Искажение наших сердец

Лотанариэ была ровесницей Тауриэль. Когда-то давно Леголас видел этих эллет на прогулках вместе, но потом, видимо, их общение сошло на нет. Тауриэль стала одним из лучших воинов Лихолесья, а Лотанариэ так и осталась нежной эльфийкой, неспособной защищать свой народ, но зато умеющая услаждать взор и радовать дивным пением. Возможно, из-за того, что Леголас был старше и мудрее, а возможно из-за того, что в глубине души он готовился к чему-то подобному, слова Лотанариэ не выбили почву у него из-под ног. Ни один мускул не дрогнул на лице, когда он небрежно кинул через плечо: — Мне совершенно не интересно, чем ты занималась. Леголас шагал прочь, но прекрасно понимал, что разговор не окончен. Лотанариэ была безумна, как раненый зверь, а такой обязательно укусит. — Вы купили Анну, как рабыню. Наша будущая королева — имеет связь с городом, пожелавшим напасть на нас! Леголас остановился и развернулся, вглядываясь в искажённое лицо. Гнев, страх, боль и злорадство были сплетены между собой и покрывали прекрасное лицо безобразной маской. — Лотанариэ, — спокойно сказал Леголас. — Ты будешь наказана за свою дерзость и злословие. Распускать подобные слухи о будущей королеве — вопиющий проступок, который не сойдёт тебе с рук. Неужели ты не понимаешь этого? Зачем губишь свою жизнь? Лотанариэ облизнула губы, находясь будто в лихорадке. — Вы не сможете наказать меня, это вызовет подозрения о моей правоте. Эльфы Линдона и так настроены… — Кто сказал, что они узнают, за что ты будешь наказана? — Леголас подошёл вплотную, заставляя Лотанариэ отступить на шаг. — Моё слово против твоего? Лотанариэ прищурилась. — Вы спросили, почему я гублю свою жизнь? Неужели причина не ясна, Леголас? От звучания его имени из её уст, передёрнуло. Он смотрел на эту невыносимую, невероятно глупую и… глубоко несчастную эллет, понимая, что ему, к сожалению, всё ясно. — Ты так желаешь стать королевой? Бесплодный выстрел. Такой совершает воин, когда находится в безвыходном положении. Наугад. — Я желала быть с вами, когда вы жили в крошечном домике на окраине Итилиэна. Когда не хотели никого видеть, когда… — По побледневшим щекам текли крупные слезы, а голос предательски дрожал. — Я бы разделила с вами ваше затворничество… Жила бы только для вас, наплевала на общество, на друзей… Лишь бы петь для вас и… — после каждой выдавленной фразы — всхлип, и это было больно. Каждое слово вонзалось раскалённой иглой, и Леголас лишь мог терпеть эту муку, понимая, что она заслужена. — Если бы вы выбрали достойную эльфийку, клянусь, я бы смирилась, но… Полукровка! Совсем девочка! Да ещё и рабыня, жившая в пороке и невежестве, умеющая лишь ублажать… — Лотанариэ! Борись со своим искажением! — Леголас взял её за плечи и встряхнул, пытаясь призвать к голосу разума. — Любовь не может быть такой! Она не толкает на такие поступки! Леголас отпустил её, понимая, что ничего не может сделать. Он также бессилен, как был бессилен отец перед любовью Анариэль. Однако та любовь была настоящей. — Беря Анну в жены, вы не показываете пример борьбы с искажением. — Лотанариэ почти шептала, но её слова были последними выстрелами в спину. — Разве может эльф вашей судьбы и родословной опуститься до низменных желаний хроа и возжелать покорное дитя? Поднялся ветер, и он холодил пылающую кожу. Фэа болела, ныла и тоже горела. Похожие чувства Леголас испытывал, когда видел тела павших эльфов после битвы, и когда узнал о смерти Тауриэль. Разница лишь в том, что сейчас он убивал Лотанариэ собственноручно. Дорога до замка казалась и длинной, и короткой одновременно. Леголас не видел ничего вокруг, и лишь по звукам понял, что шумные улицы пройдены. Дворцовый покой обрушился внезапно и ошеломляюще. — Морнэмир! — Леголас ворвался в комнату, где его советник внимательно рассматривал оружие, лежавшие на столе. Вместе с вошедшим в помещение проник злой ветер и погладил оперение разложенных стрел. — Ваше Величество? — Эллет по имени Лотанариэ лишается права прибывания в Эрин-Ласгалан. Она больше не считается моей подданной и вольна жить там, где пожелает. С ней могут остаться её родные и друзья, и в этом случае подданства они не лишаются. Я хочу, чтобы ты лично проконтролировал выполнение моего приказа. Морнэмир вскочил на ноги, и несколько стрел полетели на пол. — Лотанариэ?! Певица?! Да что она могла сделать! Леголас молчал, прямо и твёрдо глядя на Морнэмира, показывая неотвратимость своего решения. — Леголас. — Морнэмир сел, глубоко вдыхая. — Чем эллет прогневала тебя? Отлучение от народа — это суровое наказание. Ты уверен, что хочешь начать своё правление с этого? За всё время даже твой отец прибегал к подобному лишь в исключительных случаях. Леголас горько вздохнул, присаживаясь рядом. — Она не оставила мне выбора. Я должен это сделать. — Этот приказ окончательный? Она может просить помилования? — Не раньше, чем через тысячу лет. Морнэмир не отводил взгляда. — Чем она прогневала тебя? — ещё раз спросил он. Леголас не ответил и встал, собираясь уходить. На сердце было невероятно тяжело, но уверенность в собственной правоте давала возможность дышать. — Приказ не обсуждается. Морнэмир поклонился, и по глазам Леголас понял, что королевская воля принята. Не понята, но принята. — Отменить все встречи на сегодня? Сил на ответ не было, и Леголас просто кивнул, удаляясь. Он направился в свои покои, не желая никого видеть и слышать. Слова Лотанариэ стучали набатом в голове, смешиваясь с нарастающим шумом в ушах, проникая в сердце и заставляя его болезненно сжиматься. Покорное дитя Рабыня Возжелать Искажение Вздор! Леголас подошёл к окну, невидящим глазами впиваясь в тяжёлое серое небо. Ему не хотелось ни о чем думать, но мысли взяли его в заложники, текли рекой, которую невозможно остановить. Почему такое влечение к Анне? Почему такая боль, когда она не рядом? Почему такой страх потерять? В сущности, это неважно. Будь Лотанариэ права, будь она сто раз близка к истине, ничего не даёт ей права вмешиваться в его жизнь и в жизнь Анны. Даже говорить с ним в таком тоне… О чем она только думала?! Леголас, как бы это ни было смешно, проклинал себя за желание выйти за дворцовые ворота. Быть может, не увидев его, не имея возможности заговорить, Лотанариэ бы перегорела? И тогда столь суровое наказание не понадобилось. Леголасу было жаль её. По-настоящему жаль, но стоило признать, что она совершила ошибку. Безнадёжное нападение, полное отчаяния и боли. Действие ради действия, чтобы на минуту отвлечься от осознания страшного и неотвратимого финала. Леголас закрыл глаза, пытаясь уйти в спасительное спокойствие грёз. Ему нужен был покой, но гораздо сильнее ему нужна была Анна. Весь мир был бушующим пожаром, таким же, какой поглотил его дом, и чуть не отнял её. Но только теперь не он выводил Анну из огня, а она протягивала ему руку. Даже не зная, отчего спасает. Комната завертелась, смешалась с серостью за окном, и на миг Леголас потерялся в этом стремительно движущемся пятне, пока вдруг всё не закончилось. Реальность проступила чётко и сразу.

