Четвертьфинал

За когтевранским столом в главном зале сидели молча; Лиза, читая газету, делала вид, что читает, Альбедо равнодушно чиркал что-то в записях жалобно сопящего рядом первокурсника, у которого опять что-то не срослось в причинно-следственных связях. Однако он тоже, навострив уши, был готов к моменту, когда Кэйа перестанет прожигать в стене дырку и мять вилкой две несчастные картофелины. Ему достаточно было нахмуриться тяжелее обычного, чтобы и Лиза, и Альбедо повернули к нему головы: – Я понял. У него просто комплексы, вот и всё. Вот он и помнит такие мелочи. С обеих сторон раздался разочарованный вздох. – Господь всемогущий… – Лиза покачала головой и отложила газету, накрыв каких-то марафонцев с первой страницы, которые почти уже достигли финиша, колонкой с анекдотами. – Кэйа, иногда ты всё же думаешь слишком много и не в ту сторону. Комплексы? Серьезно? – А что ты ещё ждала? Это было на первом курсе, Лиза. Мне было одиннадцать и я был очень вредным. – Да ты и сейчас… – Да не в этом дело, – Кэйа зыркнул на Альбедо и потёр виски. – Давно, я про то, что это было давно! Мало ли что мы творили пять-шесть лет назад? – Насколько я понял, это был первый и последний раз, когда твоего Дилюка выгоняли с урока, – пожал плечами Альбедо и вернулся глазами к тетрадке. – Такое я бы тоже запомнил. Да и вообще, разве ты не хотел его как мушку размозжить, чего за помощью кинулся? От того, как староста всё обставил, Кэйа впал в почти ощутимое неистовство и сделал вид, что вот-вот от него задохнётся. – Я не… вообще-то! – он тыкнул пальцем в Альбедо, минуя тарелку и две чашки. – Вообще-то я хотел выяснить его тактику и использовать ее для совершенствования собственных навыков. – При условии, что он загонщик, а ты – охотник? – А… ну… – Не подумал, – охотно кивнула Лиза. – Тебе тогда надо к Джинн, – она развернулась и кивнула, указывая кончиком носа на гриффиндорский стол. За ним шестикурсница Джинн Гуннхильдр с крайне довольным лицом уминала сосиски и при этом активно рассказывала что-то малышне, которая от восторга пораскрывала рты. Лиза вздохнула. Кэйа и Альбедо переглянулись. – Она тоже охотница. Или к Арамису, он душка и выдаст тебе всё, если не спугнешь. Ксавье... не знаю, не думаю, что он согласился бы. Остановись лучше на этих двух, к тому же, их ты не подставлял, может, согласятся дать пару советов, если не будешь корчить эту свою рожу. В очередной раз закатив глаза на замечание, Кэйа рывком отнял у Лизы газету и так резко раскрыл её, что карикатурные человечки из анекдотов улетели к марафонцам, растолкав их у самого финиша, и закрылся ею от обоих. На самом деле та внезапная встреча и разговор действительно сбили с Кэйи спесь, но не очевидным отказом и не сногсшибательным признанием; он и до этого не особо рассчитывал на помощь кого-то из других команд, и про всякого рода стратегии предпочитал узнавать из книг. Что изменилось, так это тот набросок, который он сделал в своей голове, который раскрасил и по его образу и подобию построил себе Дилюка, с которым в свободную минуту вёл умопомрачительные споры и всегда их выигрывал. Навоображал себе холодного, наглого, резкого, с которым можно бодаться до покраснения щёк, а на деле получил что-то… что-то совсем не книжное. Кэйа хмыкнул. Он не стал придавать большое значение этому замешательству.

