Ходячий Каратель

      Новый приступ кашля заставил Фрэнка болезненно поморщиться, согнувшись пополам на диване под кучей пыльных одеял и каких-то тряпок. Из-за одежды и ботинок, в которых он спал, торчащих пружин из продавленного дивана практически не чувствовалось. Была только боль в груди и бесконечные завывания ветра, который свистел в оконных щелях леснической заимки. Мир сузился, практически исчез, оставив в осеннем лесу один-единственный продуваемый ветром полу-дом полу-сарай, в котором ещё теплилась жизнь. Он серьезно думал, что это конец, его последняя осень.       Фрэнк едва не выругался, когда его легкие наполнились пыльном холодным воздухом и с болезненным шумом выпустили его, оглушив комнату надрывным кашлем. Грудная клетка горела огнём, в то время как руки и ноги крутило от холода. Провалявшись в полусознании пару дней, Фрэнк потерял счёт дням и теперь даже не находил сил повернуться к маленькому окну и сориентироваться во времени, разглядев кусочек неба, которое можно было рассмотреть сквозь сетку голых ветвей.       По стенам не расползались тени, полумрак красил их в серые цвета, вырисовывая тёмные очертания оконной решетки под потолком маленькой комнаты. Очередное бессмысленное утро. Не было сил на подъём, не то, чтобы встать и доползти до выхода в поисках глотка воды. Даже жажда наполнить желудок дерьмовой водой не была так сильна.       И вот, когда жизнь неожиданно переворачивает всё с ног на голову, не всегда удаётся сориентироваться в куче новых обстоятельств. Хаос, в который жизнь порой забрасывает, не всегда получается обуздать. Фрэнк, например, никак не мог взять в толк, как после взрыва в баре он очутился на поле, раненный и в компании незнакомой женщины. Лёжа на грязном матрасе в холодном сарае и глядя на низкий дощатый потолок, он до боли в висках напрягал свою память, пока не коснулся своей раскалывающейся головы. Его ладони скользнули по колючему ёжику на макушке и Фрэнк обомлел. Его волосы были коротко острижены, а пальцы руки плавно перемествшиеся вниз по лицу, обнаружили свежую рану на переносице. Запёкшаяся кровь на носу покрыла всю нижнюю часть лица, как смог догадаться Фрэнк. Из-за взрыва отшибло память? Тогда как он забрался в такую глушь, подстригся и получил нож под ребра?       Занимаясь сбором мыслей в более-менее логическую кучу, Фрэнк перестал наблюдать за тем, как этот день медленно перетекал в следующий. Внутри было практически темно постоянно. Начинало казаться, что по углам пляшут пугающие тени, иногда срывающиеся на жуткий шепот... Неужели такая глупая и бессмысленная смерть? А как же борьба? Это уже позже пришёл ответ, в виде невероятной усталости, которая всей тяжестью мира легла на его плечи. Фрэнк едва удержался от отчаянного стона, когда в темноте перед носом снова стало казаться, что что-то шевелится.       Каждое тёмное утро, которых неизвестно сколько наступило (два или пять?), незнакомка Фрэнка вставала и продолжала упрямо оттеснять от порога смерть за них обоих. Она набирала из колодца ведра воды и тщательно запирала дверь. Латать дыры в потолке не было смысла – прорехи в крыше пропускали воду и сырость плёнкой покрывала углы. С медленно наступающим зимним холодом трудно бороться, когда нет ничего для этой борьбы. Печка была разобрана, топор она не нашла, а несколько последних спичек сберегла на крайний случай. Единственным выходом стало ожидание.       