Тайны убежища лжецов

      — Как думаешь, о чём они разговаривают? — почти шёпотом спросил Блейз, сосредоточенно глядя за спину Теодора.       Крепче сжав сигарету между большим и указательным пальцами, Тео глубоко затянулся; выпустив облако дыма, он мотнул головой из стороны в сторону, стряхивая воду с волос, выждал некоторое время и обернулся, встав к плечу Забини. Наткнувшись на розовые щёки Грейнджер, он ухмыльнулся. Казалось, она чувствовала себя не в своей тарелке, что было очевидно.       Пэнси, прикрытая прозрачной тканью, похожей на тюль, лежала на кушетке. Положив руку под голову, она увлечённо что-то рассказывала, периодически подглядывая на девушек, пока Уизли, в свою очередь, пропускала волосы сидящей рядом с собой Гермионы между пальцев.       Тео дал бы руку на отсечение — там и не пахло беседами о женских штучках или последнем выпуске модного журнала. А когда Пэнс, приподняв голову, взглянула на него и подмигнула, он окончательно в этом убедился.       Тео стряхнул пепел в пепельницу и, сделав последнюю затяжку, затушил сигарету.       Медленно опуская голову к плечу, Тео проследил за движением губ Грейнджер и падающей на её лицо тенью витиеватого узора от растения, которое плелось по раме окон; девушка изредка кивала, делая акцент на некоторых словах. Её тело непроизвольно напряглось, когда движения рук Джинни меняли интенсивность или когда она невесомо проводила пальцами по её плечам и лопаткам, собирая пряди волос.       Как давно к ней прикасались по-настоящему, раздумывал Тео, лизнув кончиком языка нижнюю губу. Он поднял руку, покрутил камень серьги. Гермиона немного подалась назад и закатила глаза, когда рука Уизли скользнула по её затылку. Облокотившись о ноги Джинни, согнутые в коленях, Грейнджер всем видом показывала, что расслаблена, когда на самом деле не прекращая заламывала пальцы, будто пыталась отвлечься.       Если бы Тео достаточно разбирался в людях, то сказал бы, что Гермиона выглядела, как бомба замедленного действия. Ему казалось, что энергия, исходящая от неё являлась одновременно неукротимой, буйной и потерянной. Она была такой, будто бы не знала чего хочет на самом деле и из-за этого её ломало, что практически не заметно глазу окружающих, только если не присматриваться.       — Они странно и интересно смотрятся рядом. Гермиона и Пэнси, — пояснил Блейз, толкая Тео в бок. — Если ведьмы сольются в дуэте, это будет что-то невероятное. И, Мерлином клянусь, они втроём пялились сюда, на твою задницу, пока ты стоял к ним спиной.       Тео качнул головой, забавляясь. Он сам и его задница не нуждались в оценке от лучшей подруги, её новообретённой подруги и ведьмы, которая скоро исчезнет так же незаметно и быстро, как и появилась.       Последнее время Тео прикладывал слишком много усилий, стараясь не смотреть на Грейнджер; прикладывал усилия, чтобы не задаваться вопросом: как скоро он сможет так же спокойно покинуть поместье?       Как скоро он сможет почувствовать себя свободным, избавившись от метки?       Только никто не властен над обстоятельствами. Маг ты или магл, не имеет значения. У этой вселенной заготовлен чёткий план для каждого. Поэтому Тео, по закону несправедливости, стал видеть ведьму везде.       Куда бы он ни отправился, там уже была Грейнджер.       Грейнджер с Драко; Грейнджер с Джинни; Грейнджер, беседующая с Крисом в общей гостиной; Грейнджер в коридорах поместья, прогуливающаяся по тёмным коридорам. Грейнджер с Вилмаром; с Микой; снова с Драко, но уже держась за его ладонь, как за якорь; опять Грейнджер, задумчиво поглядывающая на высокие двойные двери, ведущие в библиотеку; Грейнджер, выходящая вместе с Драко из западного крыла: запыхавшаяся и хватающая воздух ртом.       Снова, снова и снова.       Грёбаное издевательство.       После ссоры с Драко Тео решил, что не пойдёт на… Чего бы, в общем, ни хотел его лучший друг. Правда, где-то в глубине сознания он отдавал ему должное, ведь Малфою даже делать больше ничего не пришлось, чтобы Тео стал замечать ведьму везде.       Замечать. Думать. Рассматривать.       После принятия своего провала по избеганию Гермионы Тео стал не только обращать внимание на её постоянное присутствие где-то на периферии взгляда, но и ловить себя на мысли, что задумывается о том, где она могла быть в данный момент.       Излюбленным местом встреч лично для него стали коридоры поместья. Она никогда не выходила в одно и то же время из комнаты, в которой работала, но каким-то образом им всё равно удавалось пересекаться. Проходя мимо её кабинета, Тео замедлял шаг и прислушивался, пытаясь определить, находилась ли Грейнджер за дверью или нет. Он всегда угадывал.       И сегодняшний день не стал исключением.       Тео затылком почувствовал её появление. Когда в ушах ещё стояла вода и он слышал лишь шум циркулирующей по артериям головного мозга крови, то уже знал, что Гермиона пришла сюда.       Это место любили все. Никто ещё не отказывался провести время под струями искусственного водопада, созданного при помощи магии. Звуки разбивающихся капель умиротворяли и ласкали слух. Больше всего Тео нравилась скрытая от глаз зона бассейна, в которую можно было попасть, нырнув под воду и проплыв около десяти футов.Скользкие камни, запах песка и сырости манили своей таинственностью и спокойствием. Они с Драко часто заплывали туда, будучи подростками, проводили часы вместе, сидя на камнях и болтая ногами в воде с голубым мерцанием. Они не замечали как быстро там текло время, пока Гиби не появлялся и не гнал их от туда полотенцами по приказу мамы Драко.       Здесь чувствовалась рука Нарциссы. При создании этого места миссис Малфой следила за укладкой чуть ли не каждого фрагмента мозаики на дне бассейна; все светильники повесили по её указанию: какие-то ниже, какие-то выше; одни в виде раскрывающейся стеклянной лилии, другие в форме полумесяца с маленькими звездами по кромке из серебра. Когда солнце садилось, зачарованные масляные лампы излучали холодный синеватый свет, что делало это место ещё более волшебным. Стена из серого камня всегда была теплее, чем мраморная плитка на противоположной стороне. Бортик пузырящейся ванны был выложен из того же камня, что и в пещере.       Тео взглянул на высоко расположенные окна, раскинувшиеся вдоль широким прямоугольником. Капли конденсата стекали по стёклам; температура в помещении явно превышала привычный градус, будто росла с каждой минутой.       Снова это покалывание на губах и кончике носа. Не торопясь, Тео установил с Гермионой зрительный контакт. На секунду она стушевалась, и он подумал, что девушка отвернётся. Сделает вид, что её глаза не опускались на его шею и немного ниже уровня ключиц. Капли воды, разбросанные по телу, нагрелись, пальцы зачесались от желания обхватить собственную шею, снова привлекая к ней её внимание.       Такая смелая, думал Тео, мысленно бросая Гермионе вызов.       Ей тоже жарко — открытые участки кожи блестели от выступившей испарины. На ней майка бежевого цвета на тонких бретельках и чёрные, немного потёртые на коленях свободные джинсы. Гермиона ни разу не позволяла себе показаться здесь в подобной одежде. Он видел очертания побелевшего шрама на её руке, к которому она нервно прикасалась, но со временем прекратила.       Запустив пальцы в мокрые волосы и взъерошив чёлку, Тео старался отвлечься от ощущения, что испытывал пробуждение дремлющих в крови тел, отвечающих за совершенно не джентльменские мысли. Извращённые и слишком голодные, готовые ринуться по венам, освобождая что-то тёмное. Не об этом Грейнджер думала, приходя сюда почти каждый день. Какой-то его части хотелось притвориться, что всё было по-прежнему, по-другому; что они снова оказались в школе и он просто Теодор Нотт, ученик Слизерина, на которого засматривались девчонки. Не тихий, но и не буйный. Не задира, но и не молчун. Не самый умный, но достаточно знающий.       Хотелось притвориться, что на нём не было клейма убийцы и выписки со штампом о лечении в психушке.       