***

– Опрос! Класс вздрогнул, и прохладный сухой воздух наполнился шепотками и возмущенными вздохами. Кэйа выгнул бровь – он тоже этого не ожидал, хотя ожидать что-то от профессора по зельеварению, так любившего пробовать на учащихся разнообразные методики и смотреть, какая из них навредит их психике больше, было бы пустой тратой сил и нервов. Опрос так опрос, господин Тимей, хоть в письменной форме. С банками-склянками, сушеной мандрагорой и когтями какого-нибудь живоглота он дружил. Зельеварение было тем самым, что окончательно убедило его в реальности происходящего, потому что ощущалось оно самым волшебным, самым нереальным среди всего, что он успел увидеть и ощутить. Подземелье, как в старых мыльных мультфильмах, котелки, в которых что-то то и дело пузырилось, пощелкивало и шипело, все эти странные ингредиенты, а главное – зелья, настоящие зелья! Придававшие стойкость настои, исцеляющие отвары и припарки, эликсиры, способные принести удачу или даже кого-нибудь в себя влюбить! Неудивительно, что с таким рвением Кэйа был удивительно успешен на уроках; неудивительно, что и сейчас, на факультативе, на который ходил уже второй год, он (как и всегда) был готов к вопросам. Он легко повертелся по сторонам, чтобы посмотреть на однокурсников, и очень удивился, когда за последним столом увидел собранный в пучок рыжий хвост. Дилюк сгорбился, сложив на столе руки и закрывая ими лоб, и будто бы спал. – Альберих, ответы ищешь? Кэйа тут же развернулся обратно. Профессор улыбался, и он тоже легко поднял уголки губ вверх. – Разумеется, сэр! Никто не воспринял всерьёз слова Тимея, лишь кисленько поулыбались его «шутке» и продолжили повторять, листая конспекты. Кэйа благородно посчитал, что дал им на это время лёгкой светской беседой о том, что шпаргалки и списывальщиков логично искать за последними столами (он мог поклясться, что почувствовал, как один конкретный стол при этом дрогнул). А потом начался опрос. "Опросы" Тимея – это мешанина из вопросов по истории, рецептов, свойств ингредиентов и строения котлов. То есть всего, что они технически должны были учить, раз посещают факультативы. Некоторым казалось порой, что он сам не знал, о чем спрашивает. Кэйе, впрочем, было весело. Он поднимал руку до того, как профессор успевал выбрать первую жертву, и ловил благодарные взгляды, давая остальным немного времени. Грустно, что Кэйа всё равно отвечал слишком быстро и, гордо выслушав уже рутинное "N баллов Когтеврану", садился обратно заниматься своими делами до окончания опроса. Вполуха он слушал всех остальных и едва поднял взгляд, когда очередь дошла до Дилюка. – Расскажи-ка мне, скажем, о Грегоре Льстивом. Дилюк с неохотой прокашлялся, но Кэйа, разумеется, не поворачивался и не смотрел. Он начал рассказывать, и голос его был вполне спокойным. "Ну что-то да знает", – подумал Кэйа. Ему удалось узнать, что из всех предметов единственным, с которым у Дилюка были проблемы, оказалось зельеварение, а потому ходить на дополнительные занятия он начал неспроста. Вот только какой в них смысл, если постоянно прогуливать? Когда же очередная лекция подошла к концу, а Кэйа принялся собирать свои вещи, молодой преподаватель позвал к себе взглядом кого-то с задних столов. Кэйа автоматически замедлился, когда увидел, что к профессору идёт именно Дилюк, и неосознанно повернул к ним ухо, чтобы услышать в легкомысленной болтовне, окружавшей его после окончания урока, их тихую беседу. – В прошлый четверг тебя опять не было на занятии. Не потрудишься объяснить причину? Тимей смотрел на него с недовольной заинтересованностью, а Дилюка Кэйа не видел – тот стоял к нему спиной. Голос он держал тихий и на первый взгляд спокойный. – Я был на поле. – Тренировался? – Да. «Врет и не краснеет, – подумал Кэйа, в третий раз перекладывая перо на учебник и чернильницу на тетрадь. – Хотя можно ли назвать враньем то, когда ты просто да-каешь на всё подряд...» – Забавно, ведь в четверг – я это проверил – поле было зарезервировано командами Когтеврана и Пуффендуя. А индивидуальные полеты – это не тренировка. Это прогул. Получается, уже... Третий, верно? – Преподаватель сделал выразительную паузу и крайне разочарованно вздохнул. – Честно, я удивился, когда увидел тебя сегодня. Ты ведь не появлялся с начала года, и каждый раз оказывалось, что твои внеплановые "тренировки" выпадают именно на время факультатива. В желудке у Кэйи что-то заволновалось и сжало его изнутри; он понял, почувствовал, что сейчас вполне может вмешаться и добавить что-то от себя. Быстро смекнув, что ситуация не закончится для него плохо – либо хорошо, либо никак, – он кое-как собрал многострадальные принадлежности, в два шага подошёл к собеседникам и, выплыв в поле видимости преподавателя, положил Дилюку на плечо ладонь. Тот, и без