Введение в энтомологию для юного лорда

- Так значит, Его Сиятельство настолько ненавидит своего сына, что нанял для него вампира? Гувернером? Светловолосый, коротко стриженный молодой человек сидел в обшарпанном кресле и пил кислое вино. Морщась, он, тем не менее, довольно часто прикладывался к бутылке. - Это еще не самое странное, - другой, высокий, потрепанного вида мужчина с торчащими в стороны грязными баками, вытащил из рваного кармана письмо, - вот, господин Нэт, письмо от одной из их горничных. - Откуда оно у тебя? – Нэт схватил конверт и тотчас де вытряхнул из него сложенную пополам бумажку. - Достал, - его собеседник хрипло рассмеялся, обнажая кривые зубы, - надо знать людей, господин Нэт. - Ты ведь как-то работал у Кастанеля… Давно… - тот сощурился, с подозрением его оглядывая, - и тебя выгнали… - Меня выгнал Каин, - мужчина скривился, - Лорд даже не знал о моем существовании. Но одна красотка меня запомнила, да, это было очень весело… И вот что я от нее получил. - Здесь… здесь о вампире, - Нэт вгляделся в неровные строчки, написанные карандашом, - он… он охотится в лесах Лорда? Но… - Но. В этом-то то все и дело, господин, - тот кивнул, - вампиры не охотятся здесь. Это все равно, что запускать голодного волка в деревню. Неужели Лорд не подумал об этом? Или, быть может, это было его планом? Зачем, в таком случае, ему давать столько воли этой дикой твари, которая неизвестно как сбежала с рекреации? - Да… Дэймос, этот идиот, он что-то упоминал об этом, но я был уверен в том, что это шутка! И это… Это же полностью меняет дело, Вербер! Так! – Нэт, возбужденный собственным озарением, вскочил. – Ты поедешь туда и узнаешь все, что происходит, понял?! Я хочу знать каждую мелочь, каждую подробность… Ооо… если нам удастся раскопать еще какую-нибудь грязную тайну нашего бессменного десницы, то я даже не могу представить, чем он сможет от нас откупиться… - Понимаю ваш восторг, - Вербер усмехнулся, - но вы не забыли о Тайной полиции Императора? - Нет, не забыл, - тот наконец опустошил бутылку, и с тихим вздохом поставил ее на стол, - но и этот вопрос можно решить при правильном подходе. Жанвель выжал ледяное полотенце и, удостоверившись, что с него не течет вода, положил на разгоряченный лоб воспитанника. Тот хрипло застонал, ворочаясь на мокрых от пота простынях. Лихорадка била уже сутки. Дэймос не вставал и не просыпался, не слышал своего имени и отвечал даже на самые простые вопросы. Вампир сидел рядом с ним и терпеливо ждал, попутно успокаивая перепуганную прислугу. Неизвестная пугающая болезнь на деле была лишь вполне объяснимой реакцией на чистую, концентрированную вампирскую кровь. Жан понимал, что вероятность летального исхода минимальна, но все же от каждого взгляда на бледное, изможденное лицо, ему становилось не по себе. Он выпил слишком много человеческой крови. Так, что юному лорду потребовалась его собственная. Жанвель даже не укорял себя – он просто хотел исчезнуть, чтобы одним движением остановить это порочное колесо все нарастающего кошмара. Речи о том, чтобы продолжать выполнять свои непосредственные обязанности, больше не шло. - Жан… - тихий, хриплый шепот раздался из-под его руки, - Жан… зачем… - Что – зачем, мой лорд? – устало спросил тот, убирая с его лба налипшие волосы. - Зачем ты пытался меня убить. Это было утверждение. Не вопрос, нет, лишь чистая констатация факта. Сквозь непроглядную пелену горячечного тумана пробился луч сознания и на дне голубых глаз вспыхнула тревожная мысль. Тяжело дыша, Дэймос повернул к вампиру лицо. - Я люблю тебя. «И что мне делать?» - подумал Жанвель, отводя взгляд. - Не молчи… - А что вы хотите от меня услышать? На некоторое время повисло молчание. Юноша выжидающе смотрел на него, Жан старательно делал вид, будто совершенно не понимает причины такого внимания. Наконец, он нашел в себе силы и медленно, подбирая каждое слово, произнес: - Ваша жизнь тоже меня заботит, мой лорд. - Врешь. - Не вру… - Ты… ты сказал, что ненавидишь меня! – лицо Дэймоса вдруг исказилось такой страшной гримасой, что Жанвель на мгновение подумал о том, что от таких масштабных потрясений наследник вполне