***
Он не понял, когда его вытолкнуло из сна. Фрэнк хотел было вскочить, схватиться руками за воздух, пытаясь найти ускользающее сонное марево, но только сильнее передавил связанные онемевшие руки. Боль прострелившая бок отрезвляющий жаром окончательно вытянула его из сонных паров. Кто-то рядом заворочался, развивая остатки забытия. Но он не хотел возвращаться сюда и не мог оставаться в кошмарной Морфеевом царстве. Кажется, ему теперь нет места ни в каком мире: ни в погибшем прошлом, ни в будущем, настоящее так же больше походило на ад, а сны... Сны иногда бывали гораздо страшнее происходящего наяву. Фрэнк сцепил зубы и сел на месте, пытаясь подавить болезненный стон. В темноте комнаты путался пыльный намёк на свет, который пробивался сквозь маленькое окошко под потолком. Это эхо тусклой лампочки ни разу не сменилось темнотой или дневным светом. Мужчина потерял чувство времени и не сразу сориентировался. Комнатой с влажными стенами и прогнившими от сырости матрасами явно не владело ничего мирского. Уже спустя несколько часов как он сюда попал, после весьма продуктивного разговора с человеком, который представился Джейком и парой ударов по лицу, Фрэнк запутался в примерном часу. Он слушал хрипы людей, чьих лиц не видел, прислушивался к их дыханию и пытался сосчитать, сколько же их здесь, сидящих в огромных клетках, расположенных достаточно далеко друг от друга. Трое или пятеро? Фрэнк никак не мог взять в себя в руки. Вроде бы три силуэта у стен, но рук потянувшихся к принесенному пайку было больше. Шейн не сдвинулся с места. Грязь и обмазанные в ней подобия людей заставляли плотнее прижиматься спиной к стене, сжимая руками тряпку накинутую на матрас. Сколько, чёрт возьми, прошло времени? Фрэнк не был уверен, но ему казалось, что шли вторые сутки. Он больше не спал, прислушивался к шагам в коридоре и редким едва различимым разговорам. А потом дверь во второй раз открылась, но ожидаемых тарелок с какой-то разваренной кашей с пресными лепёшками не было. На пороге появились двое человек, один был вооружен ведром с водой, в руках второго вспыхнула полоска света,. Бледный слабый свет фонаря остановился на Фрэнке, который отвернулся от резкой яркости ослепившей привыкшие к густому мраку глаза. — Этот. Человек с фонарём вышел и полумрак снова окутал помещение. Следующие несколько секунд ничего не происходило. Истукан с ведром стоял у входа коморки с железными прутьями и не решался войти. Фрэнк его не торопил, сидел всё так же у стены, опустив голову и едва заметно шевелил связанными запястьями, чтобы хоть немного размять затёкшие руки. — Меня попросили осмотреть твою рану, Джейк сказал, если пойму что укус – сразу же воткнуть нож тебе в глаз. Мэтт проговорил всё это заученным текстом и пожал плечами, прежде чем оставил у входа трость и сделал три шага вперёд. Он тяжело и медленно опустился на корточки перед Фрэнком и честно признался: — Я ничего не понял. Фрэнк едва заметно покачал головой и хрипло засмеялся. Мэтт отшатнулся, едва не приземлившись на задницу. — Ну так, осматривай, Красный, много треплешься. Будто кто-то ударил под-дых. Мэтт ошарашенно пробился сквозь тьму к чужому лицу, губы что-то непослушно зашептали. Перед тем как поддаться вперёд, Мэтт обратился с Богу и выдавил слабое: «Спасибо». — Фрэнк... Он стал коленями на дощатый пол перед матрасом и обвил руками Фрэнка, совсем вжав того в стену. Фрэнк поморщился и уголок его губ дрогнул в незаметной болезненной улыбке. Мэтта трясло точно от холода, Фрэнка – от облегчения. Стало больно и легко. Лезвие охотничьего ножа скользнуло по верёвкам и боль разлилась по плечам Фрэнка к пальцам. Руки его безвольно повисли вдоль тела. Под кончиками пальцев затаилась жажда схватить Мёрдока за плечи и отпихнуть от себя, но всё что он сделал – это слабо выдохнул и с усилием закрыл опухшие глаза. — Не видел тебя раньше без очков. Мэтт отпустил Фрэнка, но не отстранился, бедро