Нельзя было точно сказать, чего каждый из них ждал: прояснения в дождливой погоде, выздоровления Фрэнка, чтоб двинуться дальше, неизвестно куда и обрести шанс, или смерти, что б наконец-то опустить руки и отдохнуть от тягостной жизни. Но в конце концов пора было подниматься и начинать снова давать отпор тому дерьму, которое уже второй год бушевало на улице. Нужно было сражаться, чтобы зараза не дорвалась до их рассудков, чтобы не коснулась ослабленных тел. Но этого всего Фрэнк не знал, проводил час за часом рассматривая потолок и копался глубоко в своих мыслях       Язвы, которыми покрылась его жизнь, не могли сломать его сейчас, подумалось как-то Фрэнку, и это было единственное, в чём он был уверен тем утром. Не сейчас, когда он столько прошёл. Поэтому он наконец встал. Не сразу, со стоном, разминая затёкшую спину, вставая на ноги и открывая глаза, привыкшие к полумраку. Он готов был подняться и начать надирать задницы проклятой судьбе, чему его ослабшее тело упрямо сопротивлялось.       А потом Фрэнку стало легче дышать и уверенность постепенно начала возвращаться к затуманенному разуму. Первым делом утих ветер в щелях разбитых окон и перестал течь потолок. Это дало шанс немного приободриться и начать размышлять о том, как быть дальше. Дождь ослаб, превратив двор в болото, но по крайней мере теперь можно было выдвинуться в путь и найти дорогу домой. — Очнулся, — входная дверь заскрипела и вошла незнакомая знакомка, поставила перед Фрэнком смятое металлическое ведро. — Тебе нужно облегчиться, наверное, твой мочевой скоро с тобой распрощается, очевидно.       На её губах мелькнула неловкая улыбка. Сквозь маленькое окно крохотное помещение заливал робкий утренний свет и Фрэнк рассмотрел изможденное лицо женщины, прежде чем неожиданно ощутил давление внизу живота. — Будешь смотреть? — он осторожно, боясь лишний раз пошевелиться и выпустить когти парализующей боли, подошёл к ведру. Женщина закатила глаза, но ничего не сказала и молча вышла за дверь.       Знал ли Фрэнк что-то о боли? Не понаслышке. Но именно эти ощущения почему-то показалась ему какими-то особенно чуждыми. Его тело реагировало непривычной слабостью, кажется, он уже много лет не ощущал себя таким вялым и.. истощённым. Рук касалась легкая дрожь, когда он стоял над ведром с приспущенными штанами, а плечи под невидимой тяжестью опускались. Он чувствовал себя легче и тяжелее одновременно, но никак не мог найти объяснение этому. Потом застегнул ширинку и застонал от полоснувшей его живот остроте. Фрэнк поднял грязную кофту, в которую был одет и чёрную куртку и ошарашенно уставился на уродливый рубец под ребрами с правой стороны. Небольшой надрез был грубо прижжен огнём и пропитан остро пахнущей мазью. Фрэнк машинально дёрнул головой в сторону окна и зацепился взглядом за спину светловолосой женщины, которая судя по всему и подлатала его.       Такое часто случалось и раньше, когда Фрэнк просыпался непонятно где, испачканный своей и чужой кровью, в кровати незнакомых "доброжелателей", но в этот раз он чувствовал, что кто-то ошибся. Эта женщина, которая помогла ему, наверняка не знала его, она точно помогала кому-то другому. Кому-то, кого звали Шейном. Может быть в темноте обозналась? Фрэнк нахмурился и подошел ближе к запыленному окну.       На улице стоял пасмурный день. Серое небо низко висело над лесом, который плотной стеной окружал дом-сарай. Ветки деревьев лысыми крючковатыми лапами тянулись во все стороны, ветер трепал их верхушки и волосы идущей к ним женщины. Спасительница торопливо отдалялась от Фрэнка, сжимая в руках топор на длинной ручке. Касл сжал зубы и решил пойти за ней, уже начал застёгивать куртку, когда рука его замерла и он ошарашенно припал к тонкому стеклу. Ей навстречу кто-то шёл. Сначала Фрэнк ничего не понял, только свёл брови на переносице и сжал руки на подоконнике. Он не мог рассмотреть человека подробно, его загораживала женщина, но то, что тот едва переставлял ноги, было очевидно. Светловолосая резко с силой опустила рукоятку и острие размозжило череп бедолаги. Человек мешком рухнул на промёрзлую землю и женщина повернула обратно спустя секунду, прежде чем убедилась, что человек больше не двигался.       