Ходячий Каратель

      Мэтт провёл Фрэнка за собой. Прежде чем отправиться к нему, он забрал всё что могло пригодится из своей комнаты и помог Фрэнку отыскать его рюкзак среди вещей других заключённых. Они бесшумным тенями оказались на улице и слились с ночным мраком.       Под кожей залегло напряжение. Оно буквально пульсировало, сбивало с толку. Глаза всё ещё подводили Мэтта, он терялся в новой темноте, не чувствовал её. В ночное время зажённые фонари оставляли только у главных ворот, после захода солнца улица пустовала, электричество питаемое от генераторов экономили. Поэтому идти приходилось практически на ощупь. Мэтт периодически щупал землю перед собой кончиком трости. — Я догадывался, что ты только притворялся слепым, Красный, — прошептал Фрэнк себе под нос, свободно вглядываясь в привычную ему темноту. — Наверное, тебе просто нравилось сутками торчать в своих очках, да?       Шутка ни на секунду не показалась Мэтту смешной. Если бы он ни был занят напряжённым протыканием ночи своей тростью, наверняка бы дал Фрэнку ею по голове.       Ни одна живая душа не замаячила на горизонте. Практически бесшумно преодолённое расстояние до заветной свободы заняло меньше десятка минут. Заветная доска в заборе осталась там, где Мэтт и запомнил. Отодвинул её немного и задрожал от волнения. Ночной холод укрывал лес густым туманом. Он прятался в белой дымке и пронизывал тело, вызывая тряску одеревеневших конечностей.       После уже, идти пришлось долго. В воздухе пахло дождём и мокрой древесиной. Мэтт всё сильнее вжимал шею в плечи, кутаясь в воротник куртки и накидывая поверх кепки капюшон толстовки. Не обращая внимания на догонявшую его усталость, он упорно хромал за Фрэнком, глядя себе под ноги. Они торопливо шагали в темноте, Мэтт всё время только и гадал о том, знал ли Фрэнк, куда он их ведёт. Он двигался вполне уверенно, периодически хватаясь за бок, но не останавливаясь. Иногда Мэтт бросал взгляды на его спину и в такие мгновения облегчение начинало тихо клокотать у него под кожей. — Спасибо, Фрэнк, что... — Мэтт поперхнулся воздухом и понизил голос: — что нашёлся.       Он подумал, что остался неуслышанным, но всего на несколько бесконечно долгих секунд. — Я не старался.       Мэтт проклял своё зрение. Почему именно сейчас, он должен был видеть чужой затылок, но не чувствовать его пропущенных тяжёлых вдохов? Наверняка же Фрэнк сейчас лукавил.       Потом начал сгущаться туман. Мэтт оказался впечатлён. Небо немного расчистилось и сквозь деревья к земле начал пробиваться слабый лунный свет. Путаясь в клубах тумана, он подсвечивал их изнутри и будто делал их осязаемыми. Мэтт вытянул вперёд руку и попытался нащупать туманный сгусток, но только рассеял пальцами воздух. Ему понравилось то, что он видел. Спрятал озябшие пальцы в карманы и огляделся, с тихим восторгом осматриваясь из-под козырька вокруг. Натыкаясь взглядом на туманную стену, он лизнул взглядом с правой стороны, уловив человеческий силуэт. Вернулся на несколько сантиметров назад и уже потерял из виду чужую тень. — Я так ничего и не понял, Фрэнк, — попытался было Мэтт, немного ускоряя темп. — Что происходит?       Фрэнк пожал плечами, ему нечего было ответить. Поиск ответов предполагал собой длинный тернистый путь, где он себя чувствовал слепым и беспомощным, о чем конечно же, он никогда не признается. — Попробуем вернутся домой, Красный, — его голос прозвучал как-то слишком сухо. — Если он где-то вообще остался. — Что это значит?       Мэтт остановился, конец его трости с тихим хлюпом увяз в вязкой луже. Он рассеяно заозирался по сторонам, призывая Фрэнка остановится на мгновение, ему стало трудно дышать. — Фрэнк?       Фрэнк сделал ещё пару шагов вперёд и обернулся. — Здесь остановимся? — Фрэнк. — Окей, костер разводить не чем, так что ищи сухие ветки, отдохнём до утра.       Ничего другого Мэтту не оставалось. Он проглотил протест и отвернулся. Несправедливое сокрытие ответов сжало его сердце холодной рукой. Мэтт пообещал себе, добраться до Фрэнка утром, когда им удастся украсть у остатков ночи немного отдыха.       Но дальше по прошествии часа, сон так и не овладел уставшим сознанием, не принёс отдыха. Мэтт весь последний час пролежал на еловых ветках, вглядываясь в голые ветви над головой. Минута сменялась следующей, время медленно прогоняло остаток ночи.       