Houris

      До утра Дезмонд успел пережить смертей пятнадцать, самой приятной из которых оказалось быть разорванным медведем. Это хотя бы была честная битва один на один со зверюгой в три раза больше тебя размерами и не сопровождалось проблемами одиночества, экзистенциального ужаса, страхом смерти и забвения, как в остальных сюжетах.       Утром его разбудила ведьма, заставила снять толстовку, хотя в доме всё ещё было холодно, перевязала руку, увела его на кухню и поставила перед ним тарелку супа, — кажется, это был суп.       Дезмонд смотрел на своё правое предплечье и не узнавал свою руку. Свою здоровую руку. Ладонь — ладонь была его, с едва заметной родинкой, знакомым рисунком вен и крохотным шрамиком от небрежной работы со фритюром. Предплечье же выглядело… не таким, как он помнил. Кожа облепила рельеф мышц так плотно, будто у какого-то бодибилдера в период «сушки». Дезмонд прекрасно знал, что такая форма у них получается только на краткое время соревнований, но стоит им только сойти со сцены и понюхать воздух рядом с буфетом, как весь этот рельеф сглаживается.       Нет, Дез понимал, что это было логично. Анимус истощил его организм, но не мог делать это за счёт мышц: его мозг был уверен, что он каждый день проводит по тридцать пять часов, перескакивая с крыши на крышу в броне. Так что да, жировые запасы съедены в ноль, мышцы на месте.       Но как же это странно…       — Может, поешь? — предложил Радухнагейду.       Его тон был максимально будничным. Таким будничным тоном говорят с безумцами, которых не хотят спровоцировать.       Дезмонд посмотрел на суп. Или на кашу. С сомнением взял ложку, зачерпнул еды. Осторожно попробовал, надеясь, что это пробудит аппетит. Поморщился, отложил ложку.       Полотенце ударило скамейку, на которой он только что сидел. Дезмонд откатился бездумно, не успев осознать, что происходит. Атака была, и рефлексы сработали быстрее, чем это было прилично, и неважно, что это было всего лишь полотенце.       Ведьма начала на него орать, попеременно тыкая то в тарелку, то в него и упирая руки в бока. А ещё иногда она возводила руки к небу.       — Кажется, ты серьёзно оскорбил нашу добропорядочную хозяйку, — заметил Эцио. — Извинись и поешь.       Дезмонд зыркнул на него, но со стороны ситуация действительно выглядела не очень. Поэтому он склонил голову, пробормотал извинения на всех известных ему языках, сел обратно и воткнул ложку себе в рот до того, как успел передумать. Вынуть ложку, прожевать, сглотнуть. Типа так, да? Ложку в рот, вытащить, прожевать, сглотнуть.       Всё ведь верно?       Судя по взглядам предков и самой ведьмы, он делал всё не так. Ведьма его даже перекрестила, пробормотала что-то, забрала тарелку и поставила перед ним кружку горячего фруктового напитка.       — Это что сейчас было? — спросил Альтаир.       Дезмонд едва заметно пожал плечами и уткнулся в кружку. Вкусно… кажется, что-то с яблоками или типа того?       — В ваше время не пользуются ложками? — предположил Радухнагейду.       Дез делал вид, что совершенно не замечает предков, что он тут изо всех сил играет нормального человека, у которого нет галлюцинаций.       — О, да ладно, мы же знаем, что ты можешь говорить мысленно, — Альтаир поморщился. — Что это за фигня?       — Пиколино, ты опять давишь, — вздохнул Эцио.       — Да что не так с этой кашей?! Как зелье мерзкое пить, так ему «своеобразно», а как совершенно нормальную кашу съесть, так устраивает тут!.. — Альтаир.       — А это разве был не суп? — Раду.       Дезмонд присосался к чашке, как к последней воде в пустыне, и совершенно точно не собирался участвовать в разговоре.       «Возможно, тут не нужно есть? — наконец, предположил он. — Мы не знаем законов этого мира, они могут быть любыми…»       Все трое посмотрели на него с сомнением.       — Зачем делать возможность есть, если это не необходимость? — Альтаир, сложив руки на груди.       «Для наслаждения?»       — Зачем тогда создавать посредственную кашу?       Дезмонд отвёл взгляд.       — Я сдаюсь, сидди, давай ты, — Альтаир. — Я уже ничего в этой жизни не понимаю.       Эцио вздохнул, сел за стол напротив Дезмонда. Его аура была лёгкая-лёгкая, будто первый весенний ветерок, который можно и не заметить, бегая по делам.       — Хочешь рассказать? — предложил Эцио.       «Нет, — Дез, твёрдо. Но дёрнул же чёрт добавить: — Тогда это станет реальным».       — Что бы это ни было, оно уже достаточно реально, чтобы мы замечали, Дезмонд. Почему бы тебе об этом не рассказать? Тогда, возможно, мы сможем с этим справиться.       «Нет, спасибо. Я не хочу выглядеть ещё более жалким».       К сожалению, напиток кончился и Дез больше не мог за ним прятаться. Не то чтобы это мешало ему пытаться.       — Жалким? — Эцио искренне не понял. — Ты о чём?       Дезмонд не ответил, отвёл взгляд, благо к дому кто-то подошёл. Ведьма отвлеклась и пошла их встречать. Наверняка у неё есть куча своих дел с жителями деревни, но Дез изо всех сил делал вид, что следит за ней в окно, а то мало ли. Эти два молодых бугая выглядят как люди, которые хотят доставить неприятностей.       — Ладно, я понял, ты не хочешь об этом говорить. Компот-то хоть вкусный был?       Дез бросил на него острый взгляд. Эцио никогда ни с кем так не осторожничал. Он пробегался стадом бизонов по людям и чувствам так, что они потом выползали из пыли и молили сделать это ещё раз. С другой стороны, обстоятельства сложно назвать обычными. Будь всё не так… не будь они заперты с ним в одной голове, они бы не то что добрым словом, они бы взглядом его не удостоили!       Дез почувствовал, как под кожей будто разрастаются ядовитые побеги. Он существует, и он жалок. Из всех достижений в жизни — умение делать идеальную маргариту и бегать от Братства, в котором четыре калеки — и то один из них шпион.       Несуществование было только одной из проблем. Когда он ощущал себя настоящим, накатывала ненависть к себе. К такому несостоявшемуся неудачнику, без цели, без смысла, достижений и побед. Даже обычные люди нередко казались себе дерьмом после прочтения биографий исторических личностей, а тут прожить жизни трёх одних из самых влиятельных людей своего времени. Комплексы бы появились даже у достигатора-отличника.       А Дезмонд таким не был.       «Мне не нужно ничьё блядское одобрение для того, чтобы существовать», — обозлился он и мысленно врезал ядовитым побегам, отшвыривая их от себя.       Даже если он самый жалкий человек на свете — а это объективно не так, — он всё равно заслуживает жизни, своего угла и права делать свои жалкие дела. Нехрен тут всяким ядовитым мыслям склонять его к другим идеям.       Дез поморгал, возвращаясь чуть ближе к реальности, если так можно сказать о текущей ситуации.       — Я не помню, как есть, — сообщил он, глядя на Эцио. — Как хотеть еды, как жевать, как держать ложку. А компот был вкусным, спасибо.       Глаза Эцио немного расширились, но он тут же вернул небрежный разговорный стиль.       — Неприятное дерьмо. Расскажешь, как так вышло? Никогда не слышал о подобном.       — Да, пищевые расстройства и в наше время ещё не все признали, — Дезмонд хмыкнул, посмотрел в окно. — Думаю, я просто отвык. В Анимусе не требуется есть… Это та машина, которая позволяет смотреть чужие воспоминания, к слову. Можно посмотреть года, а то и десятки лет воспоминаний, не положив в рот и орешка. А вне Анимуса… в последнее время у нас поджимали сроки, знаешь, вся эта глобальная катастрофа, и я из Анимуса почти не вылезал. Питательные вещества мне впрыскивали напрямую в кровь, вон на правой руке до сих пор синяк от капельницы.       А ещё Анимус неизбежно повреждает память. Ребекка об этом говорила, но Дез честно не ожидал, что доживёт до момента, когда это начнёт его беспокоить.       Взгляд Эцио без всякой телепатии говорил: «Жизнь меня не готовила к такому дерьму».       — Это кошмар, — наконец сказал он. — Я сожалею, что тебе пришлось с этим столкнуться. Но теперь, когда всё это закончилось, у тебя есть уникальная возможность перепробовать все вкусности как в первый раз! Особенно вино.       — А вот как бухать я не забыл, — ухмыльнулся Дезмонд.       — О, отлично, самое важное-то сохранилось! — Эцио засмеялся. — А насчёт ложки — ври, что был левша.       — Хм, а неплохая идея.       Ведьма прошла на кухню в сопровождении двух бугаев. Ребята поперёк себя шире, с уверенной округлой бицухой, но Дез на каком-то интуитивном уровне понимал, что они не бойцы. Не хватало лёгкости, прыгучести того, кто привык быстро двигаться в разных направлениях. Они ощущались как деревянные чурбаны с не смазанными сочленениями.       «Надеюсь, меня не станут кормить силой».       Ведьма с серьёзным видом уселась напротив него — Эцио успел вскочить и с шутливым поклоном уступить ей место, — и начала что-то объяснять, помогая себе жестами и пантомимой. Обняла себя за плечи, задрожала — холодно. Провела ребром ладони по руке — отрезать руку.       — О, так у меня температура? — осознал Дез. — Из-за этого так холодно?       Он на пробу коснулся деревянной поверхности стола. Она была холодной, очень холодной. Дерево не бывает таким холодным, теплоёмкость не та, оно слишком быстро согревается от тепла тела. Что же, Дезу стоило об этом раньше догадаться, любой обширный ожог сопровождается повышением температуры и воспалением.       — Вы хотите отрезать руку, — проговорил он и повторил жест ладонью на своей больной руке.       Ведьма с энтузиазмом закивала.       Это было ожидаемо. Дезмонд не хотел об этом думать, но ничего другого с грёбанными углями всё равно не сделаешь. Он сомневался, что даже среди технологий Ису есть что-то, способное ему помочь сохранить руку, максимум — отрезать, да вырастить новую.       Дезмонд кивнул и правой рукой положил левую на стол. Ведьма выглядела удивлённой, возможно, она ожидала большего сопротивления? Поэтому она позвала с собой подмогу? Или ребята вместо анестезии? Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается.       Ведьма покивала и забегала по дому, собирая нужные инструменты. Крепкий кожаный ремень, чтобы остановить кровоток, несколько кухонных ножей разной длины — обязательно сначала заточить. Небольшая зубастая пила для кости. Клубок ниток с толстой кривой иглой — зашивать.       