***

На Гондор опустились мягкие сумерки. Замок блестел огнями, и они вплетались своим светом в проливной дождь, даря ощущение тревоги. Люди праздновали победу, смысла которой не до конца понимали, и чествовали союз, пользы в котором не видели. В полутьме коридоров Леголас встретил Анариэль. Она выходила из покоев Анны и, увидев его, сначала улыбнулась, а потом помрачнела. — Что случилось? Леголас не желал утаивать от неё правду, но и рассказать всё сразу не мог. — Анариэль, когда вы с Анной останетесь здесь и будете ждать моего возвращения, заклинаю: не позволяй Лотанариэ даже близко приближаться к вам. — Что случилось? — недоумение на лице Анариэль вызывало беспочвенное раздражение, как и повторяющийся вопрос. — Она прознала про Анну. Всю правду. — Но как?! — Анариэль всплеснула руками, и, кажется, на миг потеряла самообладание. — Она… — мысли с трудом перетекали в слова. — Она посмела как-то угрожать тебе? Чего она хочет? Зачем вообще ей понадобится совать свой нос в твои дела? Леголас печально смотрел на Анариэль. Обсуждать это именно с ней было тяжелейшим испытанием. Леголас вошёл в покои Анны, попадая из полутьмы коридоров в ослепляющий свет. Анна улыбнулась ему так счастливо, что сердце замерло. Нет, она не была ребёнком. Она была самой молодостью. Звонким летом, ещё не уверовавшим в своё тепло. Не здороваясь и ничего не говоря, Леголас поцеловал Анну, словно ища доказательств, что она действительно существует. Анна смутилась, и робко обняла его в ответ. Её руки на его плечах, её сбивчивое дыхание, трепещущие ресницы — всё это сводило с ума. Было наваждением. — Ты так прекрасна… — Леголас шептал слова на эльфийском, скользя взглядом по светло-розовому платью, по едва заметным украшениям, сияющим на молочной коже, не заботясь о том, что его взгляд отнюдь не скромный, а выдающий все его мысли. — Я рада, что вам нравится. — Анна тоже шептала, но на всеобщем, позволяя ему смотреть и не закрывалась. — Я думаю, тебе не хватает вот этого. — Леголас достал из запазухи свой серебрянный венец. — Это корона принца, но я хочу, чтобы сегодня она была на тебе. Когда мы, наконец, вернёмся домой, для тебя изготовят корону, достойную королевы. Анна чуть наклонила голову, хотя с её ростом в этом не было необходимости. Принимая подарок, она чуть вздрогнула от холодного прикосновения металла к голове. — Вы очень печальны сегодня. — Синие глаза смотрели обеспокоено. Леголас покачал головой: — Сейчас это не важно. Идём. Анна кивнула, покорно соглашаясь не поднимать эту тему, но тревожный взгляд задержался на его лице. Идти на самом деле никуда не хотелось. По дороге Анна совсем разнервничалась, и Леголас искал глазами место, где можно было бы с ней уединиться до того, как они войдут в тронный зал и перестанут принадлежать самим себе. Такое место нашлось — они завернули на закрытый от любопытных глаз участок под лестницей. Анна подняла влажные глаза, когда поняла, что их путь прервался. — Простите, я сейчас успокоюсь. — Я знаю. — Леголас взял её за плечи, заставляя смотреть на него. — Тебе нечего бояться. От тебя невозможно оторвать глаз. К тому же, ты блестяще справилась тогда, на празднике Фарамира в Итилиэне. Анна вздохнула. — То был Итилиэн, а это Гондор. — Меняется лишь название. Суть одна и та же. — Леголас нежно провёл рукой по её волосам, заплетенным на эльфийский манер. — Ты скоро привыкнешь, вот увидишь. Будешь справлять такие балы в нашем королевстве, что лес встанет на уши. Анна рассмеялась, и Леголас стёр большим пальцем успевшую скатиться слезинку. — Всё пройдёт хорошо. Я буду рядом. Анна с благодарностью улыбнулась, а потом внимательно посмотрела в его глаза, вставая на носочки и становясь ближе. — Они не холодные. — Не холодные? — Ваши глаза, — Анна осторожно взяла его руку в свою. — Когда я только увидела вас, то мне показалось, что у эльфов в глазах лёд. Но сейчас мне кажется по-другому. Не лёд, а летнее небо. По коридору кто-то шёл, и Леголас повел Анну ко входу в тронный зал. Огромная двустворчатая дверь торжественно распахнулась, и они нырнули в мир музыки, света и разговоров. Анна