В какую-то глубокую ночную секунду Мэтт подумал о том, что Фрэнк наверняка тоже не спит. Прижатый спиной к его боку, он ни разу не перевернулся и ни издал ни единого звука. Он едва дышал. Мэтт и не обратил внимания на то, как переключился на Фрэнка, забыл об осеннем холоде и повернув голову вправо, взглядом уткнулся в бритый затылок. Внезапно ему захотелось что-то сказать, не для того чтобы нарушить ночную тишину, а просто вытащить Касла из себя, где он провёл прошедший день, прежде чем они наконец-то остановились для короткой передышки. Мужчина старательно избегал взглядов Мэтта держась впереди и стараясь лишний раз не привлекать к себе внимания. Он выглядел откровенно хреново, особенно когда опускал глаза и начинал изучать свои заляпаные грязью ботинки или пустое пространство перед собой.       Живот заурчал, оповестив Мэтта о своей пустоте. Вот оно – это было тем, чем нужно было забивать голову, а не той чепухой, о которой он размышлял. Он так и ничего и не сказал, молча повернувшись на левый бок, прикрыл глаза, отмечая, что светать стало уже гораздо позже.       Когда Мэтт открыл глаза, солнце уже неуверенно, но всё же освещало лес, а Фрэнк сидел облакотившись о ствол дерева, под которым они провели ночь. Мэтт приподнялся на локтях и застонал от боли, которая плотно окутала всё тело невидимыми свинцовыми цепями. Тошнота поступала к горлу, холод приклеился к телу со всех сторон, как туман к лесу.       Не теряя времени на сборы и утренние процедуры, они выдвинулись и вышли на дорогу. Прямая линия асфальта лишенная автомобильного движения и погруженная в постоянную тишину. Фрэнк тяжёлым взглядом следил за горизонтом и их спинами, готовый в любой момент засечь чужое приближение. Зловещая тишина сопровождала их всю дорогу. Ни живых, ни мёртвых. Не было разговоров, споров, переглядок, каждый был занят своими мыслями и в то же время их занимало общее беспокойство и дикая усталость, которую никак не прогнал короткий тревожный сон. Они следили за лесом, за дорогой и друг за другом. — Я больше так не могу!       Мэтт остановился и безвольно уронил руки. Его широко распахнутые глаза умоляюще уткнулись в спину Фрэнка. — Сил нет, так хочется есть, — прошептал он, прежде чем спрятал лицо в ладонях. — Извини, но омлета с беконом я тебе не оставил. Загляни-ка в багажник моей тачки, может там где завалялась пара бургеров.       Ответом Фрэнку послужил приглушённый стон. Он не стал поворачиваться к умирающему лебедю, только спрятал озябшие руки в карманы. Сегодня было чертовски холодно.       А потом он вышел туда, где начиналась асфальтированная лента. Возможно, Фрэнк шёл интуитивно, в может быть, это была единственная тропа с свежими автомобильными следами. На обочине стоял внедорожник, по позвоночнику прибежало тепло. Фрэнк огляделся по сторонам и запрокинул голову кверху. Тёмный взгляд скользнул по голым ветвям вниз, по серой стене стволов и упал на красную крышу Форда Бронко. Машина стояла у самого края узкой дороги, струйки утренней дождевой мороси стекали по пыльном стёклам, оставляя на них грязные дорожки. Фрэнк поёжился от влажного ветра, который просочился под воротник. Он в несколько шагов подошёл к машине и трепетно, почти любовно провел рукой по капоту Бронко от лобового, до фар, одно из которых было разбито. Мужчина споткнулся взглядом о пулевые отверстия и запекшиеся алые пятна на дверях машины. Вид крови уже перестал быть чем-то устрашающим, зловещим или отвратительным, скорее, он внушал спокойствие – есть кровь, значит, нет врага. Несмотря на вид машины, старичок показался мужчине вполне ходовым. Фрэнк со скрипом открыл водительскую дверь и вскоре уже обеспокоенно заёрзал на водительском сидении. Мэтт колебался, недоверчиво оглядывая кузов. Фрэнк игнорируя своего скептически настроенного спутника, взглянул на приборную доску. Стрелка акселерометра уверенно указывала половину бака.       Фрэнк перегнулся через сидение и открыл пассажирскую дверь, возле которой топтался Мэтт. — У тебя есть нож?       Мёрдок нагнулся к своему правому ботинку и извлёк складной нож, молча протянул его Каслу. Несколько сильных ударов по шву приборной панели и пластик возле замка зажигания треснул. Фрэнк покопался в тонких проводках, снял изоляцию, соединил плюс-минус, включил нейтралку и вышел из машины, предварительно сняв ручник. — Толкай.       