—————~ஜ۩☕۩ஜ~—————
По комнате разносились частые удары мячика, который Шерлок бросал об пол, сидя в своём кресле. Он уже делал это машинально, даже не смотря на мяч, и от вновь набегающей скуки в такт ударам покачивал одной ногой. Может, из-за того, что Холмс остался один и спокойно всё разобрал, или, может, его эмоции, наконец, устали так сильно бушевать, но сейчас чувства утихомирились и перестали занимать все мысли. А значит, Шерлоку необходимо было чем-то снова увлечь себя, и это была нелёгкая задача. Играть на скрипке ему уже надоело, да и такая необходимость просто исчезла: с успокоившимися эмоциями он вполне готов был жить, даже в своё удовольствие. Поэтому скрипка отпадала сразу же, как и вариант ещё раз палить из пистолета в стену: одного раза Шерлоку хватило сполна. Пусть Джон и миссис Хадсон сначала отреагировали почти спокойно, но потом устроили детективу настоящий выговор. Часть экспериментов закончилась, другая часть требовала времени — отпал ещё один вариант, то «более важное» дело, из-за которого было столько шума, оказалось очередным пустяком, других же дел просто не было, и в итоге остались лишь прожигание времени лёжа на кровати и теннисный мяч. Хотя ещё была запасная спрятанная пачка сигарет, но она оставалась на крайний случай, поэтому тратить её сейчас было бы полной глупостью. Вдобавок ко всему, как назло, именно сегодня Джон отдыхает с коллегами. Выбрав теннисный мячик, Шерлок, может, и занял чем-то своё тело, но вот точно не мысли. Если ещё первое время разные трюки и даже обычное подбрасывание мяча могли заставить обращать всё внимание на них, то потом уже не завлекали от слова совсем, скорее надоедали. Но разве был вариант лучше? Вряд ли, если лежать на кровати, задействуется больше сил, а так, в редких исключениях, когда мячик всё же не был пойман или отскакивал не туда, было хоть какое-то разнообразие. Шерлок вздохнул и потёр свободной рукой переносицу. Может, ему снова вернуться к мыслям о любви? Конечно, они уже начинали раздражать, но, по крайней мере, захватывали полностью и даже были довольно приятны, если не задумываться о безответной любви, частом появлении румянца на щеках, оставив только то, сколько нового и удивительного стал замечать Шерлок в Джоне. Хотя лучше было бы просто провести время с Джоном. Ничто не может заменить его и «свидания», которых, что забавно, после осознания любви прошло всего одного. Всё же удивительно, как сильно какие-то прогулки смогли подтолкнуть Холмса впасть в зависимость, пусть и такую… Резко перестав качать ногой, Шерлок быстро поймал мячик и уставился на входную дверь. За ней раздавались шаги, неуверенные, явно принадлежащие значительно выпившему человеку, и детектив без проблем смог определить, кто именно это был. Как говорится, вспомни — вот и он. Джон, открыв дверь, остался стоять на месте и, вдохнув всей грудью, облокотился на дверной косяк. Его затуманенный взгляд был направлен в пустоту, а на щеках играл багровый румянец. Да уж, кто-то явно перебрал с алкоголем и намного сильнее, чем думал Холмс, когда только услышал шаги. — Разве я был не прав, сказав, что это всё глупости и только? Услышав голос Шерлока, Джон встрепенулся и удивлённо посмотрел в спокойные глаза друга, а затем, хлопнув дверью, медленно направился к своему креслу. Хоть он не шатался, но ступал очень слабо, даже если и старался идти как можно более уверенно, что сразу же стало ясно детективу. Тот усмехнулся, проследив за тем, как Ватсон плюхнулся в кресло, и подпёр рукой подбородок. — Нет, Шерлок. Ты был не прав, — выговаривая каждое слово, ответил Джон. — Ты уверен? — Он улыбнулся. — Абсолютно. — Ватсон свёл брови так, словно это добавляло верности его словам. — Неужели накачивать себя алкоголем в компании почти незнакомых тебе людей доставляет такое удовольствие? — Нет… ну… То есть, да… — О, или, может, напиться до состояния полного опьянения меньше чем за час и сразу же после вернуться домой — это явный признак хороший компании? — Мы просто… — Ох, конечно, люди, которые так хорошо общаются и у которых много тем для разговора, когда впервые за