Введение в энтомологию для юного лорда

В сгустившихся осенних сумерках двигался одинокий экипаж. Медленно, неспешно, он подбирался к окрестностям поместья. Дорога здесь была неплохая, в отличие от соседних мест – все-таки единственный тракт, ведущий прямиком к владениям Лорда. Деревня осталась далеко позади, утонувшая в белесом мареве, так же, как растворялись в грязи следы от скрипучих колес и копыт. Из тумана, чуть в стороне, резной грядой вставал лес. Вербер отлично помнил его, северный, мрачный, полный дикого зверья, которое то и дело приходилось отстреливать. «Гиблое место» - подумал он, выглядывая из окошка. – Останови! - Так не доехали еще! – извозчик обернулся к нему. – До поместья еще версты три! - Дойду пешком, - усмехнулся слуга Нэта, - держи, на обратную. Подождав, пока экипаж остановится, Вербер спрыгнул на землю, протянул своему проводнику несколько монет и кивнул. - Я знаю короткую дорогу. - А ты разве не на работу наниматься едешь? – удивился тот. - На работу, на работу, только не твоего это ума дело. Езжай себе, да прокути хорошенько эти деньги. - Сказано-сделано! – мужик расхохотался, подхлестывая лошадь. – Ну, бывай! Вербер отошел в сторону, давая экипажу развернуться и проехать. Старенький брум, предназначенный для того, чтобы помогать гостям Лорда добираться до величественного особняка, спешно заскрипел в обратном направлении. Он еще некоторое время вглядывался в сырой туман, после чего поежился и побрел вверх, туда, где узкая влажная тропа уводила под лесную сень. Бояться ему было нечего. Вербер сам был родом из этих мест, а потому отлично знал все порядки. Кастанели перестали охотиться здесь еще лет пятьдесят назад, но до сих пор ступать сюда запрещалось всем, кто, так или иначе, не относился к их семье. Даже слугам не позволялось лишний раз проникать сюда, так как все, чего касался их взгляд, принадлежало Лорду. И тем страннее было знать, что вампиру, пусть даже обладающему неким «специальным» разрешением, позволено не то что быть здесь – а убивать. Либо сам Лорд не знал этого, либо это делалось с его руки, и ни в одном из случаев это не было, и не могло быть нормальным. Он понимал это прекрасно, так же, как понимал это и его нынешний хозяин. Поэтому Вербер с особым тщанием следил за собственными шагами, в надежде на то, что удача позволит ему увидеть нечто совершенно восхитительное. Сумерки быстро сменились ночью. Изморозь легла на пожелтевшие листья и темные корни, выраставшие из земли в самых неожиданных местах. Где-то очень далеко послышался волчий вой, и Вербер замер, вслушиваясь в этот отзвук. Сердце забилось под грудью волнением, заставляя достать из кармана заряженный револьвер. Что-то шевельнулось совсем рядом. Он застыл, не дыша и начал медленно оглядываться. Но в тот же миг над головой его что-то ухнуло, и он облегченно рассмеялся – сова, или другая хищная птица. Дальше все было тихо. Обжитая, почти очеловеченная часть леса, где, по большей части, можно было бояться разве что встречи с робкой косулей, или шустрой белкой. Вскоре страх отпустил, и Вербер, несколько осмелев, зашагал быстрее. Он планировал добраться до поместья к середине ночи, чтобы проникнуть туда незамеченным, и своими глазами увидеть все, о чем писала Селина. Остановившись у большой сосны, он вдохнул морозный воздух. По его подсчетам оставалось пройти примерно столько же, а затем пересечь пустырь, чтобы наконец добраться до отделанной гранитом и мрамором громадины, возвышавшейся за ажурным кружевом десятифутовых ворот. Но, простояв так