Мэтт взялся с другой стороны и налёг на машину. Бронко тяжело сдвинулся с места, зашуршали полулысые шины по мокрому асфальту. Неровная дорога ложащаяся под склон дала машине маленький разгон. Мужчины ускорили грузные шаги и кузов легче понесло вперёд. Ещё несколько метров, ещё больший разгон. Фрэнк нырнул обратно в салон, выжал сцепление и включил вторую передачу. Двигатель протяжно грюкнул. Ещё один плавный поворот ключа и пикап неуверенно тронулся с места. Мэтт залез в салон и Фрэнк аккуратно втопил педаль газа.       Уже к полудню солнце начинало припекать сильнее, рассеивая утреннюю прохладу. Мотор старого Бронко с натяжкой работал, с урчанием пожирая асфальтную ленту пустой дороги. За окнами по обе стороны приносились стены голых лесных деревьев, качающихся на ветру. Форд набирал обороты, скрепя шинами на крутых поворотах. Кое-где сквозь прорехи деревьев виднелись запущенные поля покрытые высокой сухой травой. Мэтт безустанно крутил ручку радио, наполняя салон звуковыми помехами пустого эфира. Он тщательно осмотрел все карманы и бардачок, но ничего кроме мусора и каких-то инструментов не нашёл. Потом бросил радио, раздражённо ткнул на кнопку выключения и уставился в окно.       Очень хотелось пить. Пока Мэтт терарезировал радио, Фрэнк думал о том, что сейчас отдал бы за глоток воды что угодно, будь у него хоть что-то. Трудно было сосредоточится на чём-либо кроме отдыха и непроходящего чувства голода. Он онемевшими пальцами сжимал руль, тщетно прогоняя усталость. Но чувство облегчения поселившееся где-то в груди грело спокойствием и надеждой. С каждым пройденным километром и оставленным за спиной поворотом, Фрэнк чувствовал пьянящее облегчение, не мог поверить, что пережил очередной скачок судьбы и теперь снова сломя голову несётся в неизвестном направлении.       А потом он на самом деле понял, уже отъехав пару десятков километров по прямой, что не знает куда ехать. Движения его были туманными, болезненная усталость напоминала о себе тяжестью в руках и ногах, в спине и затекшей шее. Только бы на секунду выбросить из мыслей гнетущей ощущение, он бросил взгляд вправо и посмотрел на Мэтта, сидящего рядом ссутулившись и глядевшего прямо перед собой, сквозь мутное лобовое стекло. Красные пятна на его щеках уступили место заметной белизне. Теперь его лицо можно было сравнить с той серой грязной футболкой Фрэнка, которую он не снимал уже несколько дней. Тёмная неаккуратная щетина облепившая нижнюю часть его лица стала бросаться в глаза, сильно выделяясь на фоне прозрачной кожи. Фрэнк нахмурился и вернул внимание на дорогу. Неужели придётся возиться теперь и с этим? Мысль объяснять Красному то, что он и сам не понимал вызвала желание закатить глаза, которые чудом не оказались по ту сторону глазниц. Но гребанное желание вернуться домой и понять непонятое, не позволило бы Фрэнку оставить Святошу на дороге.       Больше Касл не обращал внимания на своего попутчика. Бронко жадно пожирал дорогу, склонившись над ней будто ревущий дикий зверь. А она не кончалась, слалась и слалась под колесами, как и многими милями раньше. Мужчина начинал засыпать на ходу, иногда объезжая лежащие на асфальте тела, когда деревья неожиданно расступились, а Фрэнк обратил внимание на Мэтта, который к этому времени успел задремать рядом, опустив на глаза козырек кепки.       И всё же он не проехал и пары миль от места, где непроизвольно начали закрываться его покрасневшие глаза, как слева от дороги показался просвет и Фрэнк заколебался. Руки и ноги деревенели, требуя отдыха. Это и побудило его мягко съехать с асфальта. Машину слегка затрясло на ухабах, но Фрэнк испытал немалое облегчение рассмотрев тропу: она оказалась совсем узкая, явно для одной машины, скорее всего, ведёт к какой-нибудь ферме или посёлку. То что нужно.       Деревья нависающие над тропой стали ветками задевать немаленький кузов Форда, царапая его широкую крышу. Большие колёса плавно катили по тропе, на которой давно пропали всякие следы от протекторов. Стоящее в зените солнце било в глаза, Фрэнк щурился и смахнув солёную каплю со лба, стал молиться, только бы быстрее выехать куда-нибудь и не оказаться в заднице. Если там удастся найти хотя бы крышу без прорех – это уже можно было бы расценить как победу. Это был всего лишь маленький намёк на надежду, за которую он и ухватился.       