долгое время встречаются, всегда спиваются и быстро расходятся, верно? Широко улыбнувшись, Шерлок с вызовом посмотрел на поставленного в тупик Джона, который, отведя взгляд в сторону, ещё сильнее нахмурил брови и сжал губы. Весь его вид говорил об обиде на Холмса, сумевшего разрушить половину его аргументов, даже не услышав их. Интересно, после такого кто ещё из них двоих ведёт себя как ребёнок? — Вообще из возможных это — самый лучший вариант, — быстро отчеканил Джон. — Правда? — Шерлок удивлённо поднял брови. — Да. — Гордый за то, что нашёл выход из ситуации, он повернулся назад к другу. — И что же может быть хуже? Пусть пьяный Джон был нелепым, даже немного смешным, и его поведение немало веселило Шерлока, но также был в его глазах какой-то странный блеск, скрытый в самой глубине и заставляющий Холмса оставаться настороже, внимательно вглядываясь в лицо друга. — Если бы я пошёл в бар с тобой. — Что? — Шерлок по-настоящему сильно удивился, даже не поверил услышанному, и нахмурился, скрывая за этим резко возникшую обиду, кольнувшую его прямо в сердце. — Да, с тобой я бы просто не смог расслабиться и выпить, не задумываясь ни о чём. Нет, Холмсу не послышалось, и всё оказалось даже ещё хуже: ровный голос Ватсона ясно давал понять, что сказано это было не назло. Возможно, Джон и правда считает Шерлока невыносимым настолько, что с ним и в бар сходить нельзя, возможно, ему даже осточертели эти свидания, как и постоянное общество детектива. Конечно, не был бы Ватсон так сильно пьян, точно не сказал бы этого или просто выдал всё так, что Холмс не понял ничего конкретного… Чёрт. И почему Шерлоку так сложно в это поверить, почему так много бессмысленной надежды, когда его уже не один человек считал таковым? Но сейчас был не просто человек, сейчас — Джон. — Хочешь сказать, что я хуже их? — Детектив прикусил губу. — О нет, ты в разы лучше их, в разы. — Тогда почему? — Если бы я был с тобой, то это всё наверняка оказалось бы твоим очередным «свиданием», на которое ты бы меня позвал, и тогда… Шерлок залился слегка нервным смехом, прикрыв глаза рукой. Чёрт, он столько успел надумать за эти полминуты, а оказалось, что всё дело в дурацком названии. Всего лишь название, но он уже успел обидеться, даже испугаться, и начать анализировать своё поведение. Какой же это всё-таки бред. И это Джона он считал идиотом, когда сам не лучше придумывает столько лишнего, пропуская очевидный факт, что Ватсону никогда не нравились прогулки под предлогом свидания, точнее, теперь уже можно сказать, что это перестало быть предлогом… Но всё же это такое облегчение. — Шерлок. Я не шучу, — раздражённо проговорил Джон, привлекая внимание друга, который, наконец, отнял руку от лица, хоть и не до конца успокоился. — Пойди я вместе с тобой куда-то выпить, где хоть раз был до этого, то всё бы стали считать нас парочкой, которая пришла отметить… — И снова ты ошибаешься, Джон, — успокоившись, он прервал речь доктора. — Нас уже считают парой. — От этих слов у Ватсона вырвался нервный смешок, который он пытался сдержать, и Холмс, настроение которого стало до странности весёлым, глухо рассмеялся. — Это не смешно, — как можно более серьёзно сказал Джон. — Разве? А мне показалось, что тебе понравилось. — Тебе показалось. — Допустим. — Шерлок решил не спорить с этим. — Но с чего у тебя такая неприязнь к названию? — Потому что в нём нет ни капельки правды! — не выдержав, вспылил Джон. — Понимаешь, там же прямо ничего. Ни-че-го. Это ненастоящие свидания, то есть, конечно, возможно, со стороны они и правда могут выглядеть так, но не больше… Разве ты не видишь проблем в этом? — Он посмотрел на друга, спокойно, даже нахально сидящего напротив. — Нет, никаких. Какая разница, что думают другие и как именно ты называешь вещи, если от этого ничего не меняется? — Тогда почему ты просто не можешь перестать называть наши прогулки «свиданиями»? — Потому что это свидания, — просто ответил Шерлок, понимая, что Джон вряд ли догадается, что это правда, а не очередная язвительная шутка. — Но свидания предполагают то, что ты намереваешься войти в отношения