Хирургия в домике деревенской ведьмы — а чего он ещё ожидал?       — Продезинфицировать. Dirty, qadhira, sporco, грязно, блин!       Ведьма покачала головой и наложила жгут. Взяла в руки нож — он выглядел чистым, но это просто кухонный нож, она ведь им вчера нарезала мясо для кашесупа! Парни обошли стол и положили руки ему на плечи — каждый со своей стороны.       «Интересно, а в Оке можно подхватить инфекцию?» — меланхолично подумал Дез, глядя как ведьма примеривается ножом к его руке. Без плана, без рисунка операции, пальпации и прочих вещей, которые стоило сделать по уму. Зачем? Если можно отрезать руку на глазок!..       «Стоп».       Дез заново пробежался взглядом по лицу ведьмы, покрытому тонкими ранними морщинками; по лезвию ножа — тонкому и исцарапанному от многократной заточки; по кухне, увешанной пучками трав и бусами кореньев.       Ведьма примерилась и полоснула ножом прямо по волдырю над сгоревшей в угли части руки. Точнее, собиралась, но Дезмонда на месте уже не оказалось.       Он скатился со скамейки, легко вырываясь из неуклюжей хватки парней, и вскочил на ноги, выставив перед собой обнажённый скрытый клинок.       — Не подходите, — проговорил он. — Стойте на месте. Я не хочу никого ранить, но сделаю это, если придётся.       Ведьма всплеснула руками и закатила глаза. Дезмонд покачал головой, схватил толстовку и сиганул из окна. За ним послышался топот, крики, но Дез уже перескочил забор и изо всех сил рванул в сторону леса — леса с другой стороны деревни, здорового и не сгоревшего. Он бежал со всех ног и скрылся среди листвы быстрее, чем ведьма закончила ругаться.       Дезмонд притормозил только тогда, когда между ним и деревней оказалось как минимум два бурелома.       — Ты абсолютно безумен, — заметил Альтаир. — Можешь объяснить, что это было?       — Мы не в Оке. Это реальность. Это ебучая, мать её, всамдельнишняя реальность, — Дезмонд тяжело дышал, сдирая с себя жгут, но это скорее от паники, чем от бега по пересечённой местности.       — Аргументы? — Альтаир даже не удивился.       — Я ошибался, я с самого начала, блядь, ошибался! Как я мог?!       — Это самобичевание, а не аргумент. Попробуй ещё раз.       Дезмонд продышался и на самом деле попытался собраться с мыслями, но вместо перечисления аргументов он спросил:       — Какого цвета у меня глаза?       — Что, и это тоже забыл? — Альтаир приподнял бровь.       — Просто ответь.       — Ну, допустим, светло-карие, почти янтарные. Наверное, удобно с такими глазами Орлиное зрение использовать, почти не заметно… О.       Дезмонд поморгал, позволяя «текстурам» соскользнуть с окружающей реальности. Они снова оказались в непроглядной темноте, в которой были видны только глюки.       — Не похоже на реальность, — заметил Раду.       — Какого цвета у меня глаза? — повторил вопрос Дезмонд.       — Светло… нет, просто карие, — Раду нахмурился. — Скорее тёмные, чем светлые. Что это значит?       — Что это реальность, — Дез развёл рукой. — Реальность слепого человека с галлюцинациями. Сука, блядь, пиздец, ёбанные помидоры, до чего дошла моя жизнь, если я даже не заметил, что ослеп?..       Он запустил ладонь в волосы, пытаясь взять себя в руки.       — И всё это время ты использовал Орлиное Зрение вместо обычного, — сделал вывод Альтаир. — Ничего себе. А я-то думал, я с ним хорош!.. Но всё равно нихрена не объясняет, почему ты не можешь быть и слеп, и в Оке.       — В искусственных реальностях нет ничего, чего бы туда не заложил создатель, — проговорил Дезмонд фразу Ребекки. — События могут развиваться неожиданным образом, вычисления — приводить к неожиданным результатам, но начальные условия все заложены создателями.       — Ну, допустим, ты в этих вещах лучше разбираешься, — Альтаир кивнул.       — Ису бы никогда не создали такую деревню. Никогда бы не создали такую ведьму. Не стали бы решать проблему руки подобным способом, — Дезмонд чувствовал, как жалко звучит. — Они слишком рациональны, размашисты и пафосны. Они бы не стали делать этот покосившийся забор, не стали бы проводить операцию в такой антисанитарии, не стали бы вешать неаккуратные пучки трав. Не стали бы делать людей… такими разными. Такими человеческими, понимаете?       Дезмонд прикрыл глаза, осознавая, что он говорит совершенно непонятно. Он вздохнул и попробовал ещё.       — Ведьма, она… она делала добро. Для совершенно незнакомого парня, который даже не говорит. Это не то, как Ису думают о людях. Ведьма собиралась делать операцию совершенно неправильно, нарушая все каноны. Ису было бы сложно предположить такой уровень необразованности. Конечно, они могли бы так сделать, если бы очень постарались, у них есть Знание, но зачем?.. Зачем создавать в таких деталях никому не известную деревню? Это не имеет смысла — а Ису очень нужен смысл, понимаете?       Предки переглянулись.       — А та рамка, что ты вызывал? Ты ведь из-за неё решил, что мы в Оке? — проговорил Раду. — Как с ней быть?       