Ещё Грейнджер неосознанно дала ему то, чего он был лишён.       Напомнила, чего Тео сам себя лишил.       Ему нравилось наблюдать.       Он любил наблюдать за красивыми вещами, необычными вещами и редкими, как звездопад и солнце в тоскливом Лондоне. И сейчас, когда Грейнджер смотрела на него в ответ: дерзко, с интересом и пока не известными ему эмоциями, это подстёгивало ещё больше.       Иногда обычное наблюдения приносило больше наслаждения, чем непосредственное участие в процессе. Если бы Тео находился ближе, вносил свою лепту в общение, всё казалось и ощущалось бы по-другому. Сейчас же, стоя на расстоянии и изучая эмоции на лице Гермионы, он чувствовал, как скользят потоки воздуха по коже, мог представить, что она испытывает то же самое.       Чувство контроля опьяняло. Было так чертовски неправильно и в то же время так соблазнительно понимать, что он способен лишь взглядом контролировать каждое действие своего визави.       Она смотрит на шею — он склоняет голову набок, открывая больший обзор. Её взгляд скользит ниже, к его груди — и он проводит рукой по рёбрам, снова давая понять, что видит, как опускаются её чёрные зрачки.       Эти мысли распаляли: о чём Грейнджер думает? Ей любопытно, или она просто азартна и слишком принципиальна, чтобы позволить вырывать себя из равновесия? Может ли она прямо сейчас представлять другие пальцы, более грубые, в своих волосах? Чувствует ли она раскалённый воздух, которым дышит сам Тео?       А может, это всего лишь хорошее воображение, скука и изоляция играли с его мозгами, пока на самом деле Грейнджер с ужасом понимала, что смотрит на человека, которого здесь быть не должно; смотрит на человека, который совершил столько дерьмовых и ужасных вещей, что, узнай она о них, побоялась бы ещё раз так взглянуть на него.       Что происходило в её голове, пока она находилась рядом с ними — бывшими врагами, имея рядом поддержку в виде одного знакомого человека?       Тео вдруг вспомнились слова Драко, которые сначала казались несусветным бредом. Что, если Гермиона и правда могла чувствовать за собой какую-то вину, когда на самом деле, это он был придурком, который повёл себя не совсем честно. Но она ведь знала, с кем имеет дело, правильно? В конце концов, почему Пэнси так быстро удалось заполучить расположение гриффиндорской ведьмы, до костей пропитанной чувством вселенской справедливости?       Так много вопросов.       Гермиона принимала негласные правила игры, которая установилась между ней и Тео с её первого появления здесь. Стоило карим и орехово-зелёным радужкам столкнуться, никто из них не отводил взгляд до последнего.       Сейчас Тео уступал.       Эта жара, карамельная кожа и бледные пальцы Уизли в её кудряшках творили с его телом не самые уместные вещи. Он не хотел снова лезть в бассейн, пытаясь таким образом остудить себя.       Тео показательно осмотрел её одежду, как бы говоря: «Не странно ли находиться такой одетой в таком раздетом месте?» Чтобы закрепить свои мысли, едва заметно для остальных он указал подбородком на девушек, сидящих рядом с Гермионой.       — Тео! — Он неохотно повернулся, как раз вовремя, чтобы встретить носом резиновый мяч, отскочивший прямо от сложённых кулаков Криса. Гойл схватился за живот, засмеявшись. — Прости, я не хотел! Честное слово!       Тео пальцами прикоснулся к переносице.       Когда Крис и Грегори встретили его в коридоре, выходя с обеда из белой гостиной, то он не задумываясь отправился с ними. Есть ему не хотелось, а Драко слишком долго спал, потому что накануне его сеанс с Вилмаром занял больше времени, чем обычно.       Горло любопытство жгло — что с другом не так? Вечером его привёл Гойл, и вид у обоих был слишком потерянный. Драко редко принимал помощь, тем более после терапии. Идиот всем видом показывал свою озлобленность на Мура. Переводил боль в ярость, выплёскивал её на тех, кто хотел ему помочь. Это выглядело ужасно неправильно. Только почему ему помог Гойл? Почему Вилмар послал за ним, ведь знал, что с Ноттом Малфой ближе.       Тео не имел ничего против Грега. Они знакомы практически с тех же лет, что и с Драко. Грегори мог фырчать и тихо высказывать недовольство, но никогда не отказал бы в помощи. Иной раз казалось, что если кто-то из друзей Гойла скажет ему, что необходимо спрятать труп, он лишь на секунду отлучится, чтобы выпить что-нибудь покрепче, пока будет вспоминать, где припрятана лопата на такой случай.       Тео и Драко до сих пор не разговаривали, но это не мешало им общаться невербально. Проснувшись, Тео оставил чашку кофе и печенье без сахара на прикроватной тумбе Драко, попросив Гиби наложить заклинание стазиса, чтобы сохранить тепло. За день до этого он обнаружил на своей тумбе законченный постапокалиптический роман, который как-то посоветовал Драко. Открыв книгу, он заметил много заметок и размышлений на отдельном пергаменте, сложенном пополам: отмеченные главы и начала строк, которые вызвали в нём противоречивые эмоции или дали пищу для размышлений.       Они не разговаривали, но общались. Проблема состояла в том, что оба были слишком эгоцентричны, чтобы сделать шаг к примирению. Точнее, Драко был слишком мудаком, чтобы понять свои ошибки.       — Эту очаровательную мордашку не испортят даже синяки. Не переживай, малыш. — Блейз хлопнул Тео по плечу, подмигнув Крису, и, придвинувшись ближе, прошептал ему на ухо: — Если ты не перестанешь так пялиться на Грейнджер, я подумаю, что ты решил подкатить к ней свои…       Оскалившись, так и не услышав последнее слово, Тео убедился, что Забини стоит достаточно близко к краю бассейна. Сделав выпад, он толкнул его в спину и затрясся в беззвучном смехе, отдаляясь спиной к зоне отдыха.       — Не жди от меня подарков на Рождество, придурок! — вынырнув, выкрикнул Блейз. Тео широко улыбнулся и, прежде чем отвернуться, показал ему средний палец.       Мерлин, он слишком много знал о маглах. Но так он чувствовал себя живым. Каждая мелочь напоминала ему, что всё в порядке и худшее позади.       Любые знания эквиваленты силе. Даже такие ничтожные, как неприличный жест.       Ежедневная рутина менялась, но, как бы странно ни было, оставалась прежней. Никакого чёткого распорядка, кроме совместных (иногда) обедов и ужинов — обязательное условие, которое было озвучено Вилмаром, когда они все здесь оказались. Это являлось частью терапии Микаэля — общение с разным контингентом людей. Начиная с леди Габриэллы Лэнгтон, женщины почтенного возраста, страдающей одной из разновидностей деменции, и заканчивая самым младшим из них, Крисом.       Мика старался вносить большой вклад в повседневные развлечения. Стараниями ЛеБана они освоили несколько магловских настольных игр, но больше всего Тео нравилась «Ханафуда».       Знал эту игру лишь Драко, и то на обучение он поддался только после мучительно долгих уговоров, и заняло оно почти две недели. Тео учился около месяца. Внутренне он тогда оскорбился — не мог Малфой так быстро запомнить правила и комбинации. Но как оказалось после нескольких проигрышей Теодора — конечно, чёрт побери, мог.       Подойдя к кушетке Пэнси, Тео схватил полотенце, лежащее у неё в ногах, как раз в тот момент, когда его подруга громко фыркнула и саркастично хохотнула.       — Не смешите. Я не страдаю извращённой формой синдрома Найтингейл.       Тео опустился на кушетку Пэнс, почти соприкасаясь коленями с Гермионой, сидящей напротив, и, взяв ладонь подруги в свои руки, провёл большими пальцами по холодной коже. Он взглянул на Грейнджер из-под ресниц и поцеловал тыльную сторону ладони Пэнси. Когда его губы коснулись кожи, он заметил, как на долю секунды у Гермионы округлились глаза. Задержав рот на руке Пэнси дольше, чем необходимо, Тео приложил все силы, чтобы подавить улыбку. Гермиона никогда не видела их близкого взаимодействия.       Брови Теодора сошлись на переносице, образовав вертикальную морщинку, когда он заметил печаль на лице Грейнджер. Возможно, у неё не осталось тех, к кому она могла подойти и также свободно сесть рядом, чувствуя себя более комфортно? Кто о ней заботился?       