с кем-то. — Ватсон оглядел нахмурившегося Холмса, который смотрел на него в ответ, как на идиота, и, похоже, стал уставать от такого разговора. Взбесившись от этого вида, Джон воскликнул: — Неужели ты не понимаешь, что для отношений двое должны быть свободны. И даже если ко мне это подходит, то ты же помолвлен! — Подожди, что? Я помолвлен? — быстро оживился Шерлок и, сведя брови, ошарашено раскрыл глаза. — Джон, мне кажется, ты уже чересчур пьян и совсем не понимаешь, что говоришь. Вдумайся только: как я могу быть с кем-то помолвлен? — Так ты свободен? — Ну конечно. Неожиданно Джон поднялся, отчего Шерлок вздрогнул, но, ничего не сказав, лишь непонимающе осмотрел друга, в котором сейчас так сильно бушевали эмоции. Он, кажется, решался на что-то важное, и Холмс ждал его решения, нетерпеливо постукивая пальцами по креслу и непрерывно смотря в его серо-голубые глаза. Он чувствовал нарастающее напряжение, захватывающее каждого из них с головой, оно же крепко сковало его, не давая не то что встать, даже сказать хоть слово. Но он и не хотел ничего говорить. И вот Джон резко сделал два шага, чтобы приблизиться к чужому креслу, но вдруг споткнулся на последнем, теряя равновесие. Ещё секунда — и он бы упал, если бы не быстро вставший Шерлок, который в последний момент успел придержать друга за локоть. Убедившись, что Ватсон твёрдо стоит на ногах, Холмс облегчённо выдохнул и уже хотел, съязвив, укорить его за такую неловкость, из-за которой он легко мог бы упасть и удариться о камин, но вдруг понял, что Джон слишком уж сильно покраснел. С чего бы ему так?.. Твою мать. Лишь сейчас Шерлок осознал, что стоял рядом с Джоном чересчур близко. Он ярко чувствовал на своей шее чужое разгорячённое дыхание, ощущал запах духов, давно знакомый, но впервые услышанный настолько сильно, и видел каждую деталь в любимом лице, находящимся прямо перед ним. Дыхание спёрло, кровь прилила к голове, заставляя лёгкий румянец выступить на скулах, и Шерлок застыл на месте, теряя контроль над собой и своими действиями. Он тонул в бездонных глазах Джона, словно в океане, всматривался в них, словно видел там весь свой смысл жизни, и пьянел от переполнявших его эмоций, сильнее чем от любого алкоголя. Холмс, сглотнув, попытался вернуться к реальности и перестать расплываться в сантиментах, но вместо этого его беспокойный взгляд, будто сам по себе, скользнул на губы Ватсона. Засмотревшись на них всего пару секунд, Шерлок, успевший хоть каплю протрезветь, глубоко вдохнул и насилу перевёл взгляд назад, но всего через миг — и его рука, до этого крепко державшая Джона за локоть, медленно переместилась на его запястье. Он впервые за долгое время чувствовал тепло чужого тела так близко, его опьяняли ощущения, а количество эмоций переходило всевозможные границы, и всего за несколько таких секунд ему окончательно снесло голову. Пьяный от собственных чувств, Шерлок успел забыть, что разум Джона, стоящего напротив, был затуманен не только происходящим, но и алкоголем. Ватсон всё это время, не отрываясь, следил за его действиями и неожиданно заговорил: — Ты идиот, Шерлок, невыносимый идиот. — Холмс кое-как, через громкие удары своего сердца, отдававшие в ушах, смог услышать его неестественно медленный тихий голос. — Ты даже не помнишь собственные слова о том, что помолвлен с работой, поэтому никого не ищешь. Понимаешь? Ты даже не помнишь, о чём говорил, ты ничего не помнишь об обычных разговорах! Тебе важны только дела, разгадки, и ради них ты готов пойти на всё: принять наркотики, умереть — что угодно. И ты легко можешь забыть всё, что было, кроме этого, и я просто не понимаю, как ты… как ты можешь забывать все эти моменты, когда они… они… Джон резко вырвал свою руку из хватки Шерлока и посмотрел в его стеклянные глаза, кое-как следившие за происходящим. Раздражённо вздохнув, он сделал шаг назад и как можно сильнее сжал руки в кулаки, чтобы умерить пылающие чувства. — И снова удивлённый вид, будто ты невиновен и не знаешь, что происходит. Наверняка ты это тоже забудешь, но… — Он вздохнул. — Знаешь, ты был прав, я слишком сильно пьян и