мог повредиться рассудком. – Ты… ты солгал! - А разве это так важно? Тем более сейчас? Тот на мгновение замер, чтобы через полминуты, отвернувшись, заплакать. Его бил озноб, и он кутался в пропахшее потом одеяло, словно ребенок, в попытках спрятаться от призрачного холода. - Уходи… - пробормотал он, прикрывая глаза, - оставь меня… - Не могу. Отчасти я виноват во всем, что произошло, поэтому я не покину до тех пор, пока вы не придете в себя. Дэймос ничего не ответил. Жан тоже молчал, не считая нужным говорить. Да и что он мог сказать? Ровным счетом ничего из того, что могло бы помочь им обоим. Вампир глядел на бьющийся в сумраке ночи огонек свечи и мысленно перебирал свои энтомологические альбомы. Второй. Пятнадцатый. Шестой. Тропические бабочки с яркими крыльями. Все виды капустниц и махаонов. «Тигровый глаз». Жуки. Гусеницы. Личинки. Твари, незаметные и бесполезные для человека. Жалкие слабые создания… - Я ведь вас предупреждал, - наконец выдавил из себя Жанвель, холодно и неуклюже, - может, это заставит вас наконец одуматься и отступиться от этой дурной затеи. Дэймос хрипло прокашлялся и, закрыв лицо ладонью, сжался в комок. Холодная осенняя ночь гудела за окнами стылым ветром, в котором вампиру слышалась странная, но очень притягательная песня. Феи детских сказок танцевали на перезвоне хрустальных колокольчиков, далекий Север спал, укутанный снегом и тусклым светом газовых фонарей. Где-то там жили другие, жили и дышали раскаленной копотью шахт, добывая руду и уголь для имперских ружей. Стучащий колесами поезд соединяет этот ад с миром живых, и Жану казалось, что он вновь чувствует этот запах – прелый и гнилой запах досок, из которых сколачивали вагоны третьего класса. Все было в этих стонах ветрах, доносившего обрывки фраз с самых окраин Империи. Туда, к югу, к теплому морю, кипарисам и розовым садам, которые грезились ему много лет назад. Дэймос вновь заснул. Его дыхание выровнялось, жар спал. Раны на шее и плечах почти исчезли, повинуясь колдовству чужой крови. Вампир смотрел на них, долго и пристально, затем медленно поднялся и лег на кровать рядом. Черные кудри раскинулись по подушке, и он вдохнул их запах – терпкий, болезненно-пряный. Человеческий. Теплый. - Скоро все закончится, мой лорд, - прошептал он одними губами, - очень скоро. Ему хотелось крови. Чужой, своей – самого факта. Чувства разбивались о дымчатую реальность сна и размазывались горьковато-алым по терпким электрическим нитям. Он частично осознавал себя, но даже не старался удержаться за карниз бодрствования. Дэймосу хотелось уйти глубже, провалиться в толщу мягких слоев эфира и раствориться в нем, спасаясь от необходимости быть. Там, на самом дне, была его собственная свобода. Избавление от условностей и подчеркнутое выражением чувства – звонкого и честного, как визг разорванной струны. Очень трепетное. Болезненно горячее. Надломленная душа и смешавшиеся воспоминания. Его ли? Он выбросил желание узнать ответ в нарисованное на стене окошко – пусть исчезает в адском мареве. В этом лихорадочно-болезненном сне не было солнца – низкое, приклеенное небо давило к шахматному полу пустыни, пропуская искусственный пугающий свет. Ему было неуютно здесь, но он не знал, как выбраться обратно. Чужие образы пережевывали его и размазывали тонким слоем, не оставляя шанса остаться цельным. Не за что было ухватиться, и это пугало. Здесь у него не было обуви. Он вообще не был уверен в том, была ли на нем одежда – скорее морок, чем бархатный плащ. Хотя бархат этот на ощупь больше напоминал кожу, живую и покрывавшуюся мурашками от каждого его прикосновения. С открытого пространства хотелось уйти, и Дэймос поспешил повиноваться этому чувству. Он скользнул в руины колоннады, приведшие его в темный, очень холодный зал. Это было похоже на старый отцовский кабинет в их столичном доме, только чуть меньше и как будто… страшнее. Здесь не было пыли и даже бумага осталась так же лежать на столе, как в последний момент их встречи. Но он подсознательно чувствовал, что место это вот уже сотни лет заброшенно, и что ему не посчастливилось угодить во временную петлю собственных воспоминаний. - Зачем