больно заныло, сердце бешено заколотилось. Карие глаза забегали по запрокинутому лицу Касла, натыкаясь то на густо-синий синяк по глазом, то на разбитые губы, то на рану на переносице. Ему внезапно захотелось пошутить или разораться. Он рассматривал лицо Карателя так, словно зрение его вернулось только сейчас. Руки Мэтта потянулись к его лицу, прошлись по подбородку, по короткому ёжику волос на голове, вдоль скул, к носу. Мелкая дрожь коснулась его озябших пальцев. — Прекрати, придурок. —Я тоже тебя раньше ни видел... Это был не Мёрдок, он и вправду почувствовал себя глупым запутавшимся ребёнком. Одним-единственным на всём свете, который неожиданно нашел то, что искал. Но отгоняя от себя страх и волнение, Мэтт подвинул к себе ведро с водой, нашёл в нём тряпку и выжал её. Холодная влага заставила Фрэнка вздрогнуть и сцепить зубы, он открыл глаза и уставился на Мёрдока в упор. Мэтт провёл тканью по его лицу и на долю секунды замер, встретившись взглядом с чёрными холодными глазами. — Нужно вернуться домой, Красный, — голос охрипший, уверенный. Тряпка продолжила свой путь, собирая многодневную грязь и запёкшуюся кровь. Мэтт её ещё раз ополоснул, оттёр подбородок, скользнул к крепкой шее, вдоль над воротником распахнутой куртки. — Я не знаю, где наш дом, — пробормотал он и опустил глаза. Он больше не знал, что сказать, все отрепетированные речи растворились в затхлом воздухе. «Я полный болван», – единственное, что пронеслось в голове, прежде чем он задрал чужую грязную кофту и судорожно втянул в себя воздух. Уродливая прижжённая рана расчертившая живот Фрэнка испугала Мэтта. Он осторожно провёл тряпкой по коже, вызывая по ней табун мурашек. Мёрдок наклонился ближе, рассматривая рубец, чувствуя на себе чужой тяжёлый взгляд. — Тебе нужен врач, а не я, Фрэнк. — Кроме тебя здесь никого нет. Мэтт поморщился и снова перехватил взгляд Фрэнка на себе. — Я не.. Не... Снова выругался, стянул с себя пайту вместе с футболкой. Звук рвущейся ткани неприятно полоснул слух. Мэтт неловко перемотал живот Фрэнку и заколебался. Потом вложил в его руку нож с которым пришёл. — Прийду за тобой ночью. Твои вещи лежат у входа, Джейк ещё не решил что с тобой делать, думал, ты согласишься ему "помочь" и останешься, поэтому вещи не забрали. Но отпускать он тебя не собирается. Не дождавшись ответа, он прихватил свою трость, поправил сдвинувшийся козырек кепки и вышел, защёлкнув за собой навесной замок на двери. Металлическая рукоять потом ещё долго грела руку Фрэнка своей тяжестью, наполняя грудь и руки робкой уверенностью. Сидя в темноте, он вертел его в руках, подносил к глазам, размышлял. Иногда поднимал чуть выше и ловил тусклые блики от уличного фонаря. Смотрел и думал, бесконечно долго, прежде чем засунул складной нож в правый берц. К тому времени как импровизированный лагерь мародёров собрался на боковую, Фрэнк уже был готов. Он сидел с закрытыми глазами, прислонив голову к стене и расслабленно слушал ночь. Утихающие разговоры снаружи, возня забытых всеми людей в темноте – всё мешалось в шёпоте ветра снаружи. К этому моменту голова Фрэнка была ясна, а напряженные руки сжаты в кулаки. Он собирался оторвался от всего, что его держало и снова уйти в ночь. К одинокому скитанию и борьбе. Пусть придётся рисковать, но свобода зовущая из лесу того стоила. Фрэнк же никогда не боялся гулять по этому миру в одиночку. Начиная с самых первых дней, он боролся и был полон намерения дальше продолжать эту бойню и сеять вокруг себя зёрна праведного гнева. Стрелки часов давно перевалили за полночь, нож лежал в давно развязанных руках. Фрэнк терпеливо выжидал и когда словил момент, поднялся на ноги и подошёл к двери своей камеры-клетки. Седоволосый охранник, с которым Мэтт зашёл в дом с заложниками, открыл замок. — Только перевожу рану и... — Мэтт не успел договорить и толком ничего понять. Фрэнк резким выпадом подался вперёд, схватил охранника за шкирку. Прижался к нему и вонзил лезвие в горло по самую рукоять, резко дёрнув рукой вниз, заливая мужчину собственной кровью. Испуганный хрип умер, не успев превратиться в осознанный стон или протест. Мэтт спохватился и выскочил на улицу. Дело оставалось за малым – скорее скрыться в густой молчаливой чаще.2
