Вход в Облачные Глубины открыт для демонов и небожителей

      Огни внешнего двора Храма Водных Каштанов давно были погашены, когда в одну из дальних жилых комнат скрываясь, словно воровки, через окно проникли две девушки. После ужина они захотели прогуляться и обещали вернуться до отбоя, но ночь была слишком пьянящей, а лунный свет заговорчески бледным, позволяющим в молочной тьме дать волю рукам и губам. Летом с заходом солнца сверчки принимались неистово стрекотать, им вторили ночные птицы и было слишком хорошо гулять у ручья в ближайшем кленовом пролеске, чтобы вернуться в оговоренное время. Однако, пробираясь внутрь храма, Хэ Сюань чувствовала себе небывало глупо — с чего это Непревзойденный демон должна скрываться от какого-то Небожителя? Но ее холодная рука была крепко сжата узкой ладонью Ши Цинсюань и оттого желание жаловаться пропадало.       Комната, в которую умело, явно не впервые, забрались девушки, была лишь чуланом для хлама и метел, поэтому, не сговариваясь, они двинулись к двери. У нее Ши Цинсюань остановилась, отняла свою руку и небрежно поправила ворот ханьфу, который все равно остался в полном беспорядке. На ее пухлых губах появилась улыбка, когда она шепотом пробормотала:       — Все, расходимся по своим комнатам, пока учитель не заметил. Спокойной ночи, Хэ-цзе.       — Мгм, — кивнула Хэ Сюань, насилу отводя взгляд от алых пятен, что появились на тонкой шее этим вечером. У девушки еще были дела этой ночью, ей нужно было появиться в Призрачном городе и вернуться к рассвету, поэтому, несмотря на возбуждение, что водоворотом сводило низ живота, она хотела уйти. Действительно хотела — но тут Ши Цинсюань коротко рассмеялась и, привстав на цыпочки, потянулась к ее волосам.       — В следующий раз обойдем сеновал стороной, — тихо сказала она, сжимая тонкими белыми пальцами сухую травинку. В изменчивом свете луны ее лицо казалось вытесанным из чистейшего нефрита далеких гор, а глаза, ставшие после обращения голубыми, сверкали ярче всех драгоценных камней. Улыбка трогала алые губы игриво, но нежно, и отвести взгляд от их мягкого изгиба было выше человеческих, выше демонических сил.       Хэ Сюань подалась вперед и коротко поцеловала эти коралловые лепестки, аккуратно раздвигая их языком и проникая внутрь, к сладким тычинкам. За этот вечер она бесчисленное количество раз делала это, но все не могла насытиться, словно Ши Цинсюань была горным источником, а Хэ Сюань — путником, заплутавшим в жаркой пустыне. Ладони сами легли на тонкую талию девушки, а она доверчиво подалась вперед, падая в объятья так открыто и знакомо, будто ничего не в этой жизни не желала и не умела делать лучше. Руки Ши Цинсюань, бледные и холодные, как и полагается демону, обвились вокруг шеи Хэ Сюань жаркими объятьями и девушка готова была спорить, что слышала шипящий звук, с которым неистовое пламя сжигает ее тело.       Поцелуи с Ши Цинсюань могли быть разными, но этот был тягучим и ласковым, словно весенние воды, раздробившие наконец своим упорством неподатливый лед. С каждым мгновением в казавшийся жалким ручей вливалось все больше и больше искренних чувств, течение ширилось и грозило прорвать русло, затопив чистейшей страстью этот мир, состоящий лишь из жара ложного дыхания и жмущихся друг к другу в неистовой нежности тел.       Когда спина Хэ Сюань с глухим стуком коснулась стены, она усилием воли разорвала поцелуй и хрипло выдохнула в зацелованные губы:       — Надо дойти до комнаты.       — А разве у тебя не было важных дел? — игриво спросила Ши Цинсюань. Она снова улыбалась, не отрывая от Хэ Сюань влюбленного взгляда и под ним девушке казалось, что она согласится на все и признается во всем в чем угодно.       — Дела подождут, — нахмурилась Хэ Сюань, тщетно стараясь взять под контроль свое глупое сердце. В этой форме оно не должно было биться так сильно, но сейчас, казалось, желает сломать ребра и разворошить грудную клетку, лишь бы вырваться из ее оков и послушно прыгнуть в заботливо подставленные руки.       Подумав об этом, Хэ Сюань вяло обругала себя в уме и хотела уже отправиться на поиски любой постели, на которой можно было бы разложить Ши Цинсюань, но та неожиданно замерла. Прильнув сзади, она лукаво спросила:       — Так Хэ-цзе откладывает свои дела, потому что хочет побыть со мной?       Хэ Сюань обернулась, хмуря ровные брови: иным ее взгляд мог бы показаться угрожающим, но Ши Цинсюань лишь еще более воспряла духом.       — Хэ-цзе должна сказать, она должна быть откровенной, — игриво говорила девушка. — Ну же, скажи, что я нравлюсь тебе. Признайся, что твое сердце трепещет и душа…       — Да, и что? — прервала глупую тираду Хэ Сюань. Она посмотрела прямо в глаза девушки напротив и, четко проговаривая каждую фразу, сказала: — Ты мне нравишься. И что, какие-то проблемы?       Лицо Ши Цинсюань сначала глупо замерло, а затем наполнилось такой радостью, что впору было освещать ей весь Призрачный город. Девушка прижалась к спине Хэ Сюань, стискивая ее в крепких объятьях и невнятно пробормотала в спину:       — Каждый раз, когда слышу этот от тебя, думаю, что мое сердце оживет, только чтобы остановиться еще раз. Хэ-цзе, не говори мне больше таких вещей.       — Ты разве не сама просила? — недовольно бросила Хэ Сюань, положив ладони на обвившие ее талию руки и поглаживая их. Меж лопаток раздался короткий смешок:       — Не слушай, что я прошу, я каждый раз сама себе не верю. Лишь представить, что моя девушка такая…       — Кто это тут твоя девушка? — ответила Хэ Сюань, поворачиваясь и одним движением поднимая Ши Цинсюань над землей. Та быстро сориентировалась, ухватившись за шею Хэ Сюань и обвив стройными ногами ее талию. Алое ханьфу при этом неприлично задралось, обнажая бледные бедра и короткие нижние штаны, но девушки не обратили на то внимания, легким шагом преодолев узкий коридор и тихо нырнув в одну из спален.       Комната была совсем небольшой и внушительную ее часть занимала отгороженная складной ширмой кровать. На ширме был запечатлен весенний пейзаж, поражающий своим изяществом и красотой, но на высокой кровати с резным балдахином картина развернулась еще более вольная. Хэ Сюань легла на спину, бездумно откинувшись на гору подушек, а Ши Цинсюань оседлала ее бедра и, склонившись, целовала губы и шею. Ее умелые руки сноровисто разбирались с мудреными завязками ханьфу Хэ Сюань и та даже засомневалась, эта ли девушка несколько лет назад неистово краснела от легких поцелуев. Сейчас же, оторвавшись от губ Хэ Сюань, напоследок проведя по ним алым языком, Ши Цинсюань с улыбкой заметила:       — Рот Хэ-цзе такой умелый. Интересно, что бы она могла им…       Не дослушав пошлость, которую явно хотела ввернуть Ши Цинсюань, Хэ Сюань поднялась, подминая девушку под себя. За время из близости она в уже в совершенстве научилась понимать глупые намеки Ши Цинсюань, а потому под ее предвкушающий взгляд откинула полы легких одежд, одним движением стянула нижние штаны и устроилась меж разведенных бедер девушки. Едва Хэ Сюань опустилась к шелковому вееру в поисках красной жемчужины, в волосы опустилась тонкая рука, что через мгновение повелительно, но нежно подтолкнула Хэ Сюань вперед.       