Дезмонд снова вызвал её, и она снова появилась — такая же золотистая и наполненная постоянно сменяющимися символами.       — Это галлюцинации, Раду, — Дез вздохнул. — Просто ещё одно видение. Как обычно.       — Ну ладно, реальность так реальность, — Альтаир потёр руки. — Нам же проще.       — Это не моё время, воробушек.       Повисла пауза.       Дезмонд уже приготовился к следующей волне невнятных аргументов, но на лицах что Альтаира, что Эцио отразилось внезапное понимание.       — О, так это сработало!       — Что? — Дезмонд насторожился. — Что сработало?       — Я шёл спокойно по улице, когда внезапно оказался в чёрном нереальном пространстве, — начал Эцио с лёгким сомнением. — Вокруг хохот, пробирающий до костей, без источника и смысла. Радухнагейду — хотя тогда я не знал его имени, — сражался с каким-то мужчиной в смешной шляпе. Мимо меня пронёсся вихрь из осколков зеркал. Клянусь, он выкрикнул: «Ну что, дамочка, поговорим об информационной безопасности?» — мне бы фантазии не хватило такое придумать.       — Клэй, — мгновенно определил Дезмонд.       — Ну разумеется, ты знаком с этим зеркальным вихрем, — Альтаир закатил глаза.       — Волна расплавленного золота наткнулась на маленькую фигурку, кажется, это был ты, пиколино, — продолжал Эцио. — А в центре висел такой шар… Откуда-то я знал, что если я прикоснусь к нему и сильно пожелаю, то я могу переместиться куда угодно… и когда угодно. Вот я и…       — И что ты выбрал? — Дез, примерно догадываясь, какой будет ответ.       — Январь, Флоренция, 1474-ый год. За год до… ну, ты знаешь, — Эцио горько улыбнулся.       — Это нифига не январь и нифига не Флоренция, — проворчал Дез.       — Но гораздо лучше, чем могло бы оказаться, на самом-то деле, — Альтаир.       — А ты что об этом знаешь? — Дез, подозрительно.       — Эмн… Кажется, всё? Та волна золота, которую видел сидди, это были знания о том, как работает Око и что там у Минервы был за план.       Пауза.       — Ребята, подержите его, пожалуйста, я его сейчас придушу, — мрачно проговорил Дез.       — Воу-воу, какие игры! Не то чтобы я был против, но ты хоть женись для начала, — Альтаир поднял руки.       — Значит, всё это время у тебя была информация, но ты пытался изо всех сил выжать её из меня?       — Не то чтобы была всё время. Я только понял, что она есть.       Радухнагейду поднял его за шкирку одной рукой, не напрягаясь. Альтаир с удивительным достоинством висел в этой хватке.       — Честно, братья, я чувствовал, конечно, что у меня в голове что-то чешется, но всё никак не мог достичь этих знаний, не хватало ключевых слов! — Альтаир развёл руками. — То, что Дезмонд говорил про Око, совершенно не совпадает с тем, как оно работает на самом деле, вот я и не мог его узнать. Да оно даже называется не совсем так!       — И как оно работает? — спросил Дез мрачно.       — Может, отпустите?       — Это уберегает тебя от того, чтобы я всё-таки попытался набить тебе морду.       — Я всегда рад хорошей драке!       — А я бы, блин, про Око лучше послушал. Говори.       Альтаир сложил руки на груди.       — Семьдесят тысяч лет назад жили-были Ису. У них была своя сложная политическая система, о которой я теперь почему-то знаю, — Альтаир выглядел сам удивлённым тому, что он говорит. — Но случилась солнечная вспышка, глобальная катастрофа, которая стёрла их с лица земли как цивилизацию. Немногие выжившие начали изобретать способ, как избежать вспышки в будущем…       Дезмонд всё это знал, но не перебивал: Радухнагейду и Эцио тоже нужен был контекст.       — Проблема в том, что эта вспышка — большая. Очень много огня. Целый клубок огня размером с планету. О Аллах, в которого я не верю, какое же Солнце огромное. Оно так чихнёт, и всё, вся Земля — огромная пустыня. А Солнце от этого только жить дольше станет… Как оно может дольше от этого жить?       — Не отвлекайся, — попросил Дез.       — Чтоб ты знал, это большой клубок запутанной информации, — Альтаир помотал головой. — В общем… Это очень много энергии, а энергия никогда не разрушается, только меняет форму. Чтобы остановить вспышку, нужно приложить как минимум столько же энергии, а лучше больше, но на Земле такой силы нет. Точнее, есть. Раскалённое ядро Земли. Стоп, что, у Земли раскалённое ядро?.. Но если его остудить, то остановится движение тектонических плит… Серьёзно, на этом раскалённом мессиве плавают относительно твёрдые кусочки, и мы это называем землёй?.. И остановка этих кусочков убьёт жизнь на Земле гораздо надёжнее одной краткой вспышки Солнца.       Радухнагейду осторожно поставил Альтаира. Тот почти не заметил, пялясь куда-то в пространство расфокусированным взглядом.       — В общем, Минерва решила всю эту энергию преобразовать во что-то полезное. Использовать её. На что-то большое и грандиозное… например, на возвращение во времени к первой вспышке, чтобы она могла предупредить свой народ, построить эту машину заново и всех спасти. Но на изобретение уходило слишком много времени, она… Ису научились не стареть, но время всё равно брало своё, ошибки в голове накапливались и они начинали сходить с ума. Минерва вовремя это поняла, сделала резервную копию своего сознания в машину, а затем… смотрела из машины, как оригинал с каждым годом становится всё безумнее. В итоге Минерве в Камне пришлось убить органическую Минерву, потому что та пыталась уничтожить Око.       — Жесть, — отметил Дез.       — Но из-за того, что Минерва была каменная, она не могла вернуться в прошлое и всех предупредить, потому что…. Оу, — Альтаир остановился, глядя куда-то в пространство.       — Всё хорошо? — Эцио. — Не хочешь прерваться на минуточку, пиколино?       — Подожди, тут политическая картина подгрузилась. В общем, Ису во время катастрофы раздирали внутренние конфликты. Они за несколько тысяч лет до этого создали людей — как Ису, только лишённых Знания. Сделали целый подвид самих себя, но без Знания, чтобы те занимались физическим трудом и не думали об устройстве мира. А они всё равно думали, даже без сверхъестественных способностей, какая засада…       Дез кивнул. Об этом он знал.       — С другой стороны Ису догоняли предки. Ису умели записывать себя не только в предметы, но ещё раньше научились переходить в головы потомков, со всеми своими знаниями, ценностями и волей. Таким образом один правитель со своими друзьями мог оставаться на троне сколько угодно, отбирая ресурсы у других Ису и постепенно теряя рассудок. Собственно, людей создали, чтобы задобрить низкоранговых Ису и снять с них нагрузку. Но вот таких призраков тоже запретили, мёртвый Ису не имеет никаких политических прав, слушаться его опасно. А ещё живые Ису после определённого возраста должны умирать и становиться артефактом — чтобы передавать свои знания будущим поколениям до того, как эти знания будут искажены безумием.       Вот об этом Дезмонд понятия не имел.       — Катастрофа случилась в конце одной из таких войн, когда старого призрака только-только запинали, — продолжал Альтаир. — И если бы Минерва переместилась, будучи призраком, её бы просто слушать не стали и были бы правы. Призрак, говорящий о глобальной катастрофе и необходимости слушаться и объединять усилия? Да-да, прошлый также говорил. Значит, требовалось переместить живого Ису. А их к этому моменту как бы не осталось: кого не убили, тот сошёл с ума. Потомки чистоту крови не блюли, так что осталась целая куча полукровок и ни одного нормального Ису. Поэтому Минерва начала собирать Ису из тех, что есть. Немного менять обстоятельства так, чтобы нужные полукровки встречались, и получилось…       — Вот бля, — прокомментировал Дезмонд.       Заебись, он продукт многотысячелетней евгеники. Просто охуительно. С другой стороны…       — Ебать как Минерва обосралась, — заметил он. — Тысячи лет планирования, а в итоге получить меня.       — Эй! — возмутился Альтаир, возвращаясь в реальность. — Ну что ты на себя всё наговариваешь, а?       — А не знаешь, как она собиралась мотивировать меня, ну, спасать её народ? — поинтересовался Дез, сложив руки на груди. — После перемещения.       — Выживание? Мол, если ты не воссоздашь храм, то умрёшь вместе с большинством во время вспышки.       Дезмонд прыснул. Потом хихикнул. Затем захохотал на всю полноту лёгких, запрокидывая голову и не заботясь о том, что его может кто-то найти. Выживание? Серьёзно? Ы-ы-ы-ы…       — Что смешного? — Радухнагейду.       — Да я в такой ситуации заберусь повыше на утёс, возьму с собой местного бухла, курева, расстелю одеялко и буду смотреть, как все эти падлы горят. Спасти их? Для своего выживания? Вы что, прикалываетесь?       — Хм, — а Альтаир над этим серьёзно задумался. — Нет, но если… Хм. А ты прав, она ошиблась.       — Да неужели?       — Если судить по паре оговорок, у неё ещё тысячу лет назад должна была оказаться целая популяция новых Ису, которые изо всех сил жаждали спасти своих предшественников, один другого краше и чистокровнее, все обученные и грамотные. Она запустила процесс, уснула на пару тысяч лет, а когда проснулась, оказалось, что всё пошло не по плану и ты — её лучший вариант.       Дезмонд снова захохотал. Минерва проебала спасение мира ещё раньше него. Буквально проспала!       — Как она надеялась проспать пару тысяч лет и найти свои планы исполненными? — Эцио, приподняв бровь.       — Это их способность, Знание. Они могут извлекать информацию из окружающего мира и предсказывать, как будут развиваться события, — Альтаир призадумался. — Умея так, можно менять условия для получения желаемого результата.       — Детерминистская модель, серьёзно? — Дезмонд снова заржал. — Ой, ребята, Шрёдингера на вас нет.       — А вот тут я совсем не понял, — заметил Радухнагейду. — И не уверен, что до этого понимал.       — Это… — Дезмонд осёкся, как всегда, когда он палился на подозрительно хорошем образовании. — Мир не так работает. Даже если ты знаешь всё-всё-всё, ты не можешь полностью предсказать исход.       — Бывают случайности? — подсказал Раду.       — Ну… типа того, — Дезмонд не хотел сейчас вдаваться в подробности сути волновой функции и квантового туннелирования. — Особенно в биохимических системах, особенно в сложных биохимических системах, таких как люди. Оставить это на тысячи лет без присмотра… ей повезло, что хотя бы я получился. Если учесть, что на таких случайностях Солнце вообще горит, то не удивительно, как они вспышку проворонили.       — В общем, эта волна информации, которую я перехватил, должна была подготовить тебя к деятельности в эпоху Ису, — закончил Альтаир. — Очень много знаний по людям, политике, законам, кто куда чего, кого чем подкупить… И подготовить, и сфокусировать твоё внимание на этой эпохе, чтобы ты заставил Храм переместить тебя именно в это время.       Дезмонд покивал, покивал, потом задумался.       — Кажется… я помню эту волну информации, но до неё меня атаковала Юнона. Другая Ису, — пояснил он для остальных. — Она пыталась захватить надо мной контроль, проникнуть через меня… в другие системы. А я… да, точно, я рассмеялся. И…. сделал что-то. От чего вы проявились сильнее, чем было. Потому что пугать одержимостью меня? Ну серьёзно, в очередь, мадам, вы мне даже не нравитесь. И… я продолжал смеяться, пока всё происходило. Пока горела рука, пока слепли глаза, пока Раду махался с Хейтемом, а Клэй — с Юноной. И пока Эцио тихонько использовал технологию Ису в своих целях.       Взгляды скрестились на нём.       — Прекрасная командная работа, братья, — тот ухмыльнулся.       Дезмонд грустно ухмыльнулся.       — Надо только проверить, действительно ли это не моё время. Пока всё указывает именно на это, но мало ли, к каким-нибудь странным мормонам угодили. Всё-таки перемещения во времени сильно против всех моделей современной физики… У нас с Ису определённо были очень разные представления о физике. С другой стороны, если это всё-таки не моё время, это даёт нам одну хорошую новость, куда бы мы ни попали.       — Разве? — Альтаир поднял голову. — Какую?       — Энергия была потрачена. Мир от вспышки был спасён.                     

* * *

      Дезмонд улыбался. Если выгорело… это означало, что всё получилось: и мир спасли, и Ису наебали, причём обеих. Вряд ли Юнона могла бы что-то особо натворить, пока её мутузили очень мстительные остатки Клэя, а потом фьють, и Дезмонда уже нет. Сорян, мадам, ебитесь с захватом мира как-нибудь без него.       — Вот видите, как только я осознал информацию, я сразу же ей поделился, — наставительно заметил Альтаир. — Делайте так же.       — Ты только что грохнул Аль Муалима, — хмыкнул Дез. — Давай, расскажи о прозрачности.       — А вот чтоб таких ситуаций не возникало!.. — Альтаир перевёл взгляд на него. — Нам нужно узнать дату и место.       — Нужны люди, — кивнул Эцио. — Желательно не из той деревни, а то неудобно как-то вышло.       — Нужна обзорная точка, — кивнул Раду.       Дезмонд прикрыл глаза и усилием воли «натянул текстуры», то есть использовал Зрение как замену зрению. Охереть как круто, между прочим. С паршивого приключения хоть навыков клок.       А затем Радухнагейду взлетел на верхушку ближайшего дуба, едва касаясь веток для опоры. От тьмы под капюшоном Альтаира повеяло экзистенциальным ужасом.       — Эм… мне показалось? — он указал на дерево.       — Я тоже видел, — Эцио. — Неплохо, неплохо.       — Да, сто кило Радухнагейду прекрасно лазают по деревьям, — Дезмонд закатил глаза. — Вы как будто медведей ни разу не видели, право слово.       — Нет? — Альтаир.       — Медведи? При чём здесь медведи? — Эцио.       — Ну, так они лазают по деревьям.       — Медведи? Да ладно, не может быть, они же огромные!       — Вот именно.       Дезмонд надел худи, застегнулся под самый подбородок, накинул капюшон и поёжился. Солнце припекало ощутимо, но ему всё равно было холодно. А ещё — жутко неуютно. Не хватало чего-то важного рядом, чего-то такого большого и тёплого… Ему потребовалось около минуты, чтобы осознать, что это ощущение потери относится к Раду.       Логично, что у них есть какое-то ограничение на расстояние. Должно же быть? Это имеет смысл. С другой стороны, Эцио же как-то ходил по деревне шататься, так что, может, Дез просто капризничает… Но он ведь от чего-то проснулся? Может, как раз от того, что Эцио далеко отошёл?..       — Эй, Дезмонд? — отвлёк его Альтаир. — Можно тебя на секундочку?       — Кто бы говорил про секреты, — Дез закатил глаза, но отошёл за ним на два символических шага.       — Ты в туалет сходить не хочешь? — Альтаир, негромко, серьёзно.       — А?       — Поссать. Люди с утра ссут. Ты ночью пил, и утром тоже, так что логично, что… Что такое?       — Осознаю, в какой пиздец превратилась моя жизнь.       — Да ладно, херня случается. Процесс-то хоть помнишь или подсказать?       — Нет, спасибо, я постараюсь сохранить остатки достоинства.       — Ага, ну-ну, удачи. Зови, если что! — Альтаир хохотнул и отошёл.       Дез подавил панику на тему того, что теперь всё придётся делать с подсказки предков. Ничего страшного, вспомнит, научится. Не он первый с мозгами в кашу, справится как-нибудь, это дело нехитрое, даже у младенцев получается… Но когда он считал, что всё вокруг ненастоящее, было проще.       