17 августа 2023 г. в 18:20
Мэтту показалось, что у него нет век. Сухость в районе глаз буквально выдернула его из лихорадочного состояния полудрёмы и он разлепил разбитые губы чтобы закричать. Из горла вырвался хрип, который кажется, исполосовал горло наждачной бумагой. Мэтт громко застонал и испугался той невозможности закричать, что сжала горло и грудь железными тисками. Он жмурился и хрипел, чувствовал под руками грязь и мокрую листву, стонал и давился мокрым воздухом. Но не открывал глаза. Кроме шума крови в ушах, больше он ничего не слышал, нос забивался дождевой грязью. Ещё одно усилие, и Мэтту удалось пошевелить распухшим языком, ещё секунда и он провёл им по губам и окрасил свои вкусовые рецепторы россыпью кровавых капель. Его рот был разбит, а руки и ноги едва ощущались из-за парализующей боли во всём теле.
— Господи… Фрэнк?
Неразборчивый шёпот едва ли услышал даже ветер. Сам Мэтт не понял, как ему удалось выдавить из себя два беззвучных слова, он будто бы проглотил лезвие и задохнулся.
Было больно и... пусто. Тишина наполненная далёкими отзвуками дождя прерывалась только громким дыханием Мэтта. Он тщательно прислушивался, но путался в своих ощущениях и возвращался к холоду. Между пальцев перекатывалась густая грязь и трава, никакого асфальта и битых стёкол. Когда Мэтт вспомнил как пахнет горящее дерево и жжёный порох, его пересохшие глаза под веками начали тонуть в сырости. Лицо перекосило, солёные капли бессилия заполнили уголки глаз. Мэтт попытался снова закричать, позвать Фрэнка, но снова только захрипел и перевернулся на бок, чавкая дождевой водой под собой. Кажется, у него не билось сердце. Никаких тонких звуков он не слышал, лишь тишину и собственные всхлипы.
А потом случилось что-то. Мэтт в какой-то момент на секунду распахнул глаза и его крик стрелой разрезал ночное спокойствие. Привычка держать глаза открытыми была единственной вещью, которая оставалась неизменной в той нестабильной и опасной жизни, в сетях которой он давно запутался. Мэтт прятал пустой взгляд под тонкими тёмными стёклами очков днём и ночью, не видел ничего дальше бескрайней тьмы, но продолжал вглядываться в неё постоянно. И вдруг увидел что-то, что заставило его снова захлопнуть веки и сжаться. Он испугался и медленно на локтях приподнялся, трясясь от холода всём телом.
На одно долгое мгновение потерявшись в пространстве и себе, Мэтт затаился и перестал дышать. Голова закружилась, дрожащими руками он попытался схватиться за воздух. Но единственное что он сделал снова — распахнул глаза и уставился сквозь мокрую пелену слёз на свои руки. Длинные тонкие пальцы покрытые грязью ярко выделялись на фоне сереющего вечера. Он увидел свою бледную кожу и оглох от собственных беззвучных рыданий.
— Фрэнк, что это, где ты?
Мэтт рухнул обратно на спину и его расфокусированный взгляд уткнулся в переплетения голых веток у него над головой. Мутные очертания веток на сером фоне осеннего неба мазали щиплющие глаза, но Мэтт их видел и не верил ни им, ни себе.
«Я мертв».
Быть несуществующим не сложно, всегда труднее продолжать идти, когда у тебя ни смысла для этого, ни сил. Мэтт продолжал ползти вперёд всегда, как слепой крот тыкался носом и полагался на своё внутреннее мироощущение. Сейчас, лёжа здесь в грязи под дождём где-то в лесу, оглядывая над собой ветки, он не думал о своём пути, сбился с него, потерялся. Не было ни слуха, ни обоняния, только глаза, которые резал и жёг чуждый ему свет. Хотелось спрятаться и утонуть в земле, вернуться к темноте и её защите. Но вместо побега, Мэтт медленно встал на слабых ногах и пошатнулся.
