Вход в Облачные Глубины открыт для демонов и небожителей

      До самого рассвета небо над Цайде терзали безжалостные молнии. Совершенствующиеся, боги и демоны могли видеть их яркие золотые всполохи и каждый чувствовал приливы духовных сил, что исходили от эпицентра бури словно волны разбушевавшегося океана. Угольные тучи окутали заброшенный храм на возвышенности, а ледяной дождь то прекращался, то начинал мучать безмолвную землю с новыми силами. Совершенствование и вознесение всегда шли наперекор привычному порядку вещей, потому сама природа будто сопротивлялась этой невиданной по мощи Небесной Каре.       Из чернильных облаков лишь изредка выныривала фигура в красных одеяниях, такая маленькая и неуместная на фоне бушующей стихии. Вспышки золотого света и снопы искр освещали ночное небо, когда черный клинок Се Ляня сталкивался с шипящими, словно змеи, молниями. С земли, замерев недалеко от задних ворот города, за ней безмолвно наблюдали двое, не в силах отвести взгляда: кто-то восторженного, а кто-то — взволнованного и само время будто тревожно застыло, наблюдая за этим противостоянием.       Наконец с двенадцатым ударом молнии, что осветил всю округу, будто солнечный день, буря стала затихать и тучи неохотно расползались, открывая алеющее рассветными красками небо. Заря занималась невероятно яркая, словно тоже радовалась завершению испытания, что длилось долгих тринадцать лет, и своими насыщенными красками приветствовала возродившего свои силы бога.       Хуа Чэн напряженно вглядывался в каскад облаков, что из черных прямо на глазах серел под золотыми лучами восходящего солнца. Молния последнего удара на мгновение ослепила его, и он потерял взглядом фигуру, от которой не отрывал глаз всю ночь. Конечно, Хуа Чэн знал, что Се Лянь достаточно силен, чтобы справиться с испытанием небес, но все одно не мог успокоить волнения, выраженного в нервно постукивающих по рукояти Эмина черных ногтях и плотно сжатых губах. Всю ночь он изводил себя мыслями о том, что сделал недостаточно для помощи Его Высочеству, и раз за разом посылал свою духовную силу к бушующему небу, стремясь если не помочь, то почувствовать успокаивающее присутствие Се Ляня.       Его мертвая душа упала и воспарила снова, когда средь облаков показался стремительно спускающийся Се Лянь. Его волосы выбились их высокого хвоста, оставив лишь неопрятное нечто на макушке, одежды были мокрыми, порванными в иных местах и подпаленными на полах, но лицо, на котором запеклись потеки крови, светилось искренней улыбкой не божества, но счастливого человека.       Снижаясь, Се Лянь несколько не рассчитал сил и вместо того, чтобы изящно опуститься на землю перед Хуа Чэном, с налету врезался в него, сразу оказываясь в крепких объятьях.       — Сань Лан, я сделал это! — радостно воскликнул запыхавшийся принц, обнимая чужую шею. Се Лянь был холодным и мокрым, его грудь часто вздымалась от сбитого дыхания, а руки чуть подрагивали, но Хуа Чэн крепко прижимал его к себе, не обращая внимания на грязь собственных алых одежд. Пусть они расстались не так давно, всего несколько недель назад, но как никогда остро в этот момент Хуа Чэн почувствовал, что скучал все эти годы именно по такому Его Высочеству. Юный и наивный тоже был всем хорош, но именно Се Лянь, который стискивал плечи демона в отчаянных объятьях, будто боясь потерять, и в глазах которого за легкой улыбкой залегла вековая печаль, навсегда запал Хуа Чэну в сердце.       — Да, гэгэ справился, — ласково проурчал он, прижавшись щекой к чужому виску. Чуть отпрянув, Хуа Чэн принялся придирчиво оттирать следы запекшейся крови с лица принца и в его глазах появился холод. — Прости, гэгэ, я не предвидел что…       — Ничего, Сань Лану вовсе не нужно извиняться, — легкомысленно отозвался Се Лянь, легким движением откидывая с лица мешающуюся прядку. — Мне не за что обижаться на тебя, все, что ты делал в эти годы было идеально.       — Правда? — улыбнулся Хуа Чэн и Се Лянь для убедительности затряс головой. Он все еще висел над землей в объятьях демона, но никого не смущало такое положение и принц, взбудораженный битвой, весело болтал:       — Правда, я бы не стал тебе врать. Я помню, что сам дал тебе свободу решать, как растить меня, но и не думал, что ты выберешь такой сложный способ. Однако, — принц хихикнул. — Самой лучшей была честь вновь увидеть маленького Сань Лана и посмотреть на его взросление. Я сохраню эти воспоминания в своей памяти на века.       — Гэгэ шутит надо мной, — улыбнулся Ху Чэн. Пальцами он легко очертил линию от виска до скулы принца, но замер когда Се Лянь ласково потерся щекой о холодную ладонь. Принц приоткрыл янтарные глаза, которые теперь сияли ярче любых драгоценных камней и тихо сказал:       — Пусть мы и были рядом все эти годы, но сейчас я понимаю, что так соскучился.       — Я тоже, — шепотом ответил Хуа Чэн. Он хотел добавить что-то еще, но Се Лянь подался вперед и аккуратно поцеловал его в полуоткрытые губы. Прикосновение вышло мягким и нежным, но тут же стало жадным, до краев наполненным горечью прошедшей разлуки и счастьем от воссоединения. Се Лянь всем телом прижимался к демону, чувствуя его руки на своей талии и спине и испытывая неуместный восторг от простых прикосновений. Все эти годы он не мог осознать, что истово скучает по кому-то и лишь сейчас, находясь в его родных объятьях, дал волю копившейся грусти. В этом поцелуе, пусть он и был резким и требовательным, не было сжигающей страсти, лишь бесконечная привязанность и нежность друг к другу, радость, выражающаяся в нежных поглаживания и легких касаниях, и любовь.       Се Ляню хотелось бы надолго остаться в этих драгоценных руках, но, на секунду приоткрыв глаза, он заметил замершего чуть поодаль Шэнь Цзю, что, спрятав часть лица за веером, наблюдал за трогательным воссоединением с живым интересом. Принц спешно разорвал поцелуй и улыбнувшись в извинение спрыгнул с чужих рук. Оказавшись на земле, Се Лянь чуть покачнулся от усталости, но Хуа Чэн поддержал его под руку, касаясь осторожно, словно хрустальной вазы. Но на что-то элегантное принц был похож сейчас в последнюю очередь: в мокрой одежде и растрепанный после ночи в грозе, он напоминал более взъерошенного воробья. Однако глупое сравнение быстро испарялось из головы, стоило за неприглядной одеждой увидеть осанку Се Ляня, его манеры и лучащееся силой и достоинством выражение лица.       — Шэнь гунзцы, почему вы не отправились в город? — с улыбкой спросил Се Лянь, делая шаг вперед. Пусть за время обучения у молодых людей и сложились теплые отношения, сейчас, вернув воспоминания, принц не смог бы общаться с ними как раньше.       — Зрелище тут было намного интереснее, — в своей привычной манере отозвался юноша. — Так значит, твой шисюн…       — Ох, это мой муж, — улыбнулся Се Лянь, приобнимая Хуа Чэна за талию. — Вся эта история с кангами и печатью была исключительно моей просьбой и идеей, так что я прошу прощения за беспокойство.       — Зачем понадобились канги? — тут же спросил Шэнь Цзю, но увидев тень неудобства на лице Се Ляня уточнил: — Или это не то, что можно рассказать?       — Нет, в рассказе нет ничего предосудительного, однако… — принц беспомощно развел руками. — Встреча с демонами, небожителями и Небесная Кара не то, что должен знать смертный. Шэнь гунзцы придется забыть произошедшее и знакомство со мной, потому есть ли смысл рассказывать?       — Но от рассказа в таком случае тем более не будет ничего плохого, — помолчав мгновение, отозвался юноша.       — Новые друзья гэгэ мне нравятся больше старых, — сказал Хуа Чэн, чуть наклонившись к макушке принца. Се Лянь улыбнулся и, не глядя на него, чуть откинулся назад, прижимаясь спиной к чужой груди. Не самая достойная поза, но сердце принца изнывало от желания близости, а единственный свидетель все равно не вспомнит этой сцены, так что Се Лянь решил дать себе немного воли. Вздохнув, он сказал:       — Как Шэнь гунзцы наверняка догадался, больше десяти лет назад появились признаки того, что меня ждет Небесная Скорбь. Из-за обстоятельств, до этого я долгое время не пользовался духовными силами, а затем они вдруг резко возросли, поэтому появилась угроза не справиться с испытанием. Хорошим решением стало вернуться в смертную форму, тем самым отсрочив кару, и еще раз пройти начало пути совершенствования, упрочив свои навыки. С этим мне помог Сань Лан и другие друзья.       — В таком случае тот демон?.. — спросил Шэнь Цзю и лицо Се Ляня заметно помрачнело.       — Ох, Ци Жун, — принц обернулся к Хуа Чэну и спросил его: — Ты не нашел его?       — За ним отправились Черновод и Ши Цинсюань, — тут же ответил демон, в глазах при одном упоминании Лазурного бедствия заплясали нехорошие искры. — Эта скользкая тварь смогла сбежать во время переполоха. Я не мог отправиться за ним лично, пока нужно было присматривать за гэгэ, но скоро эту подлую мразь ждут все круги ада.       Се Лянь аккуратно похлопал Хуа Чэна по руке, успокаивая.       — Как он смог сбежать от Его Высочества Тайхуа? И Гу Цзы… — Се Лянь расстроенно покачал головой. — Воспитание Ци Жуна совсем его испортило.       — Когда я поймаю их, запру обоих в Призрачном городе и тогда они никогда не смогут сбежать, — сварливо пробормотал Хуа Чэн.       Се Лянь хотел рассмеяться. Видя мужа таким, расстроенным, но решительным, он едва мог сдержать желание покрыть его лицо сотней нежных поцелуев. Чуть просящее, нахмуренное выражение Хуа Чэна всегда действовало на принца безотказно, но сейчас, после долгожданной встречи, он и вовсе держал себя в руках лишь немыслимой силой воли. Однако многие дела еще ждали возродившегося Небожителя, потому Се Лянь поспешил смирить свои желания, пусть так и не отпрянул от супруга.       — А что же барьер в храме и его разорение? — вновь спросил Шэнь Цзю. Его глаза горели любопытством и тысячей вопросов, но он отчаянно держался, чтобы не выпалить их все разом.       Небо продолжало светлеть и новый день обещал быть ясным и солнечным, неожиданно ярким в череде прошлых пасмурных недель. Се Лянь ответил:       — Барьер был создан на моей крови, смешанной с чьей-то еще — поэтому Сань Лан смог без проблем войти внутрь. Нам еще стоит найти несчастного, которого использовал Ци Жун, — принц тяжело вздохнул и на его прекрасном лице отразилась озабоченность. — Ци Жун может быть неприятным и грубым, но в устроении всяких мерзостей ему нет равных: не зря так долго небесные чиновники не могли выйти на его след. Вероятно, узнав о моей ситуации, он вздумал заманить нас сюда. Мне жаль, что Шэнь гунзцы тоже попал в эту неприятность.       — Ничего, меня все устраивает, — поспешил заверить Шэнь Цзю.       — Вам пора возвращаться, — вздохнул Се Лянь, глядя на него с теплой улыбкой. — Ко встрече с учителем Вэем и другими адептами все забудут, что в их компании был кто-то еще.       — Хорошо, — чуть поджав губы, ответил Шэнь Цзю. Конечно, ему не хотелось лишаться своих воспоминаний не только об этой ночи, но и о знакомстве с Хуа-сюном, но после увиденного ночью он не смел спорить. В его голове зрели догадки о истинной личности стоящих перед ним людей и кислое разочарование от того, что этих знаний придется лишиться. Будто заметив его переживания, Се Лянь, сделав шаг вперед, мягко сказал:       — Это лишь одна из многих историй, что вам предстоит увидеть. Не нужно грустить, ведь светлые чувства от нашего знакомства никогда не истают, — принц взмахнул рукой и прямо в воздухе перед ним заискрилось золотыми искрами заклинание. Следуя жесту Се Ляня, оно поплыло в сторону Шэнь Цзю и последним, что он услышал, стало сказанное с ласковой нежностью: — Мне было очень приятно провести время с вами.