То ли удача была сегодня на его стороне, то ли свыше кто-то решил сжалиться, но лесная тропа не оказалась входом в бесконечный лесной лабиринт. Они выехали на небольшую опушку леса. У Фрэнка едва не вырвался прерывистый выдох. Он с жадностью первооткрывателя приник к лобовому стеклу, вглядываясь сквозь серые заросли к просвету, в которую нырнул пикап. Машина с рёвом вырвалась из лесных объятий и выехала на голое от деревьев пространство. Фрэнк плавно нажал на педаль тормоза и Форд подкатил к одинокому дому. Точно брошенное ранчо – словно изображение на старых открытках, красовалось посреди гнетущей осенней серости. Рядом с удлинённым зданием стоял покосившийся сарай для фермерского хлама, наверняка пустой и слишком прогнивший. Вид пустоты вокруг дома породил в груди возбуждение, заклокотавшее между рёбер теплом. Он не видел лишних движений между стволами голых фруктовых деревьев у крыльца, в тени сарая и открытой пасти входной двери. Теперь нетерпение било в затылок, наполняя его всего желанием прихватить оружие и выбраться наружу. Налёт недомогания лежащий на плечах все прошедшие сутки разом сдуло необходимостью покончить с поездкой.       Дверь Форда грюкнула и Фрэнк краем глаза заметил, как Мэтт вздрогнул, но не проснулся. Неопределенно дёрнув плечом, Касл выскользнул в безжизненный день. Поселившийся в лёгких кашель снова напомнил о себе, вырываясь наружу и раздирая горло. Фрэнк поморщился, раздражённо отмахиваясь от кашля, от холода и страха, привычной тенью засевшего на задворках сознания. Он и правда тихо боялся. Страшился того, что могло ожидать его в темноте дома, в молчании попутчика, в дебрях собственной головы. Но вместо рассусоливания, он выхватил из ножн под курткой мачете и ступил на крыльцо. Мысли, как и оружие, нужно держать и использовать трезво, с полной уверенностью в своих силах. Потому Фрэнк и спрятал мысленный рой поглубже, активировав холодную отрешённую от всего внимательность.       Доски громко заскрипели под тяжелыми шагами. Фрэнк рукоятью постучал по дверному косяку. Засохший вьюнок обвивал кирпичную кладку дома, деревянные перила и просевшие ступеньки. Помеченное дикой природой покинутое строение было со всех сторон объято тишиной и лесами. Только ветер шумевший между лапами высоких деревьев нарушал никем не тронутый покой.       Как позже Фрэнк выяснил, длинный коридор соединял несколько комнат и гостиную. Он проверил каждую из спален, и не обнаружил ничего кроме перевернутой мебели и грязи. Все-таки дом оказался пуст. Стены в дальней спальне сверху были покрыты плесенью, полы залиты то ли грязью, то ли кровью. Застоявшийся воздух был насквозь пропитан пылью и вонью. Но это был дом, пустой и отдаленный от городских мёртвых улиц. Лишённый всякой жизни.       Доски на окнах были крепко прибиты, не считая кое-где треснутых. Простой грязный дом – Фрэнк остался доволен. Пустые шкафы, изорванные простыни, обгаженное кресло стоящее в хозяйской спальне, детская, с изорванными серыми обоям и двумя манежами. На кухне пусто так же, как и в остальных комнатах. Только с ванной дела обстояли чуть иначе. Фрэнк ещё не открыв узкую белую дверь, уже почувствовал тот самый запах. Сладкий, с тошнотворной горчинкой – аромат смерти. Он плавал в воздухе лёгким напоминанием, будто предостерегая. Достав из кармана почти пустую пачку спичек, Фрэнк зажёг одну и толкнул дверь, затаив дыхание. Рой мух взметнулся верх черной тучей, в ту же секунду погасив огонек в руках мужчины. Он отшатнулся, закрыл лицо руками. Дикая вонь вырвалась из-за открытой двери и резкий неосторожный вдох, кажется, едва не разорвал лёгкие. Сквозь густую темноту и прищуренные веки, он заметил руку. На фоне ржавой ванны, виднелся силуэт женской руки.       Было во всем этом что-то облегчяющее, ведь не могло же быть все так хорошо, верно? Фрэнк громко хлопнул дверью, с шумом выпуская воздух. Желудок скрутило в рвотном позыве и мужчина отшатнулся, чтобы в следующее мгновение толкнуть дверь плечом, только бы сильнее запереть ее. Только бы избавиться от запаха, оставить его там вместе с трупом. Ему нужен был воздух. Он потянулся к входной двери и вышел в распахнутый день.       Погода снаружи к этому времени начинала медленно портиться, облака чернели, ветер сгонял их в одну огромную тучу. Мелкие капли кое-где срывались редким моросящим дождем, который ветром швыряло из стороны в сторону короткими порывами.       