— Фрэнк?
Потерянный и испуганный впервые. Снова оставшийся под дождём наедине с предательским зрением и одиночеством.
Дождь громче застучал по листьям. Мэтт кричал и неуверенно шёл хромая вперёд. Мокрая одежда липла к телу, металлический привкус во рту обжигал заднюю стенку горла. Голод сжал затянувшийся в тугой узел желудок. Когда Мэтт делал упор на правую ногу, его бедро больно простреливало, отдавая в нижнюю часть позвоночника молоточными ударами. Он едва передвигался, хрипел и шевелил разбитыми губами, цепляясь за стволы деревьев дрожащими пальцами. Он не чувствовал дыхание деревьев своими ладонями. Не слышал шороха редких листьев так близко, в голове. Увидев свет, он перестал чувствовать его.
Сложно было понять, какой час времени властвовал над лесом. Дождь чуть ослаб, небо же оставалось безмерно серым и тяжёлым. Мэтт несколько раз останавливался, пытался сориентироваться, но ничего и никого не находил. Голые кусты цепляли его за ноги, грязь покрыла ботинки слоем скользкой тяжести. К тому времени, как, спустя вечность, он наткнулся на лесную дорожку, Мэтт уже перестал звать кого-либо и срывать своё горло.
Широкая тропа была исполосована автомобильными бороздами. Мужчина тяжело присел у края и вгляделся в чёткие следы протекторов. Стоило только разглядеть направление и Мэтт двинулся вслед за ответами.
И всё-таки, решил Мэтт, он очутился на пороге раннего вечера. С каждой пройденной милей видеть он начинал хуже, макушки деревьев теряли свои очертания, а мокрая реальность постепенно серела и расплывалась в сумерках. Никаких часов или мобильного в карманах Мэтт не нашёл, а ориентироваться по небесным светилам не умел. Чтобы окончательно не утратить бдительность и не опустить руки, он пристально глядел себе под ноги и слушал чавкающие звуки под подошвой ботинок. Он то и дело спотыкался и терял равновесие, шёл неуверенно, как слепой. Мэтт видел всё и ничего, слышал дождь, но не слушал его, не понимал.
А потом перед ним как из ниоткуда вынырнул забор. Высокий, деревянный — он уходил высоко вверх, пронзая осеннюю мерзлоту заострёнными деревянными пиками. Следы выведшие Мэтта из леса исчезали за мощными воротами, из-за которых доносились голоса.
Мэтт едва не побежал, желание сорваться с места окутало лихорадкой мозг, в то время как по ногам прошла дрожь, они как-то враз налились свинцом. Стоило прилагать усилия для каждого следующего шага, дыхание затрепетало.
— Эй, пожалуйста. Кажется, мне нужна помощь, — Мэтт силился крикнуть, а получилось только негромко прошептать.
Мёрдок подошёл вплотную к высоким воротам и облокотился о них рукой. Несколько попыток перевести дыхание и несколько приглушенных ударов кулаком о древесину. Кажется, остаток сил Мэтт вложил в последний стук по воротам. Будто прерванное сердцебиение — обовались попытки привлечь внимание и потухло сознание.
Возвращалось сознание медленно, толчками. Первым в туманную голову ворвался запах простыней. Мэтт ещё не открыл глаза, а уже втянул носом незнакомый запах постели и ничего не узнавал. Было тихо и… тревожно.
Но он видел. Снова поднёс к глазам руку, потрогал свои пальцы, сжал кулак. Рухнул на жёсткую подушку, уткнулся взглядом в потолок, снова посмотрел на руки и застонал. Зажмурился и сел, кровать заскрипела. Мэтт нашёл себя обнажённым и растерянным. Бедро практически до колена было перебинтовано, на животе ссадины и синяки, болели плечи и голова. Он спустил ноги с кровати и комната перед глазами поплыла. Нашёл перед кроватью ведро и сполз к нему. Зажмурился и обхватил металлические бортики дрожащими руками. Желудок свело болезненным спазмом и его вывернуло наизнанку желчью и водой.
