Искажение наших сердец

      Лунный свет красиво стекал по стенам, и на несколько долгих минут Леголас отвлёкся, наблюдая за серебряными переливами и давая себе такую необходимую передышку. Дом казался полностью спящим, но Леголас знал, что это лишь мнимая тишина. Такая же ненастоящая, как мартовское солнце — обманчиво яркое, но холодное.       Он чувствовал беспокойство Анариэль, смятение Анны, и знал, что они обе не спали. Не скрипели половицы, не мерцали свечи, но, если бы Леголас назвал одно из имён, его обладательница отозвалась бы мгновенно.       Сам он сидел в кресле, задумчиво вертя в пальцах венец, снятый с волос. Совсем скоро изящный обруч придётся сменить на массивную корону, ведь король должен выглядеть подобающе. Перемены страшили, но необходимость их свершения была столь очевидной, что Леголас не позволял холодку сомнения подниматься к сердцу. Нужно быть спокойным. Холодным — как луна. Или как отец.       Образ Трандуила, властного и уверенного, то и дело вставал перед глазами, и Леголас пытался примерить этот образ на себя, игнорируя собственные сомнения и страхи. Он будет достойным правителем, ведь сами Валар начертали ему этот путь. Ведь иного выхода просто нет.       Леголас почувствовал, как пальцы ослабевают и символ его принадлежности к высшему роду бесшумно падает на ковёр.       Леголас прикрыл глаза и попытался хотя бы мысленно покинуть этот мир. На мгновение у него получилось, и фэа будто испытала облегчение, освобождаясь от тяжёлых оков.       Но лишь на мгновение.       Лицо Анны, бледное после обморока, её несвязное лепетание и воспоминания об их разговоре опутали Леголаса стальной цепью, сдавливая грудь. Отпустить, не думать, не жалеть. Не получалось.       Леголас встал, прошёл к окну и выглянул на окроплённый лунным светом двор. Эльфийский взгляд легко различил среди буйства зелени подвязанную розу. Лента, снятая с волос, трепетала на ветру, привлекая к себе внимание. Призывая.       Леголас покачал головой, прогоняя настойчивые мысли. Он должен думать о судьбе своего народа, должен думать о том, как устроить их жизнь, как обеспечить безопасность, как сплотить разрозненные части. Но он думал о девчонке, неуклюже наступившей на розу и подвязавшей её своей лентой. О девчонке, которая была младше его на сотни лет, и которая выросла во мраке и невежестве. Которая даже не в силах признать своё происхождение… Которая нуждается в нём.       Леголас перешагнул через венец, утопающий в мягком ворсе ковра и через несколько мгновений оказался у двери в её комнату. Ладонь легла на гладкую ручку, и Леголас потянул её на себя. Своему народу он принёс надежду, а ей принесёт утешение. Пусть и…       Он замер, запоздало понимая, что следовало постучаться. Анна переодевалась ко сну и в момент его появления избавлялась от пышного платья. Пена кружев опустилась к ногам, являя луне и невольному свидетелю обнажённое тело. Шорох одежды не дал услышать вошедшего, и Анна не понимала, что она не одна. Задумчивая, она перешагнула через платье, запуская руки в волосы.       Не в силах обуздать свой взгляд, Леголас скользил им по плавным изгибам, которые коварная луна будто специально выставляла в самом выгодным свете.       Анна вытащила украшение из волос и перекинула их вперёд так, что пряди легли на грудь, прикрывая её. Зажглось мучительное желание подойти и убрать их назад, а заодно и прикоснуться к нежному бархату кожи.       Леголас отвернулся за мгновение до того, как Анна его заметила. Она вскрикнула, и Леголас почувствовал острое раздражение на самого себя. Не нужно было идти, его визит выглядел до крайности неуместно! Не стоило проявлять столь излишнюю заботу.       — Простите, — тихо пискнула Анна, накинув на себя что-то из одежды.       — За что ты извиняешься, мне стоило постучаться. — Леголас обернулся, ещё не справившись со своим раздражением, и Анна шагнула назад, пугаясь его холодности. Страх в её глазах отрезвил, и Леголас добавил чуть мягче: — Меня волновало твоё состояние. Больше обмороков не было?       