Вход в Облачные Глубины открыт для демонов и небожителей

      Учебная комната Храма Водных Каштанов была совсем небольшой: в ней помещался лишь массивный стол учителя и несколько низких столиков поменьше. Окно в пол было закрыто резными ставнями со вставками промасленной бумаги, что рассеивали свет, делая его мягким и приятным. На стенах висели длинные полотна каллиграфии, на которых красными чернилами были выведены изречения мудрецов древности, а на высоких полках книжного шкафа замерли, словно чутко следя за происходящим, разнообразные статуэтки из дерева и кости.       В этой комнате каждый угол и каждая деталь была знакома Лянь-Ляню, поскольку в тесных стенах он проводил с самого детства большую часть своего времени. Падающий на листы тонкой сюаньской бумаги свет давно стал привычным зрелищем, а монотонный, чуть подскакивающий вверх к концу фразы голос учителя и скрип пера — самыми родными звуками. Лянь-Ляня никогда не тяготило обучение и здесь он даже чувствовал себя куда спокойнее, чем в иных местах храма, но сегодня задумчивую уединенность учебной комнаты нарушили новые студенты.       Обычно занимался тут лишь Лянь-Лянь, поскольку шисюн был старше и давно прошел многие темы. Временами он все же присоединялся к юноше, откладывая дела по присмотру за храмом и общению с местными жителями, но кроме него в этот день на алых подушках замерли Ши шидзе и Хэ шидзе. Утром, еще до того, как Лянь-Лянь проснулся, они, по словам шисюна, о чем-то повздорили и в качестве наказания за шум учитель обязал их заниматься вместе с младшим адептом. Изначально девушки выглядели недовольными, но очень скоро на лицо Ши шидзе вернулась привычная дружелюбная улыбка, а Хэ шидзе спрятала свои чувства за абсолютно постным выражением. И пусть Лянь-Лянь понимал, что это наказание и девушки вовсе не рады находиться здесь, он не мог сдержать собственного восторга от компании в этой тихой отдаленной комнате. Он едва сумел сосредоточиться на словах учителя, но все же дал себе волю, когда тот, раздав своим непослушным ученикам листы с заданиями, ненадолго вышел.       Лянь-Лянь склонился к Ши шидзе, что сидела за ним, и с улыбкой спросил:       — Шидзе может справиться с этим? — перед девушкой лежал лист с вопросами. Они касались мелких демонов и духов и были довольно просты, но и каверзны, по обыкновению учителя. Лянь-Лянь давно привык к подобному, потому для него этот тест не был сложен и он хотел помочь.       — На что это ты намекаешь? — спросила Ши шидзе, улыбаясь. Растерянность, что появилась в ее чертах на мгновение после быстрого взгляда на вопросы, поспешно спряталась за широкой улыбкой. — Твоя шидзе видела демонов и пострашнее, ее не испугать каким-то тестом.       — Да, но учитель… — хотел было вразумить девушку Лянь-Лянь, но шисюн, сидящий по правую руку от него, неожиданно сказал:       — Лянь-эр, разве учитель дал это задание не для того, чтобы проверить их? Не нужно вмешиваться.       — М-м-м, хорошо, — отозвался Лянь-Лянь, чуть поджав губы и оборачиваясь. Его взгляд быстро упал на вопросы шисюна, что все еще оставались девственно чисты. Юноша заметил, что они на порядок сложнее, чем у него. — Шисюн, а что у тебя? — спросил Лянь-Лянь, наклоняясь к старшему. Ученические места были предназначены для двух человек и, придвинувшись, Лянь-Лянь прижался к плечу шисюна и мягким пучком на макушке мазнул по его щеке.       — Всего лишь некоторые вопросы о вознесении и высших сферах, — скучающе отозвался шисюн. — Учитель все еще считает, что я недостаточно хорошо знаю об этом.       — О, тут еще вопросы о пути совершенствования, — заметил Лянь-Лянь, просматривая второй лист.       — Учитель считает, что я должен хорошо знать эту тему, — сказал шисюн, но Лянь-Лянь, погруженный в тест, не заметил, как нехорошие искры на мгновение мелькнули в глазах старшего. Через мгновение юноша поднял голову и спросил, встречаясь взглядом с темными зрачками, что уже вновь оказались привычно затоплены нежностью и лаской:       — Зачем шисюну вопросы о пути удержания страстей? Ты же практикуешь совсем другой?       — Кто знает, когда мне это пригодится, — отозвался шисюн. Лянь-Лянь сидел так близко, что чувствовал легкую вибрацию его голоса. Ощутив, как мурашки пробежали по спине от этого бесстыдного ощущения, Лянь-Лянь отодвинулся, возвращаясь к собственному тесту и рассеяно кивая:       — Верно, так и есть.       Юноша вдруг подумал, что по привычке позволяет себе слишком многое и ему стоило бы вести себя чуть сдержаннее, но неожиданно шисюн сам подался к нему, заглядывая в чужие листы.       — А что за вопросы у Лянь-эра? — любопытно спросил он.       — О совершенствовании и духовных силах, — невпопад ответил Лянь-Лянь, вызвав на чужих губах легкую полуулыбку. Юноша едва сдержался, чтобы не прикусить досадливо свой глупый язык — все вопросы у всех были о совершенствовании и духовных силах. Шисюн кинул на него хитрый взгляд, будто догадывался о мыслях Лянь-Ляня и на мгновение юноша замер от восторга: черные глаза шисюна в мягком свете отдавали цветом теплого гречишного меда и столько же в этих глазах было ласки и мягкой сладости. Его фарфоровая кожа казалась бархатной и так и манила коснуться щеки кончиками пальцев, проследить ими изящную линию скул, прямой нос и тонкие бледные губы. У Лянь-Ляня на миг перехватило дыхание и во рту сделало сухо, отчего он не сразу расслышал следующий вопрос:       — Лянь-эру нужна помощь?       — Мне? — глупо переспросил юноша, отводя взгляд, лишь бы не смотреть на это прелестное лицо. Глаза сами собой обратились ниже, замерев на обтянутых белыми штанами длинных стройных ногах, что были сложены под низким столиком друг на друга. Легкая ткань натянулась, чуть открывая лодыжки юноши, обрисовывая его острые колени и облегая…       — Помощь с вопросами, — терпеливо повторил шисюн. Осознав вопрос, Лянь-Лянь тут же выкинул из головы весенние мысли и едва не лег на стол грудью, загораживая вопросы.       — Нет-нет, я справляюсь сам, — запротестовал он, зная, как шисюн любит дразнить его, подсказывая верные ответы. От такой помощи Лянь-Лянь лишь страдал, поскольку ему самому нравилось находить верные слова и решать сложные задачи. Он, конечно, не мог злиться на шисюна, ведь тот искренне хотел помочь, но и испытать собственные знания юноше хотелось. Потому Лянь-Лянь быстро повторил: — Спасибо, шисюн, это вовсе не сложно, я сделаю все сам.       — Уверен? — улыбнулся шисюн и от этого выражения его лицо будто расцвело новыми красками. Если ранее, холодное и возвышенное, оно напоминало о неприступных горных склонах, где лишь стихия правит жесткой рукой, то сейчас вдруг стало пышными садами у Персикового Источника, в которых за признание солнца красотой сражались магнолии и лилии, цветы персика и лотосы. Лянь-Лянь был очарован.       — Нет, спасибо, — все же взяв себя в руки, выдавил юноша, улыбаясь в ответ.       