К счастью, поход за ближайшие кусты увенчался успехом, всё было нормально, как обычно… Если не считать того, что ему подсказали это сделать. Дез решил, что со стыда он умрёт как-нибудь позже, а пока он, как обычно, будет до упора делать вид, что всё нормально.       Раньше же срабатывало.       Подгрузилась локальная карта. Деревня, поля, сгоревший участок леса, не сгоревший лес, речка, озеро… дорога. Дорога должна куда-то вести? Желательно в другую деревню, а лучше — город. В пару деревень изолировавшихся сектантов он ещё мог поверить, но вот городов никто из них точно ещё не строил.       Радухнагейду спрыгнул с дерева тихой тенью.       — Как ты умудряешься с таким весом прыгать и не шуметь? — прикопался Альтаир. — Вот как? Ты же огромный.       — Я дух, — Раду смотрел на него с недоумением. — С чего мне шуметь?       — Что, хочешь сказать, ты ещё и летать умеешь?       — Нет, — Раду серьёзно покачал головой. — У меня это плохо получается, нужно больше тренироваться.       — Плохо… получается? — растерянность в голосе Альтаира была бесценна, но не продлилась долго. — Научишь?       — Да, конечно, если хочешь.       Дезмонд постарался как-нибудь не слишком навязчиво подойти к нему поближе. Две минуты без его присутствия, а уже неуютно, наркоман он чёртов на игле из мёртвых убийц.       — Нам туда, — кивнул он в сторону дороги.       — Так чего же мы ждём? — голос Альтаира звучал радостно, как обычно. — Или ты хочешь вернуться и поесть?       Дезмонд поёжился, вспомнив супокашу, и пошёл вперёд.       До дороги, впрочем, они дойти не успели.       — Монетка, — сообщил Эцио, тыкая куда-то в сторону.       Дез посмотрел туда. И правда, монетка, может, даже две. В трёх метрах левее, в двух сантиметрах под дёрном.       — Мы обязаны спасти этих милых дам от одиночества, — добавил Эцио.       Дезмонд покивал и пошёл выкапывать «милых дам». Да, конечно, Дез ещё не успел осознать, что такая проблема есть, как Эцио уже достал им бабла.       — Интересно у тебя Зрение настроено, — заметил Альтаир. — Кажется, я начинаю понимать, откуда такая броня.       — Помилуй, я своё состояние не в придорожных кустах нашёл, — хмыкнул Эцио. — Хотя, конечно, оставить бесхозную монетку в одиночестве всегда было сложно.       Дез разрезал дёрн керамбитом и вытащил две серебряные монетки.       — О, это венецианский сольдо, — определил Эцио. — Мы не так уж далеко от Флоренции.       — Всего-то в зоне экономического влияния Венеции, — кивнул Дез. — Совсем недалеко.       — В чём подвох? — Альтаир сарказм уловил.       — Венеция — это торговая империя, раскинувшаяся по всему Средиземноморью.       — Ну так уж империя, — Эцио хмыкнул. — Просто… Удобное место.       Дезмонд поднял на него взгляд, припомнил, как кое-кто сменил правителя Венеции — дважды, — и решил не спорить. В самом деле, чего это он, это ведь всего лишь лужица, местечковое болотце.       — Спасибо, — вместо этого сказал он.       Дез поднялся, убрал керамбит и пошёл дальше. Пара сольдо — это немного, но может поднять настроение случайному собеседнику.       Они вышли на дорогу, выбрали направление наугад и пошли дальше. Дорога была грунтовая, ни следа асфальта, да и в лесу не было ни одного пластикового пакета, бутылки или бычка. Карман жгли две исторические монеты, найденные очень неглубоко. Стоило уже смириться, что он попал в прошлое, примерно во времена Эцио или как минимум до индустриальной революции.       Это странным образом огорчало, потому что он… он не рассчитывал иметь больше никаких планов, никогда. А ему ведь теперь нужно куда-то идти, что-то делать… И если они окажутся недалеко от Флоренции… Если они будут незадолго до казни… У него не останется иного выбора, кроме как бежать и помогать им. Хотя даже если позже, будет ещё нападение на Монтериджони, с которым тоже можно что-то сделать. Можно как-то помочь, изменить.       Проблема не в том, что он не хотел помогать, он хотел. Семья Эцио — это самое близкое к нормальному дому, что у него когда-либо было. Та часть него, что до сих пор была Эцио, болела от предвкушения и надежды.       Но он просто не мог. Не мог вписаться в очередное приключение — физически, технически, психологически, как угодно. Воспаление не остановится, если не ампутировать руку. Скоро начнётся заражение крови. От лихорадки, да без антибиотиков и жаропонижающего он загнётся за неделю-полторы. Доверить руку местным врачам… Есть шанс, что он умрёт от панической атаки ещё до того, как его успеет коснуться нестерильный нож. Но даже если он преодолеет это, его шансы на выживание после ампутации весьма невелики. Не в таком истощённом состоянии. Не с такой хирургией.       Он ходячий мертвец с недельным сроком годности. Уж лучше бы Эцио промахнулся, лучше бы они в принципе не могли ничего сделать, тогда бы не пришлось умирать так до обидного близко к цели.       — Монетка, — объявил Эцио, указывая вперёд и вбок.       Дез молча пошёл выкапывать. Хоть какое-то развлечение, кроме дерьмовых мыслей.       Они так и проходили до полудня, тихонько собирая себе начальный капитал, когда их догнала телега, запряжённая… ослом. Наверное. Дезмонд не очень-то разбирался в крупном домашнем скоте.       