некоторое время, Вербер вдруг услышал странный, похожий на стон хриплый вопль. Он не мог понять, кому тот принадлежал, однако в этот момент все его тело разом напряглось, и ноги, отказываясь повиноваться рассудку, понесли его вперед по тонкой, чуть заметной тропе. Несколько раз он чуть не споткнулся, прежде чем добрался до небольшой поляны, на которой много лет назад часто устраивались пикники. Но этой ночью, словно бы подтверждая его предчувствие, там ждал… Труп. Убитый волк лежал на траве, и его кровь чуть поблескивала в лунном свете, скатываясь по бледной скуле. Сверкнула алая вспышка и грянул выстрел. Жанвель среагировал мгновенно. В этот момент он не мог думать – желание захватило все его существо, и, кинувшись на того, кто посмел застать его за убийством, вампир повалил чужака на землю. Окровавленный клинок проткнул трепещущую жилу под подбородком, поймал зародивший вопль, вбирая в себя вибрацию звука. Вербер захрипел и принялся отталкивать от себя вампира, но тот был слишком возбужден, чтобы думать о последствиях. Он пил жадно, грубо взрезая сталью плоть и выворачивая ошметки кожи. После близости с человеком ему требовалась разрядка и маленький глоток свободы, которой в его жизни было так мало. Жан представлял, что это Дэймос перед ним, и что он, наконец, может довести дело до конца, не опасаясь и не страшась последствий. Здесь он был силен, он был страшен и здесь была его правда, чуждая человеческим законам. Наконец, он выпустил жертву, которая уже давно не сопротивлялась. Отдышавшись, он задрал голову и нервно расхохотался, чувствуя, как в венах разгорается пламя. Туман подступал, намекая на приближение утра. Вампир оттащил труп с видного места и скинул в яму, присыпав его для верности листьями. Рядом же бросил то, что осталось от волка – знай он, что ужин сам придет к нему, то не тратил бы времени и сил на бессмысленную охоту. В поместье он вернулся сытым и счастливым, настолько, что даже решил следующим днем обходиться с воспитанником помягче. Возможно, даже побаловать его чем-нибудь… Проскользнув в свои покои, он скинул заляпанные кровью одежды, и облачился в свой лучший костюм – нервная веселость подхлестывала его к безумствам. Дэймос в это время уже спал, закутавшись в одеяло. Несмотря на тлеющие в камине угли, он мерз, и под утро часто просыпался от бьющего озноба. Жанвель знал об этом, поэтому, переодевшись, побежал к нему. Взбалмошный и разгоряченный, пахнущий кровью, лесом и чужим страхом, он, одноглазое чудовище, ворвался в спальню ученика. Тот не спал, клацая зубами и пытаясь найти угол кровати, в котором будет не так холодно. - Вы замерзли, - оскалился Жан, бесшумно прикрывая дверь, - давно не встречали осень в этих местах, не так ли? - Издеваешься, - морщился юноша, - я хочу спать, у меня болит голова, я… я выпил вина чтобы уснуть, но теперь проснулся и стало еще хуже! Ненавижу север! Я хочу обратно на юг, в столицу! Там никогда не бывает так холодно! Как ты вообще можешь так легко одеваться?! - Я могу ходить босиком по снегу и выдерживать очень низкие температуры, - усмехнулся Жан, - кровь дает мне тепло и силу пережить морозы, смертельные для человека. - Точно… Ты кого-то убил? Не отвечай, я вижу… Ты умеешь радоваться только убийству, - рассмеялся юноша, потирая ладони, - а это значит, что ты не откусишь мне голову. Жан… согрей меня, прошу. Не Каина же мне просить, в конце концов! Гувернер молча поклонился и, приблизившись к воспитаннику, взял его ладони в свои. Тот вздрогнул и неуверенно спросил: - У тебя жар? - Нет, это