Фрэнк постоянно сталкивался с бессмысленными убийствами, с местью или грабежами, видел смерть на войне и несчастные случаи, но на лицах убийц никогда не было такого безразличия. Удовлетворение, страх, облегчение – что угодно, но нет, лицо женщины не выражало буквально ничего, только сосредоточенность в тусклых от усталости глазах и всё. Кто бы ни был тот оборванец, она с ним даже не попыталась поговорить. Фрэнк оторвался от окна и повернулся к двери, сжимая кулаки. Эта женщина оказалась либо сумасшедший, либо он вляпался по самые яйца, что по-сути, обозначало одно и то же.       Когда женщина вернулась в сарай, Фрэнк уже успел внимательно изучить свою одежду и нашёл в правом берце небольшой карманный нож, который отправил за пояс штанов сзади. На его скулах заходили желваки, но тем не менее, он удержал на себе маску спокойствия, так и оставшись стоять около окна. Женщина держала в руках три запыленные банки с консервацией, на её бледных щеках стал заметен слабый румянец. — В подвале дома есть еще несколько банок, нам очень повезло. За домом стоит машина, с аккумулятором пришлось помучиться, но она завелась, – сумасшедшая опустила банки на пол возле импровизированной лежанки Фрэнка, на край которой она следом же и опустилась.       Боковым зрением мужчина уловил за окном движение, повернулся к нему, но ничего не увидел. Возможно ли, что он просто-напросто сошёл с ума и лежит где-то в закрытом дурдоме для особо опасных, а то что происходит вокруг, всего-лишь проекция его пострадавшего измученного мозга? Тогда почему так болит под ребрами, чёрт возьми? — Кто ты?       С лица женщины слетел флёр воодушевления, как осенний лист с сухой ветки. К тому времени как Фрэнк созрел для этого короткого вопроса, она уже ковырялась ножом в банке, рассматривая её содержимое. Её светлые глаза изумлённо обратились к его лицу, а рот скривился в изумлении. — Наверное, тебе нужно прилечь, — она отложила банку в сторону и встала, в два коротких шага преодолела расстояние между ними и приложила к его лбу холодную ладонь. — Не похоже, что у тебя температура, но бредишь будто горишь. Но это и понятно... Ты же умер. Да, похоже, что умер, я не знаю. У тебя не было пульса. Я тебя звала, а ты лежал там... как мёртвый. А потом начал дышать, Шейн, ты просто начал дышать.       Она заглянула в его глаза, без вопросов задрала кофту на животе и наклонилась к прижённой ране, при этом бормоча что-то про антибиотики, которые нигде не могла бы найти. Женщина осторожно усадила его на постель и впихнула в его руки открытую банку с бобами, из которой торчал её нож. — Послушай... — Андреа, — неловко внесла поправку спасительница и присела рядом, принявшись за вторую банку, в её руках волшебным образом появился еще один маленький складной нож, острие которого легко вонзилось в жестяную крышку. — Ты меня с кем-то путаешь, Андреа, — Фрэнк отложил банку и повернул голову к женщине. — Не знаю, как здесь оказался, тебя вижу в первый раз.       Андреа едва не поперхнулась, она перестала жевать и шумно выдохнула. В животе Фрэнка снова прострелило и он поморщился, выпрямив ноги перед собой. — Тебя зовут Шейн, помнишь? Ферма Хёршеля сгорела, тебя ранили, меня забыли в суматохе. Кто-то спасся, а кто-то вот... Мы остались в полной заднице, а ты надумал память терять.       Её голос задрожал. Андреа подтянула к себе ноги, её куртка натянулась на спине, которую захватила в плен мелкая дрожь. Её широко распахнутые глаза в панике метались по грязному дощатому полу, ни на чём не задерживаясь дольше секунды. — Может быть... — Андреа прохрипела эти два слова так, будто едва вытолкнула их из горла. — Может если я тебе покажу, ты вспомнишь.       