       — Фух, а ты неплохо здесь устроился, господин губернатор! — закончив с чаем, улыбнулся Тан Фань. — У тебя отличный повар, да и слуги в резиденции, как я посмотрю, очень расторопные.       — Один слуга, если не считать управляющего, — исправил, усмехнувшись, Ван Чжи. — Это не дворец, это приграничная крепость.       — А… ну ладно. Всё равно, было вкусно. — Тан Фань вышел из-за стола и потянулся, демонстрируя Ван Чжи свою неизменную грацию. — Ох, как же хорошо, что я наконец приехал!..       — А теперь вернёмся в кабинет и продолжим, — спустил его с небес на землю Ван Чжи. — Ты собирался мне что-то рассказать про господина Ма в Министерстве доходов.       — А можно немного позже, Ван Чжи? — обаятельно улыбнувшись, попросил Тан Фань. — После долгой дороги и этого чудесного обеда я просто разомлел и засыпаю на ходу. Ты ведь разрешишь мне остаться в твоём доме и пожить здесь какое-то время?       — Да. Но если за тобой приедет Императорская стража из столицы, я буду вынужден выдать тебя, так и знай.       — О, не думаю, что императору будет до меня дело! — улыбка Тан Фаня стала слегка фальшивой, но не утратила своего очарования. — Спасибо тебе, Ван Чжи, я так и знал, что могу рассчитывать на твою дружбу.       Кто бы устоял перед таким? Ван Чжи тоже улыбнулся, слегка поклонился в ответ и чуть слышно проворчал себе под нос:       — Вообще-то, я имел в виду Гуанчуаня. В отличие от императора, ему наверняка есть до тебя дело.       — Что ты говоришь? — насторожился Тан Фань, щурясь от яркого полуденного солнца, озарявшего кухню и придававшего всему окружавшему их радостные краски.       — Пойдём, я сам провожу тебя в твои покои, Тан Фань. Никто не сможет сказать, что губернатор Хэтао — плохой хозяин. Уверен, Дин Жун и Мао Лэй уже всё приготовили.       — О, кстати! — Тан Фань на мгновение замедлил шаг, уже выходя в коридор следом за Ван Чжи. — Я хотел тебя спросить сразу, как увидел, но потом отвлёкся… Ты что, вернул Дин Жуна на службу? После всего, что он сделал? И не боишься?       На лицо Ван Чжи набежала тень, и он ответил неожиданно жёстко:       — Я знаю, что делаю. Это не обсуждается.       — Ну, как знаешь. Хотя, я бы поостерёгся на твоём месте…       — Ты не на моём месте, — отрезал Ван Чжи и снова превратился в радушного хозяина, открывая дверь гостевых покоев. — Прошу, господин Тан! Надеюсь, тебе будет здесь удобно. По всем вопросам обращайся к управляющему Мао или лично ко мне. И если выспишься до вечера и пожелаешь обсудить дела — найдёшь меня в моём кабинете.       — А вэйци здесь есть? Может, сыграем вечером партию?       Тан Фань будто бы стремился оттянуть разговор о делах, хотя, по его словам, он сюда и приехал для того, чтобы сообщить Ван Чжи важные сведения. Ван Чжи постарался сдержать внезапно нахлынувшее раздражение и ответил максимально доброжелательно:       — Конечно, Жуньцин. Мы сыграем партию и одновременно поговорим о господине Ма.       Убедившись, что Тан Фань доволен предоставленной ему комнатой и больше ни в чём не нуждается, Ван Чжи на обратном пути заглянул в кабинет Дин Жуна, но он оказался пуст. Они так и не успели до конца обсудить план захвата банды в Серебряной долине, но в конце концов, до приезда генерала Вана с этим можно было подождать. И он сам отпустил Дин Жуна, так что не стоило ожидать, что тот постоянно будет у него под боком.       — Мао Лэй, ты не знаешь, где советник Дин? — поинтересовался Ван Чжи, вернувшись на кухню.       — Он собирался пойти в ямэнь и вернуться часа через два, — сообщил всезнающий управляющий Мао, слегка поклонившись. — Господин губернатор, надеюсь, вашему гостю понравился обед.       — О да, господин Тан был в восторге. Он известный столичный гурман, но ты угодил даже ему, — усмехнулся Ван Чжи, хотя его мысли уже витали далеко и от обеда, и от Тан Фаня.       Он знал, что не имеет никаких оснований предъявлять претензии Дин Жуну, но то, что тот занялся расследованием в ямэне, не согласовав с ним дальнейшие действия, показалось Ван Чжи немного обидным.       Ван Чжи какое-то время постоял в дверях, любуясь цветущей сливой во дворе, неопределённо хмыкнул и вернулся в свой кабинет, чтобы наконец навести порядок в докладах и ходатайствах, поступивших на его имя от жителей Юйлиня.       Но прежде чем разобраться с насущными делами, Ван Чжи потянулся к толстому трактату, который вчера забрал у Дин Жуна, не дав дочитать до конца, пролистал карты и рисунки и раскрыл на главе, в которой описывалась добыча золота в Серебряной долине. Серебряной, потому что таково было имя первого из ханьцев, проникшего в это место — Инь Цзин, комендант крепости Юйлинь в начале правления императора Юнлэ. Именно им была составлена старая карта, таким причудливым образом оказавшаяся в руках военного губернатора Хэтао. И по странному стечению обстоятельств, именно на его сестре женился когда-то прадед Фу Лая, оставивший в наследство это сокровище своему сыну, а тот — своему, который и был почившим два года назад родным дядей нынешнего хозяина «Трёх драконов». ***       Дин Жун вернулся через два часа, как и обещал. Он заглянул в кабинет, зная от Мао Лэя, что Ван Чжи разбирает там старую почту.       — Командующий, вы меня искали?       — А, ты пришёл! — не отрываясь от своего занятия, прокомментировал Ван Чжи. — Есть что-нибудь интересное у Цзю Люаня?       — Только то, что жена и родственники Фу Лая собирались покинуть город через северные ворота, но узнав о том, что выезжающих теперь тоже проверяет стража, вернулись обратно. Магистрат Цзю отправился проводить обыск на постоялом дворе. Хотя он уже перерыл там всё вверх дном, когда Фу Лай покинул город, но думает, что всё же упустил что-то важное, что теперь они собирались увезти с собой.       — Возможно, не то искал, — рассеянно заметил Ван Чжи, складывая в стопку бумаги на столе. — Тебе не кажется странным, что горожане жалуются мне на налоги и запрет охоты у Стены вместо того, чтобы адресовать всё это в ямэнь? А впрочем, ладно, — не дав Дин Жуну ответить, он лукаво прищурился и улыбнулся. — У меня гостит столичный магистрат, возможно, он поможет мне разрешить эти сугубо гражданские вопросы.       Улыбка Ван Чжи была такой мечтательной и довольной, что Дин Жун даже растерялся.       — И долго он будет здесь гостить?       — Понятия не имею, — отозвался Ван Чжи, всё ещё улыбаясь. — Ему понравилась наша кухня, а свободного времени у него теперь сколько угодно, так что он может жить здесь, пока не надоест.       Дин Жун напрасно ожидал, что Ван Чжи расскажет ему подробнее об этом странном визите господина Тана. Казалось, тот воспринимал это как долгожданное и радостное событие, и Дин Жуну оставалось только сдерживать невольное раздражение, которое всегда вызывал у него этот приятель командующего, и продолжать безупречно исполнять свои обязанности.       — Дин Жун, ты не знаешь, где наша доска для вэйци? — внезапно спросил Ван Чжи, скользнув по нему загадочным взглядом.       