шагнула назад, вздрогнув всем телом. — Держись, — едва слышно прошептал Леголас, сразу уводя её в круг танцующих пар. — Не надо, — прошептала Анна, белея от страха. — Доверься мне. — Леголас чувствовал, что если она переступит через свой страх перед танцами, то вечер пройдёт легче. — Анна, здесь никого нет кроме нас. Танец позволял быть ближе. Не просто держать за руку, а прижимать к себе, мимолетно касаться губами лба, ощущать тепло трепещущего тела. Анна не ошибалась. Подчиняясь его воле, они прошли несколько кругов, ожидаемо привлекая внимание собравшихся. Эльфы, люди, смотрели во все глаза, словно зачарованные розовыми всполохами её развивающегося платья. Как только они вышли из круга, к ним тут же подошла пара эльфов, выражая радость от встречи. Леголас непринуждённо ответил им, ища взглядом Арагорна. Тот находился у трона в обществе жены и внезапно объявившегося короля Пустынь. — Анна, ты узнаешь этого человека? — Леголас улучшил момент и обратился к своей спутнице. Та отрицательно покачала головой. — Боюсь ошибиться, но, кажется, нет. Леголас кивнул, и начал постепенно продвигаться в сторону королей. По пути им подали вино. — Оно не крепкое, можешь пить, — сказал Леголас, бросив взгляд на тонкий бокал. Анна пригубила напиток, и впервые с момента их прихода улыбнулась. — Сладкое. Арагорн приветливо распростер руки, увидев Леголаса. Он пребывал в приподнятом настроении, и добродушно поздоровался с гостями, обращая на них внимание своего собеседника. — Господин Элладжер, позвольте вам представить моего давнего друга и правителя эльфийских лесов — короля Леголаса и его невесту — Анну. Леголас поклонился королю, королеве, и лишь потом пожал руку человеку из пустыни. Кем он был на самом деле? Угрозы от него как будто не исходило, но, может, напротив, она была столь сильна, что даже не улавливалась? — Анна — необычное имя для эльфа, но очень красивое. Для нас оно обозначает «благодать». Анна поклонилась, ничего не отвечая, но держась с достоинством. — Вы знакомы с эльфийской культурой? — спросил Леголас, не показывая удивления. Элладжер рассмеялся. — Понимаю, вам удивительно, что дикари Пустынь вообще умеют разговаривать и знают что-то о других народах Средиземья. — Вы живете довольно скрытно, поэтому думаю, нам простительно вольнодумство. — Голос Леголаса звучал достаточно холодно, но грань между вежливостью и неуважением он не переходил. Элладжер снова рассмеялся. — Вас очень удивит, что моё имя обозначает «эльфийское копьё»? — Занятный факт. — Пришлось признать Леголасу. Он понимал, что что-то происходит. Шальная мысль о связи этого человека с Анной уже не казалась такой глупой. Но видимого сходства между ними не было, поэтому оставалось теряться в догадках. — Я действительно знаком с эльфийской культурой. Не так глубоко, но достаточно, чтобы знать о редкости рождения детей от смешанных браков. С одной стороны, то, что Анна — полукровка не было чем-то секретным, но Леголаса возмутило, как человек говорил об этом. Как он смел об этом говорить. — Времена меняются, — бросил Леголас, оказываясь в тупике. Ему было неясно, что делать дальше. Как выяснить, что на уме у этого пустынника? — Если вы мне окажите честь выслушать, то я с радостью расскажу об истории своего народа. А мне жутко интересно будет услышать про… Эльфов. — Взгляд остановился на Анне, и Леголас окончательно понял, что дело нечисто. — Разумеется. Арагорн и Арвен обеспокоенно переглянулись, они тоже чувствовали странную энергию, царящую вокруг, но понимали происходящие ещё меньше. — Всё в порядке, — сказал Леголас, и направился в угол зала. Он знал, что в любом тронном зале есть потайная дверь для того, чтобы незаметно покинуть праздник. Эльфийский взор позволил различить две такие двери, и сейчас они направлялись к той, что ближе. Как только толпа людей и эльфов скрыла их от глаз Арагорна, Леголас спросил: — Ты знаешь мою невесту? — Да. Анна вскрикнула, и они покинули тронный зал. Коридор был пустым, но недалеко слышался голос охраны. — Говори, что ты знаешь. — Идёмте в мои покои. Не хватало нарваться на людей короля. — Ещё