Он слышал от Джинни, что Рон постоянно находится в турах и на выездных играх; она рассказывала о фанатках, окружающих его, и слишком плотном графике тренировок. Джинни здесь уже год. С кем была Грейнджер всё это время? Поттер… Ну, о его кончине Тео узнал спустя несколько дней, после заключения под стражу. Он долго сомневался, что это правда. Все разговоры о гриффиндорской троице в гостиной слизерина сводились к тому, что Поттер был невероятно везучим.       — Ты даже говоришь как Мика, Пэнс! Весь этот набор непонятных слов, вылетающих из твоего рта на ежедневной основе, сводит меня с ума! — воскликнула Уизли, чем вывела Гермиону из мыслей. Тео опустил руку подруги и, подтолкнув её ноги, лёг на холодные бёдра девушки, оставляя ступни на тёплом кафеле. — Что это вообще значит — Найтали… Найтинги?       От Пэнси пахло бассейном и остаточными нотками свежих духов. Запах, доносившийся от девушки напротив, не имел ничего общего с тем, к чему он привык. Смесь сладких цитрусовых, свежесть улицы и едва уловимы аромат, казавшийся смутно знакомым.       — Синдром Найтингейл, — поправила Гермиона. Уголки губ Тео дёрнулись.       Заучка, какой была такой и осталась. Не то чтобы он жаловался. Ему всегда нравилась эта её черта.       — Это психологический эффект. Пациент влюбляется в своего врача, или наоборот… — Она украдкой взглянула на Тео, точнее, на его руку, которой он бездумно поглаживал свой живот, блуждая пальцами по коже.       — То есть, ты хочешь сказать, что такое всё-таки возможно? — спросила Джинни у Гермионы, и Тео почувствовал, как Пэнси запустила свои пальцы в его мокрые волосы и принялась беспорядочно теребить их. Она никогда не умела скрывать свою нервозность. Стоило произойти чему-то, что выбивало Пэнс из колеи, она постоянно за что-то хваталась: перекладывала косметику с места на место, поправляла волосы и вертела в руках первое, что попадалось на глаза. В этом они с Блейзом были похожи.       — Лечение — довольно интимный процесс, я считаю, — ответила Гермиона, пожав плечами. — Но это запрещено врачебной этикой, так как может повлиять…       — Перед тобой сидит Пэнси Паркинсон, Гермиона. — Фыркнула Джинни. — Принцесса Слизерина, про распутство которой слагали легенды в школе. Сомневаюсь, что этические нормы вообще имеют на неё какое-то воздействие.       Тео усмехнулся праведности слов Уизли, за что получил удар маленьким кулаком в плечо. Он поднял руки вверх, капитулируя и по-своему извиняясь. Пэнси никогда не была шлюхой. Её хотели многие. Так же, как и Уизли, и Грейнджер, которая недалеко отстала от них в списках тех, кто вёл идиотское соревнование на звание главного осеменителя школы. Мерлин, да Слизеринцы сами составляли этот список! Грейнджер была на почётном пятом месте.       Тео поставил бы её на третье. Только из-за личных наблюдений, конечно.       — О чём спор? — подойдя, спросил Блейз, вытирая голову полотенцем; он искал свободное место, куда мог приземлиться. Тео ухмыльнулся и поёрзал, показывая, что тут занято.       Забини поджал пухлые губы, и казалось, что он готов был принести себе отдельную кушетку, но, одарив Тео подобострастной улыбкой, он бесцеремонно сел рядом с Грейнджер, почти на край, отчего ведьма, конечно же, подвинулась и понурила плечи, чтобы не касаться голого и мокрого парня.       — Они считают, что Мика меня хочет, — ответила Пэнси Блейзу, продолжая тормошить волосы Тео. Он вздрогнул, ресницы затрепетали, когда она прошлась ногтями по макушке. Приоткрыв один глаз, он посмотрел на полку, где оставил свои сигареты, и тихо простонал. Вставать не хотелось, а вот курить — безумно.       — И ты его, — добавила Уизли, притянув к себе Гермиону, словно пыталась закрыться от Забини.       Тео фыркнул и, запрокинув голову, посмотрел на подругу. Опустив подбородок, она шире открыла глаза, шевеля губами: «Что?».       Тео никогда не считал Пэнси глупой, но сейчас казалось, будто у неё совершенно не работала часть мозга, отвечающая за мыслительную деятельность. Мика, конечно, не предел мечтаний по его личным соображениям, но вроде неплохой парень. То, как он вился возле Паркинсон, что-то значило.       Но, как сказала Гермиона, Микаэль слишком правильный и никогда не нарушит клятву, данную Святому Мунго, ведь так? И плевать, что он загорался, словно рождественская ёлка, стоило Пэнси войти в гостиную на ужин. А вечерами, когда он приносил мороженое, которое она любила, радовался так, словно она вместо «спасибо» предложила ему потрахаться на столе в его кабинете. И это была лишь верхушка айсберга того, как ЛеБлан льнул к её прекрасным ногам, показывая, что Пэнс ему небезразлична.       — А разве это не очевидно? — спросил Блейз, бросая полотенце на бёдра Тео. — По-моему, это ни для кого не секрет. Он вроде ничего, да? — спросил он, посматривая на Тео. Нотт кивнул, полностью соглашаясь. — Ты тоже, знаешь ли, ничего. Пару раз снилась мне в подростковом возрасте. Так что, могу сказать, парню есть на что посмотреть.       — Забини. — В голосе Паркинсон зазвучали нотки брезгливости. — Я видела твой член, когда тебе было десять. Ты явно меня не впечатляешь, и твои извращённые фантазии тоже.       Грудь Тео затряслась, справа громко хохотнула Джинни. Он помнил эту историю слишком хорошо.       Были выходные. Родители Пэнси оставили её в доме Малфоев после очередного приёма, потому что девчонка напросилась побыть со «своим будущем мужем», а Тео проводил здесь больше времени, чем в собственном доме. Нарцисса всегда знала об отношении Вальтера к ребёнку. Леди Малфой собиралась отправиться к миссис Забини, женщине, которую Теодор помнил как невероятно эффектную и очень красивую. Она появлялась на некоторых мероприятиях и всегда здоровалась с каждым присутствующим ребёнком.       Тео и Драко, ссылаясь на то, что они устали устраивать Пэнси прогулки и не хотят оставаться на попечении Гиби, который непременно заставил бы их учиться. Также они очень хотели познакомиться со своим ровесником, про которого рассказывала миссис Забини.       После знакомства с Блейзом, их четверых отвели на закрытый от маглов пляж. Именно там Забини, испугавшись прозрачной медузы, подскочил и запутался в собственных трусах, стянув их до колен.       Блейз однажды признался, что ему до сих пор снится смех Паркинсон в кошмарах.       — Он значительно вырос, дорогая, за прошедшие годы. — Блейз щёлкнул языком и, откинувшись, намекнул, чтобы она обратила внимание на его плавки.       — Без демонстрации, пожалуйста. — Пэнси приложила руку к груди, громко сглатывая. — Боюсь, меня стошнит.       Хихиканье привлекло внимание Тео. Гермиона быстро поджала губы, когда поняла, что на неё смотрят. Она смеялась, и это было красиво. Красиво и очень необычно. Будто на её лице так давно не было улыбки, что образовавшиеся возле глаз морщинки выглядели слишком неуместно.       — Впереди Хэллоуин, — напомнила Джинни. У Тео вмиг нагрелась шея. Сердце пропустило несколько быстрых ударов. Ему нравился этот праздник. — Вот у тебя и будет время узнать, что на самом деле думает о тебе Мика. Он ведь останется с нами.       Второй год подряд они будут отмечать Хэллоуин в мэноре. Единственная ночь, в которую позволено больше, чем в предыдущие. В этом году наступила очередь Блейза придумывать развлечение и проделки. Они соблюдали эту традицию ещё со школы. Огорчал лишь факт, что локация их ограничена поместьем и количеством людей.       — Вы хотите сказать, что празднуете Хэллоуин? — спросила Гермиона, вмиг посерьёзнев. — Я не понимаю… — Она покачала головой. — Вы здесь как на курорте. — Махнув в сторону бассейна, она посмотрела на Джинни, потом на Пэнси и остановила взгляд на Теодоре. — Поначалу я не поверила Микаэлю, что вам здесь ни в чём не отказано, но это просто ошеломляет. Вилмар действительно заботится обо всех вас. Делает всё, чтобы вы вернулись в общество не столь…       Не столь поломанными, Грейнджер.       