Фрэнк всерьёз подумал, что она сейчас начнёт раздеваться. Но та только набрала в себя побольше воздуха, отправила в рот ещё порцию бобов и встала. Она кивнула Фрэнку на входную дверь, та скрипнула, когда Андреа выскользнула наружу. Фрэнк чуть помедлил и решил, что не лучшей было бы идей идти туда с болью в брюхе и опасениями в голове по поводу человека, который без разговоров разнес другому голову. И все же он встал, рефлекторно придерживая живот, будто оттуда вот-вот вывалятся кишки, и толкнул просевшую дверь.       Улица встретила Фрэнка лёгким морозцом и клубами пара, вырывающимися изо рта. Его пробил озноб от пяток до самой макушки и он подумал, всегда ли в самом начале весны траву покрывает иней? Вряд ли он замечал такое в мартовском Нью-Йорке. Можно ли списать климатические изменения местом, где он оказался, или это всё-таки игра воображения? Но с каждым шагом Фрэнк все больше ёжился и убеждался, что оказался на пороге зимы, тогда как отыскав Мэтта в том сраном баре, он был одет в футболку и осеннюю куртку. Под ногами хрустела трава, низко над головой пролетела какая-то птица. Сколько времени он провёл в отключке? Может быть прошли недели?       Многочисленные вопросы зрели на языке Фрэнка, он собирался открыть рот и забросать Андрэа ими как камнями, и не успел. Резко остановившись, женщина засунула озябшие руки в карманы и повернула к нему голову. Многие и многие фильмы ужасов которые Фрэнк смотрел, не шли ни в какое сравнение с тем, что он увидел перед собой сейчас. Тот человек, которого уложила Андреа, сейчас лежал перед ними в пожухлой траве и выглядел как проклятье. Вонь разложения моментально забила ноздри, к горлу подступила тошнота. Его искалеченный череп вывалил мозговую кашу вокруг, испачкав землю рядом с собой чёрными пятнами. У него не было крови, по крайней мере Фрэнк не заметил ни одной красной капли, только кое-где чернь вытекала из размозженной головы и остатки серого лица кое-где разукрасили место происшествия. Но выглядел человек так, словно умер не менее года назад, если не больше. Фрэнк наклонился к трупу и задержал дыхание. Одежда была полностью изодрана, руки изъедены язвами и глубокими ранами. Он разлагался, но ходил буквально десять минут назад.       Когда Фрэнк поднялся на ноги, он ощутил всю силу ярости, которая заклокотала у него под кожей. Неудачный розыгрыш развернул его к Андрэа и воспламенил тёмные глаза. — Думаю, тебе нужно рассказать, какого хрена... — Фрэнк прервался на полу слове и огляделся назад.        Не ясно было, почему все его инстинкты дали сбой, почему он всё упустил. Почему не услышал ничего позади себя, что неожиданно мягко выскользнуло из кустов. Почему в руках Андреа появилась Беретта и она выстрелила Фрэнку за спину раньше, чем он что-то успел понять. С какого хрена её второй выстрел прозвучал над его ухом и он рефлекторно зажав уши руками отступил, угодив в объятия смерти. Бескровные руки обхватили его со спины и едва не повалили на спину. Фрэнк устоял на ногах, но чуть не оглох от нечеловеческого рыка, разорвавшего его барабанные перепонки. То, что его держало, щёлкало зубами и царапало куртку, Андреа снова спустила курок, и на этот раз Касл упал за чем-то, что за него отчаянно цеплялось.       Когда тело грузно рухнуло в обмороженную траву, Фрэнк отчётливо разобрал, на что именно он приземлился. Сквозь стиснутые зубы вырвался болезненный стон. Он запутался в чужих ослабших объятиях, в глазах помутнело, сквозь полупрозрачную дымку перед глазами он разглядел встревоженное лицо Андреа над собой. Женщина подхватила его подмышками, но не смогла даже на дюйм сдвинуть. Мужчина снова застонал и машинально потянулся к своей ране. — Давай еще раз, нужно встать... — проборматал Фрэнк скорее себе, перекатываясь на левый бок. Под руками что-то зачавкало и резкая сильная вонь ударила прямо в нос, живот моментально скрутило.       Он встал, пошатнулся, держась за кровоточащий бок и не сразу смог сфокусировать зрение. Фрэнк уставился на труп у своих ног и ощутил очередной спазм в желудке. Распростёртое тело которое несколько секунд назад крепко хваталось за его спину, сейчас лежало в грязи и разлагалось уже как минимум, пару лет.       