***
Гора, на которой тренировались Тодороки, называлась Пик Секото. Это не была массивная гора или гора с множеством пешеходных троп. Тем не менее, гора была достаточно уединена, чтобы им никогда не приходилось беспокоиться о том, чтобы случайно не навредить прохожему. Дороги из грязи и гальки, высокие деревья, закрывающие небо, и толстые корни, о которые можно споткнуться, если не быть осторожным. Воздух был немного влажным из-за реки, протекающей по холмам. Стоя посреди поляны, Тоя смотрел, как вокруг него кружилось его синее пламя. Оно красиво сияло оттенком, напоминающим реку под звездной луной. Там, где огонь коснулся его кожи, он почувствовал жжение, а боль вызвала слезы на глазах. Тоя изучил свою кожу, не было никаких видимых ожогов, и он чувствовал, что его плоть не обожглась, так как он все еще мог двигать рукой. Боль, казалось, была глубже, в его костях, но также и в огне, который он создавал. Ему было тринадцать, но ему все еще было трудно описать, каково это. Сначала, когда его тело начало отвергать его причуду, он получал неприятные ожоги. Теперь боль все еще была, но, похоже, ему уже не было так больно, как в начале. И его пламя стало горячее. Тоя был уверен, что его отец будет горд и счастлив услышав новости. Его отец перестал с ним тренироваться, когда Тоя начал сжигать себя. Мужчина сказал ему оставаться в реке подольше, и Тое казалось, что его отец не доверял ему, что он думал, будто мальчик мог потерять контроль над своей причудой. Кроме того, даже если ему нравилась река, это был более или менее тайм-аут. Тоя чувствовал себя так, будто его загнали в угол, и он не понимал, почему его отец злится. Не то чтобы он хотел сжигать себя. Ему также не нравилось, что его братья и сестра вместе отвлекали его отца. Старатель был занятым человеком. Его героическая работа отнимала у него много времени, а еще большую часть времени он тратил, занимаясь экологическим активизмом или своими религиозными исследованиями. Будучи известным героем, Старатель также посещал светские мероприятия. Даже сам Тоя не мог сосчитать, сколько раз его, его братьев и сестру загоняли спать пораньше. Иногда он видел отца, одетого очень изысканно, в слоя шелка и драгоценности, которые изящно сверкали. Тоя решил пригласить своего отца посмотреть, как он продвигается в горах. День был холодный и ужасно сухой, когда Тоя снова поднялся на вершину. Сидя в святилище на берегу реки, он ждал появления своего отца. Сама святыня не была чем-то вычурным, но дерево было крепким. Здесь также не было статуи бога, которому поклонялись, только плита с вырезанным на ней названием реки Аракава. Старатель всегда говорил, что река находится под властью могущественного хранителя. Он не был приземленным правителем, но глубоко заботился о жителях своих владений. Речной владыка был героем, который в одиночку столкнулся с армией, чтобы защитить то, что ему было дорого. У отца Тои всегда была искра в глазах, когда он говорил о владыке реки. Старатель сказал, что ёкай был его героем, и говорил о нем так, что казалось, что мифический герой был реальным. — Ты речной владыка… так что, вероятно, ты не можешь заставить моего отца появиться, не так ли? — пробормотал Тоя. Он ждал и ждал, надеясь увидеть своего отца в конце тропы, ведущей сюда, но знакомое красное так и не появилось. Подтянув колени ближе к груди, Тоя всхлипнул. Он знал, что у его отца сегодня выходной. Однако мужчина вышел из дома относительно рано, сказав, что ему срочно нужно помочь другу семьи. Может, Тое не стоило приходить сюда, надеясь, что Старатель придет сегодня. Если бы он не проделал весь этот путь, он бы не чувствовал разочарования, которое разъедает его сердце. Честно говоря, Тоя действительно не знал, для чего он так усердно тренировался. Не то чтобы его отец подталкивал кого-либо из них идти по его стопам, и стать героем. Конечно, он выглядел более счастливым, когда они проявляли интерес, но он больше настаивал на том, чтобы они завершили свое религиозное обучение. Может быть, он бы гордился, если бы Тоя вместо этого стал монахом, но не похоже, чтобы Старатель был полностью предан