Анна обняла себя руками, словно ей было холодно. Поза и выражение лица были смутно знакомы, и Леголас чуть прищурился, на что Анна удручённо опустила голову.       — Покажи свои руки.       То, как испуганно она отступила, подтвердило догадку.       — Ты снова порезала себя? За что на этот раз?! — Леголас искренне не понимал Анну, и это непонимание выводило из себя. Он шагнул к ней навстречу, преграждая путь, и она совсем вжалась в стену и расплакалась. — Я просто хочу знать…       Как и прежде, плачущую Анну он не переносил. Проклиная себя в тысячный раз за нелепое желание прийти к ней в комнату, Леголас повернулся и зашагал прочь.       Конечно, у двери он ожидаемо остановился. Два начала боролись в нём, и самое неуместное побеждало.       — Объясни, зачем ты это сделала. Я не буду ругать тебя или осуждать.       Леголас сделал глубокий вдох и решительно подошёл к Анне, подводя её к кровати и усаживая на неё. Сам он расположился рядом, стараясь не давить с позиции собственного роста.       Анна всхлипывала, размазывая слёзы, смешавшиеся с кровью, сочащейся из порезов, по лицу. На этот раз раны были не такими глубокими, но их было больше.       — Чем? — спросил Леголас, и Анна кивнула на подушку. Убрав её в сторону, Леголас обнаружил обыкновенный кухонный нож. — Ясно. — Он встал, убрал нож с постели на письменный стол, и вернулся обратно. — Это ведь случается часто, верно? Ты делаешь так каждый раз, когда считаешь себя виноватой?       Анна покачала головой.       — Когда не могу справится с мыслями, когда мне страшно и я не знаю, что делать.       — И это помогает? — Леголас не мог отвести взгляда от заплаканного лица.       Наверное, если бы он знал об этой ситуации со стороны, то подумал, что Анна лишь ищет внимания.       — Это отвлекает, — она запустила руку в волосы, неосознано теребя их, — от криков… в голове.       Описание паники было столь исчерпывающим, что Леголас несколько секунд молчал.       — Я понимаю, о чём ты, — наконец сказал он. — Но наше тело дано нам не для самоистязания. Есть другие способы, чтобы справиться с ненужными мыслями.       Анна горько усмехнулась, одаривая Леголаса многозначительном взглядом.       — Моё тело… — она осеклась и отвела глаза. — Когда я делаю себе больно, эту боль я хотя бы контролирую. Я привыкла так делать.       В словах было столько горечи, что Леголас мысленно вздрогнул. Это его ошибка, что он не нашёл нужных слов, что не смог быть мягче. Это его ответственность, хоть и всего лишь перед самим собой.       — Анна, — он мягко взял её за руку, разглядывая порезы, — твоя жизнь полна потрясений, но разве правда о твоём происхождени так уж плоха?       — Я всегда чувствовала, что со мной что-то не так. Я мало сплю, моё тело выносливее, чем у других девушек, а эти уши…       Леголас впервые улыбнулся.       — Моя помощь здесь не нужна, — он отпустил её руки, — всё затянется к утру.       — Я не хотела, чтобы вы заметили.       Леголас вздохнул, поднимаясь с кровати и подходя к окну.       — Дело не во мне, а в тебе. Я волнуюсь за тебя, мне не хочется, чтобы эльфийка, пусть и полукровка, делала себе больно намеренно, потому что только так может подавить свой страх.       — Вы сказали, что я могу сделать выбор…       — Я не всеведущ, но полагаю, что это так.       — Это ужасно! — Анна тоже не смогла усидеть на месте и нервно зашагала по комнате. — Как я могу выбрать! Я не хочу, ну какая из меня эльфийка…       Леголас наблюдал за её метаниями, понимая, что ему тяжело находиться в комнате, насквозь пропитанной страхом и отчаянием.       — Ты уже переоделась. — Он окинул взглядом хрупкую фигурку, и Анна смущённо потупила взор. — Но, может, оденешься потеплее, и мы выйдем во двор?       Анна кивнула, и Леголас вышел дожидаться её на улице, не в силах прогнать из мыслей образ её обнажённого тела. Неужели искажение действовало столь сильно, что он вновь возжелал близости?       Идея связи с Анной казалась абсурдной, особенно в свете происходящих событий, но эти мысли… Неудержимой рекой они текли, уводя разум в непостижимую даль. Быть может, при других обстоятельствах…       Леголас жёстко одернул самого себя. Уму непостижимо, о чём он только думает!       