Тео был с ней согласен. Он и сам слишком скептически отнёсся к словам доктора Мура, когда тот заявился в Азкабан.       — О, Грейнджер. — Театрально вздохнул Блейз и прильнул к плечу Гермионы. — В компании слизеринцев эта ночь становится вдвойне приятнее. И раз уж ты застряла с нами, мы, так уж и быть, примем тебя в свои ряды на несколько часов.        Джинни громко шикнула на парня.       — Она сама может принять решение. Если Гермиона захочет остаться — останется. Ты не вправе указывать ей, где проводить время. Тем более праздник выпадает на её выходной. Мы и так редко видимся из-за её загруженности.       Гермиона качнула головой.       — Джинни, я работаю. Вы живете здесь, проходите лечение, а это моя работа. Если бы мне удалось вчера закончить дела с Малфоем, я бы не появилась здесь сегодня, в свой выходной. — Она понизила голос, обращаясь только к Уизли. — Даже если бы хотела побыть с тобой. Я просто не могу так пользоваться лояльностью Вилмара. Мы оба чётко дали понять друг другу, что не лезем в чужую работу: я в его, он в мою. А, как ты знаешь, посетителей сюда не пускают.       Тео уставился на Блейза, желая увидеть реакцию и что он думает по этому поводу. Он пожал плечами, отмахиваясь. Проклятье. Он забыл, что не все были такими проницательными, как Малфой, на которого лишь взглянуть достаточно, чтобы он понял вопрос, написанный на лице Тео.       — Гермиона, — прервала её Уизли. — Если я в чём-то и могу согласиться с Блейзом, так это в том, что они действительно устраивают классные вечеринки. Даже для такого маленького количества людей. А теперь у меня есть ты, — Джинни положила голову ей на плечо и обняла за талию, — и мне не придётся слушать эти ужасные истории одной и потом умолять Пэнси, чтобы она спала со мной, потому что я боюсь монстров под кроватью.       — А мне так нравилось спать вместе. — Пэнси едва слышно хихикнула на ухо Тео. Он улыбнулся, наблюдая за реакцией Гермионы. Она сомневалась, но он подозревал, что эти сомнения будут недолгими. Джинни придумает, как удержать подругу рядом.       — В этом году не будет никаких страшилок. У Пэнс всегда было скудное воображение, — объявил Блейз, потирая руки. В прошлом году парни уступили ей место для реализации ночных пакостей. — Я придумал кое-что поинтереснее.

***

Thrice — Black Honey

      В нос ударил запах ягодного дыма, стоило Тео открыть дверь в комнату. Неосязаемое облако ежевичного аромата окружило его и вытеснило привычный шлейф корицы, что витал здесь ежедневно после утреннего кофе. Не поворачивая головы в сторону Драко, Тео открыл комод, располагающийся возле высокого шкафа с верхней одеждой и, взяв бельё, направился в ванную. Полностью раздевшись, он встал под душ, желая скорее избавиться от ощущения стянутости кожи после воды в бассейне.       Наспех ополоснувшись, сменив бельё и штаны, Тео вошёл обратно в комнату, подмечая, что Драко даже не изменил позу. Опершись о стену позади себя, он продолжал крутить в руках тонкий карандаш, теперь уже в упор смотря на Тео.       Распахнув дверцу, он снял серую толстовку с вешалки, которую тут же повесил обратно громче, чем хотел. Надев кофту, парень развернулся и остановился возле книжной полки, задумываясь.       В тишине раздался треск табака от глубокой затяжки, капли дождя разбивались о навес над балконом. От порыва ветра развевался прозрачный тюль из-за слегка приоткрытого окна. Верхняя губа Тео дрогнула в тоническом спазме, когда он вернул взгляд обратно к полкам, пытаясь сосредоточиться.       В такие моменты Тео скучал по возможности говорить. Ведь чтобы его «услышали», собеседник должен был находиться рядом или видеть его из любой точки комнаты. Нотт и сейчас мог посмотреть на Драко, «сказать», чтобы он перестал стучать кончиком карандаша о колено. Просто поговорить было бы проще. Не пришлось бы поворачиваться, устанавливать зрительный контакт и ждать реакции.       Иной раз казалось, что Малфой, грёбаный манипулятор, этим пользовался.       — Ты больше не собираешься выводить меня из себя?       Указательный палец Тео соскользнул с одного корешка книги на другой. Голос Драко не дотягивал до уровня тревожности, но звучал надрывно и тихо. Такое бывало, когда человек слишком долго находился в состоянии напряжения или в попытках не закричать. Голосовые связки и вспомогательные мышцы сильно расслаблялись, впоследствии чего голос звучал так, будто он прилагал колоссальные усилия, чтобы сказать несколько фраз.       Либо Малфой слишком много курил в последнее время.       — Ты столько дней не прекращая носился в этом утином барахле, что я подумал, знаешь… Может, ты привлекал моё внимание?       Тео, не выдержав, усмехнулся.       Пошёл он, придурок.       Он щёлкнул языком, найдя, что планировал прочесть. Потянув книгу за корешок, Тео вытащил том «Путеводителя по практическим проклятиям» и направился к кровати, но услышал за спиной раздражённый вздох. Поставив подушку выше, он сел, подогнув колени и оперев на них книгу. Протянув ладонь к тумбе, он взял заранее подготовленную ручку и открыл содержание.       Однажды Тео видел подобную книгу в Выручай-комнате. Странно было лишь то, что здесь насчитывались сотни проклятий, которыми не брезговали тёмные волшебники и практики. В варианте, который он видел в Хогвартсе, были способы ликвидации самых нелепых и, скорее всего, насланных случайно учеником второго курса. Раскрыв книгу на сто двенадцатой странице, он полностью сосредоточился на тексте.       Спустя некоторое время, когда получилось отключиться от посторонних звуков, Тео понял, что и Драко затих. Не поднимая головы, он посмотрел прямо перед собой: Драко встал, засунул карандаш в карман чёрных спортивных штанов и поправил капюшон толстовки идентичного цвета.       — Гиби. — Хрипло, но более уверенно, прозвучал голос друга.       Тео услышал хлопок аппарации, пока рассматривал лицо друга в поисках ответа на его понурый вид. Чем он занимался, пока Тео отсутствовал? И что могло произвести на Драко такое впечатление, что он за секунду будто воодушевился от снизошедшего озарения?       — Хозяин. — Домовик повернулся к Теодору. — Мистер Теодор.       Тео слабо улыбнулся эльфу и снова перевёл глаза на книгу.       — Гиби, если бы тебе пришлось видоизменить форму предмета для глаз, но осязательно оставить прежним, как бы ты поступил, не прибегая к магии? Чем бы воспользовался?       Драко посмотрел сверху вниз на эльфа так, что Тео показалось, будто тот согнётся пополам от пронзающего взгляда серебряного цвета. Домовик всегда превосходил их ожидания. Вместо того чтобы поклониться ещё ниже, Гиби выпрямился и задрал подбородок, чтобы видеть Драко лучше.       — О каком предмете речь, хозяин?        Драко покачал головой.       — Просто представь: есть вещь, которая выглядит так, как тебе нужно, но чтобы сделать её… более правильной необходимо, чтобы она приобрела немного другую форму, но при этом осталась прежней.       Не выдержав, Тео загнул уголок книги и закрыл её, полностью переключая своё внимание на разговор.       О чём Драко думал? Что планировал?       Ответ на вопрос друга уже сформировался в голове Тео, но ему стало интересно, как выкрутится Гиби.       — Гиби кажется, — поучительно начал эльф, чувствуя поощрение Драко, — что может подойти, например, верёвка? — Домовик щелкнул пальцами, в руке появился барабан с прочной нитью. Осмотревшись, он ринулся к книжной полке и, подхватив одну из них, обмотал несколько раз. — Если Гиби думает о том же, о чем хозяин, то возможно, такой вариант подойдёт? Появилась рельефность, поверхность изменилась, но предмет остался прежним, только… — Гиби глубоко вздохнул. — Это сложно, хозяин! Гиби не сможет помочь, если не будет знать больше! А Гиби очень хочется помочь.       Драко некоторое время смотрел на протянутую эльфом книгу, обдумывая.       Чёрт. Казалось, Гиб сейчас заплачет, если не услышит ничего одобрительного.       — Думаю, можно попробовать и так. Оставь её. — Малфой указал на барабан с нитками. — И принеси ещё.       