Последний раз они играли в вэйци чуть меньше месяца назад, после возвращения Ван Чжи из похода к Вэйнин-хайцзы. Ван Чжи тогда выиграл два раза и отругал Дин Жуна, что тот намеренно ему поддаётся. Но Дин Жуну нравилось поддаваться, он хотел видеть Ван Чжи победителем во всём и совсем не испытывал досады от того, что соотношение их побед на игровой доске было три к одному не в его пользу. В отличие от Тан Фаня, который сам всегда и везде хотел быть первым и лучшим.       — Да, я хочу сыграть с господином Таном, — будто прочитав его мысли, сказал Ван Чжи. — Может, хотя бы он не постесняется разнести меня в пух и прах.       Дин Жун, резко отвернувшись к шкафу с документами, подавил вздох. Доска и банки с камнями для игры лежали на верхней полке. Дин Жун сам поставил их туда, не особо рассчитывая, что в ближайшем будущем у них с командующим будет время для развлечений.       — Ну что ты возишься? Вот же они, наверху! — раздался за спиной нетерпеливый голос Ван Чжи.       — Так точно. Прошу вас, командующий.       Дин Жун с поклоном положил на стол перед своим господином принадлежности для игры и застыл в ожидании новых указаний.       Да, так было намного привычнее, чем называть его по имени и надеяться на что-то, совершенно немыслимое для ничтожного слуги. Даже хорошо, что визит магистрата Тана вернул всё на свои места раньше, чем Дин Жун окончательно поверил, что это немыслимое для него возможно.       — Скажи Мао Лэю, пусть на ужин приготовит что-нибудь из местных блюд. Покажем этому гурману настоящую степную кухню. Но к чаю — обязательно сладости, Тан Фань их очень любит.       — Слушаюсь, — кивнул Дин Жун, стараясь не замечать предвкушения в голосе Ван Чжи. — Вы будете ужинать на кухне или распорядиться накрыть в зале для приёмов?       — Нет, это не официальный визит, так что ни к чему задействовать зал, — будто не замечая иронии в его голосе, отказался Ван Чжи. — Просто маленький уютный ужин для старых друзей. И пусть Мао Лэй починит там фонари, я ещё не забыл, что два фонаря в углу не горят.       — Я сам починю, — Дин Жун снова поклонился и, видя, что Ван Чжи уже занят раскладыванием игральных камней на доске для вэйци, вышел в коридор.       Он так и знал, что от господина Тана будут неприятности, но пока что все они сводились к тому, что лично для Дин Жуна командующий Ван снова становился ворчливым господином, а не заботливым возлюбленным. Как будто и не было той ночи, когда он прижимался к нему, ища его губы и цепляясь, будто за последний шанс…       Ван Чжи сказал ему «не люби меня», он честно предупредил, но Дин Жун позволил себе поверить, что эти слова ничего не значили. Что ж, пора было вернуться в реальность.       Лампы на кухне. Праздничный ужин на двоих. Дин Жуну не будет там места, да он бы и сам не хотел весь вечер наблюдать за лукавыми взглядами, которые Ван Чжи бросает на этого столичного выскочку — ему хватило одного, который был обращён к Тан Фаню, когда тот возник на пороге кабинета.       — Мао Лэй, сегодня ты должен превзойти самого себя, — хмыкнул Дин Жун, заглядывая на кухню, где управляющий уже начинал разогревать очаг. — Господин губернатор хочет, чтобы его гость оценил достоинства местной кухни.       — Отлично! — улыбнулся Мао Лэй, поднимая взгляд, не затуманенный лишними сомнениями. — Я как раз собирался зажарить баранью ногу в том соусе, что нравится господину.       Починив лампу и проверив, как идут приготовления к ужину, Дин Жун собирался дочитать книгу о добыче золота в регионе Хэтао. Но она оставалась в покоях Ван Чжи после того, как тот, забыв обо всём на свете, помчался приветствовать столичного гостя.       Дин Жун на пару мгновений задержался на пороге, сомневаясь, уместно ли ему войти в комнату командующего в его отсутствие. Ещё сегодня утром у него не возникло бы и тени подобных сомнений, но с того момента многое изменилось. В конце концов, он решил, что попросит книгу у Ван Чжи после ужина, и тут услышал громкие голоса внизу.       — Мао Лэй, что там ещё?       — Прибыл посланец от генерала Вана! — с радостным возбуждением доложил управляющий. — Сейчас приходил Бай Цзао, но поскольку господин губернатор просил его не беспокоить этим вечером, гонец отправился в ямэнь. Вы застанете его у магистрата Цзю, господин Дин, если прямо сейчас туда пойдёте. Завтра наш генерал со своей армией уже должны быть в Юйлине.       Ну хоть какие-то хорошие вести.       Дин Жун, проходя по коридору, чуть не столкнулся с Тан Фанем, сдержанно поклонился ему — как бы то ни было, тот был другом его господина — и быстро спустился по лестнице во двор.       — Я пойду в ямэнь, а поужинаю, когда вернусь. Не старайся для меня, Мао Лэй, мне хватит чашки риса и свежего чая.       Управляющий только пожал плечами и вернулся к своим занятиям на кухне. ***       Когда Тан Фань без стука вломился в кабинет Ван Чжи, тот сосредоточенно изучал на доске для вэйци какую-то комбинацию.       — Ну что, ты готов, что я наконец обыграю тебя и разобью твою непобедимую славу?       В голосе Тан Фаня звучало радостное предвкушение, но Ван Чжи не спешил удовлетворить его желания.       — Сначала о деле. Ты хорошо отдохнул, Жуньцин?       — Великолепно, — улыбнулся Тан Фань. — А впрочем, после всех этих придорожных гостиниц иначе и быть не могло. Думаю, будет очень приятно провести здесь некоторое время.       — А потом? Ты вернёшься в столицу, когда страсти улягутся?       Тан Фань внезапно погрустнел и задумался. Возможно, перед его глазами всплыли образы Суй Чжоу и дружного семейного обеда за общим столом с сестрой, маленьким племянником и насмешливой Дун-эр.       — Не знаю. Может быть, но скорее, поеду на родину, в Тунчжоу. У меня есть учёная степень, и я мог бы взяться учить детей. Или писать романы уже под собственным именем. Или…       — Или подумать головой, попросить прощения у его величества и вернуться на службу, — проворчал Ван Чжи, жестом приглашая Тан Фаня за стол. — Ты говорил, что что-то выяснил в Министерстве доходов. Если твоя информация окажется важной и поможет мне раскрыть связи местных купцов с Белым Лотосом в столице, я обещаю замолвить за тебя словечко. —       Но я не хочу на службу, Ван Чжи! — горячо перебил его Тан Фань, что, впрочем, не произвело на Ван Чжи никакого впечатления.       — Это ты сейчас не хочешь, пока ещё не остыл, — спокойно возразил он. — Но ты же хочешь разоблачить преступников и защитить империю от врагов.       Тан Фань кивнул, не колеблясь ни мгновения.       — Тогда глупо не использовать возможности, которые даёт официальная должность чиновника. — Ван Чжи пожал плечами и хмыкнул, решив, что не станет тратить своё время на убеждения. Тан Фань ведь и сам далеко не дурак, хотя иногда и производит неоднозначное впечатление. — Так что там с господином Ма, занимающим должность младшего помощника главы департамента, заведующего монетным двором?       Тан Фань, видимо, поняв, что Ван Чжи просто так не отступит, и придётся обсуждать дела с первого же дня пребывания в Юйлине, покорно кивнул.       — Я порылся в архивных документах и материалах дел, связанных с нарушениями на монетном дворе. В том числе и в деле о фальшивом серебре из Юньхэ — ну, в том, что там уже после меня выяснили Цензорат и Западная Ограда…       — Как ты получил доступ к документам? — не удержавшись, перебил его Ван Чжи.       — Мне немного помог Суй Чжоу, а он, насколько я знаю, сослался на твой запрос, который ты ему писал в частном порядке.       Да, Ван Чжи писал им обоим о своих подозрениях и просил выяснить побольше информации, но он и не предполагал, что это можно считать запросом, который проложит путь в архивы, закрытые для простых смертных. Он коротко усмехнулся и кивнул:       — Продолжай.       — Там обнаружилось много интересного, — входя в азарт, продолжил Тан Фань. — То, чего мы не увидели сразу и что стало довольно очевидным после тщательного анализа. Я практически уверен, что двое начальников Ма Сяня, уволенных и наказанных за злоупотребления, на самом деле не имели к Юньхэ никакого отношения. Конечно, они не святые и подворовывали по мелочи, но Ма Сянь их подставил и сделал так, что все документы по серебру из Юньхэ подписаны не его рукой, а фактически доход от этого серебра ушёл в дом семьи Ма. Ты помнишь, что Ма Вэньшэн тогда ещё был министром и мог крутить этими деньгами как угодно?       Ван Чжи заинтересованно кивнул.       — Хорошо. Это совпадает с моими предположениями.       — Я нашёл пару бумажек, подписав которые, Ма Сянь не досмотрел и выдал себя с головой, — довольно заявил Тан Фань. — Но изъять их незаметно мне не удалось, и я попросил Суй Чжоу. В общем, в Императорской страже достаточно доказательств, если не для того, чтобы отправить Ма Сяня под суд, то как минимум, чтобы задать ему неудобные вопросы и допросить с пристрастием.       — Ты изменил своё отношение к допросам Императорской стражи? — Ван Чжи удивлённо выгнул бровь       — Не совсем, но я понимаю, что есть ситуации, когда иначе никак, — смиренно признал Тан Фань. — К тому же, Суй Чжоу умеет надавить на подозреваемого так, что он и без пыток расколется.       Он вздохнул и потёр ладонью лицо.       — Значит, ты установил причастность Ма Сяня к фальшивому серебру, — поторопил его Ван Чжи. — А к Белому Лотосу? Он может оказаться тем самым Лун-цзы, к которому из Ханчжоу отправили гонца с редким ядом?       — Может да, а может нет, — Тан Фань закатил глаза. — Ты слишком многого от меня хочешь, Ван Чжи. Я всего лишь гражданский чиновник… был. Интуиция говорит мне, что всё взаимосвязано. Ханчжоу — родина клана Ма, Ма Сянь до переезда в столицу служил там в местном ямэне мелким чиновником. А в столице служил его старший брат, и как раз на монетном дворе, но пару лет назад, ещё до дела в Юньхэ, резко уволился и куда-то уехал. Но я уверен, что они поддерживают связь, и не исключено, что отъезд этого братца был заранее спланированной попыткой обеспечить себе спокойное бегство в провинцию, если в столице их слишком уж прижмут.       — Да, согласен, — кивнул Ван Чжи. — Ма Цуншэнь покинул столицу, когда семейство Ма ещё не вызывало подозрений у Западной Ограды и Императорской стражи. Но они понимали, что такая удача не может продолжаться вечно. Как ты думаешь, где сейчас Ма Цуншэнь?       — Я почти уверен, что он в Юйлине, — спокойно улыбнулся Тан Фань, вскинув взгляд на Ван Чжи. — Ты же и сам это подозреваешь, и не зря просил покопаться в его прошлом. Так вот, я предполагаю, что Ма Цуншэнь — это ювелир Ло, который приехал сюда как раз в то время, когда старший Ма уволился. — Он замахал руками, когда между бровей Ван Чжи сложилась скептическая складка. — Да, понимаю, что здесь много нестыковок, но других вариантов нет. К тому же, я пытался узнать что-нибудь о лавке Ло в Пекине, но такого торговца там не обнаружилось. Так что, или я ещё не всё знаю о местных, или это должен быть господин Ло.       — Вообще-то, мы с Дин Жуном и магистратом Цзю пришли к такому же выводу, — довольно усмехнулся Ван Чжи.       — Что ещё за магистрат Цзю? — насторожился Тан Фань.       — Местный глава уезда. Очень толковый и решительный парень. Мы с ним отлично сотрудничаем, — объяснил Ван Чжи, мимолётно подумав, что совершенно напрасно в первую встречу с Цзю Люанем решил, что тот чем-то похож на Тан Фаня. Ну, если только фигурой и этой манерой складывать пальцы домиком и прищуриваться, предаваясь размышлениям. Но, конечно, Ван Чжи было крайне сложно представить Тан Фаня сражающимся с убийцей старым дедовским мечом или скачущим по степи в монгольской шубе, преследуя бандитов.       — Так мы сегодня собираемся ужинать или как? Ван Чжи, эээ, ты меня слышишь? — донеслось до Ван Чжи сквозь неуместные раздумья. — От всего, что было на обед, у моего желудка остались только приятные воспоминания. ***       Дин Жун увидел пробивающуюся из-под двери тёплую струйку света и на мгновение замер. Голоса. Довольные, даже радостные. Возможно, слегка хмельные. Ему, вероятно, не следует прерывать весёлый отдых командующего в обществе господина Тана, но он предполагал, что если сейчас не доложит о возвращении генерала Вана, командующий решит, что Дин Жун ненадлежаще выполняет свои обязанности.       — Командующий, разрешите?       Дин Жун тенью возник на пороге и выжидательно посмотрел на Ван Чжи. Тот кивнул, подняв взгляд от доски для вэйци, и, одним жестом велев Тан Фаню оставаться на месте, а другим так же удерживая Дин Жуна, встал и подошёл к нему.       — Что-то срочное?       Дин Жуну показалось, что в голосе Ван Чжи мелькнула досада. Он успел окинуть быстрым взглядом комнату и заметить сложную комбинацию на доске — похоже, преимущество всё же было на стороне командующего, — и кувшинчик с вином рядом с доской, и поредевшее блюдо с орехами и печеньем. И слишком широко распахнутый ворот мантии Ван Чжи, как будто тому стало жарко.       — Командующий, прибыл гонец от генерала Вана. Завтра генерал будет в Юйлине. Он возвращается с победой.       — Прекрасно, — промурлыкал Ван Чжи, покосившись краем глаза на Тан Фаня, сосредоточенно обдумывающего свой ход.       — У вас будут для меня поручения? — Дин Жун решился отвлечь его от этого зрелища.       — Нет, Дин Жун. Ступай, отдохни. — Ван Чжи наконец обратил свой взор на Дин Жуна и, прищурившись, покачал головой. — Не жди меня сегодня ночью. Я собираюсь обыграть этого пижона минимум два раза, но это непростая задача.       В голосе Ван Чжи так явно прозвучало удовольствие, получаемое от приятного вечера и долгожданной схватки умов, что Дин Жуну захотелось немедленно выйти вон, чтобы не видеть, не слышать, не мешать… и не ловить себя на неуместном чувстве досады, но он понимал, что Ван Чжи ещё не закончил.       — Можешь не беспокоиться о лекарствах, они мне сегодня не понадобятся. Так что, спи спокойно в своей постели и не буди меня слишком рано, даже если генерал явится на рассвете. Ты понял?       — Слушаюсь, командующий.       Дин Жун слегка поклонился, чувствуя, как от этого «слушаюсь» на губах растекается горький привкус разочарования.       Ван Чжи поспешил обратно за стол, скользнул взглядом по доске, передвинул камень, перекрыв ещё одну позицию для прорыва противника, и, усмехнувшись, потянулся за рюмкой.       — Давай же, Жуньцин, не разочаровывай меня. Твой ход. Я знаю, что ты выкрутишься.       Дин Жун не стал дожидаться, что ответит Тан Фань. Что бы тот не ответил, Ван Чжи только рассмеётся и будет его хвалить, это же очевидно. Он будет его хвалить просто потому, что тот приехал за тысячу ли и привёз ему вести из столицы, наполнив его строгую и простую жизнь на границе изысканными беседами, красивыми формами и сладкими воспоминаниями. Тем, что никогда не мог дать ему Дин Жун, такой же строгий и простой, как всё в этом северном городе.       