моя нормальная температура. - Ты горишь! - Так бывает всегда, когда я… впрочем, неважно. Дэймос залез пальцами под воротник его рубашки и расплылся в улыбке. Кожа вампира действительно пылала, и в холодных предрассветных сумерках это было самым лучшим подарком, который только могла преподнести ему судьба. Жанвель лег рядом, позволяя торопливо раздеть себя догола. Сначала юноша пробовал прижиматься к нему прямо в халате, надетом в попытке согреться, однако в какой-то момент он понял, что это, в сущности, бессмысленно. Постукивая зубами от холода, он распахнул его, а затем стянул ночную сорочку, оставшись совершенно без одежды. Гувернер тотчас же прижал его спиной к себе и увлек вниз, с головой накрывая одеялом. Дэймос закрыл глаза, пытаясь расслабиться. От вампира несло кровью. Чужой кровью. В замкнутом пространстве этот запах становился тошнотворно невыносим, поэтому вскоре лорд высунул голову из кокона, принявшись жадно вдыхать холодный воздух спальни. - Это отвратительно! Как ты можешь так спокойно лежать здесь после убийства? - Так же, как и вы. - Неправда! - Мой лорд, - доверительно, почти нежно оскалился Жан, поворачивая к нему лицо, - вы ведь не знали, выживу ли я, или нет, что, впрочем, нисколько вас не заботило. Вы не добрее волка и не честнее змеи, а жестокости в вас будет поболе, чем в палаче. - С чего это? Будто бы ты не угрожал мне, и будто бы ты… не вампир! - Я убиваю из необходимости, - тот закатил свой единственный глаз, - потому что не могу иначе, так же, как люди убивают скот и пожирают его, пытаясь выжить. В то время как вы причиняете окружающим боль исключительно от скуки и обиды на то, что вас некому любить. - За такое я бы снова попытался тебя убить. - Так попытайтесь. - Не хочу. – помедлив, буркнул Дэймос, лишь сильнее прижимаясь к его торчащим ребрам. - Вот видите – вы движимы лишь собственными желаниями. До тех пор, пока я вас развлекаю – вы будете добиваться моего внимания, когда же я вам наскучу, вы избавитесь от меня так же, как избавлялись от остальных. - Остальных? – юноша напрягся, приподнимаясь. – Что ты имеешь ввиду? - Ваших любовников и любовниц, тех, кто пал жертвой вашего обаяния. Я умею читать, мой лорд, а в газетах про это писали почти так же часто, как про победы нашей доблестной армии. - Это ложь! – взвизгнул Дэймос. – Ложь, понятно?! Не было этого! - Что же тогда было? – с искренним интересом спросил тот.. - А вот что! Я… я не просил их, я просто… Я делал это по необходимости! Я нуждался в этом, почему я, лорд Кастанель, просто не могу искать удовольствий? Разве ты делаешь не то же самое?! - Я не убиваю из удовольствия. - Врешь… - Нет. - Скажи, - глаза юноши сверкнули, - если бы ты не был старым, отдался бы ты мне? - Старым? – вампир изумленно моргнул. -Я – старый? - Разумеется! Ты почти как мой отец! Такой же старый занудный сухарь! - И это вас возбуждает? – усмехнулся Жан, опуская взгляд вниз. – По всей видимости – да. Вы ищите во мне отца? - Что? – тот в миг смутился и покраснел, отстраняясь. – Я… Я не это имел ввиду. . Я ведь сказал, если бы ты не был старым… - Так вот, что вы ищите… - как-то странно прошептал гувернер, приподнимаясь и заставляя Дэймоса лечь на кровать, - вот почему… вы искали очень долго, не правда ли? И поэтому вам все равно на то, кто я и какое место должен занимать… Это пахнет сумасшедшим домом, не так ли… Сын? На последнем слове по спине юноши пробежали мурашки. Он испуганно пискнул и сглотнул, чуть открывая рот. - А… - только и смог выдохнуть он. – А… - Сущий ребенок, - покачал