Гиби уже стал кланяться, когда Тео подхватил ручку и щёлкнул пальцами левой руки, привлекая внимание к себе. Драко остановил домовика, посмотрев на друга.        «Зелье Пепина», — написал он большими буквами на пергаменте, вытащив тот из книги.       Драко нахмурился, видимо пытаясь вспомнить свойства зелья.       — Пепина? — переспросил эльф. — И чем же оно поможет хозяину, Мистер Теодор?       Тео усмехнулся. Гиби приложил нитки к груди, будто защищая идею, которую предложил. Чтобы не выглядеть сверх заинтересованным неожиданно вспыхнувшим пристрастием Малфоя к странным вещам, Тео решил зайти издалека.       «На третьем курсе, когда ты лежал в больничном крыле после убийственного нападения гиппогрифа, нам было скучно. Блейз тогда открыл набор зелий, который приобрел в Зонко перед школой на всякие проделки. Там было одно зелье, которое привлекло моё внимание. Зелье Пепина — это по сути заклинание вечного приклеивания, только преобразованное в густое месиво. Наносится оно кистью и за счёт своей консистенции при высыхании образуется более рельефная поверхность, если нанести больше, чем необходимо».       Эльф всхлипнул, вытер нос тыльной стороной кисти, пока Драко вдумчиво смотрел на Тео, будто пытаясь понять, по какому он поводу вообще дал совет и сказал, что ему нужно.       «Но и верёвка не помешает», — добавил Тео подмигнув домовику.       — Ты всё запомнил? — обратился Малфой к Гиби, не сводя глаз с Тео.       — Зелье Пенина и верёвка! Я понял, хозяин!       Прошли, казалось, десятки минут с момента исчезновения домовика. Тео не знал, с чего начать, а Малфой вёл себя как обычно, не собираясь идти на уступки. Это напряжение заполняло комнату, из-за чего воздух становился тяжелее. Драко больше не злился, зато Тео начала грызть обида.       Если Малфой знал его, понимал ведь, что Тео чувствует сейчас? Должен понимать.       Тео просто не осознавал, как правильно. И есть ли какое-то определение у этого правильно. Была только мышечная память и воспоминания, когда за каждое извинение следовала новая порция боли.       Живот сводило от невозможности сказать о том, что думаешь.       На бёдра упала прямоугольная пачка фиолетового цвета. Подняв её, Тео достал сигарету и, выдвинув ящик тумбы, нашёл пустую чистую пепельницу. Если Гиби не мог отучить их курить в комнате, то решил поддержать порядок хотя бы так, по-своему. Поставив пепельницу в форме улыбающегося черепа со сколами по основанию на кровать, он поднял взгляд на Малфоя.       Отрешённое выражение на лице друга Тео мог перенести. Отсутствие эмоций — тоже. Драко часто погружался в себя, словно это было ему необходимо. Но видеть неприкрытую из-за усталости даже толику отчаяния было невыносимо.       Матрас прогнулся, когда Драко, поджав под себя правую ногу, сел на кровать лицом к Тео.       Тео чиркнул кремнём зажигалки, прикурил и вытянул руку, протягивая огонь Малфою. Языки синего пламени заиграли в серых глазах, отражаясь в чёрных зрачках, пока Драко смотрел на огонь.       Давай же.       Нагнувшись вперёд, Драко прикурил и откинулся спиной на деревянную балку, на которой, по идее, должно было висеть ужасное покрывало, будто помещающее человека в могилу. Тео сразу избавился от него так же, как поступал в Хогвартсе.       — Напомни, мы хоть раз ругались из-за ведьмы? — Делая затяжку, Драко слабо усмехнулся. Его плечи немного расслабились, волосы спадали на глаза, закрывая тёмные брови.       Пэнси, казалось, предлагала Малфою подстричься. Подруга не уставала хвастаться, что прочла около дюжины книг по стрижке собак, пока находилась под арестом.       Драко дёрнул головой в сторону, смахивая волосы со лба, и улыбнулся чуть шире, будто подумал о том же, о чем и Тео       Нет. Не ругались.       Драко знал ответ.       Родители, саморазрушение, разное видение ситуаций и даже бесполезность квиддича — вот причины споров парней в прошлом, но никак не ведьма, которая не имела к ним обоим ни малейшего отношения.       Тео стряхнул пепел. Горло обволакивал самый приятный из видов яд. Он покрутил фильтр сигареты между подушечками пальцем.       Если бы не Малфой, Тео никогда бы не познал, какого это — чувствовать тягу к чему-то, быть зависимым.       Он положил лист бумаги на книгу и сделал запись.       «Когда-нибудь, чтобы заслужить моё прощение, тебе будет недостаточно завести странный разговор, зная, что я непременно отреагирую на него».       Малфой нагло ухмыльнулся и затушил уголёк о дно пепельницы.       — Но ведь сработало, да?       На самом деле, Тео тоже был виноват. Драко, по крайней мере, не бросался на него с кулаками. Разное видение ситуации, как он уже говорил.       Вопрос повис между ними, словно невидимая стена.       Почему Драко вёл себя так?       Для чего ему понадобилась Гермиона?       Что он держал внутри и почему не желал делиться?       Ведь в этом смысл — быть честным.       Они были честны друг с другом. Всегда. Может, Драко и не врал себе, но скрывал что-то. Или он боялся показаться нуждающимся? Задетая гордость и всё такое… А может, было что-то, что держало его, не позволяя шагнуть дальше. Вероятно, Драко думал так же, как ранее размышлял Тео?       Мысли о незаслуженном шансе до сих пор бродили по сознанию Теодора. Но если за год до лечения эти мысли буквально можно было услышать, приложив ухо к его голове, то сейчас они лишь изредка всплывали шёпотом. Он мог прогнать их так же легко, как надоедливых жужжащих насекомых. Сомнения есть у всех и, наверное, Малфой держался за свои, как за последний якорь, связывающий его со всем дерьмом из прошлого.       Тео подхватил лист пергамента.       «Ты не виноват, знаешь?»       Опустив взгляд, Драко смотрел на написанное, не произнося ни слова. Тео лишь надеялся, что его друг сам всё расскажет. Если его гложет что-то, что мешает, по словам Мура, пройти лечение, Тео поможет ему. Он не оставит Драко здесь, не позволит вернуться в тот холод и угробить свою жизнь, которая и так сократилась на несколько лет из-за хреново расставленных приоритетов.       Они слишком сильно привязаны друг к другу, чтобы снова потерять. Не после того, как у них появился шанс.       Спустя время Драко протянул руку, указывая на книгу, лежащую рядом с бедром Тео. Отдав том «Проклятий», он мягко улыбнулся. Ему нравилось, когда кто-то перенимал его привычки, которые он сам позаимствовал когда-то давно. Драко открыл книгу на том месте, где остановился Тео, перевернул её набок и стал писать на полях.       Тео запечатлял важные, цепляющие его события: те, над которыми хотелось подумать или которые понравилось бы вспомнить, оживить в памяти момент, прочитав одно, два или три слова. Он натыкался на подобные строчки в каждой из книг. Какие-то были исписаны полностью, в других находилось лишь несколько слов.       Ручка в руке дрогнула, и Драко прервался. Его глаза забегали по строчкам, он что-то зачеркнул и, сглотнув, скривился на секунду, будто это действие доставляло ему дискомфорт.       «Почему у меня такое чувство, что скоро всё сильно изменится? Ощущение, что произойдёт что-то, что может навредить… И я не смогу это исправить».       Тео устремил взгляд на друга, задаваясь вопросом, почему он не сказал вслух?       В серых глазах мелькнула тень неуверенности и доля страха, напоминая Тео о том, что хотелось забыть.       В поместье Вальтера Нотта существовало одно правило, которое распространялось только на Теодора. Ему запрещалось говорить после ужина. Он подвергался множеству искушений: его наказывали, буквально вырывая слова изо рта. Со временем он научился сдерживаться.       Тео так сильно прикусывал язык, чтобы не разреветься и не закричать, что на кончике до сих пор ощущались маленькие шрамы от зубов.       Вернувшись после первого года обучения, Тео стал всё записывать. Так он общался с Труллей и остальными домовиками. Он не произнёс больше ни звука ни за ужином, ни за завтраком, ни за обедом. Вообще никогда, зная, что отец где-то поблизости. Возможность разговаривать в том доме больше не имела смысла.       