До самого неба

      Гарри долго не мог уснуть. После чаепития у Макалистеров они с Эндрю спустились в подвал, где у того был оборудован целый зал для отработки особо опасных заклинаний. Не все они использовались в дуэлях, так как цели нанести друг другу существенный урон у них не было, а пропуск такого заклятия был чреват опасными последствиями. Не любую рану можно было залечить бадьяном и поправить палочкой за пару секунд. Эндрю надеялся, что его ученику никогда не придётся пользоваться этой частью знаний, но подошёл к подготовке с особой тщательностью. Гораций Слизнорт лично просил обучить Поттера по высшему разряду, а старому профессору Эндрю был обязан многим и не смог отказать.       Гермиона осталась с Мелани, так как её просто захватила в плен тема рун. Они проболтали больше часа, даже не заметив возвращения мужчин после тренировки.       Покинув гостеприимных шотландцев уже ближе к вечеру, друзья забрели в парочку деревенских лавочек, посидели на берегу, любуясь маленькой горной речушкой и только потом отправились домой, где Кикимер уже ожидал их со свежеприготовленным ужином. Он всё так же щеголял по комнатам в расшитой золотом мантии и приобрёл настолько важный вид, что Гермиона не могла сдержать улыбку.       Но Гарри волновали вовсе не повседневные дела. Его сбивали с толку шальные мыслишки, воровато пробиравшиеся в голову и устраивающие там настоящий кавардак. Будучи теперь полностью свободным от всяческих Пророчеств и не обременённый отношениями с Джинни, Гарри внезапно задумался о семье.       Ранее он воспринимал за идеал большую шумную семью Уизли. Ему нравилась кутерьма, творившаяся в «Норе», нравилась забота Молли. Он больше всего на свете ценил дружбу с Роном и был увлечён Джинни. Он уважал мистера Уизли и восхищался шутками близнецов. Впервые попав в «Нору», Поттер был настолько очарован всем, что там происходило, особенно ярко это ощущалось на контрасте с домом на Тисовой и ненавистными Дурслями.       Однако сейчас у него перед глазами был пример другой семьи. Чета Макалистер вели достаточно скрытный образ жизни, не привлекали внимание лишней суетой, не вмешивались в дела государства. Но они, казалось, понимали друг друга с полуслова. А уж с каким уважением и нежностью говорил о супруге обычно суровый Эндрю, не могло не покорить и не заставить задуматься. Макалистеры не лезли в гущу событий, но (и это Гарри прекрасно понимал!) всегда были готовы ко всему. Они были разными и очень похожими одновременно, будто два компонента, составляющих вместе уникальную композицию. Как волшебная палочка: что-то является сердцевиной, а что-то — основой. Но именно дуэт образовывал инструмент, способный творить волшебство. И та магия, которая окутывала данную семью, олицетворяла саму любовь. Прочную, глубокую, взрослеющую вместе с ними и становившуюся крепче с каждым прожитым днём.       Последний год выдался щедрым на впечатления и новые знакомства. Гарри погрузился с головой в бизнес, обучение и своё небольшое расследование, которое вёл втайне от всех. Гермиона ведь была права. Побег Пожирателей не давал ему покоя. Он не только переписывался с Симусом, поставляющим ему некие сведения прямо из сердца Аврората, но и следил за всеми магическими новостями и странностями. Замок Данвеган был не так прост, как хотелось бы. Туристическая часть, открытая для магглов, представляла собой обычный музей, но место было далеко не обычным. Поттер буквально кожей ощущал сильный магический фон. Но чары обнаружения не показывали наличие волшебников. Возможно, фонили именно артефакты. Парень не хотел сообщать об этом подруге, не желая в очередной раз волновать её и сваливать на хрупкие девичьи плечи груз неразрешённых загадок. Загадок, имеющих свойство быть опасными для жизни. Он был слишком беспечен в школе, беспрекословно веря Дамблдору и надеясь то на Авроров, то на собственную удачу и интуицию, то на знания Гермионы. Пора учиться думать самому.       