Прекрасное их погубило

Они смертельно устали, поэтому отмокнув в ванной и немного отдохнув, на вечер решили приготовить набэ . За окном была совсем не зима, но в холодильнике завалялись продукты и заморачиваться с готовкой не особо сегодня хотелось. Резво нашинковав овощи, бросили тофу, морские гребешки, грибы и камабоко в кастрюлю, залили всё рыбным соусом и поставили на плитку. Когда по кухне разнёсся пряный аромат, а рисовая лапша обмякла и стала почти прозрачной, они, потерев ладони друг о друга, стали вылавливать сваренные овощи. — Эй, это моё! — возмущённо вскрикнула Изуми, привстав на стуле, когда Итачи выхватил у неё из-под носа последнюю рыбную палочку. — На ней не написано, — непоколебимо ответил Итачи, стараясь выиграть битву за рыбную клецку. — Но, я первая…на неё посмотрела! — идиотское заявление подруги рассмешило его, и он обронил палочку, этим живо воспользовалась подруга и захватила еду. — Не подозревал, что ты такая жадная, Изуми, — она стушевалась, швырнув рыбную палочку в бульон, и выудила длинные белые грибы. — Я эм… извини, и правду что-то я… — Я пошутил. Бери — она твоя, — сказал Итачи, переложив ей в чашку. — Ну уж нет. Теперь она застрянет поперёк горла. — Тогда предлагаю сразиться в честном бою, — улыбнувшись, произнёс он, поднимая палочки. — Раз… два…три… — двое друзей со всей серьёзностью нацелились на рыбную клёцку. Итачи стремительно среагировал и тотчас отправил её в рот, злорадно подмигнув подруге. Изуми от досады прикусила нижнюю губу и зачерпнув ложкой бульон, громко втянула. — Ты завтра занята? — проглотив, спросил Итачи, мимоходом выискивая, чтобы ещё выцепить. Морской гребешок, окутанный стеклянной лапшой, был практически незаметен и немного поковыряв, ему удалось его извлечь. В комнате становилось душно, оттянув ворот футболки, подруга встала и распахнула настежь окно. Прохлада влетела в дом вместе с мелкими белёсыми мотыльками и мошками. — Нет. А что? — Можешь помочь мне. Нужно съездить в центр, купить кое-какие вещи для дома. Если лично поеду, то, очевидно, что-то забуду. Прикрой окно, смотри сколько налетело. — Дышать же нечем. Нужно купить москитную сетку, — заявила Изуми, обмахнув себя рукой, — Я только с утра к маме забегу. — Можем заглянуть вместе, а затем поехать. И, кстати, москитные сетки отсутствуют в ваших магазинах, сегодня только узнал. — Можно и так, — подруга открыла холодильник, вынув две банки холодного фруктового пива, поставила на стол, — снова их нет? Я их уже месяц караулю. Может, в центре найдём. — Есть ещё? — он, схватив жестяную банку, затряс ею в воздухе. — Эм, да… — Предлагаю игру. — Игру? — «Я никогда не», знаешь такую? — Изуми, поставила ещё две банки и сведя брови к переносице, села на стул, — ты должна сказать, что никогда не делала, если я это делал, то выпиваю. Выигрывает тот, кто останется более трезвым. — Но я быстро пьянею, — возразила подруга, исподлобья взглянув на него. — От фруктового пива? Тебя уносит с фруктового пива? — она кивнула, он же сморщил нос, прищурив глаза, — тогда… я делаю три глотка. Согласна? — Ну… хорошо, — неуверенно ответила подруга, потянув за жестяной язычок. Затея явно ей была не по душе, но она не знала, как отказать. Он вначале хотел пойти ей навстречу и сыграть во что-либо другое, но это был единственный шанс узнать друг друга поближе и Итачи не хотел от него отказываться. — Кто начинает? — спросила Изуми, взобравшись на стул и поджав под себя обе ноги. — Я могу, если не против, — она в знак согласия кивнула, — я никогда не верил в сома людоеда. — Эй, так нечестно! Ты же знаешь, что я… — воскликнула она, сделав глоток. — В этом и смысл, — ухмыльнулся он и исподтишка глянул на подругу, на лице у неё появилась приятная, нежная улыбка, которая ему всегда нравилась. Он лениво подпёр подбородок рукой и потянулся за солёным арахисом, что лежал неприметно в маленькой белой миске. — Я никогда не прятала конфеты от мамы и не воровала их. — Ты это серьёзно? Ты уверена, что была ребёнком, а не родилась сразу взрослой? — Да, — хохотнула Изуми, и поправила волосы, что упали на глаза, — мы с мамой прятали их от папы. У него был повышенный сахар, но он очень любил шоколад, — с грустью проговорила подруга, — иногда, когда он сидел в своём кабинете, я приносила ему конфету и ставила на стол. Он выглядел тогда таким счастливым, — она быстро утёрла слёзы и попыталась придать голосу беззаботность, — считается ли это воровством? — Даже не знаю, — серьёзно сказал он, — тут нужно вызывать следственную группу, они определят тяжесть твоего преступления. — Что с тобой произошло? Ты никогда не умел шутить, — улыбнулась подруга, сделав глоток. — Сам не знаю, — пожал он плечами. Ему хотелось спросить, про отца, но решил не отклоняться от игры, чтобы не испортить хороший вечер. Лампочка на кухне замигала, и белые ночные мотыльки ударились о неё, вскоре раздался небольшой треск и она потухла. — У тебя что-то с проводкой, недавно только в прихожей менял. — Возможно. Дом старый. Предлагаю переехать в зал, — сказала она, осветив