А когда они устраивали совместные ночёвки с парнями, Тео изредка предлагал игру «кто дольше промолчит». Удушающие стыд и страх, что ребята не поймут, не давали сказать правду. Он лишь качал головой, когда во время громких разговоров и смеха, звучащего в перепонках громче, чем на самом деле, Драко вопросительно смотрел, как Тео панически заламывает пальцы до хруста сухожилий. С его лица не сходила маниакальная улыбка, пока он представлял всевозможные картины того, что Вальтер сделает с ним, стоит солнцу взойти, а друзьям покинуть дом.       «Если ты не сможешь это исправить, тогда, возможно, произошло именно то, что должно произойти. Тебе не под силу контролировать всё, Драко». — Тео понимал, как важен контроль для друга и как сложно ощущать его потерю. — «Может, пора довериться обстоятельствам?»       Прежде чем отдать книгу обратно, Тео тряхнул головой, прочитал написанные им слова ещё раз. Он ведь… Взяв ручку, парень ткнул кончиком пера в текст. Слабая пульсирующая боль пронзила виски, и он, потерев лоб и зажмурившись, передал книгу Драко, потеряв возможность сосредоточиться.       Чёрт. Ему и двадцати пяти нет, а давление скачет, как у старушки Лэнгтон.       — Может, ты и прав, — ответил Драко, принявшись листать книгу. — Решил пойти по стопам Грейнджер? — Он поднял бровь усмехнувшись. — Надеюсь, я могу произносить её имя в нашей комнате и рядом с тобой, не боясь больше получить в нос?       О, конечно, он мог.       Многие вопросы остались открытыми. И первый на повестке состоял в том, чем эти двое — Малфой и Грейнджер — собрались заняться этим вечером.       Тео откинулся на подушки, вытягивая ноги вперёд.       Каждый из чего-то соткан. Человек взращивает в своей голове сотни идей и только единицы доводит до конца, ставя галочку с пометкой «закончено».       Драко не исключение.       Его голова — мрак, что не мешает ему продумывать. Этим они с Драко отличались. Тео мечтал, фантазировал, возможно, даже планировал, но в нужный и подходящий момент действовал импульсивно, а иной раз аморально, перегибая палку.       Малфой же ко всему готовился, просчитывал шаги, имея в запасе один или два козыря на случай малого провала.       Только загвоздка в том, что, когда планы Драко распадались на глазах, он становился жестоким. А жестокость, как известно, порождает насилие. Насилие переходит в ненависть. И так по кругу, пока тот не замкнётся чьей-то смертью.       Драко не отвечал на вопрос, что он собирается делать, когда они избавятся от меток. В отличие от Тео и Пэнси, которые предавались мечтам, пока их друг молчал. Почему?       Нереализованные планы имелись у всех. В этом и был смысл. Ещё одна паутина, из которой состоит человек. Именно это делает любого индивидуума наполненным. Не пустышкой.       Тео, например, не попробовал текилу. Не побывал на виноградниках миссис Забини в Италии. Блять, он не трахнул красотку в кружеве на берегу моря; не почувствовал жжения на коленях, стёртых о белоснежный песок на закрытом пляже. Он не побывал на грани удовольствия и не чувствовал вкус жизни на своих губах.       Тео хотелось заменить каждое воспоминание, которое приносило похожее на взлет и падение от боли ощущение, удовольствием и эйфорией.       Пэнси мечтала о собственном салоне «для девочек». Тео искренне надеялся, что после всего, через что им пришлось пройти, у неё получится. Гойл, проведя месяцы заточения в своём поместье, изменился до неузнаваемости. Сейчас он изучал всё, что могло помочь ему понять финансовое дело. Блейз грезил о внимании одной конкретной ведьмы, прикрывался шутками и позволял себе сказать лишнее, лишь когда находился в компании парней и огневиски.       Единственный раз, когда Тео спросил у Драко, что он собирается делать по истечении лечения, он сказал, что уедет. Денег из хранилища ему хватило бы до конца нескольких безработных жизней. Однако Тео не верил, что другу ничего не хотелось. Такого просто не бывает.       Возможно, Драко был из тех, кому нужно оказаться на грани, чтобы понять, чего им хочется на самом деле. Времени на расстановку приоритетов там нет.       Оказавшись на грани — чувствуешь.       Некоторые люди нуждались в возможности встать на хлипкий мост, раскинувшийся над ущельем. Одни гнались за адреналином, другие наконец признавались самим себе, для чего они вообще живут.       А возможно, Драко просто не чувствовал той поддержки, на которую рассчитывал…       И что, если…       Драко никогда не подводил Тео; никогда не врал и не причинял ему боли.       Что, если ему просто хотелось, чтобы Тео доверился?       Потянувшись, Нотт выхватил книгу из рук друга.       — Эй!       «Необходимость в совершении каких-то действий близкого человека не должна вызывать сомнений. Да?»       Драко приоткрыл рот, посмотрев на оторвавшегося от письма Тео, сглотнул и втянул воздух, будто до этого не мог свободно дышать. Блеснувшая в глазах искра доверия заставила отбросить Тео всю нерешительность.

***

Banks — Waiting game

      Тень кудрявой макушки остановилась прямо у вытянутых на полу ног Драко.       Знал же, что вернётся, подумал он, прикрыв глаза. Сколько времени прошло с момента, как Грейнджер оставила его здесь? Не больше часа. Драко не рассчитывал, что ей понадобится сделать предварительную диагностику последней комнаты в крыле именно сегодня, иначе пришёл бы раньше; не задержался бы с Тео дольше.       У него раскалывалась голова, а эти стены, сплошь и рядом излучающие тёмную магию, давили на череп так сильно, что казалось, он мог треснуть в любой момент.       И дело в том, что винить Грейнджер в этом Драко не мог, потому что самолично сказал — пообещал, — что сегодня выполнит свою часть уговора. Ведь он не подозревал, что терапия с Кадмусом накануне усугубит его физическое состояние.       Ещё Малфой злился из-за противоречивых эмоций.       Мелькнувшая мысль об облегчении, когда он заметил ведьму, категорически ему не понравилась. Он быстро взял себя в руки, но никак не мог избавиться от ощущения, что стало легче дышать, когда навязчивый шум в голове затих, стоило ему понять, что он не один.       Может, дело вовсе не в Гермионе. Просто ему необходимо было отвлечься, и его сознание зацепилось за возможность в виде ведьмы.       Драко уже несколько раз пожалел, что пошёл на поводу у своего эго тогда, в её кабинете. Он знал, что она не дура, которая отпустила бы ситуацию или забыла о ней хоть на какое-то время. Но не ожидал, что она так сильно изведёт себя и его заодно.       Как только Грейнджер не пыталась выудить у него информацию о своём «долге». Больше всего ему понравились угрозы. Когда она наконец поняла, что Драко не собирается ничего ей говорить, то не оскорбилась и не расстроилась, наоборот. В ней будто второе дыхание открылось.       — Значит, я буду пользоваться всеми преимуществами, что ты мне предоставил. Никаких препирательств, говоришь? Отлично!       И тогда Драко пожалел, что у него вообще есть уши.       Грейнджер завалила нескончаемыми вопросами о его семье, магии рода, поместье. Были ли здесь скрытые комнаты, тайники и какие охранные чары ранее накладывали на мэнор; кто имел доступ к хранилищам с артефактами, до того как их изъяли…       Мерлин. Откуда она вообще узнала о существовании запечатанной энотеки, которую никто не посещал больше трёх десятилетий? Только во время спора, в котором Драко доказывал: «В той стороне дома ничего нет», — Грейнджер ткнула ему в лицо чертежи, о которых он благополучно забыл.       Блейз придёт в восторг, когда узнает. Драко и сам был заинтригован.       Она не замолкала, Салазар, ни на секунду целый час, пока они блуждали по комнате и он записывал показания с диаграмм. Вопросы, споры, снова вопросы и неустанное: «Пошёл ты к чёрту, Малфой», — выжали из него последние остатки сил. Он даже не хотел язвить ей сейчас, потому что понимал, что больше не вынесет дотошности ведьмы.       