Шисюн отодвинулся, смотря на Лянь-Ляня лукавым взглядом и юноша, одной рукой в алом рукаве загораживая вопросы, тоже поднялся со стола. Он наконец обратил свое внимание на тест, принявшись решать его и ненадолго выкинув из головы все лишнее. Когда учитель вернулся, тест Лянь-Ляня был почти готов. Он увлеченно вчитывался в задания, не обращая внимания на свое окружение, а потому не заметил, как с возвращением учителя тень недовольства скользнула по лицу Хэ Сюань. Она буравила старческую спину недовольным взглядом, внутренне без остановки ругаясь: она была Непревзойденным демоном, почему ей достались такие детские вопросы о мелких тварях? К чему ей вообще знать о них, если в случае противостояния одного мизинца ее левой руки будет достаточно, чтобы одержать верх?       Раздраженная Хэ Сюань быстро ответила на тест, практически не вглядываясь в вопросы, и принялась рассматривать обстановку вокруг. Полуденный свет смазывал черты молодых людей и плавил, словно кусок жира, раздражение. Прямая спина сидящего впереди Хуа Чэна держалась ровно, словно палка, пока он старательно выписывал что-то в своем листе; Лянь-Лянь писал более шустро, выглядя при этом увлеченным и взволнованным, а Ши Цинсюань…       Хэ Сюань скосила взгляд на замершую рядом девушку, замечая, что уже несколько минут та корпит над одним вопросом. Он был совсем прост: требовалось выбрать, кто из представленных ниже вариантов нечисти получается из мертвых людей. Тонкая рука Ши Цинсюань нерешительно замерла над «призраками», затем быстро двинулась к «оборотням», и вновь остановилась у «демонов». Девушка хмурила брови и смешно закусывала пухлую нежную губу, пытаясь решить. На ее месте любой младший адепт дал бы однозначный ответ, но Ши Цинсюань, пусть и росла в храме, никогда не уделяла совершенствованию должного внимания, а после вознесения вовсе забыла об азах. Когда-то Хэ Сюань шутливо стыдила ее за это, а она лишь отмахивалась.       Поддавшись порыву, Хэ Сюань хотела шепнуть что-то едкое о давних самоуверенных фразах девушки, но спешно прикусила язык, едва в горле родился звук. Этим утром Ши Цинсюань раздраженно спросила, зачем Хэ Сюань продолжает ее преследовать, и пусть девушке удалось складно соврать, она сама не знала ответа на этот вопрос. При новой встрече с Ши Цинсюань в душе Хэ Сюань будто прошла неистовая буря, но теперь воды улеглись и осталась лишь похороненная в темных глубинах печаль, в которой девушка сама себе не решалась признаться.       Стиснув кулаки под столом, Хэ Сюань коротко шепнула:       — Призраки.       Голос, казалось, стал ниже и суше, таким жалким и тихим, что не услышать его было очень легко. Но Ши Цинсюань услышала: она повернула голову, удивленно посмотрев на Хэ Сюань. Та не ответила на этот открытый взгляд, напряженно всматриваясь в чужие вопросы и не понимая и символа. Ей хотелось взглянуть на выражение, что изобразила сейчас Ши Цинсюань — но было очень страшно.       Наконец девушка отвернулась и решительно выбрала подсказанный Хэ Сюань ответ. Она не поблагодарила, но и не сказала ничего грубого — просто продолжила решать свои задания, сделав вид, что никакой помощи от Хэ Сюань вовсе не было.       — У вас осталось совсем немного времени, — сухо бросил учитель, смотря на палочку благовоний, что почти догорела. Старик поднял глаза и оглядел учебную комнату, про себя горестно выдыхая. — Лянь-Лянь, ты закончил?       — Почти, — отозвался юноша.       — Что вызвало сложности?       — Вопрос о демоническом оружии, — честно отозвался юноша. — В вопросе сказано, что оно может получиться из души или ее фрагмента.       — Так и есть, — кивнул учитель, вспоминая этот вопрос. Он не был сложен и не должен был вызвать затруднения у Лянь-Ляня, но, кажется, его волновала лишь формулировка.       — Но разве несколько душ нельзя заключить в одно оружие? — спросил юноша, поднимая на старика взгляд янтарных глаз.       — Что за бред, конечно нельзя, — бросил учитель, чуть нахмурившись.       — Но я уверен, что слышал… что-то такое.       — Ты даже не можешь вспомнить, где слышал подобную чушь, но уверяешь, что мои вопросы неправильные? — чуть прищурившись, спросил учитель и Лянь-Лянь поспешил оправдаться.       — Вовсе нет, просто прочитав этот вопрос я задумался и понял, что откуда-то знаю о нескольких душах в одном оружии, но не могу вспомнить, где слышал или читал это.       — Вероятно, в какой-то паршивой книжонке, — раздраженно взмахнул рукавами учитель, переводя взгляд на сидящего рядом распространителя паршивых книг и прочей запрещенной в храме ерунды. — Сам подумай: демоническое оружие формирует неистовое желание или цель и чтобы засунуть в такой инструмент хотя бы две души, они должны идеально совпадать во всех желаниях и мыслях. Так не бывает.       — Нет, я почти уверен… — возразил Лянь-Лянь, желая поспорить. Его брови чуть нахмурились, а на лице появилась тень растерянности. Хуа Чэн первым заметил глаза Лянь-Ляня, которые вдруг помутились, как небо в пасмурный день. Из глубины зрачков будто пробивался свет и вспышки молний, и Хуа Чэн поспешил прервать спор:       — Лянь-эр, разве не я рассказывал тебе это? — юноша перевел взгляд на шисюна, выглядя чуть потерянным. Хуа Чэн улыбнулся и вдохновенно продолжил. — Я говорил о преданиях и легендах мира совершенствования и, видимо, упомянул возможность создания демонического оружия из двух душ. Однако это все еще лишь легенда.       — Да… — Лянь-Лянь опустил взгляд и задумчиво потер точку между бровями. Когда он вновь посмотрел на шисюна, глаза его стали чистыми и осознанными. — Кажется, я запомнил лишь эту часть.       — Возвращайся к тесту, — строго сказал учитель и Лянь-Лянь послушно склонил голову. Сидящие рядом небожители и демоны выдохнули: в последний момент все они почувствовали, как печать на силах Его Высочества опасливо прогнулась под весом воспоминаний. Учитель и Хуа Чэн запомнили для себя спросить у Се Ляня о демоническом оружии, когда он придет в себя, Хэ Сюань еще раз задумалась над тем, зачем она в это ввязалась. Ши Цинсюань бросила на сидящую рядом девушку быстрый взгляд, отмечая скорбное выражение на ее красивом лице.       После окончания занятия каждый взялся за свои дела и лишь вечером, за ужином, учитель объявил результаты. Хуа Чэн ответил верно на все вопросы, Лянь-Лянь все же ошибся в ответе, связанном с демоническим оружием, Ши Цинсюань едва-едва набрала минимум баллов, как и, к удивлению присутствующих, Хэ Сюань. Тесты и задания еще из смертной жизни были близки и понятны девушке, но сейчас ей пришлось терпеть насмешливую улыбку учителя, бросившего:       — Кажется, кому-то все же нужно обновить свои знания. Ответы на некоторые вопросы… — он кашлянул, неумело и неискренне пытаясь скрыть улыбку. — Они были оригинальными.       Хэ Сюань оставалось лишь терпеть, балуя себя мыслями о том, что она устроит на подвластных этому небожителю территориях. Посмотрим, кто будет смеяться тогда. Однако выучка студента все же дала о себе знать, и большую часть ночи Хэ Сюань упорно читала трактаты о совершенствовании, решительно нацеленная написать следующий тест на высший балл. Лишь ближе к рассвету она отвлеклась от книг и с удовольствием потянулась, чувствуя удовлетворение. Ее взгляд скользнул по оплывшим свечам и грубым доскам веранды, на которой она устроилась, и вдруг замер на благодарственном османтусовом пирожном, оставленном чуть поодаль.