Конечно, Ван Чжи скучал по столице, если у него оставалась хоть капля времени, чтобы скучать. Конечно, он рад был Тан Фаню, и Дин Жун даже не находил в себе достаточно дерзости, чтобы винить его за это. Конечно, Дин Жун понимал, что всегда проигрывал в сравнении с этим красавчиком, источавшим обаяние и беззаботность. Даже его наивность, его ошибки и его порой неуместная самоуверенность были так очаровательны, что заставляли Ван Чжи умиляться и крутиться вокруг него, как влюблённая бабочка.       Но если Ван Чжи хочет заботиться о Тан Фане, это не освобождает Дин Жуна от обязанности заботиться о Ван Чжи. Даже не потому, что не так-то просто вырвать из сердца чувство, заставлявшее его всегда это делать.       Возможно, потому, что он слишком многим обязан Ван Чжи, чтобы позволить глупой ревности подорвать его преданность командующему.       Возможно, потому, что все привыкли к принципу взаимности услуг, так часто используемому Ван Чжи, и никто в этом мире больше не позаботится о Ван Чжи бескорыстно, где бы он ни был — в беде или в счастливой безмятежности.       Возможно, потому что небеса могли бы потребовать плату за спасение жизни Ван Чжи, и это было бы приемлемой платой.       У Дин Жуна не было оснований упрекать богов, и он отдавал себе отчёт, что готов заплатить — личное счастье ничтожного слуги за жизнь и безопасность его господина. Он отдал бы и больше, он отдал бы свою собственную жизнь… Но почему-то идея отдать свою жизнь казалась ему не столь невыносимой, как мысль о Ван Чжи, нежно улыбающемся Тан Фаню, берущем его под руку, ласкающем его взглядом.       Сдержав тоскливый вздох, Дин Жун решительно направился в спальню Ван Чжи, чтобы сделать то, что должен делать слуга для своего хозяина, какие бы отношения их ни связывали.       Зажечь свечи. Приготовить одежду для сна. И лекарство — как бы ни уверял его Ван Чжи, что уже окончательно поправился. Эйфория от общения с Тан Фанем пройдёт, а ломота в плече никуда не денется, и возможно, к ней добавится головная боль, если за милой беседой он слишком увлечётся вином.       Убедившись, что всё на своих местах и ему больше нечего здесь делать, Дин Жун пошёл к себе, переоделся и внезапно вспомнил, что книга о золотых приисках так и осталась в покоях командующего, но решил не возвращаться, потому что оценил риск застать там Ван Чжи и Тан Фаня в ещё более свободных позах. Как бы ни убеждал себя Дин Жун, что это не имеет значения — это больше не имеет значения, как и все его пустые мечты и наивная надежда — он не хотел бы стать свидетелем подобной сцены.       Он не будет больше думать о Ван Чжи. Он просто выпьет мятный отвар и уснёт. А завтра будет служить своему господину, как всегда это делал, и благодарить богов, что может это делать. Служить ему — живому и счастливому. Пусть даже счастливому не с ним.       Снотворное подействовало не сразу, и Дин Жун вертелся в постели, вставал, открывал и закрывал окно, прислушивался к звукам в коридоре. Ему казалось, что он должен услышать шаги Ван Чжи, возвращающегося в свою спальню, и понять, один ли он. Хотя это и не имело значения.       Беспокойный сон всё же сморил Дин Жуна раньше, чем Ван Чжи вернулся к себе, и он не услышал, как за стеной его командующий напевает фривольную столичную мелодию, откровенно фальшивя. ***       Генерал Ван, как всегда строгий и прямой, излучающий спокойную уверенность, перешагнул порог кабинета Ван Чжи, когда солнце уже приближалось к зениту.       Тан Фаня на эту встречу не позвали, но он, похоже, от этого не расстроился. Его мало интересовали военные вопросы, а возможность провести время в старинной библиотеке, собранной предшественниками Ван Чжи, с неограниченным количеством чая и выпечки, привлекала его намного больше стратегии и тактики противостояния монголам.       Ван Чжи вышел из-за стола, чтобы поприветствовать генерала, и остановился посреди кабинета, совершенно обескураженный действиями Ван Юэ.       Тот сложил перед собой руки и низко поклонился, как мог бы кланяться юный ученик почтенному учителю.       — Генерал Ван, какая лисица вас укусила? Это я должен выражать вам своё почтение за новую победу.       — Губернатор Ван, я был в нашем ямэне, прежде чем прийти сюда, — выпрямившись, взволнованно ответил генерал. — Я знаю, каким испытаниям вы подверглись ради меня и какое проявили благородство несмотря на явную опасность. Клянусь, у вас не будет более преданного друга на всей границе от Юйлиня до Датуна, и если вам понадобится жизнь этого скромного вояки — располагайте ей без сомнений.       Ван Чжи смутился, чувствуя, что щёки заливаются краской. Вообще-то, он глупо угодил в ловушку, и точно не заслуживал похвалы бывалого полководца. И что только наговорил ему этот болтливый глава уезда?..       — Генерал, боюсь, вы преувеличиваете мой героизм. — Ван Чжи поклонился в ответ, привычно пряча смущение за маской иронии. — Мои злоключения вызваны исключительно моей глупой неосторожностью, не позволившей отделить истину от лжи.       — Не лукавьте, Ван Чжи, вы прекрасно осознавали риск, — покачал головой Ван Юэ. — И это вызывает ещё больше уважения. Я сожалею, что стал невольной причиной вашего плена, но думаю, что знаю способ, как избежать подобного в дальнейшем. Нам нужна система условных знаков.       Ван Чжи закивал, обрадовавшись, что можно соскочить с темы обсуждения его сомнительных заслуг.       — Да, я тоже об этом думал. Для писем и устных сообщений, переданных через людей, не входящих в круг доверенных лиц. Например, в письмах можно не ставить точку в последнем предложении.       — И начинать их с какого-то не самого банального обращения. Например, слова «достопочтенный» — оно сейчас нечасто встречается в переписке, если это не письма в кабинет министров, — добавил Ван Юэ.       — А с устными сообщениями передавать какой-нибудь пароль. Что бы такое придумать?.. — Ван Чжи обернулся на Дин Жуна, привычно стоявшего слева от его стола.       — Что-то, что хорошо знакомо вам и главнокомандующему, но вызовет затруднения у посторонних, — подсказал тот.       — Например, название места, где мы провели последнюю ночь перед битвой у Вэйнин-хайцзы, — подхватил Ван Чжи. — В память о Хух-хото губернатор Ван передаёт вам сведения…       — Да, это неплохая мысль, если никому кроме нас троих не будут известны условные слова, — согласился Ван Юэ.       Ван Чжи кивнул, усмехнувшись:       — Но этого каллиграфа, так ловко подделавшего вашу подпись, я всё же разыщу и отправлю расписывать кирпичи на строительстве Стены.       — Постараюсь помочь вам в этом, чем смогу, — откликнулся генерал.       Ван Чжи разложил на столе книгу с картой золотых приисков и поманил Ван Юэ подойти ближе.       — А сейчас, раз уж вам так хочется услужить мне, генерал, у меня есть для вас интересное дело. Смотрите — это Серебряная долина, но только не тот план, что использовали бандиты, а описание чиновника, серьёзно изучавшего золотодобычу в этих краях во времена Юнлэ.       