Андреа протянула Фрэнку пистолет и испуганно огляделась по сторонам: — Это вроде твой, я нашла его на той поляне, — она прошептала это тихо, и повлекла мужчину за собой обратно к сараю. — Нужно уходить, они идут из леса.       Привычная металлическая тяжесть легла в руку и спокойствие теплом заполнило сердце. Фрэнк спрятал Глок за пояс джинс спереди, утопая в очередном потоке вопросов о "дерьме".       Все вещи уместились в один рюкзак. После тщательного обыска леснической заимки, Фрэнк за комодом с хозяйскими запасами испорченных консерваций, отыскал охотничий Боло. Удивлённо присвистнул и нашёл ему место в его собственных ножнах на своей спине, где его скрыла куртка. Прихватил последнюю банку с консервированными овощами и бутылку с водой из колодца. Туже затянув лямки рюкзака, позаимствованного из кучи хозяйского барахла, мужчина втянул в себя побольше воздуха и в то самое время все остальные мысли спасовали перед открывшейся узкой дверью. Фрэнк почувствовал с каким шумом кислород наполнил его легкие, разрывая внутренности холодом. Холодный воздух тушил пожар на щеках и крутил ржавый флюгер где-то на крыше погруженного в вечную дремоту дома. Он никак не среагировал на объявший его холод, только поморщился от очередного порыва, сам того не замечая. Все его внимание было приковано к залитой робким солнечным светом улице. Снаружи пахло сыростью и угрозой.       Сколько шагов они успели сделать в сторону к свободе, прежде чем Фрэнк услышал их? Его чутье, кажется, завопило раньше, чем слуха коснулись страшные звуки. Сторона сарая или заднего двора? Фрэнк вздрогнул, услышав свой прерывистый выдох. Он слышал их отовсюду. Ветер будто нарочно стих, перестал свистеть, затаился. Всё вокруг умолкло, будто кто-то остановил время и всё замерло, предоставив право голоса смерти. Она изливала свою тираду в пугающих шаркающих шагах и тихом утробном рычании. Её мерзкий голос запророчил конец, которого ждали, к которому готовились.       Мечущийся взгляд Фрэнка заметался по сторонам, выискивая в закоулках дневного света изломанные фигуры. Руки тронула нервная дрожь, придавшая движениям неосознанной резкости. В голове застучала всего одна единственная мысль, затмивавшая всякий страх: «Не сейчас». Не так, не без боя. Нельзя было терять бдительность, смотреть куда-то в себя и думать о каких-то иллюзорных поблажках от судьбы. Чертовский промах.       Входная дверь с грохотом ударилась о стену дома, осыпая разбитое деревянное крыльцо побелкой. Дом стоящий в лесной глуши заняла смерть, вытеснив из его стен любые проявления жизни в одну секунду. Мертвецы шатаясь, хлюпали по лужам, точно намереваясь покончить с остатками жизни в пределах этого места. Только вот вряд ли можно было бы найти такого простака, отдавшего бы своё существование за бесценок. Наверное, это внутренне неповиновение не позволяло Фрэнку молча принимать свою судьбу до сих пор. Он пробирался сквозь жизненные дебри с таким звериным упорством, что порой поражал сам себя. Разве человек может так яростно хвататься за каждую соломинку, только бы продержаться ещё чуть-чуть? Откуда появляются эти силы? За что он продолжал сражаться? Может легче было бы проглотить пулю? — Где машина? — взревел Фрэнк, выхватывая из-за спины новоявленный Боло.       Глаза женщины изумлённо распахнулись прежде, чем она лихорадочно заметалась из стороны в сторону и бросилась за угол, на ходу выуживая из-за пояса пистолет.       Фрэнка повело в сторону от резкого широкого шага. Он метнулся вправо и живот свернуло в огненный узел. Несколько шагов и рык донёсся прямо перед ним. И позади, и слева. Мачете с размаху вспорол чьё-то брюхо. — Блядь.       