ты пришел? Отцовский голос, холодный, строгий и усталый. Настолько, что за усталостью не слышится ничего, даже намека на человечность. Говорящая стопка книг. Дэймосу вдруг стало так страшно, что он, пошатнувшись, сделал шаг назад и уткнулся в кого-то высокого, пахнущего кровью. - Жан? – прошептал он, не поворачивая головы. - Нет. – ответил протяжный гул. - Т-тогда что ты здесь д-делаешь? - Я пришел за тобой. Он обернулся. Высокое существо в черном плаще с капюшоном стояло, каменно-недвижное, прорезая мрак потустороннего мира светом из глубины глазниц. Дэймос сдернул ткань капюшона и вздрогнул, увидев… череп. Обтянутый полупрозрачной тонкой кожей вампирский череп просвечивал сквозь плоть, которая уже давным-давно вымерзла и превратилась в прах. Клыки были удивительно белые, жемчужно-молочные, как бусины на тонкой нитке. Он мог бы испугаться, точно так же, как испугался отцовского голоса, но вместо этого ему вдруг стало жарко. Юноша подошел к вампиру и погладил выступающие сквозь разорванную кожу кости. - Почему ты не боишься? - Я не хочу… - Дэймос мотнул головой, переворачивая весь мир и опускаясь вместе с существом на пол, - я не хочу, понимаешь? Мне очень страшно, мне так страшно, я устал, я не знаю, что мне делать, я не знаю, кто я, я не знаю, я не знаю, Я НЕ ЗНАЮ! Я УСТАЛ! Я УСТАЛ ЖИТЬ, Я НЕНАВИЖУ ЭТО, ПУСТЬ ВСЕ ИСЧЕЗНУТ, ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ЧТО-ТО ВЫБИРАТЬ, Я НИЧЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ МОГУ! Он со всей силы ударил по холодному мрамору и заплакал, прячась в собственных ладонях. Это не было неожиданностью, скорее вполне естественная закономерность, к которой он привык. В действительности же ему не хотелось ничего. У него не было желаний, не было устремлений, не было мечты. У него не было его самого. Только отчаяние и тоска, наполнявшая его изнутри. Беспросветный мрак без смысла и цели. Его ад, пустующий и беззубый, все еще детский, но причиняющий столько же боли, сколько мог причинить только настоящий кошмар. У него кончились силы быть. Дэймос не хотел вставать и не хотел ничего предпринимать. Попытайся вампир его убить – он бы не стал сопротивляться, потому что смерть была более понятной, чем вся остальная жизнь. И он ждал. Ждал, что хоть что-нибудь наконец произойдет… Очнулся он под вечер следующего дня. Багряный свет заката пробивался между портьер и очерчивал на ковре золотую полоску. Дэймос потер глаза, мучаясь от тошноты и головной боли. Ему хотелось пить, очень сильно, но вокруг не было ничего и никого, кроме растущих к ночи теней. Это напоминало сон, и в какой-то момент ему действительно начало казаться, что он вновь растворяется в мутном мареве, забывая обо всем, но резкий прилив адреналина разбил всю надежду на продолжение сна. - Жан… - прохрипел лорд, - Жан, почему его нет здесь?! Где он?! Встав с кровати, на подкашивающихся ногах юноша добрел до двери и потянул на себя. Маленькая гостиная, примыкавшая к его спальне, пустовала. Коридор за ней встретил прохладой и сквозняком, от которого бледная кожа на тонких ногах тотчас же покрылась мурашками. «Почему его никогда нет рядом, когда он так нужен?» - раздражённо подумал Дэймос, бросая настороженные взгляды на кровавое небо за окнами. Последние лучи солнца пробивались из-за горизонта, окрашивая коридоры в теплый пурпур. Однако к тому моменту, когда он добрался до покоев вампира, в мире стемнело и поместье погрузилось в зловещий осенний мрак. Он даже не стал стучать – просто вошел, толкнув дверь вперед. Никто не отозвался. Дэймос замер, прислушиваясь. Сделал пару шагов вперед и заглянул за угол, выглядывая гувернера. Тот спал, положив голову на справочник. Перо выпало из его руки и несколько листков упали на пол, незамеченные хозяином. Ему было холодно. Без одеяла, в одной ночной сорочке он чувствовал себя голым, поэтому поспешил залезть гувернеру в кровать. - Кто здесь?! Встревоженный сонный возглас прорезал тишину, и Жанвель вскочил, испуганно оглядываясь. Несколько секунд ему потребовалось на то, чтобы осознать присутствие воспитанника и на то, чтобы немного успокоиться. Наконец чуть придя в себя, он