Сарай с разобранной крышей покосился и теперь едва не касался кирпичной кладки дома. Мрачное маленькое строение сливалось с окружением, становясь продолжением дома. Фрэнк покинув жилую обитель, осторожно заглянул внутрь, когда из темных недр на него подняла голову скрученная в углу шипящая фигура. Это был первый живой мертвец, которого Фрэнк встретил сам, за последние несколько дней. Именно такой проснувшийся кошмар внушал ему неконтролируемый ужас. Труп был покрыт толстым слоем земли, только руки и правое бедро с ногой торчали из земляной могилы отсутствующего пола. Невозможно было определить ни пол, ни возраст, на разложившемся лице. Обглоданные руки и ноги, запрокинутое гниющее лицо лишенное кожи, волос и губ. Из прорех в потолке лился дневной холодный свет вперемешку со скупой дождевой пылью. Фрэнка передернуло и наклонившись, он достал из правого берца нож Мэтта. Лезвие блеснуло в его руке, словив световой блик из щели в потолке. Он замахнулся и вонзил острие в впалый бледный глаз.       Фрэнк неожиданно вспомнил своих потерянных друзей. Позабытые лица давно начали стираться из памяти, забирая с собой нити, связывающие его жизнь с близкими, он уже очень давно тонул в добровольном одиночестве. Но сейчас, когда он оказался так далеко от прежней жизни, своего пути и пямяти о семье, ему как никогда захотелось вернуться обратно. Домой. Одна глупая ошибка – и вот, толпа мертвецов в савокупности с отсутствием хоть какого-то плана привели к полному краху. Воспоминания о вечере, который разукрасил взрыв яркими красками, стёрли горечь, обрушуюся на голову в виде потока самобичеваний и воя, от невозможности отыскать дорогу обратно. Он двигался как слепой щенок и думал о том, что направляется не туда, куда нужно. Но сейчас... Сегодня он перестал задыхаться. Он нашёл Красного, нашёл крышу над головой, добил несчастного человека, пусть тот до сих пор и казался ему воплощением его собственного безумства. Может быть, всё это декорации больного воображения? И этот окровавленный нож в зажатой ладони ему мерещится? Он попал в ад? Или лежит сейчас среди горячих обломков бара и видит всё это, а не улыбающееся лицо свой жены? Иногда, как и сейчас, в больной голове появлялось до ужаса жгучее желание пустить себе пулю в лоб и проснуться. Если взрыв его отправил в сумасшедшую реальность, может же нечто подобное пробудить его? Жаль, что порой одного желания мало, а преследующие сожаления донимают так часто и цепко.       Теперь же ничего внутри не реагировало. Никакого удовлетворения, сожаления или жалости – совсем ничего. Фрэнк чувствовал себя пустым. Время на самокопание он выделять не собирался, но хаотично всплывающие на поверхность мысли иногда выбивали из колеи.       Вернув в руки спички, а нож в самодельные ножны, Фрэнк зажег один маленький факел и стал рассматривать полки висящие на стенах. И присвистнул, когда тёплый слабый свет огонька выхватил из полумрака законсервированные прозрачные банки покрытые пылью. — Ах ты везучий ублюдок, — горько улыбнулся он мертвецу. — Не плохо здесь обустроился.       Фрэнк направил руку со спичкой в серое лицо. В полоске света что-то блеснуло, а потом потухло. Он зажёг ещё одну и наклонился, различил под обглоданной рукой закрытую бутылку, протянул свободную ладонь и поднял к глазам напиток. — Виски? Серьезно? Я и забыл какая на вкус эта дрянь.       Усталая полуулыбка раздвинула его губы. Фрэнк потянулся к закупоренному горлышку, когда тихое рычание донеслось до сарая. Запихнув бутылку во внутренний карман куртки, он обернулся на звук. Рука рефлекторно схватилась за рукоять мачете, оставленного у входа и как только он выставил длинное лезвие перед собой, оно блеснуло металлическим отблеском тусклого света плавающего на пороге. Фрэнк выскочил из сарая и едва не натолкнулся на мертвеца. Тот еле переставлял ноги, раскачиваясь из стороны в сторону, прижимаясь к пассажирской двери Форда. Фрэнк занёс над головой оружие.       Он уже не колебался перед тем, что б снести голову очередному чудовищу. Кажется, и совесть не противостояла подобному методу самообороны. Поэтому даже сейчас, спустя столько относительно спокойных дней, убийство не принесло никаких эмоций кроме раздражения. Когда зловоние достигло носа, лезвие с хрустом обрушилось на седую голову, череп треснул у правого уха. Мертвец захрипел и начал оседать на пол, хватаясь за дверь Форда. — Вылазь! — рыкнул Фрэнк, распахнув дверь машины.       