Вход в Облачные Глубины открыт для демонов и небожителей

      Тонкая нить сил А-Юаня вела на запад, в сторону от ученических комнат Гусу, потому молодые люди решили разделиться. Лянь-Лянь и близнецы Шэнь последовали за духовными силами Шэнь Юаня, а ученики Байчжань и Гу гунзцы решили все же осмотреть места рядом с жилыми помещениями. Ло Бинхэ хотел было присоединиться к другой группе, но Лю Цингэ строго позвал его за собой и юноша не стал спорить с шисюном, лишь кидал, уходя, на А-Юаня печальные взгляды — впрочем тот, увлеченный «охотой», их совершенно не замечал.       Зато Шэнь Цзю выглядел невероятно довольным таким исходом и в пути даже показал непривычную для себя болтливость. Немного поговорив о сторонних темах, он неожиданно спросил:       — Как вы думаете, почему в Гусу столько кроликов? По каждому с талисманом на адепта, но это же далеко не все.       — Будь у меня свой пик, я бы тоже развел там кого-нибудь такого же милого, — отозвался А-Юань, внимательно осматривающий окрестности.       — С ними атмосфера становится живее, — пожал Лянь-Лянь плечами. — Правила Гусу и так довольно строги, а будь тут запрет на любых животных, стало бы совсем тоскливо.       — Кролики как лекарство от тоски? — Шэнь Цзю рассмеялся. — А в этом что-то есть.       — Это действительно помогает, — поучительно сказал Лянь-Лянь. — Несколько лет назад моя шидзе пару месяцев провела в поместье одного лекаря, и, с ее слов, там было много кошек. Пусть шидзе боялась лечения, но кошки большую часть времени позволяли ей забыться.       — Чем она была больна? — как бы между делом спросил Шэнь Цзю. Лянь-Лянь небрежно ответил:       — Она не была больна, просто в юности повредила ногу и немного хромала. Лекарь выпрямил кость и хромота ушла.       — Как, должно быть, неприятно юной девушке иметь подобную травму, — покачал Шэнь Юань головой. — Красивым людям вообще нужно быть аккуратнее с совершенствованием: один неверный шаг и вся твоя красота и молодость будет загублена.       — Это поэтому ты учишься без прилежания? — ухмыльнулся Шэнь Цзю и А-Юань засмеялся:       — Именно!       Лянь-Лянь слушал их непринужденную болтовню, думая, что шидзе действительно красивая девушка. Пусть до посещения лекаря она не стеснялась своей хромоты и частично неработающей левой руки, но после возвращения стала явно счастливее. Лянь-Лянь был уже достаточно взрослым чтобы видеть, что шидзе стала веселее и спокойнее, и ее отношения с Хэ шидзе, с которой долгое время до этого они не всегда ладили, стали лучше. Подумав о храме, Лянь-Лянь вновь испытал приступ тоски.       Однако юноша твердо решил отбросить черные мысли и переживать уже после того, как происходящее разрешится, потому он спешно обратил свое внимание на охоту на кроликов. Как раз в этот момент А-Юань замер и чуть подрагивающей от предвкушения рукой указал куда-то в кусты.       Молодые люди тихо приблизились, стараясь ступать медленно и осторожно, и вместе заглянули за заросли дикой глицинии. За ней, в окружении стройного бамбука спряталась небольшая беседка, у подножья которой раскинулся чистый пруд. Это место было далеко от основных зданий ордена, потому пруд зарос рогозом и бледными лотосами, а с беседки местами слезла белая краска и шелковая повилика оплела резные своды. Несмотря на долю заброшенности, в маленькой беседке присутствовало особое очарование безлюдного места, но поразило молодых людей другое.       Под беседкой, рядом с прудом и далее, в зарослях бамбука — везде изумрудная трава стала белой от кроликов. Животные спокойно бегали по уединенной поляне, играли друг с другом и меланхолично жевали траву. Некоторые из них, что были ближе всего к кустам глицинии, после появления юношей чуть всполошились, но не ушли далеко, просто лениво усевшись ближе к пушистым товарищам.       Шэнь Юань выдохнул:       — Не иначе это Небесное Царство…       Лянь-Лянь не смог сдержать смешка и заметил:       — В таком случае кролики — это небожители?       — Быстрее падайте ниц, — поддержал его Шэнь Цзю, но быстро вновь вспомнил об охоте. — Я вижу одного с талисманом, — юноша указал на кролика у самой беседки, что жевал лист в несколько раз больше его самого. Лянь-Лянь кивнул и указал в другую сторону:       — Там еще два, — белые меховые шарики играли друг с другом, кусая уши и топоча лапами, но делали это медленно и будто бы сонно.       — И вон один, — добавил А-Юань, указывая на кролика, что был ближе остальных. Он будто следил за адептами, приоткрыв розовый рот и не сводя с юношей черных глаз-бусинок.       — Если мы подойдем просто так, они могут разбежаться, — задумчиво кивнул Лянь-Лянь. Шэнь Цзю заметил:       — Да, они привыкли к людям, но явно не ко всем и нас побаиваются. Если ворвемся туда, они все бросятся в рассыпную и мы никого не поймаем.       — Тогда может выманить их? — предложил А-Юань.       — А может просто взять, — сказал Лянь-Лянь и юноши замерли, смотря на него. Чуть смущенный, он пояснил: — Быстро прыгнуть от одного к другому, пока они не поймут что происходит. Я уверен, что успею. Я быстрый.       Кролик, которого заметил Шэнь Юань, настороженно дернул ушами, будто понял, о чем говорил Лянь-Лянь.       — Если Хуа-сюн уверен, то кто мы такие, чтобы его останавливать, — пожал плечами Шэнь Юань, но его брат добавил:       — Однако кролики довольно верткие, а Хуа-сюн, как я понимаю, никогда не имел с ними дел. Если ты распугаешь их всех, то мы втроем останемся в накладе, так что давай поспорим.       — На что? — снисходительно улыбнулся Лянь-Лянь.       — Как насчет желания? — азартно предложил Шэнь Юань. — Нас тут двое, так что по одному на каждого и отказаться Хуа-сюн не сможет.       Дождавшись кивка Шэнь Цзю, Лянь-Лянь легко улыбнулся, чуть щуря хитрые янтарные глаза. Он не сомневался в своих способностях и уже стал прикидывать, что попросит у близнецов, готовясь к первому прыжку.       Легко оттолкнувшись от гравиевой дорожки, Лянь-Лянь подпрыгнул. Простота, с которой он это сделал и белые ученические одежды, развевающиеся при движении, создавали невероятно изящную картину. В пасмурный день над зелеными кронами вдруг мелькнуло белое пятно: будто случайно затерявшееся в мире смертных облачко. Однако когда следующим движением Лянь-Лянь оттолкнулся одними мысочками от ствола бамбука, лишь немного дернувшегося от аккуратного движения, вся легкость момента истлела. Хищной птицей юноша метнулся вперед, ловко хватая за уши следящего за ним кролика. Малыш, кажется, даже не понял, что произошло, и лишь через несколько мгновений после того, как повис в воздухе, стал недовольно дергать лапами.       Но Лянь-Лянь к тому времени уже метнулся дальше, к дерущейся парочке. Кролики у начала полянки едва начали взволновано шевелиться, а Лянь-Лянь уже опустился на зеленую проплешину рядом с двумя малышами и сноровисто поднял их, прижимая к пойманному ранее. Остался лишь один, и под впечатленные вздохи А-Юаня Лянь-Лянь вновь прыгнул.       На этот раз не так высоко, но его черные волосы, собранные в высокий хвост, все равно взметнулись шелковой волной. Белые одежды чуть сбились от резких движений, обнажая стройную, словно горлышко кувшина, белую шею, но притягивало взгляд лицо юноши: радостное и живое, в котором азарт причудливо смешался с выражением восторженной суетливости, что было присуще только необремененным мирскими проблемами молодым людям. Такое выражение не появлялось на этом лице уже очень долгое время.       Лянь-Лянь легко опустился рядом с кроликом на корточки и протянул руку, но неожиданно малыш испугался и встревоженно рванул, но не от юноши, как можно было бы ожидать, а прямо к нему. Сильные кроличьи лапы врезались Лянь-Ляню в грудь и он пошатнулся, теряя равновесие. Юноша мог бы упереться в землю рукой, но в одной ладони он сжимал уши ранее пойманных кроликов, а на траве за другой малышей было столько, что не осталось и цуня свободного места. Прыгнувший на Лянь-Ляня кролик, словно не замечая, как тяжело юноше удержаться, испуганно прыгал по его коленям, снова несколько раз ударился в грудь и наконец запрыгнул на плечо — окончательно потеряв равновесие, Лянь-Лянь неловко плюхнулся на спину.       