буддизму или другому конкретному религиозному течению. Мужчина сказал, что любил реки и это его вера. Иногда казалось, что он ставил свою преданность выше Тои, его братьев и сестры… возможно, даже выше своей героической работы. Солнце поднялось к середине неба, а его отца все еще не было видно. Тоя был зол. Он был смущен и зол, но также и разочарован. Он чувствовал, как горячие слезы катятся по его щекам, и даже когда он пытался вытереть их, слезы текли все больше. И прежде, чем он это осознал, он начал гореть. Голубое пламя вспыхнуло на его коже, и он увидел, как горит его одежда. На белую спортивную куртку попала тлеющая искра, и пламя перекинулось на штаны. Он горел. Весь он горел. Он кончиков волос до подошв ботинок Тоя чувствовал, как огонь прожигает его кости. Вскоре последовала боль. Это не была щекотливая или покалывающая боль. Нет, это была обжигающая боль, которая вспыхнула внутри него. Онемение вызывало у него желание свернуться калачиком, но он знал, что не может этого сделать. Огонь не прекращался. Он хотел, чтобы это прекратилось. Он хотел, чтобы боль ушла, а жар рассеялся. Тоя побежал к реке, когда огонь поглотил его. Он чуть не поскользнулся на мокрой гальке, и боль была настолько мучительной, что он даже не мог застонать. В его горящие легкие не поступал воздух, или, может быть, воздух вокруг него был поглощен огнем. Однако он чувствовал запах жареной плоти, словно сырое мясо, поджаренное на раскаленном гриле. Было так горячо. Боль была слишком сильной. — А-Аракава! — Тоя закричал. Он был в отчаянии и хотел, чтобы человек с синей кожей был рядом, потому что его водная причуда могла потушить огонь. В боли и панике Тоя смутно понял, что храм, в котором он сидел, вероятно, тоже загорелся. Его отец будет так зол. Сквозь дым и пламя он увидел, как вода бросила вызов гравитации и переползла через край берега, словно ползущая змея. Вода омыла его, окутала и погасила огонь. Пар поднялся к небу, и Тоя должен был почувствовать, что его кипятят, но вода все еще текла вокруг него. Она циркулировала в движении, которое гарантировало, что прохлада реки будет продолжать снижать жар на его коже. Он не понимал, что происходит, и самым странным было то, что несмотря на то, что он был в воде, Тоя каким-то образом вокруг почувствовал, что снова может дышать. Когда он смог открыть глаза, то увидел, что половина крыши храма сгорела, а он полностью погрузился в реку. Перед ним появилась пара гэта. Пара деревянных сандалий цокала о гальку. Аракава стоял на берегу реки, и казалось, что он пришел в спешке, его халат был лишь неплотно завязан. По какой-то причине Тоя подумал, что сегодня мужчина казался даже больше чем обычно. — Тоя, ты в порядке? — спросил Аракава, и его брови были нахмурены. Тоя должен был спросить, как этот человек оказался здесь так быстро, но он был слишком слаб, чтобы спросить. Может, ожоги, которые он получил, были слишком сильными, потому что вместо боли Тоя чувствовал лишь легкое покалывание на коже, как будто его щекотали пером или шерстью. — Что ты здесь делаешь? — Я ждал папу… — задыхаясь, сказал Тоя. Его голос был очень тихим и слабым, но это было все, на что он был способен на данный момент. Он остался в реке, опасаясь, что пожар может начаться снова, если он выберется. — Он не пришел. — Энджи занят. — Он всегда занят! — возмущенно воскликнул Тоя. В горле пересохло, но он не мог остановиться. — Если не на работе, то он занят делами реки! Я не понимаю. Он наш папа, разве нет? Почему он создал нас, если мы ему не нужны? Он увеличивает нашу семью каждые три года или около того… зачем ему столько детей? Потому, что ни одна из наших причуд не то, что он хочет? А где мама? Если она может продолжать рожать детей, почему мы не может с ней встретиться? — О чем ты говоришь? — спросил мужчина, медленно моргая, словно пытаясь понять полный ярости крик Тои. — Конечно, Энджи заботиться о вас, дети. Наша семья всегда была целой, и ваша мама присутствовала во всем. Жара сожгла твой мозг? Он присел и положил руку на лоб Тои. Его кожа была прохладной, и казалась ледяной. Вжав Тою глубже в воду, он покачал