чего. Леголас сделал несколько шагов и распахнул ещё одну спрятанную в стене дверь. Небольшое помещение служило кладовой или местом отдыха охраны. — Сядь на стул. Твои руки я всегда должен видеть. Леголас проследил за тем, чтобы Элладжер выполнил его указания, и встал перед Анной, закрывая её. — Ваше величество! Откуда такая подозрительность! — Оттуда, — холодно ответил Леголас, — что твой народ хотел напасть на мой. — Я этого не знал. — Знал. Элладжер развёл руками, показывая, что не намерен спорить. — Отвечай, откуда ты знаешь Анну? Ты ведь видишь её не первый раз, верно? — Как и она меня. Леголас обернулся на Анну, и та была белее снега. — Я не знаю! — паника в её глазах бушевала ураганом. — Путь от рабыни до невесты короля… Тебе есть, чем гордиться, девочка. Анна разрыдалась, и Леголас понял, что сжимает кинжал. — Один бросок, и ты станешь мертвецом. — Полно! Я не враг. Мне нет нужды воевать с вами и навлекать на себя эльфийский гнев. Я могу быть полезен. — Рассказывай, что ты знаешь. И если будешь болтать лишнего, твоё мёртвое тело больше ни в чем не принесёт пользы. Элладжер покачал головой. — Я думаю, Анна помнит тот день, когда я посетил дом старика Спиро в Умбаре. — Ты зашёл туда случайно? — Нет. Ведь без малого двадцать лет назад я сам отнёс маленькую девочку к порогу этого дома. — Кто её родители? — Анна сжала руку Леголаса так сильно, что тот почувствовал лёгкую боль. — Не ты же отец? Элладжер улыбнулся. — Позволь мне сначала рассказать о моём народе… — Начал он, но Леголас его яростно одернул: — Мне это не интересно! Отвечай на вопрос! — Высокомерный и дерзкий. Настоящий эльф! Привыкли считать себя самыми главными, а других же — пылью на своих сапогах. Элладжер встал и, игнорируя направленный на него кинжал, подошёл ближе. — Впрочем, я не могу вас осуждать. Перворожденные, Народ Звезд… Трудно быть скромнее, имея такое прошлое. Однако, смею заверить, что мой народ не менее велик в своих способностях. Леголас рассмеялся. — Чем же так велик твой народ? — Умением созидать. Что есть песок? Рыхлая горная порода, но в наших руках она становится твёрже стали, принимает любую форму и подчиняется, как живая. Элладжер достал из кармана мантии песочные часы. Они были размером с небольшой нож. Крышка из тёмного отполированного дерева блестела украшениями из изумрудов и рубинов. В нижней части часов песок искрился золотом и почти светился. Элладжер сжал часы в руках, резко переворачивая их, но песок оставался на месте, и лишь через несколько секунд он начал двигаться. Не вниз, а по кругу, заворачиваясь змеёй, приобретая чёрный цвет. Вскоре всё пространство часов наполнилось чернотой, и ей становилось тесно. Послышался хруст, и во всё стороны брызнули осколки с кусками дерева. Анна вжалась в Леголаса, который изумлённо смотрел на упавший к его ногам абсолютно гладкий чёрный камень. — Это лишь мелочи, как понимаете. Там, среди Пустынь, мои возможности гораздо больше. — Тогда почему… — Леголас не мог говорить. Он был потрясён и окончательно сбит с толку. За всю свою долгую жизнь он мало чему удивлялся, зная многое и видев достаточно. Но это… Вопросов было тысячи. — Почему мы скрываемся? Почему о нас никто не знает? Видишь ли, далеко не все дети моего народа рождаются с таким даром. Нас всегда было очень мало, а в последние тридцать лет не родилось ни одного ребёнка со способностями. Ты сказал, что времена меняются, и я думаю, что изменение должны коснуться и нашего уклада. Может быть, в смешении с другими людьми, у нас будет шанс на возрождение. Леголас молчал, пытаясь думать, но чувства побеждали над рассудком. — Вот зачем тебе союз с Гондором. Арагорн знает? — Мы принесем богатство в этот край, потому что Пустыня и песок хранят множество секретов, которые нам открыты. Он узнаёт очень скоро. Но я не желаю, чтобы тайна моего народа была раскрыта сейчас. Это не сделает нашу жизнь безопасной, а защищаться сейчас мы не можем. — Тогда почему ты рассказываешь об этом мне? — Леголас недоуменно пожал плечами. — Из-за неё. — Элладжер указал на Анну. Он поднял камень с пола, и он стал горсткой песка в его