осторожно спросил: - Что вы здесь делаете, мой лорд? - Я проснулся, а тебя нет, - тот поморщился, - и звать кого-то тоже не хотел. Не знаю, почему. Мне так плохо, словно бы я пил всю прошлую ночь! Жан, что за гадость ты мне дал? - Свою кровь. - Я чуть не умер! - О, поверьте, без этого было бы гораздо хуже. Позвольте… Приблизившись к юноше, вампир мягко притянул его к себе и заглянул под тонкую ткань сорочки. Все шрамы и следы от укусов исчезли, оставив намек о себе небольшими светлыми точками на мягкой коже. Дэймос вздрогнул и повел плечом. - Ничего бы не случилось. Ты ведь не собирался меня убивать по-настоящему, правда? Ты бы спас меня, все равно спас… Так ведь? Пронзительные синие глаза выжидающе уставились на вампира, но тот молчал, не сводя взгляда с тонкой юношеской руки. - Это значит нет… - пробормотал он, - верно? - Решайте сами. - Я и правда тебе не нужен? Совсем? Ты… ты ненавидишь меня по-настоящему? Ты не врал? Снова молчание. Вампир выглядел спокойным и по его суровому лицу невозможно было понять, что он в этот момент думает. Но Дэймос не нужно было вглядываться в него, чтобы сделать соответствующие выводы. Поэтому, дрожащей ладонью оттолкнув гувернера, он встал с его кровати и направился к двери. Ему хотелось, чтобы тот сделал что-то, чтобы остановил его, начал извиняться, но… Вампир продолжал сидеть на месте, по всей видимости, полностью удовлетворенный произведенным эффектом. Его била мелкая дрожь. Так глупо – влюбиться в того, кто тебя ненавидит и хочет убить. Дэймосу хотелось сломать себе нос за весь этот идиотский спектакль, в очередной раз выставивший его полным дураком. «Ты глупец, Дэймос, - говорил обыкновенно Нэт, - ты глупый надоедливый мальчишка, думаешь, кто-то станет тебя терпеть? Твой папаша поспешил от тебя избавиться, и за все эти годы ты так и не удосужился сделать хоть что-то, достойное его имени!» Он остановился посреди коридора, тяжело дыша. Злость душила его, не давая ни на секунду расслабиться и осмыслить случившееся. Ему хотелось плакать, хотелось драться и ломать все вокруг, но вместо этого лорд прислонился к стене и закрыл глаза, глотая слезы. Дэймос ожидал этого. Где-то в глубине души, под слоями истеричного капризного чудовища жила твердая уверенность в собственной никчемности. То, что он видел и слышал из года в год, то о чем он всегда знал и с чем рос, никуда не исчезала, оставаясь неизбежной истиной его жизни. Он никому не нужен. Он бесполезен. Из него не вышло хорошего наследника – из него вообще ничего не вышло. Когда он был совсем мал, о нем часто забывали. Дэймос до сих помнил то муторное ощущение голода и отчаяния, когда он, потерявшись в лабиринте комнат и коридоров, плакал, в надежде, что кто-нибудь его наконец найдет. Его забывали кормить, учить, его никто не воспитывал и он рос подкидышем в собственном доме, который никогда не считал своим. И он должен был привыкнуть, давно должен был, но даже спустя двенадцать лет он, как малый ребёнок, продолжал вестись на… На что? Вампир не дал ему ничего, кроме иллюзии. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы попасть в паутину болезненной, всеразрушающей привязанности. - ПОЧЕМУ Я ТАКОЙ?! ПОЧЕМУ Я ТАКОЙ ИДИОТ?! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! Дэймос с силой ударил кулаком по стене и взвыл от боли, чувствуя, как начинают саднить костяшки пальцев. Его отчаянный вопль эхом разлетелся по поместью, перепугав всю прислугу. Через несколько минут в конце коридора загорелись огни и раздались взволнованные голоса горничных. - Господин, с вами все в порядке? Вы совсем не одеты, принести вам халат? - Оставьте меня в покое! – огрызнулся тот. – Лучше принесите мне вина! - Но господин, ваш гу… - А МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ТАМ ВАМ ПРИКАЗАЛ ЭТОТ ОСТРОУХИЙ УБЛЮДОК! ЕСЛИ ВЫ МНЕ НЕ ПРИНЕСЕТЕ ВИНА, Я САМ ЕГО СЕБЕ ДОСТАНУ! С этими словами он выхватил у одной из женщин подсвечник и поспешил к лестнице, ведущей вниз. Холодный мраморный пол обжигал босые ступни, но Дэймос не обращал на это ни малейшего внимания. Теперь ему хотелось только напиться, чтобы хоть немного притупить ноющее чувство в сердце.