головой. — Побудь в воде еще немного, это поможет тебе выздороветь. Если бы рядом был кто-то хоть немного здравомыслящий, он указал бы на ошибочность этого утверждения. Погружение ожога в воду не могло полностью излечить его волшебным образом. На самом деле, если держать его в реке слишком долго, это может вызвать инфекцию. Обычные люди тоже бы доставили раненого в больницу после того, как все его тело было охвачено пламенем, но Аракава этого не делал. Однако Тоя был слишком не в себе, чтобы это заметить. Вернее, он привык что в его доме раны и болезни всегда лечили странным образом, и он не понимал, что не так. Обычно, если они были ранены или больны, взрослые приносили им какое-то лекарство из трав со странным вкусом или позволяли им ненадолго остаться в реке. — Что? Нет, это не так. Мамы никогда не было рядом. — Вы двое были вместе прошлой ночью. — Нет, я был с папой и Фуюми. — …Тоя, кто я? — спросил Аракава, когда понял, что разговор зашел в тупик. — Аракава, — ответил Тоя, хотя и не понимал, почему мужчина спросил. — И каковы мои отношения с вами, дети, с Энджи? — Ты друг папы и работаешь на нашу семью. Аракава долго молчал, но выражение его лица было непроницаемым. Наконец он вздохнул. — Я понятие не имею, как вы, дети, пришли к такому выводу. Тоя, Энджи — твоя мать, а я — твой отец. — Что? Как ты докажешь, что ты мой отец? — Тоя до сих пор не мог в это поверить. Если не считать белых волос, они не были похожи друг на друга. Кроме того, мужчина не может забеременеть! Уроки биологии многому научили Тою! Аракава уставился на него, и его губы дернулись, как будто у него была готова какая-то длинная тирада, но в конце концов он просто указал на Тою. — …Посмотри на свое отражение в воде. Опустив глаза, Тоя вскрикнул, увидев, что там было. Пухлая и рыжая выдра с толстыми щеками и белым животиком смотрела прямо на него широко раскрытыми глазами-пуговицами. Его мех был немного черным на концах, как будто он испачкался в саже. Он протянул руки, но вместо пятипалых человеческих пальцев увидел маленькие бледно-розовые лапки. — Что со мной случилось? — он был в состоянии полной паники, и это было почти так же плохо, как когда он не мог остановить свой огонь ранее. Его голос не изменился, но неудивительно, что он чувствовал, что Аракава стал намного больше! Прямо сейчас он был в три раза меньше, чем обычно. — Ты вернулся к своей истинной форме. Похоже, вам, дети, просто нужен был толчок эмоций, чтобы проявить своего ёкая. Тоя понимал все слова по отдельности, но у него были проблемы с объединением их в одно предложение. Это не имело смысла? Истинная форма? Ёкая? — Я думаю, нам следует собраться все вместе, — сказал Аракава, вытаскивая Тою из воды. Он нес мальчика, теперь уже выдру, подобно тому, как Старатель носил Лорда. Тоя… ну, Тоя не знал, о чем он должен был думать. Все, что он знал, это то, что он не хотел застрять в теле выдры. Подождите, он что, собирался застрять так навсегда? Нет. Тоя отдаленно успокаивался, но потом понял еще одну странную деталь. Как он, превратившись в выдру, доказал, что он сын Аракавы? Он был знаком с выдрами, у них в доме был Лорд, потому что… подождите, Лорд был выдрой, и он был синим. У Аракавы была синяя кожа и белые волосы. Аракава = Лорд Уравнение сложилось в голове Тои, и маленькая красная выдра взвизгнула, прежде чем его мозг перегрузился, и он потерял сознание.***
Фуюми села за стол в гостиной и увидела, что Шото и Нацуо следуют за ней. Она не была уверена, что произошло, но Аракава сидел на обычном месте Старателя. Еще у него на руках была красно-белая выдра, которая выглядела так, словно отказалась от жизни. У нее были мертвые глаза, и она растянулась в руках мужчины, словно пытаясь превратиться в лужу. Тои рядом не было. Старатель пришел последним с телефоном в руке. Может быть, ему позвонил Аракава? Человек с синей кожей взглянул на него, и они, казалось, пришли к пониманию или тайно беседовали. — Дети, до моего сведения дошло, что у вас возникло недопонимание, — Аракава вздрогнул, когда Старатель сед рядом с ним. Положив выдру на журнальный столик, он сказал: — Это