Касл начал считать шаги. Шаг – ещё один взмах, два – кровавые зловонные брызги, восемь – и он свернул за угол. Двенадцать – ржаво-серый седан не заводился. Оттолкнув от себя гниющую тварь, он отпёр дверь машины с водительского сиденья: — Освободи, — рявкнул, и сделал ещё один взмах.       Лезвие с хрустом врезалось в череп чернокожего мужчины в изорванной строительной робе. Мертвецы глушили своим ожившим рёвом испуганный голос запаниковавшей Андреа. Фрэнк не глядя на неё слышал ужас в его ненастоящем имени, который та выкрикивала, раз за разом поворачивая ключ в замке.       Он насчитал одиннадцать, среди которых был ребёнок. Маленький мальчик в бриджах и потемневшей футболке с логотипом какого-то древнего мультфильма. Персонажи давно потёрлись и потеряли свои контуры, но им удалось мертвецки приковать к себе замутнённый чёрный взгляд. Фрэнк ощутил тяжесть, которой налилась руки, но Боло не опустил, как и взгляд.       «Нужно...».       Мальчик не рычал, не клацал зубами – он будто потерялся. Его маленькая голова вертелась из стороны в сторону, точно не понимая что происходит и куда все торопятся. Лицо Фрэнка исказилось, когда он перехватил мёртвый серый взгляд. На секунду ребёнок остановился, будто начиная понимать, куда нужно идти, чтобы найти родителей, от которых он нечаянно отделился в этой толкучке. А потом его босые ноги зашагали мужчине на встречу.       «Я же должен, обещал.» — Шейн, чёрт бы тебя побрал!       Резкий толчок в то же мгновение привёл Касла в чувство. Он словно стряхнул с себя оцепление и залез в салон, бросив взгляд на пассажирское кресло, скользнув мимолетным взглядом по трясущейся Андреа.       Шевроле завёлся с первого раза, стоило только медленно повернуть ключ. Замигала кнопка аккумулятора, оповещая о скором конце заряда. Мужчина впился взглядом в лобовое и резко снялся с места. Машину тряхнуло и завизжав шинами по мокрой траве, она сорвалась с места. Что-то ударилось в пассажирскую дверь позади водительской.       Изломанные фигуры заполняли поляну перед домом-сараем. Они выходили из чащи, будто их кто-то звал, тащил именно сюда. Фрэнк объезжал неуклюжих мертвецов, некоторых задевая капотом и отталкивая на устланную лужами землю. Перед самым носом автомобиля мелькнула детская макушка с ворохом светлых волос. Мужчина крепче сцепил руль и машина рванула вперёд, качнувшись на теле с потёртым рисунком на футболке. Старенький седан нырнулв просвет между деревьями, когда двигатель натужно завыл. — Проклятье! — сплюнул Фрэнк добавив газу.       Мотор взревел, точно отдавая силы для последнего рывка. А потом он утих, вырвавшись из тоннеля низко нависающих деревьев на дорогу. Дыхание вырывалось с таким хрипом, будто горло раздирало. Фрэнк и сам не замечал, что дышит как загнанный в угол зверь. Андреа вжалась в сидение рядом и с ужасом следила за водителем, который до побелевших костяшек вцепился в руль. Она не могла не смотреть на крепко сжатую челюсть и ходящую ходуном грудную клетку. Казалось, даже воздух в салоне начинал искрить от напряжения. — Приехали, — выдавил из себя Фрэнк, со злостью ударив по рулю.       Он не стал говорить о том истерическом облегчении, которое полоснуло ножом его сердце. Он ждал этого. Понимал, что что-то случиться, ведь не могло всё идти гладко до приторности. И теперь Касл лишний раз убедился в том, какая здоровенная задница у его судьбы, которая вечно стояла к нему повёрнувшись своей филейной частью. — Шейн...       Фрэнк не отозвался, не обратив внимания на безапелляционный голос рядом. — Шейн. — Что? — рявкнул мужчина повернувшись к побледневшей Андреа.       Палец женщины заметно дрожал. Вытянутая рука указывала куда-то в сторону водительской двери. Фрэнк раздражённо повернул голову в указанном направлении. — Вылазь, — выдохнул он и машинально потянулся за Боло.       Вскоре рёв приближающейся машины стал доноситься слишком ясно, чтобы его можно было списать на разыгравшееся воображение. Так грохотали неприятности.