того нервный до предела, вздрогнул и резко повернул к нему голову. Кэйа не обратил на это внимание, белозубо улыбнувшись преподавателю. – Прошу прощения, профессор, я немного подслушал ваш разговор. Это мы попросили Дилюка помочь и отыграть роль загонщика. У нас с этим плоховато, а он более опытный, вот и… – вместо продолжения Кэйа пожал плечами, а потом виновато улыбнулся. – Я ни разу не видел его на факультативе. Поверьте, если бы я знал, что он их посещает, то ни за что бы... Тимей сначала нахмурился, будто вспоминал, при каких делах Кэйю можно было соединить с квиддичем, а потом вспомнил, и это отразилось на его лице. Профессор широко улыбнулся. – Точно, ты же теперь у нас охотник! – Именно, профессор. И я хочу – то есть, мы все хотим, конечно – побороться в этом году за кубок. Вот и обратились за помощью, – он чувствовал, как плечо под его ладонью становится каменным и как Дилюк терпит, чтобы не сбросить его, и наслаждался этим моментом. Тем временем, Тимей вздохнул и заговорил уже более мягко. – Ладно. Если Кэйа говорит, я верю. На этот раз прощаю. Постарайся всё же впредь искать минуту для факультатива. В противном случае, мне придется написать твоему отцу. – Да, конечно, – устало выдохнул Дилюк и, буркнув что-то ещё, с ощутимым удовольствием выбрался из-под руки Кэйи и поспешил прочь. Кэйа, разумеется, побежал следом. Дилюк, разумеется, это понял. В таком темпе – один пытается уйти, другой пытается нагнать – они вышли из подземелий к первому этажу левого крыла. В нежно-песочном коридоре Дилюк, устав от цокота шагов, раздражённо дёрнул плечом и почти рыкнул: – Чего ты теперь хочешь? – Да я… – Кэйа от такого опешил, и его удивлённые круглые глаза немного остудили гриффиндорца. – Просто так… – Так я и поверил. У Кэйи действительно был мотив, который нарисовался прямо во время разговора с преподавателем и показался ему единственно правильным и гениальным. А все гениальное, как известно, было до смешного простым. Если тебя отстранят за прогулы, я не смогу утереть тебе нос. Однако он не был корыстным, этот мотив, но являлся вполне обоснованным: уже бывали случаи, когда учеников отстраняли от игры в квиддич, иногда даже навсегда. Кэйа же действительно не собирался заставлять его выполнять свои просьбы: от загонщика в тренерах для него будет мало толку, а помочь команде Дилюк, скорее всего, и сам откажется (да и как он может помочь). Поэтому Кэйа свёл брови к переносице и надулся. – Ну, придется. Уж извини за детскую травму, – съязвил он, и Дилюк закатил глаза. – Но мне от тебя ничего не нужно. Хватило бы простого человеческого «спасибо», но вместо него иди и поучи лучше домашку. Тебе полезно. Потому что Грегор Льстивый служил королю Ричарду, а не его брату Иоанну. Тимей просто не заметил. Или пожалел тебя. Слова сыпались так легко и так остро, как крохотные металлические листочки или осока. Царапали. Резались. Дилюк на каблуках развернулся, осмотрел его с прищуром и процедил: – С удовольствием. Кэйа показательно фыркнул, когда он, снова развернувшись, зашагал быстрее. Он не стал его догонять, лишь скосил спине гримасу, что-то проворчал и постарался поскорее забыть о произошедшем. Долю любопытства, конечно, оно в нем пробудило; стало интересно, что за отношения у Дилюка с отцом, раз ему грозят письмом за три прогула. Система наказаний в волшебной школе так уж сильно отличалась от не-маговских школ, в чем он убедился на своей шкуре. Как никто другой Кэйа знал, что у магов есть точно такие же отработки и совершенно не эффективная порча доски фразой «я больше не буду подначивать учеников слизерина лезть в клетку с корнуэлльскими пикси», написанной белым мелком. Родителям тут тоже пишут. Кэйа усмехнулся: ему в этом плане повезло, ведь на любое письмо из волшебного мира его родители тяжело вздыхали и говорили, что ни черта не понимают. Но за пикси всё равно отругали. Директор догадался вложить в письмо страницу из учебника по уходу за магическими существами. Он достаточно быстро забыл о произошедшем и вспоминал лишь тогда, когда замечал рыжую макушку в массе черных мантий, и то, воспоминание шло лишь как пунктик-приложение к чему-то вроде «о, противный Дилюк», ровно такое же, как и «о, Лиза, она должна мне десять кнатов» или «о, та девочка, которая вчера подожгла кому-то мантию». Однако, когда Кэйа снова решил остаться на поле и его окликнул слабо знакомый женский голос, тогда ему всё же пришлось сдуть успевший появиться слой пыли со своей памяти. Джинн Гуннхильдр бежала к нему, подняв руку, чтобы привлечь внимание. – Привет! – улыбнулась она, и от улыбки в уголках рта образовались ямочки. Кэйа тоже слабо, недоверчиво улыбнулся и кивнул в знак приветствия. – Здравствуй, – добавил он к своему кивку. – Ваша очередь? Извини, кажется, я немного… – Нет, нет, – в