Ответа ждать он не стал, протянув руку и схватив Мэтта за плечо, вытягивая его наружу. — Они могут рыскать по округе, — добавил он и выпустив мужчину, захлопнул дверь машины. — Подождём в доме.       Ужас исказил лицо Мэтта, расширил глаза, превратив зрачки в огромные черные пятна. Он ввалился в дом точно безумный, шумно дышал, подпирая дверь спиной, будто хотел удержать ее от вооруженного войска одними только силами своих рук. — Она мертва. Они убили ее! — прошептал Мэтт, будто ссилился выдавить из себя что-то большее, чем хриплый шепот, перебив Фрэнка и уничтожив его попытку что-то сказать. — Они отрубили ей голову, я видел, — его голос надорвался и превратился в скулеж, на последних словах совершенно скатившись до непонятного бормотания. — Она ведь ещё совсем маленькая. Совсем же ничего не успела...       Он спрятал лицо в руках, давясь словами и дыханием. Фрэнк остался стоять рядом, в скудном свете пытаясь его разглядеть и разобрать весь этот поток слов, иссякнувший так же быстро, как и начавшийся. Между досками на окнах лился умирающий дневной свет. Фрэнку стало как-то совсем наплевать. Разбитый дом погибшей семьи – что с того? Во дворе он не обратил внимания на маленькую мёртвую девочку, тело которой валялось у задних колёс Форда, в то время как Мэтт, судя по всему, её заметил. Каждый кого-то потерял и жалеть об очередной давно упущенной возможности кому-то помочь значит, признать свою слабость и беспомощность. Разве нет? — У меня нет свеч, здесь тоже их не нашёл, поэтому придется посидеть в темноте, — равнодушно протянул Фрэнк и выпрямился, опустив глаза к грязному дощатому полу. — Я больше туда не пойду. Нет... — пробубнел Мэтт себе под нос.       Фрэнк подавил смешок, проследив за ним взглядом. Стоило тому проигнорировать перевёрнутый диван и усесться на пол, как мужчина уже не сдержался от издательстьской ухмылки. Сказать, что он был удивлён – ничего не сказать. Фрэнк был поражён. Он видел перед собой человека, прожившего большую часть жизни в аду, но потерявшего себя только сейчас. Неужели такое возможно? Всего один взрыв – и вот, перед ним оказался совсем другой человек. — Это ты вообще, Красный?       Доска под грязным ковром скрипнула, предупредив Мэтта о приближении к нему Фрэнка. Касл явно пытался смахнуть с лица мрачную весёлость, но забив на это, медленно опустился на корточки рядом с адвокатом и достал из внутреннего кармана бутылку. Он махнул ею перед его лицом и янтарная жидкость внутри дразняще булькнула. Из-за толстого слоя грязи и пыли невозможно было определить ее точный цвет и содержимое, но по тяжести она буквально вопила о своей нетроннутости. Тонкое стекло под пальцами Фрэнка вызвало в нем нестерпимую жажду. Не став больше испытывать себя, он впихнул ее в руки Мэтта и в одно упругое движение поднялся.       Время медленно гасило остаток дня. Фрэнк прислушивался к чужому дыханию до тех пор, пока его можно было различить сквозь уличный шум. Дождь собравшийся так неожиданно, начал набирать обороты медленно, но верно. Фрэнк открыл дверь и прислонился к дверному косяку. На какую-то секунду он почувствовал себя свободно. Дождливая погода обвалакливала мокрым одеялом в иллюзорную безопасность, будто никто бы не смог найти это место. Вряд ли кого бы остановила стена дождя, рухнувшая плотной завесой на лес. Но прохлада и шум так успокаивали, накатывая волнами усталости, что о вторжениях и зубастых опасностях не хотелось даже думать.       Фрэнк набирал в легкие побольше свежего воздуха, наполняясь кислородом так, словно хотел стереть из памяти мысли о вони из ванной. Только бы не думать о том, что эти ароматы придется ощущать всю грядущую ночь. — Я же один не выпью, — неожиданный тихий голос ворвался в сознание, разгоняя мрачные мысли.       Бесшумно подобравшись сзади, Мэтт вернул мужчине бутылку, вызвав у того удивлённый взгляд. — Чарли, но можно просто Мэтт, — серьёзно представился Мёрдок обратив взгляд на улицу перед собой.       Несколько капель застряли в его влажных волосах, капая на щёки и лоб. Фрэнк смутился и взглянул на бутылку. Одним движением он открыл ее и медленно, трепетно поднес к лицу и вдохнул крепкий аромат, иглами прошлого вонзившийся в мозг. Он поднес горлышко ко рту и губы мягко коснулись стекла. Фрэнк сделал осторожный дьявольски маленький глоток и наслаждённо откинул голову. Сделал шаг вперёд и опустился на ступеньку крыльца. Глаза закрылись и он сосредоточился на вкусе давно позабытого напитка, который определенно был не дорогой, но чертовски крепкий. Сделав ещ5е один глоток, мужчина с восторгом почувствовал как виски ожёг горло. — Шейн, — наконец отозвался он и поколебавшись, добавил: — вроде как Уолш. Можно просто Фрэнк.       