Последний год также заставил его понять многое. Даже, пожалуй, больше, чем годы военные. Знания — именно они правят миром, спасают или губят жизни и даже цивилизации. Эндрю был кладовой знаний и умений, он не лез в политику, но был отлично подготовлен и, без сомнения, смог бы защитить свою семью даже от Тёмного Лорда. Явись тот к нему на порог, ещё бы стоило задуматься, за кем бы осталась победа. Макалистер не был кровожаден или жесток, но он был бескомпромиссен, когда дело касалось его родных.       Именно знания Гермионы не раз спасали им жизнь на войне. Не будь подруга ходячей энциклопедией и столь старательной в отработке умений, никакая бы удача не помогла Гарри выжить после укуса Нагайны, да и в бесчисленном множестве подобных ситуаций. Это не он победил Волан-де-Морта, хотя об этом и писали в своё время все магические издания мира. Его таланты и удача что-то значили только в совокупности со знаниями подруги. Их дуэт был уникальным, и эта победа принадлежала как минимум им двоим, а как максимум — каждому смелому магу, вставшему на сторону света и оказывавшему сопротивление.       Гермиона Грейнджер идеально дополняла его. Словно была сердцевиной той самой палочки, через которую вырывается наружу аккумулированная внутри магическая сила. Поттер гадал, почему же за все восемь лет дружбы ни разу не задумался об этом? Чем его привлекала плакса Чжоу? Спортивной фигурой и умением играть в квиддич? Велики заслуги! А Джинни? Красотой, смелостью и тем, что нравилась другим парням? Ведь первые годы он совсем не замечал девушку, с детства бывшую его фанаткой, а затем вдруг стал на неё заглядываться. Отношения с ней вспыхнули яркой искрой, но и потухли достаточно быстро. Гарри даже толком не знал, хотел ли он когда-то по-настоящему быть с сестрой друга? Или это просто было желание секса, который, конечно, скрепил их на какое-то время. Но разлука, исключившая данный компонент из отношений, быстро свела их на ноль.       Пусть Гарри и чувствовал себя слепым все школьные годы, но сейчас ему хватило четырёх дней, чтобы понять, что ему нравится Гермиона. Не так, как нравились Чжоу или Джинни. Она нравилась ему гораздо глубже. А ещё он очень ценил их дружбу и откровенно не знал теперь, что с этим делать. На комплименты из его уст Гермиона недовольно фыркала, а в ухаживаниях за девушками Гарри не был силён. Да и подруга не была обычной девушкой. Это не Ромильда, которая растает от коробки конфет, не Лаванда, любящая записки с сердечками, и не Джинни, которая сама всё решит и окажется с тобой в отношениях. Гермиона не носит украшения, а если её начать задаривать цветами, как обычно делают парни, то есть риск, что букет обрушится на твою глупую голову прежде, чем ты успеешь объяснить, что это не шутка.       Можно, конечно, попытаться дать Кикимеру свободу, чтобы впечатлить подругу, но тут был риск расстаться раньше времени с жизнью. Ведь старый эльф в таком случае собственноручно придушит его своими скрюченными ручонками. Вот незадача!       Молодой человек, разозлившись, перевернулся на бок и накрыл голову подушкой. Вот лежит, накручивает себя, а ведь даже не узнал, вдруг у Гермионы появился кто за это время? Или она Рона до сих пор любит, мало ли? Несмотря на мирное время жизнь оставалась столь же сложной субстанцией, в которой Гарри передвигался на ощупь с завязанными глазами.

