Licht auf dem Weg

Выйдя с территории бара, Артём бодро зашагал в сторону оружейной улочки. Довольный и сытый хорошим перекусом, он словно почувствовал волну бодрости, окутывающую его с ног до головы.       Эмоционально Чёрный всё ещё был где-то на дне, но физически он был готов продолжить свой путь хоть сейчас, но, не решившись отдаваться на волю чувствам, побрёл исследовать станцию.       Деньгами он так и не обзавёлся, да и не подвернулся ещё удобный случай подзаработать. Всё, что дали ему на ВДНХ, оставалось при нём. Особо тратить пульки было некуда, разве что на еду; да и в рюкзаке, аккуратно прикрытом кофтой, лежал его личный автомат со всей необходимой для выживания амуницией, поэтому лишняя горсть патронов или чего-то ещё только будет мешать.       И где-то в глубине души уголёк надежды не переставал угасать. Парню совсем не хотелось применять оружие и убивать кого-то. Поэтому Чёрным всего лишь владели интерес и накатившее меланхоличное настроение вкупе со скукой, которое он пытался отогнать прочь.       Ему совсем не хотелось коротать всё свободное время сидя только в баре и слушая идиотские истории пьяных мужиков, поэтому, поддавшись энтузиазму, он пошёл по прилавкам, мельком оглядывая их содержимое.       Как и на любой другой станции в Метро, оружейных базар состоял из несколько отделов. В одном из которых можно было найти только боеприпасы, патроны и гранаты разных сортов и калибров, за ним следовал магазин стрелкового оружия, где обычно продавались новинки оружия прямиком от мастеров со всего Метро.       По классике, самым распространённой винтовкой был и оставался калаш. В зависимости от стоимости он мог быть оборудован кучей обвесов и навороченных механизмов. Хочешь убивать скрыто? Пожалуйста — глушитель. Рвёшься в бой? Вот тебе удлинённый магазин, получите, распишитесь. Но, кроме калаша, в ассортименте находилось много другого добра на вкус и цвет.       Аптечки, гранаты, фильтры и ножи располагались в палатке снаряжения. Отдельно также выделялись торговцы бронёй. Артём с призрачным интересом разглядывал арсенал, не придавая этому никакого внимания. Его это попросту не интересовало. Он не был рождён убивать. Даже если сейчас находится далеко от дома и предоставлен сам себе.       Вокруг стоял нескончаемый галдёж. Бравые вояки, бандиты и прочие обитатели Метро затоваривались для очередных вылазок и заданий. Кто-то пытался торговаться, другие же орали о какой-то всевышней несправедливости.       Как Артём и думал, ничего интересного для себя он там не обнаружил и решил пройтись дальше, вглубь станции. Ему не хотелось терять время попросту, и он двинулся к рынку. Может, там ему удастся найти что-то более занимательное.       Внезапно, кто-то резко схватил его под локоть и дёрнул руку. От неожиданности Артём рефлекторно схватился за руку, испугавшись внезапной хватки. Цепкие пальцы сжимали его локоть, словно моля, чтобы тот обратил на незнакомца внимание. Чёрный не был настроен на конфликт с этим человеком, или кто бы это ни был, поэтому он грубо отвёл руку и сделал шаг в сторону.       — Молодой человек, подождите. Постойте, — кажется, голос принадлежал женщине.       Артём резко обернулся, попытавшись сфокусироваться на человеке, окликнувшим его. Он увидел женщину средних лет, небольшого роста. Вид у неё был уставший, словно она была без сна пару суток. Лицо её опухло от слёз. Под глазами виднелись чёрные линии усталости, губы были сжаты в небольшую полосочку, а меж бровями залегла небольшая вертикальная морщинка, придававшая изнеможённому лицу суровый взгляд. На какое-то мгновение, а может, всего лишь на секунду, Артёму стало её жаль.       Сколько покалеченных душ живут в бесконечных туннелях Метро? Без собственного жилья, без заработка, без семьи? Одинокие. Не пересчитать. И каждый раз, видя таких людей, как эта незнакомка, у Артёма сжималось сердце. Почему? Почему ему жаль? Он даже не знает её, видит впервые. Понятие не имеет о её судьбе, кто она…? Человек. Она — человек. Как и любой другой, на этой Богом забытой станции. Земле. Живой, как и Артём. Потерявший себя в вихре боли, словно волны, выступающие из берегов.       Чёрный молча глядел на неё, вдавливая глазами её образ. Не нужно стоять как истукан и хотя бы спросить в ответ. Вид у неё был не самый лучший.       Разбитый.       — Извините… Вы ко мне обращаетесь? — невпопад ляпнул он. Рука женщины всё ещё стальной хваткой сжимала локоть парня.       Видимо, сейчас начнёт просить милостыню. Пульку, две. Почти всегда подобные оклики оканчиваются одним исходом.       В ответ — тишина.       Артём лениво потянулся в карман за патроном, чтобы отдать незнакомке, но та наконец-то встрепыхнулась, словно до этого стояла под гипнозом, забыв, что делает здесь.       — Мой сын… Ему плохо. Он там, — она потянула рукой в сторону жилых палаток. — Один.       Наконец, женщина опустила запястье и подалась назад от Артёма.       — Помогите… — осев на холодные полы станции и прикрыв руками заплаканное лицо, дрожащим голосом произнесла она.       Артём стоял молча, словно вкопанный в землю. Мелкая дрожь прошлась по его телу. Они не был готов к такому повороту. Помогите? Но чем он мог помочь? У него нет ни денег, ни навыков, которые помогли бы ему оказать медицинскую помощь. Он ничего не может. Бесполезный. На что он растрачивал свою жизнь? Он сам не был готов к жизни здесь, в Метро, а помогать кому-то подавно. Даже сейчас, Чёрный просто-напросто не мог ответить на мольбу помощи.       С замиранием сердца он глянул на женщину, и безнадёжная надежда ударила ему в голову. Опомнившись, он подбежал к ней и поднял её с земли. Может, он всё-таки в силах помочь?       — Пожалуйста, успокойтесь. Чем я могу вам помочь? — склонился он над ней.       — Он… там… один. Ему лекарство нужно. Инсулин, — взвыла женщина.       Люди, проходившие мимо них, оглядывались и сходились на вой. Кто-то тыкал в незнакомку пальцем и просил заткнуться, другие же испуганно оборачивались, ускоряя шаг, чтобы как можно быстрее скрыться из виду.       Артём непонимающе посмотрел на неё, держа женщину под локоть, а другой рукой пытаясь поднять её с пола окончательно.       — Я не врач, и инсулина у меня нету. Может, вы ошиблись, — Артём глядел на неё умоляюще. Теперь, зная ситуацию, он действительно не мог понять, что ему делать, как помочь.       — У меня не хватает пулек на одну ампулу. Сыну стало плохо, а все сбережения отобрали бандиты. Вот так, доверилась предложению подзаработать, а в итоге — вон как вышло, — казалось, будто бы она пыталась успокоиться, но, вспомнив о сыне, монотонно заплакала. — Я просто не знаю… что делать. Выбежала с дома просить помощи, но сама не понимаю, почему окликнула именно вас, молодой человек.       Да. Артём и сам не понимал, почему из тысячи лиц на станции она подбежала именно к нему. Чёрный пытался особо не выделяться на фоне остальных жителей или гостей станции, но так вышло. Случайность, не иначе.       Он снова окинул взглядом женщину, и сердце его сжалось от сочувствия к ней.       Другой человек на его месте просто прошёл бы мимо, даже не обратив внимания на незнакомку, сбросил её руку с себя, и скрылся бы за поворотом, забыв о ней в ту же секунду. Жизнь в Метро вычертила образ человека, кистью пройдясь по всем больным местам и избавив его от последних капель милосердия и сострадания, оставив одну людскую злобу и кровожадность.       Артём не был таким. Он умел сострадать. Ему не была чужда забота о ближнем, хоть порой он и сам нуждался в помощи. Чёрный не мог оставить её одну на растерзание судьбы. В памяти всплыл далёкий образ матери, такой родной, но в то же время чужой, и в ту же секунду рассыпался звонкими осколками, ранив прямиком истерзанное сердце, не оставив дальнейшей надежды на жизнь. Она учила его всегда помогать людям, как тяжело бы ни было, и Артём хорошо усвоил урок.       — Я помогу вам. Скажите, сколько не хватает? Я добавлю… — он снова полез в карман штанов, оглядываясь на незнакомку.       — Буквально… — в голосе проскакивали нотки паники. — Кажется, кажется… двадцать пять пулек, точно… да, — рассеяно произнесла та. — Я покупаю лекарство у местного доктора на станции. Пожалуйста, вы сможете сходить со мной к нему?       Артём молча кивнул.       Женщина одарила его благодарной улыбкой. Глаза её сияли светом надежды, а цвет лица приобрёл здоровый оттенок. Выпрямившись в рост, незнакомка махнула парню рукой в сторону врача и сама бегло зашагала.       Сухой следовал за ней, не проронив и слова. Не нужно терять время на пустые разговоры и благодарности — всё после.       Быстро управившись с покупкой ампулы и заполучив её в руки, женщина не могла сдержать слёз радости.       — Спасибо вам, спасибо. Я… просто не знаю, как вас благодарить. Вы будто ангел. Скажите, хоть как ваше имя? Кому я обязана благодарностью?       — Артём, — коротко ответил тот. — А я и вашего имени не знаю.       — Ах, простите меня. Со всей суматохой я даже не назвала своего имени, — она застопорилась. — Вера Владимировна Чапаева, — назвалась она и протянула ему руку; Чёрный ответил на рукопожатие.       — Право слово, я не хотела беспокоить вас. Вы не подумайте. Я гражданка этой станции. С самого начала войны живу здесь, со своим сыном — Сенечкой. Отец его давно погиб, сынок даже и не вспоминает папу. Я одна с ним, воспитываю его, — вела монотонный монолог женщина, пока они шли в сторону жилых палаток. — Сложно, когда ты с ребёнка, одна, помощи ждать неоткуда, но как-то живём. У нас разве есть выбор? А тут ещё с инсулином лишняя морока. Эх… — с горечью в голосе вздохнула она, смахнув вновь подступающие слёзы, словно росинки. — Простите, простите.       Волна жалости окутала его, ворвалась под кожу водоворотом, сметая всё на пути. Ему искренне было жаль её. Он потерял мать, когда был мальчишкой. Он не помнил её лица, когда вырос. А в ней он будто рассмотрел, увидел, вынул обрывками воспоминания о родном человеке — маме; и с пустотой на душе шагал, шагал, высчитывая шаги набатом в голове и отбрасывая чувство горести, не подавая виду.       — Пойдёмте, отужинаете с нами, — пригласила его Вера Владимировна сразу после того, как они вышли от доктора. — Если вы не голодны, я напою вас чаем, Артём. Я всё же не могу отпустить вас просто так, — тоненьким голоском позвала она.       Артём тактично хотел отказаться от приглашения, ссылаясь на невыполненные дела на станции, но женщина дала понять, что отказов не принимает, и Чёрный, поддавшись уговорам, любезно согласился.       Как и до начала войны, людям всегда хотелось иметь своё собственное жильё, где можно было чувствовать себя в безопасности, скрыться от посторонних глаз и потока людей. Делать что захочешь, когда захочешь, при этом не помешав никому другому. Вскоре после ядерной войны, когда жизнь людей поменялась в один миг, они начали воссоздавать — или пытаться воссоздавать -условия жизни в Метро, как это было на поверхности, поэтому станции со временем начали обрастать постройками разного типа.       Что они представляли собой? Обычно, каждая станция, исходя из возможностей, решала самостоятельно, как сооружать жилую часть. На ВДНХ, в основном, все жили в больших брезентовых палатках, расположенных плотно к друг другу. Ни о каком приватном жилье речи и не шло, ведь каждый мог слышать разговоры соседей, но жители не жаловались, ведь было лучше жить у всех на виду, чем без своеобразной крыши над головой.       На других станциях метро люди сооружали себе что-то похожее на полудома, иначе говоря, небольшие каморки из различных подручных материалов. Покупали их у сталкеров, которые притаскивали с поверхности доски, плиты, брезент и прочее; разбирали вагоны и оттуда вытаскивали железные пластины, обивку и диванчики.       Руководство более богатых станций, в большинстве своём, станции Кольцевой Линии, Полис могли позволить себе организовывать для некоторых групп жителей, а именно для рабочих, инженеров и солдат бесплатные, построенные квартирки или попросту продавать их. В таком случае дома строились в основном из одного материала, в основном это были доски и были хоть немного согласованы во внешнем виде между собой.       Станция, на которой сейчас прибывал Артём, не была такой богатой, поэтому люди строили своё жилье, кто на что горазд. Пройдя в жилую зону, Чёрный мог наблюдать разного вида дома. Всё было намешано в единую кучу, коряво, без должных схожестей между собой. По одной стороне платформы располагались дома более обеспеченных людей, состоящие из металлических пластин, накрытых тканью, по другой стороне — различные палатки, небольшие квартирки из деревянных досок; особо бедные спали прямо на голом полу, в спальных мешках.       Квартирка Веры Владимировна была именно такой. Облезшие, чуть сгнившие доски, покрытые брезентом, металлическая дверь и проделанное в досках оконце, занавешенное шторкой. Стандартное жильё в Метро. Не богато, не бедно, а с ребёнком тем более. Подойдя к двери, она любезно пригласила Артёма внутрь и прошла за ним следом.       