Собственное имя показалось ему чем-то ненужным, совсем неважным. Оно с горьким смешком сорвалось с губ как что-то чужое, инородное. Все, что оставалось у людей в этом новом чужом мире – их имена. Но что, если ты и его потеряешь? Тогда-то, наверное, и приходит все ошеломляющее осознание произошедших потерь.       Это открытие заставило Фрэнка нахмуриться. Он облокотился о дверной косяк, повернув голову и взглянул на Мэтта. Тот опустился рядом и впился взглядом в темнеющее небо. Его профиль четко вырисовывался на фоне мрачной черни дома и сереющего вечера. Он смотрел в ночь так испытующе, что Фрэнку показалось, будто он хочет там что-то увидеть. А может видит? Рассматривает любимые лица, свой дом. Фрэнк же когда-то тоже думал, что ночи пахнут звездами и свободой, а потом понял, что теперь-то они определенно провоняли смертью и одиночеством.       Касл чуть поддался вперед, испытывающе заглянув в залитое холодным вечерним светом лицо. Мягкое свечение наполняло поляну перед домом бледным таинственным мерцанием. — Будешь?       Простое предложение Фрэнка воспринялось Мэттом усталым кивком головы. Он сделал большой резкий глоток, едва не поперхнувшись, чем вызвал у мужчины специфический фырк. Он выглядел довольно забавным, при этом Фрэнку трудно было определить, отметил он это с усмешкой или просто констатировал раздражающий факт. Но это дьявольски радовало, заставляя вновь и вновь спрашивать себя – не бред ли это его умирающего мозга? Мэтт сейчас показался мужчине дьявольски простым, таким потерявшимся, что ли. Это оказалось слишком необычным, будто яркое пятно в темноте.       Фрэнк задумчиво перевёл взгляд на верхушки деревьев, которые плавно покачивалась от ветра, ловя утихающие порывы. Ветер что-то шептал, заставляя деревья наклоняться друг к другу ветвями с кое-где пожелтевшей листвой. Что они обсуждают? Мертвых людей, которые теперь наравне с дикими животными обитают в лесах? Может наступление холодов? А может Мэтта, который в один момент поник и замолчал? А может это просто игра воображения и хмельной напиток ударил в голову? Фрэнк не знал, да и не хотел разбираться. Все что он сделал, это взял из рук Мёрдока бутылку и слегка откинув голову назад, сделал еще несколько добрых глотков. Если сегодня именно та ночь, когда суждено быть съеденным или пасть от рук каких-нибудь отморозков, то пусть это случиться на хмельную отключенную голову, – принял он решение. — Я не понимаю, — начал Мэтт и уловив намерения Фрэнка заткнуть его, тут же поднял руку и поспешно добавил: – Нет-нет, я не начну с-сейчас затягивать шарманку с соплями. Я просто подумал, что умер там. А потом очнулся в лесу и увидел свои руки. Нашёл людей, они называли меня Чарли и... всё.       Фрэнк затаился и заинтригованный, обратился в слух. Хмельные пары точно отпустили его и серьезность тенью легла на его лицо. — Эти ребята подобрали у своих ворот. Ну, знаешь, то странное поселение с вооружёнными сумасшедшими. Я пробыл там, наверное, пару недель. Никто ничего толком мне не объяснял и не выпускал. Мне уже начинало казаться, что я сойду с ума со дня на день . А эта бандитская шайка ничем не могла помочь. И вот, ты нашёлся и тоже молчишь, — Мэтт громко дышал и в очередной раз приложившись к бутылке, едва не поперхнулся воздухом.       Наверное, Фрэнку никогда не нужен был рай. Всю свою жизнь он провел на поле боя, воюя то с собой, то с другими, будто готовился к аду, будто собирался возглавить его. Не ждал подарков от судьбы, не надеялся на лёгкие победы, а просто добивался всего... сам. Школа, армия, бесчисленные поля сражений – не одного дня направленного на себя и исполнение своих желаний. Все что он помнил о более менее свободной жизни, это было время проведенное с семьёй. Но Мэтт... это уже другое дело. Ему-то Фрэнк никогда бы не приписал тяжёлую судьбу, но это скорее из-за того, что тот не выглядел сломленным не на секунду. Фрэнк видел что-то в нём, не мог разобрать что, но определённо что-то было. Оно было и все. Его путающиеся слова застали мужчину врасплох. Язык Мэтта едва уловимо заплетатался, голос дрожал и его волнение задело Фрэнка словно пуля прошедшая по касательной – безболезненно, но пугающе. — Ладно, Красный, давай я... — Нет, нет, п-погоди, есть ещё кое-что.       