свитере гриффиндорских цветов, она подошла ближе, легко сжимая древко метлы. – Тут такое дело… скажем так, мы заметили, что когтевранцы стали усердней тренироваться, и кое-кто попросил меня дать пару советов. – Ого… А «кое-кто» сам, что ли, стесняется? – Джинн весело фыркнула, закачала головой. Высокий русый хвост от этого задорно подпружинил пару раз. – Просто он загонщик, а ты – охотник, – сказала она и подмигнула. На секунду улыбка Кэйи стала шире. Он переложил метлу в другую руку, а сам почувствовал странное тепло в груди от осознания, что Дилюк всё же решил помочь. Хотя бы для того, чтобы тот больше не приставал. – А это не будет… нечестно? – С чего бы? – гриффиндорка пожала плечами. – Я не собираюсь раскрывать свои секреты или выкладывать наш план. Просто покажу чуть больше, чем просто основы – с пуффендуйцами вам любая помощь будет… в помощь. Ты же только в этом году в команду вступил? – Кэйа кивнул. – Так что давай, поднимайся в воздух, посмотрим, чего ты сто́ишь. Кэйа фыркнул с улыбкой на ее ставший хлестким, но все ещё задорный тон. Он легко оттолкнулся, взметнулся на метле вверх и тут же получил в ответ крик: – Слишком резко! Ты так под мяч попадешь! – Не попаду! – крикнул Кэйа в ответ, а потом едва увернулся, когда Джинн кинула ему квоффл, и резко пикировал за ним следом. С Джинн было легко и хорошо. Она дала ему несколько действительно дельных советов и научила правильно падать ("В прошлый раз тебе повезло, что ты за метлу зацепился. В следующий может не повезти"). Она рассмеялась, когда Кэйа спросил, как правильно отбивать мяч метлой, и сообщила, что так метлы хватит только на пару раз. – Но ты ведь отбивала, – ему пришлось повысить голос, чтобы Джинн его услышала. Сделав лихой вираж вокруг центрального кольца, она обманула его, сделав вид, будто собирается кидать мяч слева. Кэйа раскусил обман, но не успел среагировать, и мяч пролетел в центральное кольцо. – Ага, пару раз отбила, – улыбнулась Джинн. – Мне потом и от Варки за испорченную метлу досталось, и от тренера. Когда же они спустились, Кэйа чувствовал себя если не другом, то приятелем задорной гриффиндорке, чем собирался весь вечер хвастаться перед Альбедо, а ещё сильнее – перед Лизой. Однако, когда Джинн уже собралась уходить, Кэйа вспомнил ещё кое о чем, что немного стянуло его хорошее настроение вниз. – Джинн! – окликнул ее Кэйа. Джинн развернулась к нему лицом и вопросительно кивнула. – А правда, что я, ну… скажем так, самый… слабый игрок на данный момент? Джинн удивлённо вскинула брови и полностью остановилась. На стадионе было холодно из-за октябрьской осени и паршивой погоды, однако они продолжили стоять под открытым небом. – С чего ты это взял? – Она проводила его взглядом, когда Кэйа сравнялся с ней. Постучав по метле пальцами, он пожал плечами. – Ну, не знаю, я же упал в первые… кажется, десять минут от начала матча? Не подумай, меня это не обижает, просто хотелось бы узнать статистику. – Ха, и что? Некоторые держатся меньше, забивают в свои кольца или начинают гоняться за бладжером, приняв его за квоффл. Не заморачивайся, – махнула рукой Джинн. – Ты первый раз на поле вышел, хорошо ещё, что цел остался и спину не повредил. Откуда ты вообще это взял? Поначалу Кэйа не хотел говорить, ведь он не соврал о том, что не обижался. Однако потом ему стало интересно, что будет, если Джинн всё-таки узнает, а потому он, цокнув языком, выдал ей все: и разговор в лазарете, и остроумное замечание Дилюка про метёлку и магглов. Джинн удивлённо присвистнула. – Ты прав, он действительно относится к игре серьёзно, – они пошли дальше. – Но не думаю, что если бы на твоём месте оказался кто-то другой, то его не постигла бы та же участь. В конце концов, это – главная задача загонщика, выводить из строя соперников. Кэйа кивнул, хоть слова и кольнули его с укором: он-то уже успел подумать о своей исключительности, накрутил, не без доли гордости, что Дилюк хотел отомстить за детскую обиду. Хотя – он всё же оставил за собой последнее слово – ну откуда ей знать, что было в голове у Дилюка в тот момент? Мысль ему понравилась. Джинн, тем временем, продолжала говорить. – …но такое давление – это очень неспортивно, – хмуро и твердо добавила она. – Уж не знаю, какая муха его укусила, он обычно так не… – Да не обращай внимание, он просто противный. Кэйа был крайне доволен тем, что обозвал Дилюка "противным" уже по крайней мере перед пятью разными людьми, но сам ощущал, что помимо "противности" рядом с образом Дилюка в его голове зарождалось любопытство. Чисто научное, разумеется; если Дилюк "обычно не такой", то какова истинная причина его неприязни? Ведь, если бы он действительно его ненавидел, то не стал бы просить Джинн помочь. Да и какой "такой" Дилюк, когда общается с приятными ему людьми?