***

      Гарри проснулся от уханья совы за окном. Голова ощущалась невероятно тяжёлой, будто из неё вынули мозг и образовавшееся пространство залили расплавленным чугуном. Он с трудом стащил закостенелое тело с кровати и впустил внутрь пернатого почтальона.       Сообщение было от Горация, тот докладывал, что уже побывал на производстве, и что их новая рецептура практически готова. Требовалось лишь ещё парочка ингредиентов, за которыми они с одним из штатных зельеваров направились в соседнюю деревушку к известной травнице, у которой, судя по данным Слизнорта, можно было достать любую специю, как маггловскую, так и магическую.       Парень растёр сонные глаза и босиком поплёлся в ванную. Вот это он поспал сегодня. Судя по всему, время убежало далеко за полдень.       Когда он спустился на кухню, то застал накрытый стол, на котором дымился свежеприготовленный рыбный суп. На одном из стульев располагалась подруга и грызла яблоко, на другом восседал Кикимер, который при виде Гарри быстро вскочил на ноги и услужливо поклонился.       — Извольте обедать, хозяин. Кикимер приготовил каллен-скинк.       — Спасибо, Кикимер, — зевая, поблагодарил волшебник, усаживаясь за стол.       Эльф тут же исчез, посчитав свой долг полностью выполненным.       — Доброе утро, если это так можно назвать, — улыбнулась Гермиона, кивнув в сторону часов, стрелки на которых показывали половину второго.       — Мерлин, — пробубнил Гарри, которого не взбодрили даже гигиенические процедуры, — вот это я понимаю — здоровый сон. Только не говори, что ты общалась с Кикимером.       — А почему бы и нет? Я расспрашивала у него, как он колдует с помощью пальцев. Это же настоящая беспалочковая магия!       — И что, он тебя научил? — отправляя ложку в рот, поразился Гарри.       Его домовик был настолько своевольным, что трудно было представить его общающимся с кем-то без приказа. Пожалуй, данной чести удостоился только профессор Слизнорт, с которым они быстренько спелись. К остальным же Кикимер относился с долей пренебрежения, независимо от статуса и положения. А если вспомнить его ранние взаимоотношения с Гермионой, то там вообще ни одно обращение не обходилось без оскорблений.       — Если бы всё было так просто. Видно, магия домовых эльфов имеет абсолютно другую природу, нежели магия волшебников. Он даже не понимает, как это делает. Просто задумывает — и у него выходит.       — Он действительно рассказал это? И даже не обзывался?       — Неа, — пожала плечами девушка, — я и сама удивлена. Но он неплохо развлёк меня, пока ты дрых, словно Пушок под звуки флейты.       — Обещаю загладить свою вину, моя прекрасная гостья, — хохотнул Гарри, которого горячий суп неплохо взбодрил. — Предлагаю слетать на маяк Нейст-Пойнт. Там невероятные закаты… м-м-м… Жаль, что сейчас не лето, а то можно было бы понаблюдать за китами и дельфинами, обитающими в местных водах.       — Не знала, что ты такой романтик, — на этот раз Гермиона не разозлилась на комплимент, а даже улыбнулась уголками губ, — предложение принимается, при условии, что ты не будешь лихачить и выпендриваться на своей метле.       — Обещаю, — просиял Поттер. — Буду лететь, как первокурсник на первом уроке у мадам Трюк.       — Я сейчас вспомню твои приключения на том уроке и передумаю.       — Ладно, ладно, — парень положил руку на грудь и торжественно произнёс, — клянусь, что буду лететь со скоростью, равноценной желанию Невилла идти на урок к Снейпу.       — Профессору Снейпу, Гарри, — поправила Гермиона.       — Да к Мордреду его! То, что он был влюблён в мою мать, ничего не меняет и уважения моего к нему не добавляет.       Здесь подруга опустила глаза в стол и спорить не стала. Ей было жаль Северуса, она была искренне рада, что в конечном итоге он всё-таки выступал на стороне добра и света, но человеком и преподавателем зельевар был, мягко говоря, неприятным. Да и методы обучения использовал странные и абсолютно неэффективные, вымещая свою несостоятельность и злость на студентах.