руках. — Владычица Галадриэль одна из немногих, кто знал тайну нашего народа. Она просила меня помочь противостоять Тёмному Властелину, но, увы, я мог лишь предложить ей своих шпионов в Умбаре. Волею судьбы мы всегда были связаны с этим городом. Пустыня может дать нам многое, но не всё. Песок тихой струйкой сыпался из его ладоней, блестя в полумраке комнаты как на солнце. — Когда один из моих приближённых начал заглядываться на эльфийку в королевстве Лесной Владычицы, я сразу понял, что это не просто союз. Возможно, его плод будет наделён силой, так необходимой нам. — Как звали эльфийку? Анна охрипла. Она первый раз за всё время задала вопрос, и Леголас испугался, что она лишится чувств. Взяв её за дрожащую руку, он отвёл Анну к стулу, который ещё недавно занимал Элладжер, и усадил. — Лисель. Она занималась нарядами Владычицы. — А как звали… — Анна не смогла выговорить слово «отец». — Фарран. Он один из немногих обладал магией песка, но она стала угасать. Последняя песчинка полетела на пол золотым всполохом. — Думаю, дальше историю вы знаете. Побег. Орки. Гибель Лисель. Фарран был сильно ранен, но смог довезти новорождённого ребёнка до Умбара. Была бы девочка простой смертной, то, конечно, не выжила бы. Фарран проявил недюжинную… — Ты сказал, что сам подбросил Анну в дом Спиро. Значит… Элладжер развёл руками. — Она была бесполезна. Я встретил Фаррана в Умбаре, потому что мы условились заранее: если ребёнок имеет способности, то я принимаю их. Если нет… Тогда я не знал, как править своим народом дальше. В случае победы Тёмного Владыки, нам пришлось бы примкнуть к Умбару, и эльфы были нам ни к чему. Леголас сжал спинку стула, на котором сидела Анна. — Отвратительное двуличие, — бросил он, едва сдерживая ярость. — Оооо, — Элладжер тоже распалялся. — Если ты думаешь, что мне не больно было осознавать, как Саурон извратит нашу способность, и на что направит, то ты ошибаешься. Что же касается Анны, то Фарран испустил дух, едва я взял у него девчонку. Когда у нас рождается ребёнок, ему сразу сыпят на ладонь песок. Потому как он ведёт себя, становится понятно, кто родился. Я продел тоже самое с Анной, и ничего не вышло. Что мне было тогда делать? Откуда я знал, насколько она будет похожа на эльфа? Но и это решение не далось мне легко. Фарран был моим племянником. Анна лишилась чувств, и Леголас едва успел подхватить её. — Как ты мог поступить так с родной кровью! Леголас был в ужасе. Ему хотелось рвать и метать. Он снова взялся за кинжал. — Ты обязан был принять ребёнка! А не обрекать её на такие страдания! Ты хоть знаешь, где ты её оставил? Леголас направился к Элладжеру, понимая, что этот человек должен за всё ответить. За то, как Анна жила, за то, как была искалечена её душа. — Её судьба складывается весьма недурно, учитывая, где она сейчас. Элладжер был спокоен. Как-то отрешенно он глядел на лезвие, мелькнувшее у его горла. В глазах пронеслось… Раскаяние? — Леголас, нет! Слабый писк остановил движение кинжала. Леголасу было плевать на будущее, на королевство. Ничего из существующего не имело над ним власти. Только её голос. — Он прав. — Анна подошла к нему и положила руку на плечо. — Я люблю тебя, и всё, что происходило со мной в Умбаре, стоит этой любви. Леголас опустил кинжал, но лишь для того, чтобы пальцами перевернуть его. Сильный удар рукояткой в грудь заставил Элладжера согнуться пополам от боли. Он застонал и сплюнул, заваливаясь к стене. — Сегодня… — прошептал он, — должно быть объявлено о вашей помолвке. У Анны нет семьи, но тебе нужно, чтобы она была. Родство со мной расставит всё по своим местам, и даст ей необходимый статус. — Не смей даже заикаться… — Леголас замахнулся для нового удара, но маленькая рука вновь его остановила. — Пусть скажет. Мне всё равно, а от вас наконец-то все отстанут. Анна повела его к выходу, но вдруг Элладжер протянул что-то в руке. — Он нёс тебя через сотни миль в эльфийском плаще. Осталось это. На ладони блестела застёжка в виде листочка. Анна молча забрала её, и ушла, не оборачиваясь на человека, который был с ней одной крови. И который превратил её в рабыню.