Ван Юэ с интересом всмотрелся в открытую страницу — масштаб был мельче и не было некоторых ориентиров, которые отмечены на старой карте, но в целом местность узнаваема.       — Хотите устроить облаву на этих наглецов? — догадался он и слегка нахмурился, заметив в глазах Ван Чжи нетерпеливый блеск. — Собираетесь сами поучаствовать?       — Конечно, мы ведь именно это и собирались сделать, когда вас срочно вызвали в Датун, — подтвердил Ван Чжи и коварно усмехнулся. — Тем более, с тех пор мой счёт к обитателям долины пополнился парой личных претензий.       Ван Юэ внимательно посмотрел на него, будто оценивая, справится ли он с такой нагрузкой, и Ван Чжи не замедлил хмыкнуть с самоуверенностью, которая даже слегка смутила стоявшего рядом Дин Жуна.       — Не беспокойтесь, генерал Ван, я с некоторых пор отлично держусь в седле, и переход в каких-то сотню ли не представляет проблемы.       — Вы уверены, что достаточно поправились после возвращения из плена? — встревоженно уточнил Ван Юэ, от которого, очевидно, не укрылись ссадины на лице Ван Чжи и ещё не прошедшая бледность.       — Достаточно, чтобы это не мешало в походе, — Ван Чжи посерьёзнел и с лёгким прищуром посмотрел в глаза генералу. — Чем больше времени мы теряем, тем больше возможностей у врага подготовиться к обороне. Внезапность теперь не на нашей стороне. К тому же, нужно ловить момент, пока дороги не развезло.       — В таком случае, я готов, губернатор Ван. — Генерал склонил голову, явно не собираясь спорить. — Мне потребуется два дня, чтобы собрать отряд. Солдаты устали после битвы и перехода по степям.       Ван Чжи понимающе кивнул.       — Два дня — терпимо. Не знаю, есть ли у Фу Лая лазутчики в городе, но нужно сделать так, чтобы они не успели предупредить его о том, когда мы выступим в поход.       Он обернулся к Дин Жуну, и тот спокойно склонил голову:       — Уже сделано, командующий. Мы с магистратом Цзю распорядились проверять всех, кто выезжает из города, и задерживать подозрительных лиц.       — Отлично, — Ван Чжи скользнул по нему слегка рассеянным взглядом и снова обратился к карте. — Генерал Ван, я нашёл здесь кое-что интересное. Вот это — перевал в семи ли к северо-востоку от входа в долину. На старой карте он не обозначен, и я уверен, что бандиты не ждут оттуда нападения.       — Это интересная мысль, — согласился Ван Юэ, склонившись к карте почти нос к носу с Ван Чжи и разглядывая её внимательнее. — Главный вход крайне неудобен для штурма и удобен для обороны, а если зайти с этой стороны… Устроить отвлекающий манёвр, а основными силами подобраться к ним с тыла… Да, это интересно.       — Думаю, этот план следует проработать, — кивнул Ван Чжи. — Мне тоже показалось, что это удачная находка, и даже если бандитам известно о втором входе в долину, они наверняка не ожидают, что это известно нам.       Обсудив ещё недолго подготовку к предстоящей вылазке, генерал Ван откланялся, и ему на смену явился магистрат Цзю.       — Обыск у Фу Лая ничего не дал, кроме двух мешочков в золотым песком, — доложил он, с удовольствием приняв приглашение на чай. — Возможно, в прошлый раз мои люди просто их не заметили, потому что искали совсем другие улики. Я отдал золото магистрату Ши, и тот подтвердил, что оно отличного качества. Намыто в золотоносной жиле и практически не содержит примесей.       — Через два дня мы с генералом Ваном наконец-то доберёмся до этих приисков, — сообщил Ван Чжи и заметил, как тут же вспыхнули глаза Цзю Люаня.       — О! Возьмёте меня с собой, ваше превосходительство?       Ван Чжи смерил его критическим взглядом — почти таким же, как четверть часа назад генерал Ван Юэ смотрел на самого Ван Чжи, и слегка задумался.       — У меня есть меч и хорошая лошадь, и клянусь, я не стану вам обузой в походе, — не стушевался Цзю Люань, прямо встретив взгляд губернатора. — К тому же, нужно освободить рабов, большинство из которых, как я предполагаю, из моего уезда, и оценить возможность дальнейшей разработки приисков, чтобы составить доклад в Министерство доходов. Я точно не буду лишним.       Ван Чжи коротко усмехнулся и решил:       — Ладно, согласен. Но вы дадите мне клятву не встревать в бой ни при каких обстоятельствах и выполнять все приказы генерала Вана, который и возглавит наш поход.       Почти то же самое, что потребовал у него самого Ван Юэ перед сражением у Вэйнин-хайцзы. И это совсем не помешало ему чуть не попасть под кинжал убийцы.       — Я дам вам клятву, — согласился Цзю Люань, и решимость в его глазах произвела впечатление на Ван Чжи. — Я понимаю свою ответственность перед жителями Юйлиня и не стану зря рисковать, но и отсиживаться за вашими спинами считаю недостойным должности чиновника. Я буду с вами в одном строю, господин губернатор.       — Не возражаю, — хмыкнул Ван Чжи, втайне гордясь, что этот парень в его команде. — В отличие от меня, вы хотя бы умеете обращаться с мечом, магистрат Цзю. ***       Время обеда давно прошло, и Ван Чжи, заглянув на кухню, не рассчитывал найти там Тан Фаня. Но тот сидел за столом и уминал тушёные овощи с мясом, попутно рассказывая Мао Лэю, как похожее блюдо готовят в столице. Как готовит его Суй Чжоу, конечно.       Упомянув Суй Чжоу, Тан Фань слегка замешкался, отвёл в сторону взгляд… и обнаружил в дверях Ван Чжи.       — Все гости разошлись? — спросил он с притворным воодушевлением. — Присоединяйся, у твоего чудесного повара ещё остались овощи. Он готовит не хуже, чем Гуанчуань, и думаю, если я и уеду когда-нибудь отсюда, то точно не от того, что здесь плохо кормят.       Ван Чжи иронично улыбнулся и покачал головой.       — Я искал Мао Лэя. Хотел поручить ему одно дело, но увидел твой кулинарный восторг и решил, что не стоит отвлекать его, пока не испекутся пирожные.       Мао Лэй виновато поклонился губернатору.       — Господин Тан очень хотел перекусить, и я решил уважить вашего гостя, ваше превосходительство. Пирожные испекутся через пять минут, моего участия тут уже не требуется. Прошу вас, располагайте мной.       Ван Чжи немного подумал и сказал совсем не то, что собирался. Вообще-то, он хотел получить тарелку закусок в свой кабинет для себя и Дин Жуна, но зрелище жующего Тан Фаня, спокойно рассуждающего о брошенном им в столице Суй Чжоу, почему-то отбило у него аппетит.       — Мао Лэй, пойди к коменданту Фаню и возьми у него хорошую лошадь для дальней поездки. Через два дня мы с генералом Ваном едем на север.       — Понял. Всё сделаю.       Мао Лэй поклонился, снял с огня пирожные и поспешил исполнить поручение, оставив своего господина наедине с прожорливым гостем.       — Ты не скучаешь по Суй Чжоу? — прямо спросил Ван Чжи, присаживаясь за стол напротив Тан Фаня.       — А что по нему скучать? Мао Лэй готовит не хуже, а обсуждать дела и развлекаться мне с тобой интересней. Ты ведь не собираешься выгнать меня, потому что я много ем? — фыркнул Тан Фань, и в его голосе послышалась фальшь. Эта небрежная бравада вовсе не обманула Ван Чжи.       — Я не собираюсь тебя выгонять, но мне бы хотелось, чтобы ты всё же подумал о своём будущем, Тан Фань. Нельзя вечно бежать от проблем, рассчитывая, что они исчезнут сами собой. Ты ведь даже не знаешь, принял ли император твою отставку.       — Ну а куда бы он делся? — криво улыбнулся Тан Фань. — Должно быть, возблагодарил небеса, что избавился от неблагодарного служащего. И тебе с Суй Чжоу больше не нужно за меня заступаться и злоупотреблять своим положением. А я… Не беспокойся за меня, Ван Чжи, я уже начинаю понимать, что свобода прекрасна!       — Свобода? — Ван Чжи иронично выгнул бровь. — Свобода от чего? От обязательств перед семьёй? От служебного долга? Может быть, от собственных амбиций, которые с твоим умом и твоими связями могли бы со временем сделать тебя министром?       — Министром! — Тан Фань пренебрежительно рассмеялся. — Министры слишком несамостоятельны в своих решениях. Мне этого не надо. К тому же, моя свобода ничуть не помешает мне заниматься интересными делами — для того, чтобы общаться с людьми, задавать вопросы и делать выводы, не нужна шапка чиновника. Я действительно хочу помочь тебе с расследованием, Ван Чжи, и я займусь этим делом прямо сейчас. Не всё же мне спать и есть, и изучать твою шикарную библиотеку!..       Тан Фань закинул в рот пирожное и поднялся из-за стола, явно намереваясь уйти, но Ван Чжи встал следом и ухватил его за рукав.       — Займёшься чем? Тан Фань, что ты ещё задумал?       — Пойду к господину Ло, поинтересуюсь его товаром, изображу из себя недотёпу и задам несколько вопросов, ответы на которые сразу дадут понять, жил ли он в столице и имел ли отношение к монетному двору. — Тан Фань беспечно улыбнулся и высвободил свою руку. — Что здесь такого? Что ты на меня смотришь, как на идиота?       — Тан Фань, этот человек опасен, — Ван Чжи не повёлся на его легкомысленный тон и смотрел на него строго и тревожно. — Если он тот, кого мы подозреваем, то он наверняка связан с Белым Лотосом, а ты отлично знаешь, на что способны сторонники секты. Им ничего не стоит убить даже государственного чиновника, чтобы ничто не мешало их преступлениям. Я не смогу обеспечить тебе постоянную охрану и защитить в случае опасности, ведь здесь нет Западной Ограды. Ты понимаешь это?       — Я понимаю, — сделав серьёзное лицо, кивнул Тан Фань, но в его голосе прозвучало упрямство. — Я не собираюсь никого провоцировать и лезть к тигру в пасть, только задам несколько вопросов. Он не поймёт, что я его подозреваю.       — Во-первых, не надо считать противника дурнее себя, — сердито проговорил Ван Чжи, — а во-вторых, этим делом занимаюсь я и ямэнь Юйлиня. Я запрещаю тебе вмешиваться.       — Вот как! У меня больше нет начальников, и никто не может мне запрещать! — вспылил Тан Фань. — Хочешь, как Суй Чжоу, везде меня контролировать, чтобы я никуда не влип? Тогда приставь ко мне стражу и посади в тюрьму. Я хотел тебе помочь… но лучше пойду в библиотеку, почитаю что-нибудь из классики.       С этими словами Тан Фань развернулся с видом оскорблённого принца и прошествовал мимо Ван Чжи, не забыв в дверях язвительно процедить:       — Спасибо, несмотря ни на что, обед был великолепен.       Ван Чжи коротко выругался себе под нос и поискал глазами Мао Лэя, почти забыв, что сам недавно отправил его с поручением.       Управляющего не было, и Ван Чжи сам набрал в вазу пирожных и закусок, рассчитывая, что чай ему в кабинете заварит Дин Жун. ***       Дин Жун, казалось, ждал Ван Чжи, но вовсе не для того, чтобы разделить с ним чаепитие. Он стоял под дверью его кабинета, одетый в официальную мантию и даже накинув на плечи плащ, будто собирался куда-то уходить.       — Командующий, если у вас не будет поручений, я пойду и допрошу слуг в лавке Ло Пэна. Он сам вчера уехал в Сиань — магистрат Цзю только сейчас узнал, что его лопоухая стража выпустила ювелира за городские ворота и даже не доложила об этом. Но если хозяина нет дома, у слуг могут развязаться языки.       — Думаешь, они могут что-то знать о его связях с Фу Лаем? — догадался Ван Чжи.       — Могут даже сами не догадываться, что им известно что-то важное. Я постараюсь их разговорить.       Ван Чжи задумчиво кивнул. Несмотря на окрепшие подозрения в адрес этого господина, у них не было совершенно никаких доказательств его связей с преступниками — как здесь, в Юйлине, так и в столице. В такой ситуации следовало использовать любую возможность. И допросить слуг, если сделать это умело, было правильным ходом. Не исключено, что кто-то из них затаил обиду на хозяина или просто захочет выслужиться перед властями.       — Я уже думал об этом, — поддержал идею Ван Чжи, жестом пригласив Дин Жуна зайти в кабинет. Он поставил на стол вазу с закусками, и как бы между прочим, спросил: — Может, сначала перекусишь? Допросы могут затянуться до вечера.       Дин Жун равнодушно скользнул взглядом по пирожным, так соблазнявшим чуть раньше Тан Фаня, и коротко отказался.       — Это лишнее. В отсутствие хозяина работники в лавке наверняка не будут ждать до конца дня, а мне бы хотелось застать всех на месте.       — Логично, — согласился Ван Чжи, жалея, что сразу не сообразил заварить чай вместо того, чтобы тратить время на бессмысленные споры с Тан Фанем. — Обрати особое внимание на У Цзиня, этот тип приехал с Ло Пэном из столицы и является его правой рукой в ювелирной лавке.       — И вполне может быть сообщником, — предположил Дин Жун. — Если он будет в лавке, я постараюсь спрашивать так, чтобы не спугнуть его.       — Да. Ты знаешь, что делать.       — Я могу доложить вам, когда вернусь, или вы будете слишком заняты вечером?       В голосе Дин Жуна послышалась чуть заметная ирония, но Ван Чжи не придал этому значения.       — Я не планирую ничего серьёзного, разве что партию в вэйци. Вчера мы с господином Таном разошлись вничью. — Он прищурил один глаз и усмехнулся. — Это не та битва, которую нельзя прервать. Если узнаешь что-то важное и срочное, докладывай сразу, а если ничего нового — то подожди до утра.       — Слушаюсь, командующий.       Дин Жун повернулся и вышел, наверняка не услышав, как Ван Чжи, испытав внезапную тревогу, бросил ему вслед:       — Только будь осторожен!       Дин Жун ушёл, и Ван Чжи, всё это время мечтавший о чашке чая, вдруг ощутил в душе пустоту. Чашка чая в одиночестве не казалась ему такой же заманчивой идеей, как чашка чая с Дин Жуном, но тот отправился продолжать расследование и собирать улики, и Ван Чжи, мысленно убеждая себя в том, что в отличие от Тан Фаня, Дин Жун умеет избегать ненужных неприятностей, задумчиво уставился в окно, где на цветущей ветке сливы две беззаботные птицы устроили брачный танец.       Ван Чжи показалось — или действительно так и было? — что после приезда Тан Фаня из глаз Дин Жуна исчез мягкий согревающий свет, и «слушаюсь, командующий» стало тем холодным и формальным барьером, который вырос между ними стеной.       Возможно, он совершил ошибку, и следующую партию в вэйци ему следует сыграть со своим заместителем, даже если тот опять откровенно поддастся ему и будет радоваться своему поражению больше, чем Тан Фань — победе? ***       Тан Фань, возмутившись желанию Ван Чжи строить из себя начальника, действительно пошёл в библиотеку и вытащил с полки старинный свиток со стихами Ли Бо. Он даже попытался вчитаться в строки, которые знал наизусть с детства, но упрямые мысли в его голове мешали насладиться прекрасным слогом поэта.       