За поводьями сидел мужичок в соломенной шляпе, с многолетним оранжевым загаром, впившимся в кожу до костей. Сухонький, немолодой, он улыбался щербатым ртом и что-то сказал.       — Прекрасного денёчка, друг, — сказал Дез на итальянском Эцио. — Как бы нам найти общий язык…       — Я будем могут говорю так! — радостно заявил мужик. — Я был Матеу, а ты был?..       — Дезмонд, меня зовут Дезмонд.       — Да-да, меня зовут Матеу. До городу едет? Помощь едет? Развлечение мне старый мужик?       Дезмонд улыбнулся:       — Точно будет развлечением! Можно?       Он сделал вид, что залезает в повозку. Матеу закивал и подвинулся. Дез поднялся к нему, и они поехали весёлой компанией лингвистического пиздеца.       Выяснилось, что Матеу научил итальянскому — то есть ещё тосканскому, — его отец, который тоже был далеко не носителем языка. «Просто меняешь «с» на «ч», тянешь гласные как говнюк, и всё, говоришь как коренной флорентиец! Можно ругаться с этими охамевшими купцами! Знаешь, сколько они за кусок блестящей ткани дерут?!»       Видел Дезмонд пару недостатков в таком методе, но не стал расстраивать мужика. Словоохотливому источнику информации на акцент не пеняют.       Оказалось, что они в Окситании. Где конкретно — непонятно, название местного городишки ему ничего не говорило, но Окситания — это в любом случае юг Франции, а Флоренция — север Италии. Так близко, что было удивительно, почему его никто в деревне не понял: соседи же! Кто-то же мог бы знать тосканский, хотя бы на уровне этого мужичка?       Возможно, дело в том, что Дезмонд как-то и не пытался говорить.       Год было узнать чуть сложнее, это про место можно было спросить: «Вижу, ты много где бываешь, много повидал?» — и выслушать полную историю региона, особенно трёх ближайших деревень и двух городов, а вот про год… Вместо этого Дезмонд сначала спросил, сколько мужику лет.       — Двадцать шесть! — гордо заявил тот. — А у тебя сколько лет есть?       Дезмонд ещё раз осмотрел мужика. Он-то думал, что тому минимум сорокет, а тот его только на два года старше. Как-то неловко говорить об этом.       — Шестнадцать? — ляпнул он первое, что пришло в голову. Ляпнул и замер, ожидая, что его высмеют за такую нелепую ложь.       — Совсем большой! — обрадовался Матеу. — Мужик!       Дез улыбнулся комплименту, про себя размышляя, кто тут всё-таки ебанулся. Это мужик просто генетически такой развалина или не врал тот крем для бритья, что обещал сохранить его кожу гладкой чуть ли не после кремации?..       Спустя пару баек Матеу о его шрамах Дез заявил, что ему умный человек какой-то сказал, что рождённым в чётный год всегда везёт. Вот у тебя какой год рождения?..       Оказалось, 1450-ый. То есть, сейчас 1476-ой год, как раз год казни Аудиторе. Близко, близко.       Дезмонд заверил, что 1450-ый — это очень чётный год, Матеу родился под очень счастливой звездой. Тот довольно подтвердил, что да, он счастливчик, волки однажды прям за ягодицу покусали, а он до сих пор пляшет и танцует. Дез ухватился за это, спросил, что тот на праздники планирует, а успеет ли?       Это помогало уточнить дату. Всегда есть праздник, к которому надо готовиться, так какой здесь ближайший и сколько до него?       Оказалось, что день Иоанна Крестителя только через две недели, всё Матеу успеет, не стоит и начинать. Тут Дез беспомощно покосился на Эцио. О таких праздниках он даже не слышал.       — Это 24-ого июня, — шёпотом напомнил он. — Праздник середины лета и мой день рождения.       «О, жаль, что не доживу», — мелькнула мысль, но Дезмонд успел от неё отмахнуться до того, как её услышали.       Значит, сейчас где-то начало июня, число третье. Казнь случилась в декабре. Эцио промахнулся всего на полгода — неплохо для того, кто первый раз использует машину времени.       Дезмонд продолжал внимательно слушать бессвязную речь человека с весьма извращёнными понятиями об изучении языка. Он старался угадать места, в которых нужно смеяться, а в которых — хмуриться или сочувствовать, навык, который он поставил ещё во времена, когда ему приходилось слушать пьяных клиентов, говорящих на языке алкоголизма.       Они подъехали к городу, когда солнце перевалило за другую сторону дороги. Дезмонд сердечно поблагодарил Матеу за помощь и пошёл на местный постоялый двор. Ему даже почти не требовалось лезть на обзорную точку, Матеу разболтал о каждом заведении больше, чем Дез, честно говоря, хотел бы знать.       Дез попросил комнату на ночь и, ласково нависая над хозяином таверны во все свои метр восемьдесят росту, попросил, чтобы комната не была плохой. А то, знаете ли, неприятно, когда клопы за всякие мягкие места кусают, так и хочется кому-нибудь за это отомстить. Владелец таверны сам не из робкого десятка, но угрозу встретил с одобрением: мол, серьёзный человек, себя ценит.       Дез также попросил принести в комнату молока и хлеба. Если хлеб не пойдёт, то хотя бы молоко — технически еда, и можно хоть сколько-то калорий восстановить. Была мысль подсчитать, сколько при его массе нужно выпить молока для полного насыщения, но Дезмонд решил себя не расстраивать.