головой вампир, - проклятье! - Скажи еще раз… - прошептал юный лорд. - Нет, это отвратительно. Я отказываюсь. - Умоляю! – отчаянно забормотал тот. – Я все сделаю, что угодно! - Вы чувствуете, что я слишком доволен жизнью, чтобы вам отказывать? – вздохнул Жанвель, наклоняясь ниже. – Ну что… сын, ты хочешь, чтобы я тебя наказал за упрямство и трусость? - Д-да… - голос юноши дрогнул, выдавая его трепещущее возбуждение. – Д-да, о-отец… - Молодец. Жан похлопал его по щеке и отстранился, разглядывая. Тот был совершенно наг перед ним, во всех смыслах этого слова, и даже после всего того, что он вытворял полгода назад в столице, в этом зрелище было нечто чистое и нетронутое, хрупкое, как первая изморозь. Вампир провел ладонью по теплой груди и животу, зарылся пальцами в мягкие черные волосы, наблюдая за переменами в бледном лице. Юноша явно хотел о чем-то сказать, но то ли не мог подобрать слов, то ли попросту стыдился свой просьбы – отчего-то именно сейчас. Жанвель понял это без слов. Усмехнувшись, он поднялся и, накинув на себя сюртук, вышел из спальни. Его не было всего пару минут, и вернулся он уже с тонким кожаным ремешком, старым и пахнущим пылью. - Без тебя мне снова холодно, - процедил Дэймос, - что это ты принес? - Повернись. - Что? - Повернись спиной. - Как ты со мной… Он не стал повторять еще раз – просто подошел и с силой заставил юношу сесть к нему спиной. Затем поднял его руки и мягко, но настойчиво ударил сложенным вдвое ремнем по спине. Тот охнул, прогибаясь в пояснице, но не произнес ни слова, а лишь тихонько застонал. - Ты хочешь, чтобы на моем месте был Лорд? – прошептал Жан, наклоняясь к самому его уху. - Да, хочу… - губы Дэймоса сложились в трепетную улыбку, - умоляю, сделай это! Одним движением вампир оставил еще одну отметину на бледной коже, заставляя ее покрываться розовыми пятнами. Юноша смущенно оглянулся, словно бы проверяя, с каким выражением гувернер доставляет ему удовольствие. - Я мог догадаться об этом… - снова удар, и снова стон, - о том, откуда растут ваши пристрастия… - Не говори об этом! – Дэймос вдруг напрягся и замер, нерешительно поведя плечом. - Вам неловко? – усмехнулся Жан, залезая на кровать и накидывая на его шею петлю. – Не желаете признаться, что все эти годы вы по-настоящему хотели только одного человека… Его пальцы легли на разгоряченную кожу, впились в нее ногтями, словно выдавливая из воспитанника признание. Вампир слышал его сердцебиение, рваное, трепетное, то ли от страха, то ли от возбуждения. Он приблизился лицо к мягкой щеке и коротко лизнул, вызывая этим тихий стон и судорогу. - Да, когда меня не мучает голод, я бываю довольно проницателен, - усмехнулся вампир, затягивая петлю, - невероятно… - Жан… - прохрипел Дэймос, опуская руку вниз, к разгоряченному члену. - Мне нравится ваша игра. Можете называть меня Лордом и дальше. Юноша вздрогнул и, моргнув, расплылся во влажной улыбке. - О… отец… сильнее… - Вот так? Одной рукой натянув импровизированный поводок, другой он ухватил Дэймос за талию и поставил на четвереньки. Тот неловко упал на простыни, подставив разгоряченную спину и все, что шло ниже. Жан медленно опустил руку, ладонью обхватывая влажныйй член и заставляя тело под ним дергаться от каждого движения. - Я не разрешал вам стонать, - строго произнес он, - отвратительно! Юноша уткнулся лицом в подушку, подавляя горячие вздохи. Боль откликалась искрами в венах, лишая свободы и твердости духа. Он растекался в чужих руках, словно масло, поддавался и юлил, подхватывая прикосновения. Несколько