***

      Полёты на метле не были любимым способом передвижения у Гермионы Грейнджер. Летала она не очень уверенно и с возрастом старалась пользоваться метлой только в случае самой острой необходимости.       Друг же, наоборот, казалось был рождён для того, чтобы парить над землёй на этом волшебном приспособлении. Во время школьных матчей он вытворял такое, что у неё, даже сидя на трибунах, сердце сжималось от страха.       Но сейчас Гарри сдержал слово: никакого лихачества и сложных элементов. Они, нацепив тёплую одежду и укрывшись дезиллюминационными чарами, плавно двигались по направлению к маяку Нейст-Пойнт, по праву считавшимся одним из самых красивых в мире. Данная территория давно принадлежала частному владельцу, поэтому внутрь башни туристов не пускали, но для волшебников это было только на руку. Можно было проникнуть туда незамеченными и насладиться потрясающими панорамами. Холодный осенний ветер бил в лицо, отчего Гермиона всё плотнее прижималась спиной к груди друга, ощущая дополнительное тепло от его тела. Мужские руки крепко сжимали древко впереди неё, заключая её в тесные объятия. Это успокаивало, так как риск свалиться при таком расположении был минимальным. Девушка старалась не смотреть вниз, дабы избежать головокружения.       Однако вид на Нейст-Пойнт с высоты полёта завораживал. Огромная белая каменная башня, построенная более ста лет назад, величественно возвышалась на краю обрывистого берега. У волшебницы захватывало дух от подобной красоты.       Гарри приземлил свою новенькую «Молнию» на смотровой площадке внизу фонарной башни и помог подруге спрыгнуть с метлы. До заката оставалось ещё около двадцати минут, в течение которых можно было полюбоваться бескрайними водами Атлантического океана. Виды, открывающиеся с высоты более ста тридцати футов, заставляли не моргая замереть на месте, устремив взгляд вдаль и слушая лишь шум воды и биение собственного сердца.       Осень не самое комфортное время для подобных прогулок и занятий из-за морских холодных ветров. То ли ища дополнительный источник тепла, то ли из-за романтического настроя и желания близости, Гермиона прильнула к другу, позволяя себя обнять и застыла, словно пораженная взглядом василиска, от нахлынувших чувств и созерцаемой красоты.       А Гарри тем временем наслаждался совсем другим. Это было не первое его посещение Нейст-Пойнта, так что природные красоты уже не казались ему чем-то сверхъестественным. Он грел своими ладонями замерзшие пальчики Гермионы, чувствовал запах её волос, торчавших из-под шапки, рассыпавшихся по капюшону куртки и щекотавших ему нос стоило опустить голову, и понимал, что готов простоять так целую вечность. На этой продуваемой всеми ветрами одинокой башне, прижимая к себе эту девушку. В этой простоте скрывалась разгадка величайшей тайны жизни.       Счастье представляется чем-то фееричным, сложным, ускользающим из твоих рук. Ты ищешь его, словно диковинную птицу, в самый последний момент пытаясь схватить её за хвост. Ждешь мистических ощущений, вау-эффекта, фейрверков в мозгу и эйфории в теле, пока не поймёшь банальную истину. Что весь этот напускной шик не имеет ничего общего с настоящим счастьем. Близость, безграничное доверие и то спокойствие, которое дарила ему Гермиона, одним своим присутствием словно росчерком пера перечеркивали и экзотическую красоту Чжоу, и фантастический секс с Джинни. Наверное, счастье — это найти кого-то, столь же ненормального, как ты сам. Или кого-то абсолютно противоположного, но принимающего тебя со всей твоей ненормальностью. Гермиона не заставляла сердце Гарри волнительно биться, его кровь не закипала при виде её, а мозг вполне нормально соображал, ладони не потели, а ноги не подкашивались от переизбытка эмоций. Но она побуждала его быть лучшей версией самого себя, раскрываться, побеждать и верить в собственные силы. В её глазах он был тем, кем никогда бы не стал в своих собственных. И она действительно любила его — в этом можно было не сомневаться. Возможно, не как мужчину, а всего лишь, как друга, брата или другого близкого человека. И любая из этих разновидностей любви являла собой настоящее волшебство и была намного ценнее тысяч признаний от фанатичных поклонниц, обожающих его за раздутое в прессе геройство, избранность и шрам в виде молнии.       