Саша Филиппенко.

Питер… Красивый город. Хоть и серый, местами. Пугающий. Саша любила Питер в ясную, солнечную погоду, когда тот согревал тёплыми и яркими лучами, когда улицы и серые пейзажи были освещены так, что казались какой-то яркой картинкой, которую кто-то рисовал с настоящего лица этого серого и мрачного города. В эти моменты Питер был завораживающе-красив. Настолько, что трудно было оторвать взгляд от его прекрасных видов. Саша готова была боготворить Петербург во время лёгкого, осеннего дождя, после которого улицы пахли свежестью. Во время этого дождя прогулки казались самыми атмосферными, а кофе, выпиваемый в ближайшей кофейне казался вкуснее и горячее. После такого дождика было приятно надевать резиновые сапоги, чтобы попрыгать по лужам. А ещё, иногда, после него же в небе можно было заметить радугу, пусть та и являлась редкостью для этого пугающе-чарующего города. Александра ненавидела Санкт-Петербург в морозные, зимние дни. Девушка плохо переносила холода, а зимой, в Питере вообще невозможно было высунуться из дома. Она даже не могла привычно радоваться первому снегу, потому что помнила, что с первым снегом придёт и промозглый холод, пробирающий до костей, прямо сквозь ткань самой тёплой одежды в твоём гардеробе. Потому что Петербургским холодам плевать, как тепло ты одет, они заберутся куда угодно, даже в самые потайные уголки души. Филиппенко пугала северная столица во время грозы. Когда раскаты грома подобны громкому, властному голосу неба, которое прогневалось на смертных и решило пролить на них ярость сотни берсерков, заключенную в крупные капли бьющего по крышам домов ливня. Когда молнии напоминают сверкание злобных глаз, что гневно оглядывают жителей Петербурга, будто бы ненавидя каждого из них просто за то, что этот человек родился. В такие моменты ей хотелось забраться под плед и поскорее уснуть, чтобы проснуться, когда всё уже закончится. Но, в целом, Саша любила Питер. И никуда не собиралась уезжать из него до конца своей жизни.