Обстановка внутри каморки выглядела по-домашнему. Даже несмотря на то, что это была крохотная комнатка, хозяйка смогла обустроить её так, что при входе в дом гость мог почувствовать уют. В квартирке имелась небольшая кровать и низкий диванчик, к стенке были припёрты два стульчика, а также некоторое другое убранство. Рядом с койкой стоял комод и маленькая тумбочка, на полу, около спальных мест, расстилался небольшой ярко-цветочный ковёр, а на стенах висели семейные фотографии. На тумбочке располагался медный подсвечник со свечой внутри, служивший единственным источником света.       — Артём, проходите, пожалуйста, и чувствуйте себя как дома, — позвала она его и провела ладонью в сторону дивана.       Чёрный не спеша прошёл вглубь квартиры и ожидающе сел, пока Вера Владимировна закончит возиться с сыном. Того, ради кого, она рвала и метала пару минут назад.       Мальчик выглядел нездорово. Он лежал с закрытыми глазами, спал, подёргиваясь во сне. Возня его матери вывела мальчишку из мира грёз. Тот, завидев родную мать, зарыдал, глядя на неё большими невинными детскими глазами. Женщина ахнула и скорее побежала к детской кроватке успокаивать дитя.       — Ах, Сенечка, — она крепко обняла его и поцеловала в пунцовую щёчку. — Сейчас, мама тебе лекарство введёт, как мы делаем всегда. А ты у меня большой, плакать не надо. Я ведь не больно… Словно комарик укусит, — она носилась с ним, лелеяла собственное дитя.       Закончив все необходимые процедуры, она уложила Сенечку, накрыв его мягким одеялом, и тот снова окунулся в царство снов, сопя маленьким носиком, даже не замечая Артёма. Удостоверившись в самочувствие сына, она, наконец, отошла от кровати, чтобы прибраться на тумбочке.       — Спасибо! Спасибо вам ещё раз. Я не знаю, что бы смогла сделать без вашей помощи, — она прошлась по комнате и мазнула взглядом по Чёрному. — Я выйду на станцию за кипятком, — всучив Артёму гранёный стакан, женщина скрылась за дверью.       Артём дружески махнул рукой и улыбнулся. После взгляда на счастливое лицо женщины и умиротворённое мальчика ему вдруг стало спокойно на душе. Вера в человеческое бурлила на сердце у парня, перегонялась по венам вместе с кровью. Ему хотелось верить и знать, что человечество не до конца лишилась такого качества как доброта, что люди не забыли такое важное слово «помощь».       Спустя пару минут Вера Владимировна вернулась с горячим чайником и разлила кипящую воду по кружкам, доставая чай из тумбочки и парочку пряников сверху. Наконец, закончив копошиться с посудой, женщина села напротив Артёма и сделала глоток горячего напитка. Артём последовал её примеру и хлебнул чаю. Ну конечно, вкус чая был знаком ему, как никогда. Родной вкус ВДНХ чувствовался в напитке.       Чёрный, решаясь прервать царившую вокруг тишину, тихо заговорил. О его родной станции, о чае, как он оказался здесь, что собирался делать дальше, но не раскрывая всех карт. Женщина слушала, внимая каждому слову; ей было интересно послушать человека с другой станции. В долгу она не осталась и поведала Артёму пару интересных историй из жизни.       Время пролетело незаметно, кружки, наполненные пару раз чаем, опустели, разговоры смолкли, и Артём резко почувствовал накатившую усталость. Он с дороги, толком не успевши отдохнуть, вымотался, утомлённый, всеми событиями, мозг уже отказывался думать корректно, и Чёрный спешил не перегибать с гостеприимством Веры Владимировны, решил, что пора уходить. Распрощавшись с женщиной и пожелав ей спокойной ночи, он тихонько вышел из квартирки.       Ему было комфортно просто сидеть, пить чай и разговаривать по-человечески. За весь свой внезапно начавшийся поход в сторону Полиса, он не особо пытался общаться с кем-то, да и случая не подворачивалось. Такая внезапная посиделка служила глотком свежего воздуха.       Но он чувствовал, как глаза закрываются от усталости. Биологические часы давали знать, что его организм вымотан, и, кажется, пора отдохнуть. Всё, о чём он сейчас мечтал, — это найти на станции отель и хорошенько выспаться.       Зевнув, он решил не терять время и потихоньку пошёл в сторону станции, выходя с жилой территории, но внезапно почувствовал, как кто-то толкнул его вбок и резко затащил его в один из неосвещённых поворотов, ударив по лицу.