Он знает, как вывести на чистую воду этого фальшивого ювелира, и если он больше не носит мантию чиновника, это не значит, что он навсегда завязал с расследованиями. Пусть Ван Чжи делает вид, что прекрасно справляется сам — но ему же не помешает помощь друга, тем более, что Тан Фаню всё равно больше нечем отплатить за гостеприимство. Он поможет Ван Чжи доказать, что Ло Пэн и Ма Цуншэнь — одно лицо, и одним преступным сообществом станет меньше на просторах Поднебесной… Что тратить зря время — ещё не вечер, и лавки в центре города наверняка не закрылись!..       Тан Фань вернулся в свою комнату, прихватил с собой плащ и немного денег на всякий случай, и никому не говоря ни слова, вышел из дома.       Ему показалось, что управляющий Мао, что-то чинивший, сидя в тени высокой кирпичной стены резиденции, бросил на него подозрительный взгляд, но не остановил его, и Тан Фань оказался на небольшой площади, от которой в разные стороны уходили три широких мощёных улицы. Можно было прогуляться по городу прекрасным весенним деньком и заодно принести пользу расследованию.       Похоже, в городке все друг друга знали, и первый же встречный прохожий объяснил Тан Фаню, как найти ювелирную лавку господина Ло.       — Хозяин уехал на ярмарку в Сиань, его не будет несколько дней, — лениво сообщил слуга, дремавший за стойкой в ювелирной лавке.       Тан Фань окинул его взглядом, отметил явное нежелание повышать продажи в отсутствие владельца заведения и вздохнул с досадой, но всё же сделал ещё попытку.       — Скажи мне, любезный, а это правда, что у господина Ло была большая лавка в столице, но он разорился и перебрался в эти края?       — Откуда мне знать? — закатил глаза продавец. — Я здесь всего полгода работаю, а если вам так уж интересно, спросите У Цзиня, он здесь вроде управляющего. Но его сейчас тоже нет.       — Уехал вместе с хозяином?       Слуга только передёрнул плечами и сердито воззрился на Тан Фаня:       — Вы покупать ничего не будете? Тогда ступайте себе мимо, мне за болтовню хозяин деньги не платит.       В этот момент Тан Фань остро осознал преимущества должности чиновника, которому не могут отказать в беседе лишь потому, что какому-то простолюдину не понравилась его физиономия. Но делать было нечего, слуга в лавке явно не горел желанием помочь ему в поисках, и Тан Фань, покрутившись ещё немного у прилавков под его подозрительным взглядом, вышел на улицу.       Он не собирался тратить деньги на всякие побрякушки, хотя и признавал, что выставленные образцы браслетов и подвесок были чудо как хороши для этой захолустной провинции. А получать информацию путём подкупа и угроз за время своей службы он так и не научился…       Тан Фань был слегка разочарован, что не застал дома человека, вызывавшего в нём такой интерес. Ему казалось, что задав господину Ло всего несколько вопросов, он смог бы вывести его на чистую воду и доказать, что на самом деле он — не тот, за кого себя выдаёт. И почему это Ван Чжи так возражал против его участия в этом деле?       Тан Фань постоял немного у перекрёстка и направился по широкой улице обратно к центру города, где шумела рыночная торговля. Там он съел миску пряной лапши у расторопного лавочника с плоским монгольским лицом и, ощутив приятную сытость, составил новый план. Если уж он приехал сюда помогать Ван Чжи раскрыть банду фальшивомонетчиков, то нечего было просиживать штаны под нежным весенним солнцем, приятно согревавшем спину вопреки холодному ветру из-за Стены. Ван Чжи мельком упоминал, что подозревает ещё и ростовщика Сюн Тао, который платит налоги серебром, в котором почти не осталось серебра…       Тан Фань, изображая скромного приезжего, спросил у какого-то торговца, где можно заложить старое тётушкино кольцо, и получив уверенный ответ, повернул направо, в переулок, убегавший от рыночной площади в сторону городской стены. ***       В доме Сюн Тао гостей не ждали. Все, кто должен был собраться, уже были на месте, и сам хозяин, сердито сверля глазами троих парней весьма бандитского вида, с трудом удерживался от ругательств.       — Бан Шунь, эта обезьянья задница, конечно, хорошо устроился, но я хочу видеть его лично. Зачем он вас прислал, если вы не решаете никаких вопросов? В городе становится слишком жарко, и я хочу, чтобы он перевёз наши запасы куда-нибудь подальше, вот в эту свою долину.       — Как мы вывезем их из города, если на воротах стража, а своего человека в ямэне у нас больше нет? — раздражённо спросил один из парней, но ростовщик перебил его:       — Не твоё собачье дело, как я это устрою. Мне нужно лишь, чтобы он пригнал телегу на задний двор и дал добро спрятать всё это у себя. А то, неровен час, припрётся стража и найдёт всё, что для них не предназначено.       Один из бандитов хмыкнул, но тут же опустил глаза под сердитыми взглядами подельников.       У Цзинь, слуга господина Ло, молча наблюдал за этим разговором, размышляя о своём. Он был бы не прочь наложить лапу на золото в долине, как и его хозяин, и совершенно не интересовался фальшивым серебром, от которого неприятностей в сложившихся условиях было намного больше, чем выгоды. Хозяин отдал серебро на хранение этому раздолбаю Сюн Тао, а тот умудрился засветить его перед ямэнем совершенно нелепым образом. В те времена, когда Белый Лотос ещё был силён и не зависел от всяких проходимцев, за такую беспечность ему бы уже предъявили счёт, и далеко не деньгами.       Но Белый Лотос остался лишь красивой легендой. После гибели Ли Цзылуна так и не нашлось достойного лидера, который смог бы возродить могущество секты, а этот самоуверенный господин Лун-цзы, сидящий в столице под боком у императора, похоже, всё-таки не способен на решительные дела.       У Цзинь разочарованно вздохнул, и в наступившей тишине, вызванной тем, что Сюн Тао устал ругаться, а бандиты не видели смысла в пустых препирательствах, насторженно прислушался. Ему показалось, что за дверью тихо скрипнула половица.       — Брат Сюн, ты уверен, что все слуги ушли из дома? — понизив голос до шёпота и приложив палец к губам, встревоженно спросил он.       Сюн Тао, тоже услышавший посторонние звуки, коротко кивнул и вопросительно взглянул на У Цзиня.       — За нами следят? — прошептал один из бандитов, бесшумно поднимаясь со стула.       — Пойди проверь, — одними губами распорядился У Цзинь, жестом указав парню на боковую дверь.       В глазах Сюн Тао заметалось беспокойство, но он не осмелился проявлять его вслух перед сурово-невозмутимым У Цзинем, который только номинально был слугой господина Ло. Все посвящённые знали, что этот человек — один из немногих, кто лично служил Ли Цзылуну и обладал влиянием в секте, о котором и не помышляли его провинциальные приспешники.       Через пару минут за стеной послышался вскрик, и в резко распахнувшуюся дверь — не ту, через которую вышел участник этой сходки — в комнату кубарем влетел молодой человек в светлом ханьфу. Ускорение ему придал крепкий пинок бандита.       — Шпион, — коротко сообщил тот и встал за спиной у незваного гостя. — Что будем делать, босс?       