Анна вышла на крыльцо, глядя себе под ноги.       — Вам не нравится этот дом? — спустившись, спросила она, чтобы занять неловкую паузу. — Вы всегда хотите уйти.       — Мне не нравится находиться долгое время в помещении. В любом.       Леголас прошёл к беседке, в которой они совсем недавно занимались изучением синдарина. Анна села на лавку, а он прислонился спиной к одному из столбов, поддерживающих крышу.       — Я буду с тобой откровенен, — начал Леголас, наконец-то вдохнув полной грудью. — Никто не скажет тебе, какой путь правильный. Ты должна слушать своё сердце.       — Моё сердце близко к тому, чтобы остановиться.       — Ты справишься. Я и Анариэль поможем тебе, какое бы решение ты ни приняла.       Анна молчала, глядя под ноги.       — Но ведь вы… — Она робко подняла голову, и тут же снова её опустила. — Вы уезжаете. Я слышала, о чём вы говорили тем эльфам в доме лорда Фарамира. Я мало что поняла, но, кажется, все счастливы…       — Это случится не завтра.       Леголасу не хотелось распространяться на эту тему. «Все счастливы» больно резануло по сердцу, ведь он-то как раз счастлив не был.       — Если я тоже эльфийка, — Анна смущённо закусила губу, — то я смогу пойти с вами в ваше королевство?       Леголас непринуждённо пожал плечами, хотя внутри испытал странное напряжение. Анна в Лихолесье…       — Ты имеешь на это право.       Анна улыбнулась и покачала головой.       — Вы так не думаете, господин. — Она неожиданно встала, и её печальный, но понимающий взгляд прошил Леголаса насквозь. — Я спросила просто так. Не думайте, будто я теперь действительно считаю себя эльфийкой. Эльфийка-рабыня из Умбара — это даже звучит смешно. Мне…       — Я уже говорил тебе, что ты больше не рабыня.       Леголаса так поразила перемена, произошедшая в ней, что он смотрел на неё из-под изумлённо приподнятых бровей. В её голубых глазах появилась резкость и что-то ещё, неизвестное, но такое… Взрослое. Даже мудрое.       — Мне кажется, что от ваших слов мало что меняется, господин.       Первый раз, это был первый раз, когда Анна проявила дерзость.       — Я понимаю, — продолжила Анна, — что мне не место в вашем волшебном эльфийском царстве. Я слышала, как вы с госпожой Анариэль обсуждали, что мне будет лучше в Гондоре. Если вы поможете мне там устроиться, клянусь, что не будет женщины, — она специально выделила последнее слово, — более благодарной, чем я.       Леголас не понимал, что с ним происходит. И что произошло с Анной. Она не должна быть такой! Слишком легко, слишком спокойно она решает свою судьбу, и так просто отказывается от благодати…       — Я понял тебя.       Отстранённый тон дался нелегко. Анна говорила правильные вещи, он и сам их признавал, но когда слышал всё это из её уст, то его выворачивало, корёжило, как березовую кору в костре.       Анна легко поклонились, собираясь уйти.       — Только скажите. — Она вдруг перевела взгляд на звёздное небо. — Где это созвездие? Созвездие бабочки? Хочу запомнить.       Леголас медленно подошёл к ней, и Анна слегка вздрогнула, хотя и старалась сохранить невозмутимость.       — В восточной части, — тихо сказал он, беря её за подбородок и слегка направляя в нужную сторону. Ощущение нежной кожи зажглось на пальцах, и эти искорки устремились к самому сердцу. — Шесть звёзд, — продолжал Леголас, глядя совсем не наверх, а вниз, на пытающуюся справиться с собой девушку, — самые яркие из них: Шедар, Каф, Нави и Рукба. — Анна молчала, сосредоточенно всматриваясь в небо, но Леголас видел, что на её щеках заиграл румянец, и чувствовал, что дыхание участилось. Нет, он не наказывал её таким образом, просто пытался понять, осталось ли хоть что-то от прежней Анны. — Это если называть их на всеобщем, конечно. На синдарине же…       — Боюсь, я не запомню.       Анна отступила назад, и Леголаса будто обдали ледяной водой. Он надеялся, что эта игра закончится на его правах, но Анна…       — Благодарю вас, господин. Доброй ночи. — Она снова поклонилась и на этот раз ушла окончательно.

