In ways that can't be said

Это были очень, очень долгие несколько недель. Скорее, это были очень долгие почти двадцать лет, чья кульминация пришлась на эти пару недель – с поправкой на худшие в жизни Иззи обстоятельства. Его мир перевернулся вверх дном и стремительно катился в бездну роскоши, фривольности и франтовства. Он потерял своего давнего друга и капитана – тот променял будущие свершения на демократию в команде, легкомысленно пренебрег десятилетиями верности, будто их и в помине не было. Поэтому, когда его кратковременный заслуженный отдых прервал голос мальчишки–писаря, Иззи имел полное право прийти в ярость, он был готов высечь этого… – Иззи. Люциус стоял на носочках, держался одной рукой за снасти и пристально смотрел, чуть наклонившись вперед и практически повиснув на такелаже. Другая его рука уперлась в бедро, а выражение лица было таким, словно он напрашивался на драку – Иззи похвалил себя за то, что сдержался. – Что? – О, ничего. Просто ты уставился на океан, будто собираешься убить его, а я не уверен, что твоих навыков владения мечом, впрочем, весьма впечатляющих, достаточно для схватки со стихией. Люциус отцепился от такелажа, подошел ближе, чтобы оказаться рядом с Иззи, и оперся на перила так, что их плечи соприкоснулись. Иззи сделал полшага в сторону. – Я мог бы сразиться с океаном, – ответил он. Люциус рассмеялся над очевидно абсурдной идеей, и Иззи пожалел, что вообще заговорил. – Ты выглядишь так, что я в этом даже не сомневаюсь. – Выгляжу как? Люциус указал на… всего Иззи. – Ты выглядишь как тот, кто пытался сразиться с океаном. – Бессмыслица. – Это ты только что сказал, что мог бы сделать это. Иззи решил замолчать, пока этот придурок снова не придумал как использовать против него его же слова. Периферийным зрением он заметил, как Люциус исчез, и позволил себе мгновенную, глупую, наивную надежду, что тот ушел. Надежда была разрушена самым варварским способом: Иззи почувствовал на своих плечах руки Люциуса, теплые и надежные, словно камин холодной ночью. Прежде чем он успел вырваться и отстраниться, Люциус спросил: – Ты хоть раз в жизни расслаблялся? – Отъебись, – прорычал Иззи. – Понял, – последовал ответ. Затем все пошло наперекосяк – Люциус нежно провел ладонями по плечам Иззи. Он начал осторожно, вырисовывая кончиками пальцев маленькие линии. Иззи, внезапно и поразительно быстро потерявший чувство реальности за пару секунд, споткнулся и качнулся назад. – Ого, – Люциус подхватил его, крепко обняв, чтобы удержать их двоих в вертикальном положении. – Может, нам стоит присесть. Иззи, не изменяя себе, только коротко согласился, не комментируя ситуацию, и позволил Люциусу провести его до койки. Он сел на край, поставил локти на колени и положил на них предплечья. Койка прогнулась, когда на нее опустился Люциус. Он устроился позади Иззи, снова положил руки тому на плечи и возобновил мягкие движения, разминая тренированные мышцы. Вскоре он расширил зону действий, повторяя касания, надавливая большими пальцами, заскользил круговыми движениями наверх. Иззи чувствовал себя так, будто сейчас потеряет сознание или умрет. Он только теперь обнаружил, что прижал руки к животу, свесил голову и ссутулился, дрожа. – Вот так, милый. Он мог слышать улыбку в голосе Люциуса, и не мог найти в себе силы возненавидеть ее. Вместо этого он издал судорожный вздох. Спустя некоторое время, которое по ощущениям можно было приравнять к бесконечности (хотя на самом деле прошло не более пяти минут), Люциус провел руками от ключиц Иззи до его плеч, откуда они и начали. На этот раз он слегка надавливал на шею. К этому моменту Иззи едва держал равновесие и почти полностью прислонился к спонтанно проявившему свои таланты массажисту, стиснув ладони в кулаки. Руки Люциуса прокладывали путь вверх по его шее, и Иззи интуитивно тянулся за ними. Он почувствовал прикосновение пальцев ко лбу перед тем, как Люциус осторожно провел по его волосам, и совершенно непроизвольно издал довольно неловкий тонкий стон. Иззи услышал смешок позади себя. – Вот так, – повторил Люциус, практически мурлыча. – Именно так. Люциус провел ногтями по коже головы, не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы послать дрожь вдоль позвоночника. Иззи запрокинул голову и снова услышал смех Люциуса: тот выводил небольшие круги на затылке, улыбаясь про себя тому, как Иззи оперся на его руки. Перемещая руки вверх, к макушке, он осторожно надавил на виски, а затем проделал путь пальцами в обратном направлении. Люциус повторил действие несколько раз и принялся зачесывать волосы Иззи назад, позволяя кончикам пальцев задержаться на задней стороне шеи. Иззи тихонько хмыкнул, когда Люциус приостановился, и откинулся назад еще больше. У него кружилась голова и, он уверен, будь его глаза открыты, в них бы двоилось. Мысли были нечеткими, будто в тумане, и он чувствовал плавную качку волн туда-сюда, ясно осознавая лишь прикосновение пальцев Люциуса, расчесывающих его волосы. Блаженство. Он понял, что все закончилось, когда почувствовал давление рук, обнимавших его поперек груди, и легкий поцелуй в макушку. Не желая отпускать ощущение невесомости, Иззи всем весом облокотился на Люциуса, осязая, как смех отдавался в его груди там, где они соприкасались. Слабость и трепет наполнили все его существо, будто его душу вынули, а искусные руки следили за тем, чтобы она вернулась обратно должным образом. Иззи сделал сознательный глубокий вдох и заставил себя открыть глаза. – Спасибо, – слово ощущалось чужеродным во рту, но что еще он мог сказать. – Обращайся. Иззи заметил, как вес на койке перераспределился, когда он поднялся. Вскоре он услышал шаги – Люциус встал перед ним. Солнце освещало его со спины. – Можно? Он кивнул, и Люциус обхватил ладонями его лицо. Иззи снова закрыл глаза, когда Люциус прижался в легком поцелуе к месту на щеке, где находилась крестовидная татуировка. – До скорого, Иззи–Диззи. Прозвище не отдавало ядом, и, когда Люциус убрал руки от его лица и ушел, Иззи подумал, что «одурманенный» было более точной кличкой, хотя она совсем не рифмовалась с его именем.