Юноша тут же замер, ожидая, что все кролики вокруг в миг разбегутся, но неожиданно они лишь отошли на несколько небольших крольчих шагов и быстро вернулись. Особенно непритязательные вальяжно запрыгнули на ноги и грудь пораженно замершего Лянь-Ляня, будто он был только еще одним элементом сада. Один из самых смелых приблизился к лицу, придирчиво обнюхал его розовым носиком, фыркнул и остался сидеть на шее юноши. Из-за зарослей глицинии раздался смех А-Юаня.       — Кажется, они совсем ручные, — входя на поляну, заметил Шэнь Цзю. Как и прежде, кролики чуть отстранились от внезапно появившегося адепта, но быстро смирились с ним и перестали обращать внимание.       — Точно, мы перемудрили, ха-ха, — бросил идущий следом А-Юань. Попав на поляну, он тут же присел на корточки, аккуратно поднял одного кролика и прижал его белый бок к своей щеке. — Какие мягкие!       — Что ж, а Хуа-сюн, по всей видимости проиграл, — подойдя ко все еще лежащему Лянь-Ляню, на котором устроились по меньшей мере пять кроликов, с улыбкой сказал Шэнь Цзю. Он испытывал куда меньше восторга от белых меховых шариков, чем брат, и, идя через это снежное кроличье поле, просто отодвигал ногой тех малышей, что ему мешали.       — Так и есть, ха-ха, — отозвался Лянь-Лянь. Он отпустил кроликов, что поймал ранее, но они и не думали уходить, принявшись жевать траву рядом с его талией.       — Тогда мне следует хорошенько подумать над моим желанием, — протянул Шэнь Цзю, приложив сложенный веер к губам и смотря на Лянь-Ляня лисьими глазами.       — Ха-ха, только это не должно быть… пха-ха… что-то странное, — предупредил Лянь-Лянь. Шэнь Цзю изогнул бровь.       — Хуа-сюна смешит проигрыш?       — Вовсе нет, просто пха-ха… Ха-ха, — Лянь-Лянь поднял руку и попытался убрать нескольких кроликов с себя, но они лишь лениво перепрыгнули на другие места. Юноша поднял глаза и честно признался: — Они щекочут меня.       Кролики, сидя на теле Лянь-Ляня, вовсе не были неподвижными. Они перебирали маленькими лапками, дергали ими и менялись местами невольно задевая живот и бока юноши и вызывая у него глупые приступы смеха. Лянь-Лянь всегда был слаб к щекотке, а сейчас ему не хватало жесткосердечности снять с себя меховые шарики и оставалось лишь неловко ерзать на траве, стараясь уйти от этих ощущений.       — Кому-то нравится проводить время в цветах, а Хуа-сюну достаточно и кроликов? — озорно спросил подошедший и усевшийся на корточки рядом с братом А-Юань. В его руках было уже два кролика, которых он ласково гладил по ушам и белым спинам. Шэнь Цзю на это покачал головой и снял с Лянь-Ляня нескольких малышей, что доставляли ему больше всего страданий. В руках Шэнь Цзю кролики замерли, как перед змеей, позволяя любыми способами трогать и переносить себя.       Наблюдая за этим, Шэнь Юань сел на траву и поднял глаза к небу.       — До заката еще есть время, давайте немного посидим здесь? Если никто более не придет, это будет прекрасным местом.       — Неужели А-Юань не будет рад любой компании? — язвительно спросил Шэнь Цзю, тоже устраиваясь рядом. Обычно он был до боли чистоплотным, но сейчас без сомнений опустился на сочную траву белыми ученическими одеждами. — Расстроишься, даже если придет твой звереныш?       — Конечно не расстроюсь, — улыбнулся Шэнь Юань. — Но время с Бинхэ я предпочитаю проводить в более уединенной обстановке. Когда вокруг столько любопытных глаз… — А-Юань оглядел белое кроличье поле. — …боюсь, настрой будет безнадежно испорчен.       Шэнь Цзю никогда не упускал возможности подразнить брата, как и сейчас далеко не сразу оставил эту тему. Лежа на земле, Лянь-Лянь лениво слушал их разговор, смотря в пасмурное небо. Сегодня оно не было сплошь серым, как последние несколько дней: на высоком куполе словно кистью умелого живописца были четко вырисованы клубящиеся облака, пушистые, но тяжелые, спешащие куда-то под напором гуляющего в вышине ветра. На востоке тучи из серых становились почти черными, слышалось недовольное урчание грома и вспыхивали молнии, но у бури еще было время разгуляться.       Из янтарных глаза наблюдающего за небом Лянь-Ляня стали цвета лесного меда, а меж бровей пролегла едва заметная складка. Лодыжки снова едва заметно жгло и грудь будто стискивал в объятьях железный обруч — но алая печать в глубине его тела еще держалась.