Была ли заперта дверь в комнате? Висели ли решётки за занавешенным окном, сквозь которое пробивался холодный солнечный свет? Оказался ли Мэтт в опасности или сошёл с ума? Его рвало в ведро пустотой, он едва держался за сознание, чтобы снова не очутиться в темноте, но думал о замках и решётках. Сидел на полу, склонив голову и тяжело дышал. Время остановилось, тишину ничто не нарушало. Так ведь люди всё слышат, верно? Слабо и поверхностно, Мэтту казалось, что он оглох. Никаких звуков, вакуум. Он даже не услышал как повернулась дверная ручка и в комнату кто-то вошёл.
Сначала Мэтт приоткрыл глаза и повернул голову, но только уткнулся взглядом на чужие грязные сапоги. Сил рассмотреть незнакомое лицо он в себе не нашёл.
— Очнулся, дружище? — незнакомец прикрыл за собой дверь и подошёл ближе, прежде чем опуститься на корточки рядом. — Что случилось, Чарли?
Мэтт запрокинув голову и несколько раз моргнул, прежде чем сфокусировался на лице пожилого человека. Густая борода на его лице слилась с усами и практически скрыла сочувственно сложенные губы. Его голубые блеклые глаза смотрели внимательно, без всякой угрозы.
— Что?
— Говорю, вы с Люком и Джейком ушли разведать обстановку, помнишь? В заборе с южной стороны дырку нашли, нужно было посмотреть что и как. А ты каким-то хреном оказался снаружи. Что с тобой стряслось? Парни сказали... Ты умер. Понимаешь? Валялся там мертвый, они испугались и свалили.
Мэтт не понимал. Ни слова.
— Я... Мэттью.
— А я Джейк, приятно познакомиться, — мужчина засмеялся и тяжело поднялся на ноги. — Отдыхай, Чарли, похоже у тебя сотрясение.
Мэтт насчитал четыре дня. Он метался словно в бреду запертый в "своей" комнате первые сутки, вторые допрашивал Джейка, на четвертые вышел из дома и снова не поверил в масштабы дерьма, в котором оказался. Целая деревня вооруженных людей, окружённая высоким забором. Джейк объяснил "соседям", что с Чарли случилось что-то и он «немного заблудился». Выпускать за пределы "безопасности" его не стали. Джейк ясно дал понять Мэтту, что он здесь свой, но совсем недавно, и доверять ему никто спешить не будет.
— Две недели срок небольшой, сам понимаешь, — объяснял мужчина, неспешно прогуливаясь с Мэттом по центральной улице. — Кто знает, что случилось с твоей головой? Вдруг не вспомнишь, зачем к нам пришел..
— Зачем я к вам пришёл?
— Ты же доктор, Чарли, вот и взяли мы тебя к себе, у нас каждый отвечает за что-то. Так что, дружище, приходи в себя и берись за работу.
Эпоха страха. Двадцать первый век начавшийся с эпидемии смерти и поселившийся в сердцах ядовитым страхом. Это то, что усвоил Мэтт из чужих разговоров. Всё, что выглядело более менее сносно теперь всех пугало. Никакого доверия ни к кому и ни к чему. Двухтысячные стали последним веком правления человечества. Теперь уж точно было невозможно найти человека, который бы не носил на своих плечах чувство ежеминутного ужаса. В той или иной мере, все были рабами нового мира.
Мэтт не уставал мусолить в голове эту тему. Это всё что ему оставалось делать, чтобы не думать о этих истощённых постоянным страхом людях в поселении Джейка Крисли. Улица за улицей, дом за домом, рядовая улыбка за улыбкой – будни больше напоминавшие один бесконечный день сурка. Отныне Мэтту стало казаться, что в его новой "жизни" стало смысла не больше, чем в той самой молодёжной комедии длинной в бесконечное множество сезонов, которые крутили целые будни. Бессмысленно и уже не смешно.
Лили, в доме которой отвели комнату Мэтту, постепенно перестала казаться навязчивой наседкой, теперь она больше походила на теплую тень или привычный портрет на стене в чужом доме – вроде видишь каждый день, привык, но не знаешь историю этой штуки и изображённого на ней человека. Деланно добродушный Джейк и его неизменный спутник с редким хвостиком волос на затылке Элвином – утренние разговоры с этими двоими вошли в ежедневную обязанность. Обсуждение вылазок, смена караула или будь то приглашение на ужин – похоже, Мэтта почти приняли в "семью".