***

— Капот ещё тёплый, — усмехнулся мужчина в свои густые пшеничные усы, касаясь рукой тусклого капота оставленного Шевроле. — Нужно найти хозяев.       Вот так всё оказалось просто.       Небольшой синий грузовик, ранее остановившийся у машины и сидящие внутри мужчины прихватив свои ружья, повыбирались наружу. — Давай тихо, — выдохнул Фрэнк сквозь зубы, хромая, полуприседью отступая в чащу.       Каждая ветка вздыхавшая хрустом под подошвой, отзывалась мурашками по спине. Фрэнк не мигая вглядывался на дорогу сквозь лапы лысых кустов и высокую траву. Он слышал, как заглох двигатель их грузовика, как загрохотал грубый смех и торопливые тяжелые шаги рассыпались по разбитому асфальту. Кровь застучала в висках, приливая к щекам лихорадочным огнём. Мужчина ощутил, с каким смаком правая нога погрузилась в лужу, наполненную вязкой грязью. Всё ещё мокрая земля больше походила на болото, чавкая под подошвой водой и цепляя куртку ветками. — Осмотрите там, — бросил через плечо высокий мужчина со светлыми волосами, отливающимися серебром в вечереющем свете, махнув рукой в противоположную сторону дороги от затаившийся беглецов. — Пол и Ким, вы со мной.       Фрэнк чересчур резко вскочил на ноги. В глазах зарябило от замилькавшей перед глазами редкой листвы. В какое-то мгновение он выпустил Андреа из виду и та метнулся в сторону, спотыкаясь и прикрывая лицо от веток. А потом Фрэнк уловил позади неё тень. Из горла вырвался какой-то зловещий рефлекторный рык и он остановился, развернувшись и встречаясь лицом к лицу с одним из "ищеек". Лысый мужчина с густой мочалкой усов над верхней губой, налетел на Фрэнка, сбив его с ног. Кулак Касла, который он послал вперёд, врезался в чужую челюсть, прежде чем они оба покатились по земле, вцепившись в глотки друг друга. Неповоротливый мужчина упустил момент, как извернувшийся Фрэнк ухватился за него сзади, зажав горло в удушающих тисках рук. Сам едва помнящий себя от боли, он навалился сверху, уклоняясь от чужих ладоней, которые забарахтались в воздухе, отчаянно пытаясь за что-нибудь уцепиться. Всего одно движение и голова находящаяся в его власти, повернулась бы в другую сторону с характерным хрустом, но Фрэнка остановил чужой, наполненный яростью голос: — Отпусти его! — воскликнул кто-то рядом, — Живо.       Но хватка не ослабла. Фрэнк будто пытался вогнать здоровяку в горло его собственный кадык, с силой сдавливая шею. — Я сказал, отпустить его! — завопил кто-то совсем рядом, паралельно с криком Андреа, который донёсся до Касла в вихре ругани и хрипов.       А потом он буквально почувствовал, как над ним что-то занесли. Волосы на затылке стали дыбом, ужасом лаская кожу под воротником куртки, мурашками спускаясь ниже. — Эй... парень, — прохрипел Фрэнк, хватаясь за одежду агонирующего под его руками человека, выпуская его из стальных объятий. — Красный...       Это ли момент, когда зовёшь того, кто может помочь? Фрэнк хватал ртом воздух, перед темнеющим взглядом видел незнакомца, который обрушил ему на лицо приклад, но его нутро рвалось оглянуться, позвать. Неужели, сейчас он правда позвал ряженого? Чем тот мог бы помочь? Куда он вообще, черти его дерите, исчез?       Сознание покачнулось. Фрэнк попытался сделать глоток воздуха, но только с болью втянул в себя пустоту, подавившись собственной кровью. Тяжесть чужого тела покинула его и голова безвольно повернулась на бок. Размытые лица то удалялись, то приближались, в лихорадочном вихре картинок, Касл даже не заметил, куда исчезла Андреа. Успела ли унести ноги? «Вот же дерьмо, я должен найти тебя, Святоша», — последняя мысль пронёсшаяся в голодающем кислородом мозгу, прежде чем на него не обрушилась тяжёлая темнота.       