Тоя. — …Это шутка? — спросил Нацуо. — Это выдра. — Это не шутка, — сказал Аракава, глядя на выдру. Она свернулась калачиком и отказывался смотреть мужчине в глаза. Шото ткнул ее в зад. — Не делай этого, Шото, — голос Тои раздался в комнате, и все дети Тодороки в ужасе уставились на выдру. Он определенно говорил голосом Тои! — Тоя-нии? Тебя поразила причуда? — Фуюми опустила голову, чтобы посмотреть выдре в глаза. — Это не причуда. Вот как он должен выглядеть, — объяснил Аракава. — Как вы все должны выглядеть, если в вашей крови проснется наследие ёкая. Возможно, мы с Энджи виноваты, что не дали ясности ранее. Мы забыли, что нормальные человеческие мужчины не рожают. Я хочу прояснить, что я ваш отец во всех возможных биологических смыслах. У вас нет матери в традиционном смысле этого слова, но Энджи преодолел множество трудностей, чтобы родить вас четверых. Фуюми хотела бы сказать, что мужчина шутит, но на его лице не было ни капли смеха или удовольствия от шутки. Она повернулась, чтобы посмотреть на отца, но лицо Старателя тоже было непроницаемым. Далее Старатель объяснил, что Аракава был ёкаем, как и те, о которых он рассказывал им по вечерам. У него не было имени, и он был известен как Лорд Аракава, хранитель реки, которую так обожал профессиональный герой. Лорд Аракава прожил долгую жизнь и существовал сотни лет назад, когда бытие оммёдзи было настоящей профессией, как герои сегодня. Старатель обладал способностями оммёдзи, как в манге, где главный герой изгонял ёкаев или дружил с ними. Истинная форма лорда Аракавы была выдрой. — ТЫ ЛОРД? — Нацуо громко закричал от шока. Фуюми тоже не могла в это поверить. Лорд был пушистым комком, который слонялся по дому, а Аракава был человеком, который заботился о них. Как мог- Аракава превратилась в Лорда прежде, чем Фуюми успела закончить свою мысль. Голубая выдра запрыгнула на стол, чтобы приблизиться к ним, словно доказывая свое утверждение. Покружив вокруг, он спрыгнул со стола и снова превратился в человека. Рот Нацуо был открыт, как и у Шото. Фуюми была уверена, что ее собственное выражение лица тоже было похоже на их. Все начало обретать смысл, даже несмотря на то, что все звучало очень странно. Старатель называл выдру «Лорд», но это было просто сокращение от «лорд Аракава». Фуюми и остальные просто путали «Мой лорд» (титул) с «Лорд» (Имя для домашнего животного). Старатель и Аракава еще раз переглянулись, прежде чем герой потер переносицу. — Я не могу поверить, что они на самом деле не знали. — Мы виноваты в том, что не объяснили это должным образом, — утешил Аракава героя. — Мы не должны были предполагать, что знание придет к ним инстинктивно, как у обычных ёкаев. Они начали все объяснять. Это была быстро замалчиваемая история любви о том, как они встретились и как вместе зачали детей. Они говорили о том, что ёкаи, все упомянутые в их историях раньше, были настоящими, и что Фуюми и ее братья были наполовину ёкаями. Это было похоже на сюжет манги. Фуюми пыталась сохранять спокойствие, но не могла. Не тогда, когда ее старший брат был выдрой (очень милой). Объяснения ее родителей, эхом отдавалось в ее голове. — Вы встречали и других ёкаев, — сказал Старатель. — Как вы думаете, кто убирает в доме? Это духи рыб кои, которых мы держим в пруду. Юки-онна учила вас, и все гости, которые приходили все эти годы, тоже ёкаи. Они все были ёкаями? Фуюми чувствовала, что начала задыхаться. Лица всех этих хорошо одетых гостей промелькнули перед ее мысленным взором, и она начала вспоминать детали, которые раньше упускала из виду. Рог или клыки, какие-то черты, по которым гостей можно было определить как ёкаев из рассказов ее папы. — Так, Дзасики-вараси… — Шото заикнулся, произнеся длинное имя. Фуюми вспомнила, как Шото рассказал им, что играл с девочкой в кимоно, когда был в агентстве папы. — Она тоже ёкай, — кивнул их папа. Этот день становился страннее с каждой секундой. Фуюми ущипнула себя под столом, чтобы убедиться, что это не сон. Она также попыталась дотянуться до Тои, но красная выдра убежала, прыгнув на колени Старателя и улёгшись там. Он тоже, казалось, был в отрицании, так