Небольшие облака отражались в глади океана, а солнце постепенно перемещалось к горизонту. Ближе к закату воздух взорвался криками бакланов, олуш, кайр и прочих пернатых. И казалось, что кроме этих оголтелых птиц, голоса которых постепенно смолкали с надвигающимся сумраком, в целом мире никого больше нет, только голые скалы, синий океан и оранжевое, словно апельсин, небо. Здесь тебя словно накрывало свободой, проникающей в самые глубины твоего ДНК. Божественное ощущение!       Друзья так и стояли обнявшись, пока небесное светило окончательно не скрылось от их глаз, оставляя на небе прощальные малиновые всполохи, постепенно переходящие в фиолетовые и сливающиеся с темнеющим небом.       — Спасибо, — чуть слышно произнесла Гермиона, кутаясь в его руки, словно в тёплый плед. — Это невероятно, Гарри. Я аж дрожу…       — Может, ты просто замёрзла, — предположил парень, чуть касаясь ртом её виска через шапку. — Могу наложить согревающие чары.       — Нет. Не шевелись. Я ещё не насладилась этим… всем… — невольно вырвалось у неё, и Гарри послушно замер, сам не желая прерывать столь чарующий момент.       А Гермиона толком не понимала, что хочет остановить. Убегающее солнце, чьи последние следы исчезали во тьме, разрезаемой светом маяка, мчащимся вдаль? Или ощущения надёжности и уюта, дарованные ей сильными мужскими руками? Или мурашки, побежавшие куда-то вниз живота, когда тёплое дыхание друга незримо коснулось обнажённой кожи на её шее? Или всё вместе, как незаменимые частицы чего-то большего, не имеющего определений и названий?       Но даже прекрасные мгновения имели свойства заканчиваться. Гермиону внезапно пронзила неприятная мысль, что она приехала к другу по просьбе Уизли и даже умудрилась пообещать ей некоторую помощь в восстановлении их любовных отношений. Это как-то быстро сбросило девушку с небес на землю, разрушив волшебство момента.       — Гарри, — она осторожно высвободилась из объятий, опасаясь того, что и так провела в них слишком много времени и чуть развернулась к нему, опираясь на металлические ограждения, — почему… почему ты расстался с Джинни?       Поттер, явно не ожидавший подобного вопроса, нахмурился. С чего бы это подруга вспомнила о Джиневре? Да ещё в абсолютно не подходящей для этого ситуации.       — Извини, если не хочешь, можешь не отвечать, — заметив его замешательство, затараторила Гермиона. — Это не моё дело…       — Я не знаю, — повел плечами он, — думаю, мы просто не подходили друг другу…       — Но Джинни, так не думает. Она… она любит тебя, — сердце Гермионы сжалось, будто кто-то сдавливал его в тисках.       С одной стороны, волшебница чувствовала, что должна произнести это, с другой — говорить об Уизли совсем не хотелось. Только не сейчас! Не здесь! Не когда над ними рассыпались звёзды и буквально минуту назад Гарри обнимал её совсем не по-дружески.       — Это она тебе сказала? — а теперь друг всё больше хмурился.       — Она просила меня поехать к тебе, — созналась Гермиона, — плакала…       — Ясно! — Гарри вдруг резко отвернулся к ограждению и устремил взгляд вдаль, куда лился свет маяка. — А я подумал, ты по мне соскучилась…       — Мордред, да конечно соскучилась! Гарри, я не из-за неё приехала! Просто она надоумила меня! Я и пообещала… А потом поняла, что и сама безумно хочу тебя увидеть…       Друг посмотрел на неё выжидающе, а потом кивнул.       — Так может, не будем об Уизли? Не думаю, что Джинни настолько без ума от меня, как пытается всех убедить. Даже себя, наверное… Я был ей нужен как «Мальчик, который Выжил», как приз. Это как поймать снитч для неё, понимаешь?       — Возможно, ты слишком суров с ней…       — Или она слишком упряма, чтоб просто признать, что у нас ничего не вышло и отпустить это. Я не подарок, Гермиона, тебе ли этого не знать? Я не буду делать чего-то, что от меня ждут, если сам этого не хочу… А я не хочу, понимаешь? Не хочу доказывать свою любовь бесконечным сексуальным марафоном! Не хочу слушать нескончаемую трескотню про квиддич, про то, что надо поддерживать хорошие отношения с Министром и не рыпаться, про то, что я параноик… Я всегда им был, ежели что, и планирую оставаться!       — Но ты вовсе не параноик! — пылко возразила Грейнджер.       — Похоже, так считаешь только ты одна, — ухмыльнулся друг. — Джинни шикарная девчонка. Я за многое ей благодарен, но просто… Знаешь, я ведь даже не скучал по ней, когда уехал. По тебе скучал, а по ней — нет. И, написав ей, я испытал облегчение. Это ужасно, да?       Ротик Гермионы слегка приоткрылся от удивления. Её и шокировало, и немного польстило заявление Гарри, ведь она тоже отчаянно скучала по нему. Всегда. В голове стучал ещё один, волнующий лично её вопрос, а в груди всё переворачивалось от неизвестно откуда взявшегося волнения, но она решительно набрала в лёгкие воздух и спросила:       — Так у тебя никого нет? Ну в смысле, ты не из-за этого разорвал отношения с Джинни?       — Нет, конечно! Я бы не стал обманывать её и крутить шашни за спиной! Да и никого бы не стал!       — Прости, Гарри, я и сама так думала… — Гермиона смущённо опустила глаза, устремив их вниз на гладкую чёрную воду. — Извини, что вообще полезла к тебе с этими вопросами…       — Я рад, что произнёс это… Знаешь, все Уизли… я люблю их. Они часть моего прошлого. Они прошли со мной нелёгкий путь, и я за многое им благодарен. Просто после войны я на многое посмотрел по-другому. И ещё профессор Слизнорт… В общем, я и сам стал немного другим, понимаешь? — в ночи его глаза были тёмными и не гипнотизировали своей нереальной зеленью, но Гермиона всё равно буквально тонула в них, едва взглянув.       — Мы все изменились, Гарри. Ты не должен извиняться за это или чувствовать себя виноватым. Это твой путь. И я рада, если ты счастлив.       — Ну, конкретно сейчас я точно счастлив, — он взял её ладонь в свою и едва не вздрогнул от столь ледяного прикосновения. — А вот кто-то похоже, совсем замёрз. И если не убраться отсюда, то придётся отпаивать тебя бодроперцовым зельем.       Гермиона нервно хихикнула. Она и вправду продрогла да и переволновалась с этим, достаточно личным, разговором. Ещё и собственные эмоции неслабо шалили от подобных откровений и столь романтичного заката.       — Давай трансрессируем. Лететь долго, да и всё равно ночью тут ничего не разобрать и красотами не насладиться.       Она кивнула и, прильнув к другу ближе, ощутила нехватку воздуха, давление в глазах и груди. Но, к счастью, закончилось всё так же быстро, и она очнулась в прихожей дома Гарри. Одной рукой он по-прежнему обнимал её, а в другой держал «Молнию».       Едва они успели перевести дыхание, как из воздуха материализовался домовой эльф и гордо сообщил:       — У нас гости. Мистер Слизнорт ждёт в гостиной!       — Спасибо, Кикимер, — выпуская подругу из объятий поблагодарил Поттер. — Подай горячий чай для леди и виски со льдом нам с профессором.       Наверняка Гораций раздобыл нужные компоненты для новой рецептуры и решил похвалиться. Он всегда так делал, предпочитая отмечать маленькие успехи со своим учеником.       — Будет сделано, Хозяин.       Эльф исчез, а Гермиона недовольно покосилась на парня, снимая с себя куртку и ботинки.       — Что? — повёл бровью друг. — Я не собираюсь напиваться. Просто у старины Слагги такой ритуал.       Подруга промолчала, лишь выразительно закатила глаза и протопала в гостиную.