говорю совсем не то. — Подождав пару секунд, Джон напоследок бросил взгляд на стоящего на месте, будто статуя, друга и неторопливым шагом вышел из гостиной. Только услышав хлопок двери, Шерлок ловко запрыгнул в кресло прямо с ногами, столкнув лежащий в нём теннисный мяч, и сомкнул руки перед лицом. Ему нужно было думать, думать, невзирая на свои эмоции, быть объективным, заставить своё сердце вновь исчезнуть хотя бы на пару минут. Он должен всё понять и выяснить причину, но разве это возможно сделать сейчас, когда только на то, чтобы сосредоточиться, тратится столько сил? Но он обязан! Это слишком важно, от этого зависит всё последующее. И как же глупо всё вскрылось! Тогда, когда Шерлок более ясно заглянул Джону в глаза, он вдруг понял, что его зрачки расширились, и просто ради интереса проверил его пульс, а потом… оказалось, что он был учащённым. Но как такое возможно? Этого не может быть. Или может? Почему этого не должно было случиться? Шерлок взъерошил волосы и закрыл лицо руками. Все его представления о происходящем разрушились, словно карточный домик, и он никак не мог собрать из этого хоть что-то. Частый пульс, расширенные зрачки — по ним Шерлок в определённых ситуациях уже не раз безошибочно определял влюблённых людей, переживающих яркие эмоции и зачастую скрывающих свои чувства. Этому методу он был верен всегда. Но Джон. Может ли Джон…? Нет, это ведь бред: он столько говорил, так много раз повторял, что не… Но почему его слова должны быть правдой? Шерлок, как никто другой, знает, насколько часто люди лгут. Почему именно Шерлок, человек, несмыслящий в чувствах совсем, теперь подвергается такому их наплыву, почему он должен справляться со всем этим снова?.. Но сейчас ведь всё не как тогда. Сейчас всё по-другому. И всё равно понять хоть что-то конкретное просто невозможно! Но, если только представить, всего на миг, что будет… Что, если Джон его и правда любит?VII. Необъяснимые чувства
6 ноября 2022 г. в 20:00
Смычок отточено двигался по струнам, изящные пальцы Шерлока перебирали их, перемещаясь по грифу и переходя из одной позиции в другую, и мелодия скрипки заполняла комнату. Холмс стоял у окна, нотные листы, находящиеся рядом, были оставлены им без внимания и открыты лишь по привычке — композиция была давно выучена наизусть, а даже если какой-то момент был забыт, то он тут же был заменён умелой импровизацией, и недочёт оставался незамеченным для слушателя.
Шерлок, как всегда, отдавался музыке полностью, прикрывая глаза и уходя в себя. Скрипка становилась для него не обычным музыкальным инструментом: через неё он выражал все свои накопившиеся эмоции, с её помощью он размышлял часами, разыгрывая незамысловатые сюжеты, и с ней его мысли всегда приходили в порядок, а для такого человека, как Холмс, это было настоящим спасением. Ему в любое время было важно хоть как-то понять свои чувства, разобраться в них и разложить всё по полочкам, а сейчас, после всего произошедшего, это уже просто необходимо.
Дни проходили один за другим, а влюблённость не исчезала, наоборот, она увеличивалась, и Шерлок ничего не мог с этим поделать, он лишь подмечал всё больше симптомов своей болезни. Взять хоть то, что он не раз засматривался на Джона. Засмеётся ли доктор бархатным смехом, от которого становилось теплее на душе и который хотелось слушать вечно, или задумается во время работы за ноутбуком — не имело значения. Холмс всегда находил повод заострить взгляд именно на нём, хотя это было не по его воле вовсе — зачастую всё происходило незаметно даже для самого Шерлока.
Но этот факт волновал мужчину в разы меньше, чем его сердце, которое то и дело начинало биться быстрее по поводу и без. Если Холмс случайно встретился взглядом с Ватсоном, встал чересчур близко к нему — так, что чувствовал тепло чужого тела, — то пульс учащался, а в животе взлетали бабочки, таившиеся там, кажется, всю жизнь. И Шерлок не мог это чувство не то что контролировать, даже понимать. Иногда оно возникало, иногда — нет. Кто-то говорил, что многое зависит от атмосферы, но понять её было ещё сложнее, чем все чувства вместе взятые.