как свернулся в клубок. Взгляд Фуюми остановился на животе папы. Мысль о том, что мужчина может родить, была очень странной, поскольку это шло вразрез со всем, чему Фуюми учили в школе. Но все казалось возможным, когда дело касалось ёкаев. Они могли вырасти из бамбука или родиться из человеческих эмоций, быть проклятыми или просто осознать свои силы. Подождите… все это начало странно напоминать романтическую мангу, которую Фуюми читала некоторое время назад. Человеческая девочка (или мальчик в случае их папы) влюбилась в ёкая, и они создали семью… это вызывало у нее сильное чувство дежавю. Но это объясняет, почему в их доме и в агентстве Старателя было так много воды и ее элементов. Многое в их жизни начало обретать смысл. Фуюми также внезапно поняла, почему атмосфера между Аракавой и Старателем была такой странной. Они не были друзьями! У Фуюми не было матери. Вместо этого у нее было два отца! — Папа, так демоны на горе Оэ существуют? — Нацуо выглядел нерешительным. — Они существуют. — Призраки на нашем заднем дворе? — Просто призрачные огни, иногда наши гости используют их, чтобы освещать путь. — Почему ты и Арака… отец, не замужем? Нет ни свадебных фотографий, ни колец. — Мы замужем. Свадьба была в стиле ёкаев, и так как не все смогли попасть на фото, мы решили запечатлеть ее на специальном камне памяти. Я не ношу кольца, потому что они мешают моей работе, а во времена лорда Аракавы они не были в моде. — …Зонтик, с которым ты разговариваешь? — Это Каса-обакэ. Да, Фуюми сказала бы, что можно с уверенностью предположить, что все, что они когда-либо считали просто сказками, на самом деле было правдой. — Я же говорила тебе, что наш задний двор кишит привидениями, — сказала Фуюми, толкая Нацуо локтем. Лицо мальчика побледнело при мысли о призраках. — Это то, на чем вы хотите сосредоточиться? — прошептал в ответ Нацуо. — У меня еще столько вопросов! Например, если мы наполовину ёкаи, почему у нас ледяная причуда? Почему нам разрешено называть Аракаву по имени, и никто никогда не поправлял нас? — Я сказал, что вы можете называть меня отцом, — напомнил им хранитель реки, и в комнате снова воцарилась тишина. Каким-то образом было не так уж и сложно принять Аракаву как отца. Может быть, потому что он уже вел себя как их отец. Фуюми закусила нижнюю губу, вспомнив, как Лорд и Аракава общались с ними. Ее одноклассники часто жаловались на то, что их отцы бездельничают на диване и смотрят телевизор или читают газету, и каким-то образом она начала представлять Лорда, как мужчину средних лет, делающего то же самое. Нет! Нет! Нет! Фуюми хотела вернуть свою милую выдру! Не мужчину средних лет! Очевидно, не Аракаву, потому что было бы странно гладить своего отца теперь, когда она знает, что он ее отец! Честно говоря, она не помнила, чем закончился разговор в тот день. Но, когда она очнулась, Тоя был в ее руках и выглядел так, будто хотел быть где угодно, только не здесь. Фуюми осторожно положила своего брата на стол. — Ты в порядке, Тоя? Выдра заскулила, но тут же прижала лапы ко рту, как будто не могла поверить, что этот звук исходит от него. Он был в ужасе, обнаружив, что его животные инстинкты берут верх. Хихикая, Нацуо ткнул его, и клубок меха плюнул в него маленькими огненным шаром, которые быстро погас, коснувшись ледяной кожи Нацуо. — Что случилось с твоим огнем? — Папа говорит, что он нестабилен, я верну контроль, как только стану человеком, — Тоя был сварлив и после этого снова замолчал. Фуюми не была уверена, понимает ли Шото, самый младший в семье, что происходит. Мальчик с двухцветными волосами и глазами сидел неподвижно на своем месте и ничего не говорил. Фуюми знала, что это его обычное задумчивое лицо. — Мы тоже превратимся в выдру? — спросил Шото, глядя на Фуюми и Нацуо. Словно желая донести свой вопрос до сознания, он поднял Тою со стола, чтобы они могли встретиться взглядами. — Как Тоя-нии. Ее старший брат с его пушистым мехом и крошечными лапками оживился при упоминании об этом. Лица Нацуо и Фуюми побледнели, и они обернулись, испуганно крича в унисон. — ПАПА! — ОТЕЦ! Они же не превратятся в выдр, правда?