Мысленно Драко себя успокаивал тем, что Тео встал на его сторону. Только поэтому лишь в фантазиях он протягивал руки к горлу Грейнджер и сжимал хрупкую шею, пока тело находилось в обездвиженном состоянии.       — Неужели ты думал, что я оставлю тебя здесь одного?       Драко повернул голову в сторону девушки, не отрывая затылка от прохладного камня. Он, конечно же, понимал, что Гермиона не заботилась о том, что Драко может здесь что-то подхватить. Его настроение и желание находиться в тёмном, поражённом проклятием месте её так же мало волновало. Она не веселить его пришла.       Грейнджер ему не доверяла. Как и Малфой ей, собственно, тоже.       — Как я мог? — Голос парня звучал хрипло и отдалённо, словно тьма вокруг имела плотность, способную заглушить любой звук.       — Я говорила, что вернусь. Давай приступим.       — Всенепременно, — прошипел он, не сдвинувшись ни на дюйм.       Когда Грейнджер вышла из крыла, оставляя Драко одного, у него не возникло никакого желания возвращаться в комнаты за стулом. Стоять надоело уже через пять минут. Мышцы в теле всё ещё изнывали после процедуры с Кадмусом, поэтому он просто сел на пол, прислонившись к стене спиной.       Нарцисса с ума бы сошла, увидев его в такой позе. Не говоря уже о магловской одежде.       Первые двадцать минут, проведённые в одиночестве, Драко пытался себя занять, прилагая все усилия к тому, чтобы заглушить шум в ушах, похожий на скрежет. Будто кто-то водил тупым ножом по стеклу. Вверх-вниз, надавливая и чиркая на одном месте, влево-вправо и снова вверх-вниз.       Грейнджер — и он, идиот, поддался своим эмоциям, потеряв контроль, наслаждаясь перепалкой. Если бы она не стала строить из себя такую стерву, думая, что ей всё дозволено, Драко не начал бы её подначивать и в итоге не оказался бы здесь. Но как же приятно было видеть промелькнувшее понимание и долю раздражения в карих глазах, когда он заговорил о министерстве; о том, что Бруствер нуждался в поддержке от финансово-обеспеченных семей магической Британии.       Драко сжал челюсть и снова повернулся к ведьме. Опустив голову, Грейнджер открыла свой блокнот для записей и осмотрелась по сторонам, будто что-то искала. Цокнув, она сняла вязаный кардиган с плеч, оставаясь в одной майке на тонких бретельках. Сложив кофту в несколько слоёв, девушка положила её на пол и села сверху.       — Ты не можешь потратить пять минут, чтобы сходить за стулом?       Грейнджер выругалась, отчего Драко искренне усмехнулся. Знал бы раньше, что она умеет выражаться так грязно, злил бы её чаще.       — Если бы ты не спал, как хорёк, большую часть дня, я была бы уже дома, Малфой. У меня нет желания задерживаться в твоём поместье ни минутой больше.       Драко громко фыркнул.       — Ты такая врунья, Грейнджер. Кажется, последние дни ты только и делала, что задерживалась, трещала без умолку и тратила на меня своё драгоценное время.       Гермиона прищурилась, вкладывая всю свою озлобленность во взгляд. Она желала испепелить его блондинистую голову. Малфой вызывал в ней самые негативные чувства, на которые она только была способна.       Ещё она ужасно злилась на себя, потому что поверить не могла, что её что-то впечатлило в этом придурке, который только и делал, что выводил её из себя.       — Как ты запомнил значения и расшифровку формул на диаграмме?       Гермиона знала, что Малфой достаточно умный. Но, чёрт возьми, как ему удалось выучить такое количество рунических вязей чуть больше, чем за месяц?       Драко слегка подался вперёд, не ожидая такого вопроса.       Да, он, вероятно, сглупил сегодня, когда, не дождавшись её комментариев, стал писать значения в записную книжку.       — У меня хорошая память. Это проблема?       Гермиона ответила через минуту:       — Зачем тебе это? — Она отметила галочкой первый пункт в своих записях. Ей необходимо как следует подготовиться перед практической частью избавления от проклятия. Поэтому сегодняшний вечер она потратит на Малфоя и подтверждение или опровержение своей теории.       Как Гермиона уже выяснила, у проклятия есть некоторые «привычки», которые повторялись из раза в раз. Когда подходило время покинуть крыло, её одолевала внезапная усталость, будто кто-то вытягивал физические силы, но не больше. Магия, что существовала там, не заходила дальше, не пыталась навредить, если не учитывать тот случай с аврором.       Сейчас же Малфой оставался единственным, кто не ощущал на себе влияние проклятия. Возможно, потому что он являлся представителем своего рода, магии требовалось больше времени, чтобы подействовать и на него.       И если дело было в том, что проклятие каким-то образом связано конкретно с ним… Что ж, тогда ей придётся либо убить его, обмазаться его кровью и покончить наконец со всем, либо рискнуть, переждать некоторое время, остаться в крыле подольше и посмотреть, что с ней произойдёт.       — Пытаюсь тебя впечатлить, Грейнджер, своими умственными способностями.       Гермиона язвительно усмехнулась. Каждый раз думая, что трёп Малфоя стал предсказуемым, он выкидывал что-то подобное. Только сейчас это не сбивало с толку, наоборот, поднимало настроение, заряжало отрицательными вибрациями, которые не давали забыть, почему они друг друга не переносят.       Но иногда, очень редко, она могла позволить себе засмеяться от очередной нелепости или шутки.       Гермиона не сказала бы парню, что у него всё-таки есть чувство юмора, когда он не прикидывается придурком, даже на смертном одре.       Медленно покачав головой, она посмотрела вперёд. Пришлось немного прищуриться, чтобы разглядеть силуэт Драко.       Весь в чёрном. Окружённый чёрным. Даже волос не видно.       Малфой был единственным человеком, которого она знала, кому действительно шла тьма.       С эстетической точки зрения, конечно.       — Когда в следующий раз захочешь впечатлить девушку, воспользуйся той своей стороной, которая не пропитана ядом.       — Девушку? — уточнил Драко, вкладывая в свой тон всю претенциозность, на которую способен. — А что насчёт тебя? Ты не входишь в данную категорию?       Проигнорировав его, Гермиона отметила галочкой следующий вопрос.       — Ты находишься там уже больше двух часов. Какие ощущения?       За исключением того, что чувствовал себя Драко, по правде говоря, дерьмово из-за давления на череп, всё было вполне сносно.       Он давно догадывался, что проклятие действует и на него тоже. Только это ощущалось по-другому; не так, как рассказывала Грейнджер или Мур, когда они впервые оказались здесь. Словно оно влияло на Драко, не причиняя особого вреда. Будто пыталось подтолкнуть к чему-то. И эту безумную теорию с родовой защитой он отверг сразу же, как только Грейнджер о ней заговорила.       Магия рода, какой бы извращённой она ни стала, впитав в себя энергию тёмных артефактов, работала не так.       — Немного холоднее, чем обычно. Голова раскалывается, — уклончиво ответил он, хлопнув себя по карману в поисках сигарет, которые оставил в комнате. — Вот же сука.       — Ты мёрзнешь? — Оторвавшись от написания, Гермиона распахнула глаза. — То есть, я понимаю, что стало холоднее, но разве ты должен мёрзнуть там?       — Грейнджер, — прорычал Драко, злясь не на неё, а потому что забыл взять единственное средство, что могло его сейчас успокоить. — Я понятия не имею, мёрзну ли я потому, что нахожусь здесь или потому что на улице холодает! Стены, — добавил он, понизив голос, — затхлый воздух безумно давят. Этот мрак вокруг… Что здесь ещё можно почувствовать, кроме опустошения, холода и желания прыгнуть в окно? И ещё это, — он брезгливо поморщился, смотря, как на стене переливается чёрное переплетение нитей проклятия, — оно не отдаляется от меня больше чем на фут. Всё, что ты устроила, — пустая трата времени, как я и предполагал.       — А я так не думаю. Раз ты что-то почувствовал, это может быть… — Гермиона стихла, повернув голову влево. Рот слегка приоткрылся, и Драко заметил, как её брови взлетели вверх через некоторое время, словно она удивилась. Подбородок дрогнул, когда девушка медленно сглотнула, будто пыталась протолкнуть что-то застрявшее в горле.       — Что ты там увидела?       — Тише!       Драко часто заморгал и нахмурил лоб. Какого хрена?       — Не смей шикать на меня!       Гермиона быстро отвернулась и, смутившись, опустила взгляд на свои колени. Буквы сливались перед глазами в единое пятно, пока по шее ползло что-то горячее. Плечи тут же покрылись мурашками от столкновения внутренней и внешней температуры.       Ох, ну ради всего святого, ей ведь не пятнадцать!       Увидеть Теодора Нотта полуобнажённым оказалось куда легче, чем полностью одетым в серый спортивный костюм, который делал его ещё шире в плечах, торсе и, господи, везде. Его волосы были растрёпанными, словно парень всё это время валялся в кровати, а когда встал, совершенно не заботясь о своём виде, то в спешке покинул комнату.       Он шёл к Малфою?       Увидел Гермиону и решил не мешать? Знал ли, что они практически работают с Драко? Точнее, что Гермиона вынудила его друга работать с ней сегодня, так как хотела успеть закончить подготовку до понедельника.       Проклятье.       А что было у него в руках? Подушки? Две небольшие декоративные подушки, кажется, с пушистыми ворсинками на наволочке. Заметив Гермиону, Тео встал как вкопанный и через мгновение уже зашёл обратно в комнату. Даже с учётом приличного расстояния, она увидела, как парень отпрянул, будто удивился.       Малфой поднялся, озадаченный резкой сменой настроя ведьмы. Он подошёл ближе и сел на расстоянии вытянутой руки, также прислонившись к стене. Теперь он видел её лицо достаточно близко. Бордовые щёки, сливающееся с вязаной кофтой, на которой она сидела.       — Грейнджер?       Гермиона отреагировала молниеносно и отшатнулась, не ожидая, что Драко окажется так близко.       — Да, — бросила она, вцепившись в обложку записной книги пальцами.       — Что — да?       Мерлин, Драко хотел её придушить!       Гермиона резко выдохнула и, хлопнув себя по щекам с обеих сторон, закрыла блокнот, понимая, что двоих слизеринцев она просто не вынесет.       И правильно, что Нотт решил им не мешать.       Стоило одному сесть ближе, а второму показаться на горизонте, как она утратила способность нормально мыслить и вести адекватный разговор.       — Думаю, что ещё полчаса будет достаточно.       Она сжала щёки ладонями, опершись локтями о колени; её губы сложились бантиком, став пухлее. Малфою пришлось моргнуть, чтобы прогнать образ куклы, возникший в голове.       Симпатичной куклы с пышной копной волос и огромными глазами.       — И ты, конечно, никуда не уйдёшь, да? — отвернувшись и посмотрев в стену перед собой, протянул Драко. — Может, сделаешь одолжение?       Вряд ли бы она пошла в его комнату, но попытаться стоило.       Драко только собрался ей сказать, что пойдёт на ещё одну уступку, поумерит свой пыл сволочизма, например, если она возьмёт у Тео сигареты, как Гермиона взвизгнула, из-за того, что рядом с ней что-то упало, будто с потолка.       — Ну наконец-то!       Драко почувствовал облегчение, увидев, как Тео ухмыльнулся реакции Грейнджер. Он бросил подушку, та приземлилась прямо на ноги Малфою.       — Неженка, — проворчал Драко, скривившись, но уже через мгновение подсунул её себе под шею.       Гермиона так сильно зажмурилась, что открыть глаза обратно стало больно. Рядом с её бедром лежало что-то пушистое и оранжевое. Подушка. Посмотрев сначала перед собой, она заметила, как Малфой ёрзает затылком под такой же, только чёрного цвета. Ещё одна упала возле стены.       Гермиона, не торопясь, подняла взгляд вверх и наткнулась на опущенную голову Нотта. Он, совершенно не стесняясь, забавлялся её испугу.       Конечно, — обиженно проговорила девушка про себя, — если бы на тебя кто-то скинул нечто непонятное с высоты фонарного столба, ты бы наверняка не улыбался.       — Пачку, Тео. — Раздался голос Малфоя, который вывел её из ступора.       Нотт обошёл ведьму, и поправив свою подушку, сел на неё сверху, прислонившись к стене, так же как Малфой. Драко и Тео оказались в таком положении, что могли видеть только её, а не друг друга.       Гермиона же смотрела на них обоих.       Только сегодня она поняла, что Теодор обладал способностью контролировать и себя, и «собеседника», в то время пока она терялась в мыслях, не в силах отвести глаза. Будто она бесспорно вступала в противостояние, которое обязана была выиграть.       В одно мгновение Гермиона думала, что он раздевает её глазами, а в другое, что они не выражают ничего. Обманчиво ласковые и с лёгким безумством радужки чуть не свели её с ума, пока она пыталась понять, о чём Нотт на самом деле думал.       — Это мне? — Её голос прозвучал резче, чем она хотела. Посмотрев на яркое пятно рядом со своим бедром, Гермиона ждала ответа.       — Тебе. — Подал голос Драко, прикуривая и затягиваясь. — Видишь, Грейнджер, не все слизеринцы — подонки.       Гермиона сжала кулак от переизбытка эмоций за последнее время.       — Как чудесно, что это высказывание явно не относится к тебе, Малфой.       Тео, не сдерживая улыбку, выставил руку вперёд и указал на записную книжку, лежавшую на коленях у ведьмы. Немного поколебавшись, Гермиона перевернула страницу и протянула парню вместе с ручкой.       «Пол каменный. Холодный», — он повернул к ней надпись.       — Тогда… Спасибо. — Приподнявшись, Гермиона подняла кофту, встряхнула, надела на себя и приземлилась на подушку.       Драко брезгливо хмыкнул, глядя на это.       — Боже, Малфой, не будь снобом. Здесь убираются чаще, чем в операционной.       Она услышала, как ручка царапает бумагу.       «Ну, я бы принёс плед, но тогда Драко вывернуло бы. Он, знаешь ли, совершенно ничего не смыслит в хороших манерах».       Гермиона хихикнула, когда Тео игриво ей подмигнул. Он написал ещё одну запись: «Можете продолжать», — и оставил блокнот на своих коленях.       Девушке это не совсем понравилось. Там было слишком много информации, которую ей необходимо изучить. Чем она и собиралась заняться оставшееся время.       — На самом деле, мы уже закончили. — Гермиона пожала плечами, стараясь вести себя более принуждённо. — Осталось посмотреть, что будет с Малфоем через полчаса и как поведёт себя проклятие с местом, где он находился всё это время.       — О, Грейнджер. — Драко выпустил струю дыма вверх и стряхнул пепел между ног. — Просто признайся, что тебе слишком нравится проводить со мной время.       Драко расслабился. Раздражение испарилось. Были виной тому сигареты или Тео, который смог разрядить атмосферу, он не знал. Просто с ним всё становилось легче.       — Ты меня вообще никогда не слышишь, — ответила ему Гермиона, качнув головой. Усталость брала своё, лимит язвительности Малфой в ней исчерпал. Она немного выпрямилась, поймав себя на мысли, что абсолютно забылась. Рядом с ней находились два бывших преступника.       Два убийцы, вообще-то, шепнуло подсознание.       — Ну а ты не видишь очевидных вещей, — вторил ей Драко. Повернув голову в сторону Гермионы, он заметил, что девушка что-то яростно обдумывала. Пара из ушей не хватало.       А Тео, упиваясь странным чувством дежавю, что-то чиркал ручкой на полях в блокноте, пока осмысливал, что эти двое даже не осознавали, как точно подметили слабые стороны друг друга.       По истечении получаса Тео направился в комнату, потому что Гермиона хотела провести диагностику на Драко, проверить, не усугубилось ли его состояние из-за долгого нахождения в закрытом крыле.       Остановившись возле своей постели, Теодор открыл прикроватную тумбу и достал чёрную записную книгу, идентичную той, которую вручил Джинни около месяца назад.       Пролистав страницы с невероятно неуклюжим почерком, с сотнями записей о книгах, планах и, прости Салазар, о посещении магозоолога из-за проблем с пищеварением у кота, которого звали Живоглот, Тео наткнулся на свой почерк.       «До понедельника, Грейнджер». — Последняя запись, что он сделал в зачарованном блокноте Гермионы, отразилась в его собственном.