Он вопросительно посмотрел на У Цзиня, прекрасно зная, что господин Сюн — лишь хозяин этого дома, но не хозяин ситуации. ***       Тан Фань совершенно не планировал следить за бандитами. Он вообще не подозревал, что в доме могут быть бандиты. Он только хотел своими глазами посмотреть на ростовщика Сюна и задать ему пару ничего не значащих вопросов, чтобы прощупать почву. Но дверь ломбарда оказалась не заперта, а хозяина и слуг нигде не было видно, и проклятое любопытство увлекло Тан Фаня к двери в дальнем углу зала, из-за которой ему послышались приглушённые голоса.       Ему даже показалось, что упомянули слово «серебро» и имя господина Ло, и он прижался ухом к двери, ощутив охотничий азарт. Не может быть, чтобы ему так повезло, когда он уже считал сегодняшний день проведённым впустую…       Но его удача оказалась коварной.       В тот момент, когда Тан Фань, весь превратившись в слух и почти забыв, где он и как сюда попал, жаждал получить важные свидетельства вины господина Сюна, сзади к нему бесшумно подкралась тёмная тень и резко ухватила за шиворот.       — Ты кто такой, щенок? Что ты здесь вынюхиваешь? — угрожающе прошипел человек, схвативший Тан Фаня, и, крепко удерживая его своими грубыми лапами, ногой распахнул перед ними дверь.       В следующее мгновение Тан Фань полетел на пол и больно приземлился посреди комнаты возле круглого стола, из-за которого поднялись несколько мужчин самого разбойного вида.       — В долине нужны рабы, — сквозь зубы процедил тот, кто казался главарём, сверля Тан Фаня неприязненным взглядом. — Но раз такая ситуация со стражей, придётся его здесь прикончить. Но сначала выясним, кто его подослал. Не очень-то этот сопляк похож на стражника из ямэня.       Тан Фань попытался подняться на ноги, но ноги подкашивались, и в ушах эхом звучал голос Ван Чжи «У меня здесь нет Западной Ограды, я не смогу тебя защитить».       Угрожающе хмыкнув, главарь подошёл к Тан Фаню, навис над ним, почти загородив тусклый свет лампы на столе, и уставился немигающим взглядом.       — Это, братцы, красавчик не из местных. Думаю, из самой столицы притащился, чтобы почтить нас своим визитом. — Он несильно пнул Тан Фаня носком сапога под рёбра и вкрадчиво спросил: — Что же знаменитый сыщик утратил своё чутьё? Ты ведь магистрат Тан, да? А мой-то хозяин обрадовался, что тебя попёрли из префектуры.       Тан Фань потерял дар речи. Он хотел возражать, отпираться, притворяться, что случайно забрёл в лавку ростовщика и не имеет отношения ни к каким столичным сыщикам — но в холодном взгляде мужчины, презрительно смотревшем на него из-под узких бровей, он прочитал свой приговор. Да, это был Белый Лотос, и эти люди не простят ему ни былых заслуг, ни сегодняшней дерзкой попытки выведать их тайны…       — Вставай и не вздумай вопить, сыыыщик! — насмешливо растянув последнее слово, бросил ему главарь, и сделал знак своим сообщникам, которые тут же подхватили его под руки, и Тан Фань с ужасом ощутил между своих лопаток холодную сталь кинжала.       — Только не в моём доме! — возмущённо зашипел на бандитов ещё один человек, до этого момента остававшийся в тени. Похоже, это и был хозяин лавки Сюн Тао. — Ты с ума сошёл, У Цзинь, если здесь останутся следы крови…       — Ладно, чёрт с тобой, пошли в мою мастерскую, — проворчал бандит, настороженным взглядом окинув обстановку, и велел ближайшему подручному: — Братец Чу, заткни ему чем-нибудь рот и смотри, чтоб не удрал по дороге.       Тан Фань растерянно терпел, как ему в рот сунули какую-то тряпку, и не смел пошевелиться, по-прежнему чувствуя смертоносный кинжал у спины.       Ван Чжи его не спасёт, у него нет здесь своих солдат, и он не знает, куда направился Тан Фань, и вряд ли вообще кто-то хватится его до ужина… Какой же он всё-таки глупец, что не послушал Ван Чжи и не оставил это дело местным стражникам!..       Его слегка подтолкнули в спину и вывели во двор, и Тан Фань со всей безнадёжностью осознал, что видит это весеннее солнце, клонившееся к закату, в последний раз. ***       Услышав непривычный шум, Ван Чжи выглянул в окно и увидел, как посреди двора гарцует всадник на вороном коне. Управляющий Мао растерянно смотрел на нового незваного гостя, но Ван Чжи сразу узнал его и поспешил вниз, чтобы встретить Суй Чжоу и в очередной раз проявить гостеприимство. Он так и знал, что это скоро произойдёт, и по дороге коротко велел Мао Лэю подготовить ещё одну гостевую комнату и позвать господина Тана, укрывшегося от обид в библиотеке.       — Не буду врать, что твой приезд меня удивляет, командующий Суй! — широко улыбнулся Ван Чжи, когда тот спешился и предстал перед хозяином резиденции во всей красе — мощный, опасный, непоколебимый… и чертовски уставший.       — Значит, Тан Фань здесь? — догадался Суй Чжоу, с надеждой глядя на Ван Чжи. — Прости, что с ходу спрашиваю об этом, но у него неприятности…       — Боюсь, сам он так не считает и наслаждается свободой и безответственностью, — тонко усмехнулся Ван Чжи, жестом приглашая Суй Чжоу в дом. — Он приехал вчера утром и упрямо не хочет слушать никаких разумных слов. А тебя отпустил император? Он знает, куда и почему ты уехал, Суй Чжоу?       — Он дал мне время до середины следующего месяца, — вздохнул Суй Чжоу, проходя в просторный зал вслед за хозяином. — Я убедил его величество дать Тан Фаню отпуск и не принимать его отставку, пока я не вернусь и не сообщу ему окончательное решение.       — Его величество бесконечно щедр, — улыбнулся Ван Чжи, немного успокоившись относительно судьбы непутёвого друга. — Значит, у тебя ещё есть время, Суй Чжоу, и я уверен, что тебе удастся больше, чем мне, потому что мои доводы были с презрением отвергнуты этим поборником свободы. Хочешь отдохнуть с дороги, или сразу в бой? Я предупредил Мао Лэя, чтобы не говорил Тан Фаню сразу, по какой причине я хочу его видеть, а то ещё попытается уклониться от встречи.       Суй Чжоу понимающе хмыкнул и посмотрел на Ван Чжи, как тому показалось, с искренним сочувствием. Очевидно, он представлял, как сложно вести дискуссии с упрямым господином Таном, когда тот что-то вобьёт в свою гениальную башку.       В этот момент управляющий Мао подошёл к ним и поклонился с виноватой улыбкой.       — Боюсь, господина Тана в доме нет.       — А куда же он мог подеваться? — удивился Ван Чжи в то время, как Суй Чжоу при этих словах чуть заметно нахмурился.       — Помню, он выходил на улицу часа два назад, но не знаю, куда он собирался, и не видел, чтобы он пришёл обратно, — признался Мао Лэй.       — И ты его не остановил? — в один голос возмутились Ван Чжи и Суй Чжоу.       — Но он — гость господина губернатора, и господин губернатор не давал мне таких указаний.       Ван Чжи тихонько выругался и посмотрел на Суй Чжоу.       — Похоже, наш неугомонный друг отправился искать приключения на свою голову. Я примерно знаю, куда.       — Так пойдём скорее! — поторопил готовый сорваться с места Суй Чжоу, сразу забыв об усталости и долгой дороге.       — Не спеши. Нужно вооружиться и взять хотя бы Цзя Куя, чтобы не составить ему компанию в каком-нибудь бандитском притоне, — умерил его пыл Ван Чжи и чуть слышно добавил, чтобы эти слова не долетели до ушей друга: — Лично мне хватило прошлого раза, снова угодить в плен было бы чересчур…