Нежных бедер Ши Цинсюань коснулось горячее дыхание и уже от этого она жарко выдохнула:       — Хэ-цзе…       «А в первый раз кричала, что умрет от смущения», — ворчливо подумала Хэ Сюань. Когда-то она не могла назвать себя виртуозным игроком на лютне или цине, но, по уверениям Ши Цинсюань, если бы сейчас назвала себя в этом деле второй, никто не посмел бы стать первым. Язык Хэ Сюань трепетно ласкал драгоценную башню, следя за каждым движением и рваным вздохом разметавшейся на постели Ши Цинсюань, а холодные тонкие пальцы умело проникали в яшмовые врата. От каждого движения безудержная дрожь охватывала Ши Цинсюань, заставляя ее выгибаться в спине и слепо сжимать в дрожащих ладонях волосы Хэ Сюань.       Ши Цинсюань быстро достигла последнего предела и пока с ее губ слетали сладостные стоны, Хэ сюань подняла глаза. Она больше всего любила это выражение на лице Ши Цинсюань: потерянное, но удовлетворенное, в котором яркость блаженства смешалась с нежностью тягучей неги, словно на холсте потрясающей каллиграфии. Обнаженная грудь девушки часто вздымалась, но сквозь горную долину было видно трепещущее горло и пересохшие алые губы, меж которых на короткое мгновение, словно приглашая, мелькнул красный кончик языка.       Хэ Сюань хотела было подняться для поцелуя, но хватка в ее волосах, что ослабла после того, как цветы опали, вдруг снова сделалась крепкой. Ши Цинюань опустила взгляд, что все еще был заволочен отголосками проливающегося дождя, и чуть неловко сказала:       — Может Хэ-цзе… сделать это еще раз? — заметив, как недовольно поднялась бровь Хэ Сюань, Ши Цинсюань тут же пояснила, и щеки ее подернулись ласковым румянцем, на этот раз смущенным. — Мы так давно не виделись, а Хэ-цзе не может оставить меня равнодушной. Кроме того у тебя так славно получается… — Ши Цинсюань наконец отвела глаза и совсем уж смущенно закончила: — Пожалуйста.       Хэ Сюань и не была против. Пусть ей самой тоже хотелось ощутить последний предел, но вид наслаждающейся Ши Цинсюань стоил терпения. Характер девушки мог слыть плохим, но она не стала бы отказывать такой искренней просьбе, потому послушно склонилась вновь, под удовлетворенный выдох Ши Цинсюань.       Однако когда после очередного раза тонкие пальчики девушки так и остались в волосах Хэ Сюань, она чуть нахмурилась. Ши Цинсюань выглядела просящей и возбужденной, но, пусть тело Хэ Сюань и было выносливым, челюсть стала неприятно ныть. Не обращая внимания на разочарованный выдох девушки, Хэ Сюань поднялась и сбросила вернее ханьфу, что все еще покрывало ее плечи. Ши Цинсюань не успела восхититься виду, когда темная ци окружила тело Хэ Сюань, скрывая его.       Ци рассеялась через мгновение и Хэ Сюань склонился над девушкой, замершей словно кролик перед удавом, в истинном обличье. Лунный свет из окна освещал его спину, затеняя лицо и оставляя лишь золотые глаза гореть потусторонним пламенем. В мягком свете можно было рассмотреть жилистые руки и торс, а так же изящную линию русалки, что всегда привлекала горящий взгляд Ши Цинсюань. Девушка завозилась, бедрами бесстыдно касаясь чужих ног и выдохнула:       — Дай мне тоже обратиться, я хочу…       — Лежи уже так, — отозвался Хэ Сюань, проводя руками по талии и с удовольствием сжимая грудь девушки, что идеально ложилась в ладонь. В этой форме его руки были больше и, казалось, могли кругом обхватить тело Ши Цинсюань. Она вдруг показалась такой хрупкой, что Хэ Сюань поспешил усмирить собственные рвущиеся безжалостным потоком из груди чувства и добавил: — В той форме тебя еще готовить, а ты разве не хотела кончить еще раз?       — Ох, ладно, — выдохнула Ши Цинсюань, будто не лишь ее ублажали последнюю четверть шеня. Руки девушки опустились на плечи Хэ Сюаня, притягивая его ближе. — Но в следующий раз я обращусь.       В комнате было достаточно темно, а Хэ Сюань повернулся спиной к лунному свету, потому не стал сдерживать нежную улыбку, появившуюся на бледных губах.