Мэтт плюнул себе под ноги, тщетно пытаясь избавится от мыслей и потраченого впустую времени как от скопившейся во рту слюны. Не помогло. Рот опустел, а голова по-прежнему гудела от переизбытка ненужной информации. На улицах наконец закрепился уверенный дух зимнего начала. Несколько детей живших под хлипкой защитой стен, всё равно явно радовались наступающим хмурым утрам и громкий смех и вопли служили тому подтверждением. Сдержанное тепло на лицах их родителей ясно говорило о том, что эти люди с явным облегчением примали наступающие дни, какими холодными бы они ни казались. Мэтт же только поставил в голове галочку возле пункта "дожить до утра". Что там намечалось дальше – отправится на поиски более безопасного места? Или может стоило бы начать превращать это место в то самое безопасное?
Комната отведённая Мэтту превратилась грёбанную душную коробку, из которой постоянно хотелось выбраться наружу. Шторы он практически никогда не открывал, измятые простыни не знали порядка, а вещи покрывали холодный пол кучками мятой одежды. Кажется, на столе до сих пор стояла та чашка с остатками травяного пойла, а где-то у исцарапанной ножки валялась пустая бутылка из-под вина. Наверное, нужно ещё разок поблагодарить милую Лили. Добыть бутылочку красного для неё точно не являлось большой проблемой.
Метт вернулся к мысленной зарубке по поводу оружия. Основная оружейная находилась в доме Элвина Крота, откуда его и распределяли между охраной при необходимости и следуя строжайшей экономии в расходе патронов. Получить больше нормы не получилось бы. Мэтту удалось присвоить себе пистолет сожраного Отто из предпоследней вылазки, куда тот отправился с тремя парнями из охраны. Никому и в голову не пришло сетовать по поводу потерянной игрушки, когда одному из их друзей пришлось вынести мозги. Отныне Мэтт против воли стал тщательнее присматриваться к тому, что висело на поясах этих людей.
Ещё Мэтту нашли деревянную трость. Боль в бедре меньше не становилась, как оказалось, в Спрингс он с ней и явился. Все последующие дни он хромал на правую ногу и постоянно опускал козырек кепки, пряча за ним покрасневшие глаза. Ходил между редкими домишками, изучал забор, окружающий поселение, ловил на себе безучастные взгляды. Попробовал выйти через главные ворота – не выпустили. Искал ответы, но натыкался только на новые вопросы. Зато нашёл прореху загадочного Спригса – расшатаную доску в заборе. Огляделся по сторонам, подёргал доску и ощутил, как под рёбрами затрепетало сердце. Пальцы скользнули по колкой поверхности, чуть отодвинули её в сторону.
Пару минут превратились в несколько бесконечных зим. Мэтт задрожал, затаился и перестал дышать. Только стоял и всматривался в хмурых день, разглядывая каждую лысую ветку на деревьях по ту сторону свободы. Знал, что нужно вырваться и бежать, искать свой дом и людей, которые могут помочь и указать верное направление. Но колебался. Что-то связало ноги, придавило к земле.
А потом он услышал шум и звуки посыпались на него как градовая пыль. Мэтт вернул на место доску и поплёлся обратно, пряча в карманы куртки трясущуюся левую руку, которая всё ещё хранила на кончиках пальцев колючую шершавость его находки. Опираясь на трость и глядя перед собой, Мэтт вышел к главной дороге и остановился в тени пустого дома, за которым находилась лазейка на выход.
Возле ворот появился закрытого грузовика, двое людей тащили под руки третьего, со связанными руками за спиной. Мэтт не увидел его лица, его голова безвольно лежала на груди. Ещё один мужчина исходил руганью, прижимая к носу окровавленную тряпку и распинаясь перед Джейком. Мэтт подошёл ближе, но из их разговора всё равно ничего интересного не услышал. Оба мужчины скрылись в стоящем чуть дальше от ворот сарае, куда оттащили связанного.
Совсем скоро люди разошлись. Похоже, никого не заинтересовало произошедшее. Мэтт постоял ещё несколько минут, оглядел опустевшую улицу и пошёл к отведённому ему жилищу, размышляя об увиденном и о найденной возможности побега.