Когда колесо угодило в яму и машина покачнулась, кто-то возмущённо выругался. Фрэнка тряхнуло и боль острием с размаху вонзилась в мозг, волной укрыв затёкшее тело. Под щекой кололся мелкий сор, а руки связанные за спиной нестерпимо болели. Он лежал на боку и считал яркие пятна, вспыхивающие под закрытыми веками. Считал сколько раз они подпрыгивали на кочках и с какой силой авто-сарай заносило на поворотах. Сейчас же поздний вечер, верно? Фрэнк жадно втянул носом прохладный влажный воздух, стараясь лишний раз не шевелиться.       Когда машина остановилась, Касл уже едва сдерживал злость, которая бурлила в крови, заставляя сердце быстрее колотиться, согревая изнутри жгучим огнём. Он так и не услышал ничего полезного, кроме жалких шуточек про сегодняшний ужин и "добытую новую задницу". Но никаких обсуждений на счёт них. Где Андреа? Не могли же они убить её или бросить в лесу. Фрэнк всю дорогу стискивая зубы, только бы подавить желание открыть глаза и оглядеться, которое под конец совсем стало невыносимым. — Давай, поднимайся, — грубые руки легли на икры мужчины и тряхнули его.       Несколько попыток и Фрэнка подняли на ноги. От резкой смены положения в животе прострелило и он покачнулся. Их окружал мрак, в котором плавали электрические огни фонарей. Сначала мужчине показалось, что он ещё не очнулся: тусклые огоньки плавали в воздухе, а вымощенные дорожки под ногами шевелились словно плоские длинные змеи. В неярком свете двигались молчаливые фигуры гражданских, но чаще виднелись вооруженные люди. Маленькие дома с огородами возле, и между ними, несколько... детей? Это походило на бред сумасшедшего. Неужели такое возможно здесь – где крыша над головой, электричество, дети, не запущенные лужайки под окнами и фруктовые деревья? — Давай, иди, — толчок в спину заставил Фрэнка шагнуть вперёд и оторвать взгля от маленьких домишек, окруженных высоким деревянным забором.       Голова на удивление скоро начала проясняться, постоянная мысленная каша постепенно сменилась холодным рассудком и под отсутствующим взглядом заработали шестерёнки. Солдаты негромко переговаривались, продолжая под конвоем сопровождать Фрэнка, чьи ноги начинали заплетаться и вместе с облегчением на плечи опускался невидимый груз. Каждый вдох давался свободнее, но шаг тяжелее. — Давай быстрее, — грубый тычок заставил споткнуться и резко остановиться. Мужчина потянулся к своей кобуре. — Иди дальше.       Захотелось развернуться и ткнуть его же пистолетом ему в лицо. Фрэнк даже не рассматривал лиц своих сопровождающих. Они казались ему незаметными. Одеты по-военному строго, но ни толики солдатской выдержки в поведении или словах. Гнусные улыбочки и прищуренные взгляды – от этих людей веяло склизким ощущением трусости и мнимого привосходства.       Фрэнка пронзил очередной тычок в район лопатки и он услышал, как гулко передёрнулся затвор. — Ты будешь переставлять ноги быстрее, а? — усмехнулся надзиратель и положил руку на плечо Касла. — Ты, бля, не в том положении, чтобы...       Откуда брались силы, Фрэнк никогда не знал, но эта давно знакомая ослепляющая вспышка перед глазами заставила его порывисто обернуться. Резкий шаг навстречу, яростный удар лбом в лицо – и голова мужчины запрокинулась назад. — Хватай его! — воскликнул кто-то позади и Фрэнка отволокли от мужчины, чей окровавленный нос тут же стал фонтанировать и заливать кровью подбородок и белую рубашку.       Сильный удар под дых скрутил Фрэнка пополам. Он начал оседать, в глазах снова начало уже так привычно темнеть. Рана в животе выпустила изнутри щупальца, сковавшие всё нутро болезненным ядом. Его подхватили под руки с двух сторон и потащили ко входу в какой-то дом. Ругань надзирателей стала доноситься сквозь толщу воды. На губах Фрэнка вспыхнула слабая победная улыбка, а в груди зародилось едкое чувство обречённости. Наверняка это была его последняя маленькая победа.