Шорох одежды смутил мужчину. Мэтт завозился со своей курткой, будто пытаясь от нее избавиться разом со всей верхней одеждой. Но это просто оказалось сокращением дистанции между ними. Десяток сантиметров и не успел Фрэнк его остановить, как его собственная рука оказалась в плене чужих ладоней. — Я же вижу тебя, — он осторожно сплёл их пальцы и приблизился лицом к его лицу. — Наконец-то я вижу тебя.       Несколько коротких мгновений они смотрели друг на друга затаившись. Дождевые капли барабанили по крыше козырька над ними оглушая, будто бы запрещая думать. — Я потерялся, Фрэнк.       Стало труднее дышать. Фрэнк вырвал руку из чужой и отвернулся. — Идиот, я тоже, — буркнул он себе под нос и приложился к бутылке.       Мэтт спрятал опустевшую ладонь в карман куртки и неловко улыбнулся, но не отвёл сверкающие глаза в ночь, а продолжил буравить широко распахнутыми глазами профиль Фрэнка ещё несколько мгновений. Затем поднялся, виновато опустил голову и почёсывая пятерней затылок пробормотал: — Прости...— в воздухе повисла неловкая пауза, ещё худшая, чем была в начале. — Я, пожалуй, поищу что-нибудь на чём можно спать.       Никак Фрэнк не отреагировал, только кожа руки ещё горела от чужого прикосновения, а виновник уже успел скрыться в доме, оставив его одного наедине с бутылкой виски, сомкнутой в кулак рукой и тихим недоумением. — Ну ты и придурок, Красный...       Шум дождя глушил дыхание и Фрэнку показалось, что он вовсе не дышит. Правую ладонь кололо холодом. Он не понимал. Поздняя прохлада уступала место лихорадочному жару. В очередной раз за долгое время мысли пришли в такой сумбурный беспорядок, прогоняя привычную пустоту. Перестала иметь значение погода, кажется, даже дождь начал идти беззвучно. Непонятное волнение билось под ребрами, заставляя в сотый раз повертеть в руках бутылку и потянуться к ее горлышку. Один глоток и горечь на секунду выбила все мысли из головы, которые нахлынули с новой силой, стоило только убрать от рта остатки напитка.       Фрэнк провел свободной рукой по лицу, снимая с себя хмельное расслабление. Это действительно оказалось довольно просто – пережить вечер. То, что завтра предстоит новый серый день, вызывало у мужчины искреннее облегчение. Это было сродни чуду, которое он отвоевывал себе сам, каждый проклятый день. Ведь за жизнь нужно бороться, вгрызаясь зубами в самый ее корень. И что плохого в том, что этот вечер стал передышкой, а сон не пропитался страхом как обычно?       Бутылка ставшая не нужной, лишним грузом занимавшая руку, явно показалась Фрэнку чем-то лишним. Он расжал руку и выронил ее куда-то к своим ногам, она с грохотом покатилась по доскам ступенек и плюхнулась в лужу.       В доме что-то грюкнуло и мужчина обернулся. Нервный смешок и смущённое извинение из глубины гостиной заставили его выдохнуть, напоминая о позднем часе. Поднявшись и сделав пару не твердых шагов, он оказался в гостиной. Мэтт уже не реагировал на него, увалившись на диване, который ему каким-то образом удалось вернуть в вертикальное положение. Фрэнк не стал строить теории, как он это сделал. На полу у стены ещё при дневном свете он нашел доску, служившую затвором для двери. Несколько смазанных алкоголем движений и у него получилось запереть дверь с ржавым, давно неработающим замком.       А потом он вспомнил о софе с круглыми подлокотниками. Она стояла у окна возле входной двери. Не долго думая, мужчина плюхнулся на нее, почувствовав как где-то в ногу впилась торчащая из мягких недр пружина. Пыль защекотавшая нос осталась незамеченной. Блаженство грядущего сна накрыло его с головой и Фрэнк устало закрыл глаза, мгновенно погружаясь в объятья глубокого сна.       Всего каких-то несколько лет назад Касл был счастлив, по крайней мере, был уверен в этом. А сегодня... Сегодня он был рад тому, что остался жив и радовался этому каждое утро. Только потом пришло осознание того, что все это не имеет смысла, а то, что удалось проснуться, нельзя считать большой удачей. Получиться ли теперь проснуться, когда в затылок будет беспрестанно дышать смерть?       На этот раз у него не было никаких снов, родных лиц или картинок-слайдов из прошлого. Фрэнк провалился в какую-то глубокую яму и с головой окунулся в свой внутренний мрак. Было хорошо и совсем не больно. Было тихо и безопасно.