образов заполонили сознание, смешавшись в единое чувство, злое и противоречивое в своей иррациональности. Учитель, отец, в конце концов кто-то, в ком он продолжал искать нечто с табличкой «любовь», понятие которой укладывалось исключительно в рамки плотских вопросов. Возможно, под этим было что-то еще, возможно, он просто забыл это… Впрочем Дэймос никогда бы не посмел в этом признаться. - Я хочу… тебя… - пискнул он, высунув влажный и розовый язык. - Так иди, - позвал Жанвель, распахивая объятия, - я жду. Тот, пошатываясь от жара, развернулся и упал прямо ему на руки. Вампир впился поцелуем в горячие губы, прижимая воспитанника к себе. Омерзительно порочный союз, пахнущий кровью и страхом, но в то же время связанный им крепче любых цепей. Иногда бабочки попадают в паутину. Долгое время они борются за свою жизнь, пока, в какой-то момент, не замирают, отравленные паучьим ядом. В конце концов люди бывают столь же ядовиты, и столь же искусны в плетении стальных цепей собственных привязанностей. Ему хотелось, чтобы время остановилось. Дэймос придался к вампиру, чувствуя каждую часть его тела. Он бы остался так, превратился в плющ, и задушил его, не желая отпускать. Даже если бы тот вновь начал умолять, если бы даже пытался убить – это было совершенно неважно по сравнению с тем счастьем, которое дарило это обладание. «Ты мой, мой, ты никогда от меня не уйдешь, ты навсегда останешься со мной, мы всегда будем вместе, мы, только мы, ты будешь частью меня, я оставлю тебя, я заставлю тебя быть со мной всю вечность!» - бешено думал Дэймос, покрывая лицо Жанвеля поцелуями. - Служи мне, я хочу, чтобы ты показал мне, что любишь меня, покажи, я хочу видеть, это, хочу знать, что ты не ненавидишь меня… - лихорадочно бормотал он, заглядывая в кровавую радужку ледяного глаза. – Сделай для меня, поклянись, что никогда не уйдешь, никогда не бросишь меня, как отец! Как Нэт! Как все они! - Никогда… - прошептал в ответ Жанвель, зная, что это чистая ложь, - никогда, мой лорд. - Тогда встань… встань на колени! – истерично взвизгнул тот, отстраняясь. – Ты ведь хочешь меня, я тебе нужен, да?! Умоляю, скажи, скажи мне, я тебе нужен?! Я хоть что-нибудь для тебя значу?! Вампир спокойно опустился на пол, и, подняв ногу Дэймоса, мягко поцеловал розовое колено. Алый глаз сверкнул зловещим блеском, и голос, невероятно ласковый, произнес: - Вы – мой мир, юный лорд. Я в ваших руках и буду служить вам до конца моих дней. И он заплакал. Юноша всхлипнул, сраженный фальшивым признанием, в то время как Жан продолжил целовать его ноги, играя в выданную хозяином роль. Однако Дэймос не видел этого, не замечал, и впервые за много месяцев наслаждался настоящим, искренним, как ему казалось, счастьем. Он наконец добился любви, получил ее силой, вырвал из чужого сердца, из клубка ненависти, и теперь ухватился за нее, как умирающий за последнюю ложь. - Ты мой… ты навсегда мой… ты мой, ты будешь любить меня всегда, потому что… - Потому что вы великолепны, мой лорд, - подыгрывал Жанвель, - потому что вы заслуживаете того, чтобы вас любили… - Жан… «Идиот, - подумал вампир, - неисправимый, глупый идиот…» Но он выполнял все его прихоти и капризы, которые, впрочем, были очень приятными. Кроме проблем Дэймос умел доставлять и удовольствие, поэтому к утру они оба оказались настолько вымотанными, что Жан даже поленился идти к себе, и остался лежать в кровати лорда, скованный его нервными объятиями. Постепенно в его голове уже вызревал план побега, которому, впрочем, все равно не суждено было произойти.