комнату телефонным фонариком, — брать орешки? Итачи подожди, я помогу. Ты всё уронишь, — и она выхватила банку пива у него из рук. В зале было даже комфортней. Здесь было прохладней, слабый ветер волнующе касался тонкой занавески, проходил волнами по гладкой ткани, диван приятно скрипел под тяжестью их тел. Изуми села по-турецки, на расстоянии вытянутой руки, голова её упала на спинку, и она задумчиво смотрела в потолок. Он сам не заметил, как засмотрелся на неё, в мягком свете лампы, она выглядела привлекательной. Наклонившись немного вперёд, он нежно погладил её по щеке большим пальцем. Она дёрнулась, непонимающе хлопая ресницами и дотронулась рукой до места, где совсем недавно он её коснулся. — Соус, — соврал он, не понимая своих действий. — Продолжим… Я никогда не был влюблён. — Не верю. Ты жульничаешь. Как так можно, в твоём возрасте и не одной влюблённости! — сделав глоток, возмутилась подруга, пристально смотря ему в глаза. — Я встречался, но того пресловутого чувства с бабочками в животе и эффекта ватных ног не испытывал. — Не обязательно должны быть бабочки в животе. Неужели ты ни разу не чувствовал потребности касаться, обнимать, целовать. Неужели не чувствовал лёгкости и состояние полёта рядом с человеком, который нравится, — её щёки покрывались румянцем с каждым словом, а глаза блестели нежным, тёплым огнём. Она говорила так искренне, что ему захотелось влюбиться, — ты же сам сказал, что встречался. Так что влюблённость точно должна была быть. — Не было, — грустно улыбнулся он, покачав головой, — нас познакомили друзья, мы сходили на пару свиданий и не умерли от скуки. Потом мы переспали и поняли что друг друга устраиваем, затем съехались. Вот и всё. Для того чтобы быть в отношениях, не обязательно быть влюблённым, иногда достаточно симпатии и уважения. — Тогда почему вы расстались? — спросила Изуми, и тут же закусила губу, — Извини, это не моё дело… — Она захотела настоящую семью. Я, признаться честно, к этому не готов. — Понятно. — Твой черёд. — Мой? — Спрашивать. — Ааа! Я даже не знаю, что спросить, — зажав двумя руками банку пива, прошептала подруга, отводя взгляд, — я никогда не лежала на операционном столе. Что-то серьёзное? — Вырезали аппендикс, прям на мой день рождения, — почесав за ухом, с ухмылкой сказал Итачи и поставил руку на подлокотник. — Всегда боялась, что он может воспалиться в самый неподходящий момент, — она сменила позу, вытянув ноги. Натянутое покрывало тут же соскользнуло. — Я никогда не…— начал было он, телефон, лежавший на маленьком лакированным журнальном столике, завибрировал, прервав его. Изуми подскочила и вглядевшись, тут же пулей вылетела из дома, оставив его в одиночестве. Он опрокинул голову на спинку дивана и от досады закусил губу, сжал кулаки. Этот приятный день мог бы продолжаться и дальше, если бы не злосчастный звонок от её любовника. «И кто вообще звонит в такое время?» Подруга ушла довольно далеко, он не слышал её голоса, только тихий шелест листвы за окном, лай одинокой собаки и щебет сверчков. Поднявшись, он взял пустые банки и выбросил в мусорку. Достав из кладовки лампу, он вкрутил новую, вымыл посуду на кухне и убрал оставшуюся еду в холодильник. От нечего делать, заварил чай и выпил две чашки. Изуми всё ещё не было. «О чём можно говорить так долго?» спросил он себя и устало потерев глаза пошёл в ванную. Плеснув в лицо холодной воды, он взглянул в своё отражение в чистом зеркале, приподнял подбородок, оценил свою внешность. «Похож ли он на него? Говорят, девушки влюбляются в один и тот же типаж». Половицы тихо заскрипели и, выйдя из ванны, он наткнулся на подругу, аккуратно ступающую по ворсистому коврику. На лице у неё была широкая глупая улыбка и взгляд, подёрнутый лёгкой мечтательной дымкой. Один его звонок делал из неё влюблённую дуру, гнев обжог грудную клетку. — О, ты не лёг спать? — Не спиться. — Могу книгу дать почитать. Правда, тебе, наверное, такое не понравиться, — голос звенел как весенний колокольчик. Он с сомнением посмотрел на неё, она не могла сдержать радость и топталась на месте, перекатываясь с пятки на носок, — ну… это… любовный роман. Глупость сморозила. Можно посчитать овечек, или выпить молоко с мёдом, я сделаю, если хочешь. — Я выбираю меньшее из зол. Любовный роман. Случилось что-то хорошее? — Изуми блаженно потянула руки к груди, и мечтательно дёрнула головой. — Послезавтра… Ты не мог бы навестить маму. Я… должна уехать, приеду поздно ночью. — Могу, — выдавил он через себя, было понятно, с кем она встречается. Но если он не согласится, то о доверии не может быть и речи. Он должен стать ей другом, чтобы она прислушалась к его словам. — Спасибо, — на выдохе прошептала девушка, привстав на цыпочки, поднялась и обняв его, как цыплёнок, поцеловала в щёку, — нужно ложиться спать, а то завтра целый день на ногах. В ту ночь он не сомкнул глаз, во всём были виноваты сверчки, которые решили устроить генеральную репетицию под его окном, и глупый роман с тупой героиней, которая идя на поводу своих чувств, разрушила свою жизнь.