И пусть Шерлок оставался самим собой и не разбирался в доброй половине эмоций и чувств, особенно любовных, но вот только, несмотря на это, они ощущались слишком уж ярко. Мужчина, по его собственным подсчётам, мог смутиться даже пару раз за день, и все эти разы на его скулах появлялся алый румянец. Но всё это уже дошло до абсурда: вчера Шерлок покраснел из-за комментария Джона про его эксперимент. Простое «восхитительно», сказанное этим человеком, заставило детектива ещё сильнее опустить голову, желая, чтобы тёмные кудри смогли прикрыть ненавистную краску на лице. Конечно, ещё с самого первого дня их встречи Холмсу было невероятно приятно слышать комплименты в свою сторону, он хотел ощущать восхищение в чужом голосе как можно чаще, но никогда это желание не доходило до такого.
Теперь Шерлок хотел хотя бы капельку успокоить свои чувства, бушующие последние несколько дней. Ему нужно было научиться контролировать происходящее, скрывать свою любовь и как можно реже реагировать на любые действия Джона в свою сторону так остро. Вместе с этим чем больше он смирялся с ситуацией, начиная всё более трезво её оценивать, тем больше осознавал, что ему ничего не светит, и тогда глухая боль заполняла сердце. Странно, но Шерлок и правда желал быть вместе с Джоном, грезил, чтобы его чувства были взаимны, хотя детектив это отнёс бы скорее к очередному неконтролируемому порыву, чем к полноценному желанию. Тем не менее от мыслей ничего не менялось, и непривычная грусть никуда не…
— С каких пор ты исполняешь такие эмоциональные сюжеты по утрам? — выйдя с кухни с чашкой кофе, спросил Джон.
— Эмоциональные? — Шерлок приостановил игру и, опустив скрипку, повернул голову к другу.
— Ага, знаешь… — он на миг призадумался, — будто ты страдаешь, и твои эмоции скачут, как высота звуков в этой композиции. Правда, нечасто у тебя услышишь что-то настолько сильное.
— Настроение такое, — отвернувшись, ответил Холмс и вновь поднял скрипку, готовясь продолжить игру.
— Настроение… — повторил Джон и усмехнулся. — Не думаю, что только из-за настроения ты бы встал раньше меня и чуть ли не сразу начал играть на скрипке.
Однако ответа не последовало, и Ватсон, оглядев фигуру Холмса в домашнем халате, вздохнул. Уже под вновь зазвучавшую скрипку он допил свой кофе и пошёл на кухню, где вымыл чашку.
— Шерлок, и ещё кое-что, — пройдя в гостиную, снова заговорил Джон.
— Да? — На этот раз он лишь перестал играть, оставив скрипку на плече.
— Я сегодня вернусь позже обычного.
— Что? — Шерлок резко обернулся и посмотрел на Джона, который уже надевал куртку, стоя у двери.
— Я планирую выпить с коллегами после работы.
— С коллегами? — Детектив нахмурился.
— Да, в конце концов, сегодня пятница и погода, наконец, установилась… — Встретившись с непонимающим взглядом друга, он вздохнул. — Ну… Это что-то вроде того, когда студенты празднуют успешную сдачу сессии, или… В общем, мы просто соберёмся, чтобы повеселиться.
— Глупости, — завершил Шерлок и отвернулся.
— Называй как хочешь. Я тебя предупредил, и всё. — Джон оделся и уже собирался выходить, как вдруг, остановившись в дверях, напоследок бросил взгляд на друга, который настраивал скрипку. Он слегка улыбнулся, заострив внимание на торчавших тёмно-каштановых прядях, и сказал: — Когда в следующий раз у тебя снова появится такое настроение, то я с радостью останусь и буду слушать твою игру хоть целый день. — В ответ снова послышалась лишь мелодия скрипки, и доктор, вздохнув, вышел.
Как только шаги Джона перестали доноситься с лестницы, Шерлок, подождав пару секунд, перестал играть и опустил скрипку. Он приоткрыл штору и стал наблюдать за удаляющимся другом. «Такие эмоциональные сюжеты»… Ох, Джон, знал бы он, что сам и был их причиной.