***

      Дни стремительно полетели в сторону осени. Последний летний месяц иссякал, щедро разливая остатки солнца на пока ещё зелёные деревья.       Леголас сидел за столом, устало сжимая виски пальцами. Только что от него вышел Вэон, от которого он выслушал сообщение линдонских эльфов. Как и ожидалось, они изъявили желание объединиться и стать подданными Эрин-Ласгален. Ещё одна капля упала в чашу, наполняя её до краёв.       Анариэль появилась на пороге, держа в руках поднос с чаем.       — Боюсь, травы уже не снимают усталость, — отозвался Леголас, не поднимая головы.       — Я знаю.       Анариэль поставила поднос на стол, и к удивлению Леголаса на нём было вино.       — Любимое вино твоего отца.       — Здесь, в Итилиэне? — Удивился Леголас, наполняя бокал.       — Старые запасы. — Улыбнулась Анариэль. — Полагаю, дела идут хорошо?       — Как и ожидалось. — Леголас пожал плечами. Он посмотрел в окно, и заметил Анну, копающуюся в саду.       — И с ней тоже всё хорошо?       Леголас поспешно отвёл взгляд, не понимая, как ответить на вопрос Анариэль.       — Она меня удивила.       — А вот меня — нисколько. Однако твоя реакция…       Леголас одним взглядом прервал её, показывая, что говорить на эту тему не желает.       — Пока ты был с Вэоном, приезжали люди лорда Фарамира. — Анариэль протянула толстый конверт.       — Что это? — Леголас взял его, чувствуя некоторую тревогу.       — Наследство Анны.       Рука с конвертом дрогнула, и Леголас посмотрел на Анариэль.       — Спиро…       — Мёртв. Дома не осталось ничего ценного, только под полом обнаружился конверт с деньгами. Обо всём сообщили Фарамиру, и он справедливо рассудил, что стоит передать эти деньги тебе.       Леголас испытывал смешанные чувства.       — Ты сказала ей?       — Конечно, нет.       Леголас тяжело вздохнул. В последнее время он совсем не разговаривал с Анной — она держалась замкнуто, да и Леголас не мог найти повода. Теперь он наконец нашёлся.       — Хорошо. Спасибо, Анариэль.       Вино так и осталось нетронутым.       За время их разговора Анна ушла в сарай, и Леголас обнаружил её там, задумчиво перебирающей приспособления для работы в саду. Половину из них Леголас не мог назвать, но Анна осматривала каждый со знанием дела. Не смея нарушить её покой, Леголас на некоторое время замер в дверях, наблюдая.       Рассуждая над природой обуявших его чувств, Леголас поражался небывалому безрассудству: он чётко осознавал, что не хочет её отпускать. Пребывание Анны в его жизни было неправильным, неуместным и непонятным, но он привязался. Самая большая нелепость заключалась в том, что этого он и боялся — только думал, что привяжется Анна.       Забыв, что никак не обозначил своё присутствие, Леголас сделал несколько шагов к ней, чем, естественно, напугал. Анна развернулась, неосознанно выставляя вперёд руку с огромными ножницами. Леголас легко отвёл остриё в сторону и сразу же предупредил:       — Только не вздумай извиняться! Я снова сам виноват.       — Господин. — Анна склонила голову. — Я не ожидала вас увидеть здесь.       — Нужно поговорить. Выйдем во двор?       Анна кивнула, убирая ножницы, на которые теперь смотрела с опаской. Вдвоём они вышли на залитый солнцем двор, и Леголас отчётливо ощутил присутствие кого-то чужого. Анна же, разумеется, ничего не чувствовала и поэтому выжидающе смотрела на него. Наконец, и она заметил идущую к ним эльфийку. На миг на лице Анны промелькнул испуг, но Леголас едва заметно покачал головой, показывая, что всё в порядке.       — Мой принц. — Эльфийка, с которой он встретился в доме Фарамира, поклонилась. — Госпожа.       Леголас не видел лица Анны, но был уверен, что выражение на нём неописуемое.       — Лотанариэ, — произнёс он, понимая, что Анна не выдавит из себя ни слова. — Добрый день. Неожиданно видеть тебя.       Леголас не был рад столь внезапному вторжению. Хотя в последнее время он часто встречался с другими эльфами, ещё никогда встреча не происходила в столь неподходящий момент.       — Я прошу прощения, что помешала. — Чистый синдарин, дивный голос. Леголасу на мгновение захотелось закрыть глаза и оказаться в чертогах своего замка, где эльфы пели и говорили только так. Сейчас он вспомнил, откуда лицо Лотанариэ была знакомо ему — её приглашали петь во время королевских приёмов или трапез. Но сколь бы Лотанариэ и её голос не были очаровательны, Леголас был вынужден сказать:       — Анна не владеет эльфийским. Думаю, что мы не будем проявлять бестактность.       — Я вам не помешаю. — Анна наконец ожила, и, стараясь ни на кого не смотреть, вознамерилась уйти.       Леголасу этого совсем не хотелось, но он не находил причин, чтобы её остановить.       — Простите, что помешала вашему разговору. Если бы я знала…       Лотанариэ виновато опустила взгляд. Но вина в её глазах не была такой, как у Анны — это было сожаление с ноткой достоинства.       — Что привело тебя ко мне? — Леголас приготовился терпеливо выслушать её.       — Я живу совсем рядом с Анариэль. Понимаю, что у вас сейчас много дел и забот, но если вдруг понадобится моя помощь…       — Благодарю тебя.       Леголас улыбнулся, радуясь, что причина визита оказалась столь несущественной.       — Или же я могу быть полезна для Анны, — продолжила Лотанариэ, — она так молода… Если моё общество и общество моих подруг сможет её развлечь, я буду очень рада.       — Что же, я передам ей твои слова.       — Кажется, она немного смущается нас, эльфов. Очень зря, ведь все, кто её видел, отметили, что она очень красива.       — Бесспорно.       Леголас смотрел на эллет, показывая, что ей пора. Мысли занимал предстоящий разговор с Анной, а праздная болтовня отвлекала.       Лотанариэ смущённо кивнула, показывая, что намёк поняла.       — Я ещё раз прошу прощения, что потревожила вас. Но ваш отец находил моё пение неплохим, и если у вас будет желание, то я почту за честь спеть для вас, Анны и Анариэль за ужином.       — Спасибо, Лотанариэ. Давно я не ужинал под песни своего народа.       — Уверена, вскоре они зазвучат так же громко, как щебет птиц Эрин-Ласгален.       Лотанариэ ещё раз поклонилась, и Леголас посмотрел ей вслед с некоторой тоской. Она была призраком старого мира, привычного и такого далёкого.       Однако, Анна.       Она снова ушла в сарай, и на этот раз Леголас вёл себя довольно громко. Первый взгляд на её напряжённую фигуру подсказывал, что Анна нервничает и даже… злится. Леголас не мог понять, в чём дело, поэтому даже не знал, что сказать.       — Ваша гостья быстро ушла.       Анна первая нарушила молчание, и Леголас понял, что слышит в её голосе. Открытие оказалось столь ошеломляющим, что несколько секунд он сомневался в нём, надеясь, что ошибается. И в то же время надеясь, что нет.       — Она довольно мила.       Ревность. В голосе Анны отчётливо слышалась ревность.       Так странно, так нелепо было видеть огонёк в её глазах, зажёгшийся из-за ничего незначащего разговора. По сердцу разливалось тепло, за которое Леголас тут же себя возненавидел. Он не стал обсуждать Лотанариэ, понимая, что вскоре Анна про неё забудет, — предстоял разговор куда более неприятный.       — Есть новости. Из Умбара.       Анна замерла, действительно забыв обо всём. Она будто вновь стала девочкой из шатра — затравленной и готовящейся к боли.       — Человек, с которым ты жила, умер.       Леголас подошёл чуть ближе, понимая, что не знает, чего ждать. Анна вздрогнула и поёжилась, обхватывая себя руками.       — Вы не знаете, как это произошло?       — Полагаю, пьянство.       Анна кивнула, будто ждала такого ответа.       — Странные чувства, — прошептала она и развернулась, стыдясь нахлынувших слёз.       Леголас не стал больше ничего говорить, но и уйти тоже не мог. Анна, будто извиняясь, пробормотала:       — Всё-таки я так долго жила у него, и он был добр по-своему…       Леголас вздохнул, подходя к Анне вплотную. Он понимал её, и вместе с тем такая привязанность к старому тирану не укладывалась у него в голове. Анна… Бедное, искалеченное создание. Он заключил её в объятия, почему-то ожидая, что она его оттолкнёт. Но Анна совсем по-детски прижалась лбом к его груди, и Леголас чувствовал, как ткань одежды становится мокрой.       — Тише, nin sell.       Он гладил её по волосам, понимая, что для него её боль невыносима.