***
— Вы звали, господин? Джисон нервно постукивал пальцами по твёрдой древесине стола. Он никак не мог сосредоточиться, поэтому читал первый абзац одной и той же страницы уже в десятый раз, но всё равно не мог вникнуть в содержание. — Два королевских рыцаря, — начал он и захлопнул книгу. — Что, простите? — растерянно переспросил старик. — Возможные родственники графа Кима, о которых ты вчера говорил. Найди о них больше информации и передай мне. Особенно меня интересует их семья. "Сынмин сказал, что у него несколько братьев. Велика вероятность, что это они и есть. Постойте, зачем мне это?... Нет, нет, это ради безопасности. Я совершенно ничего о нём не знаю и не могу доверять. Да, именно ради безопасности." — успокаивал он себя. Дворецкий почтительно кивнул и с сосредоточенным лицом удалился.***
Завтрак Хан пропустил из-за отсутствия аппетита, а когда спустился к обеду, оказалось, что Сынмин опять уехал. Об этом ему доложил среднего телосложения повар, так как дворецкий покинул дом по его же поручению. С одной стороны, Джисон был рад отсутствию неловкости, но маленькая часть его была разочарована, ведь он только-только набрался смелости встретиться лицом к лицу с Кимом. Перед глазами опять всплыл тот уверенный взгляд графа, когда молодой мужчина нежно сжал его запястья, а потом коснулся лбом тыльной стороны ладони. Губы сжались из-за нагло обманутых надежд на поцелуй. Ему не верится, что после таких действий Сынмин смог спокойно пожелать спокойной ночи и аккуратно закрыть за собой дверь. Хоть Ким и был старше, но они оба ещё не состояли в отношениях, если верить словам графа. Неужели только для Хана всё это было слишком? Имел ли возраст большое значение? Голова опять пошла кругом. Он мало что съел, и лишь ковырял серебряной вилкой, превращая обед в непонятную кашу. Боже, из-за почти незнакомого человека у него во второй раз пропадает аппетит! Свечи начинали бесить своей яркостью. Они напоминали о разговоре с Сынмином, когда тот, стоя в гостиной, освещённой множеством свечей, спрашивал его, не уходит ли он и насколько. Опять и опять что-то возвращало во вчерашний день. Наконец Джисон смог отвлечь себя мечтами о двадцатилетии. Правой рукой он медленно вращал глобус диаметром в пол его ноги. Предмет стоял в центре библиотеки на одном из столов, за которые можно было сесть и почитать. Указательный палец перемещался от города к городу через всю страну пока не остановился на границе. Ему хотелось её пересечь, сбежать от всех этих обычаев и влияния родителей. Встретить человека из прошлого. В попытке продлить это мгновение надежды на счастливое будущее, Джисон вошёл в проход между стеллажами за новой порцией знаний о стране, в которой ему хотелось провести всю оставшуюся жизнь. Одновременно с тем, когда он потянул книжку на себя, заскрипела открывающаяся дверь.***
Хлопнула массивная резная дверь. Мальчик, который по сравнению с ней был совсем крошечным, лет двенадцати на вид, с пустыми глазами, даже не шелохнулся из-за громкого звука и поплёлся к большой кровати, так одиноко стоявшей в центре комнаты. Её спокойные тона навевали и без того душевную тоску, давили со всех сторон. Сегодня родители, и бровью не пошевельнув, запретили переписываться с Чонином, его единственным лучиком надежды в жалком мирке богатого ребёнка, не имевшего ничего. Он не мог ничего сделать, даже возразить. Последнее письмо от милого, улыбчивого друга, пришло вечера. Тот сообщал, что далеко и надолго покидает страну. Хан думал, что они всё равно смогут переписываться, думал, что в будущем это только укрепит их недолгую дружбу, но всё разрушилось. Родители решили, что общение с ребёнком, чья семья потеряла большую часть бизнеса, бесполезно и невыгодно. Из глаз мальчика полились немые слезы, без каких-либо всхлипов. Джисон продолжал повторять себе, что другого и быть не могло, что он глупец, раз поверил, что его жизнь может измениться. Пальцы с силой сжались в кожу от разгорающейся злости. Он не понимал, на кого злится: на себя, на родителей или семью Чонина. Он хотел кричать, но не мог. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что в этот момент он сломался.***
Воспоминания, которые он старался забыть, неожиданно вернулись. Хан с удивлённым глазами остановился. Сзади послышались медленные шаги. Они становились всё громче и громче, пока резко не стихли. Джисон не обернулся — он знал, кто это. Только один человек мог зайти сюда без стука. — Увлекаешься географией? — спросил мелодичный голос, с самого утра преследовавший его разум. — Нет, география тут совершенно ни при чем. Хан опустил руку с книги, возвращая её в прежнее положение. Сынмин наверняка стоял прямо за ним. — Нет? Но вы не скажите мне ничего сверх этого, — в его голосе слышалась полная уверенность в сказанном. — Книга, что вы рекомендовали тоже повествует о жизненных ситуаций в другой стране, — уголок его рта приподнялся в усмешке. — На столе всё ещё незаметно крутится глобус. Я чувствую, что всё это лишь маленькая часть чего-то большего и очень-очень личного. Как занимательно... Или же всё это глупое совпадение, — выдержав пару секунд в напряжении, отмахнулся от ранее сказанного Сынмин. Хан молча опустил голову. Губы сжались в тонкую линию. Он стал отчётливо слышать собственное дыхания, считать каждый вдох и выдох. Тишина начала давить. Его настроение значительно ухудшилось за этот день, да ещё детские воспоминания всплыли не к месту. Неприятный холодок пробежал по спине. "Разве люди обычно не заводят отношения с теми, с кем им наиболее комфортно? Почему я не могу спокойно находиться с ним наедине? Разве это не недобрый знак? " — Маркиз Хан, — опять начала голос за его спиной. — вы уже отобедали? — Да, — недоверчиво ответил он, хотя правильный ответ был бы скорее такой: "я пытался, но ничего не вышло" — Отлично, я тоже. Значит, ничего не помешает нашему разговору. Джисон сглотнул неприятный комок, образовавшийся в горле. Он ещё не был готов. Граф говорил, что даст время подумать, но неужели оно уже истекло? Так быстро? Даже суток не прошло... Он развернулся, и, оперевшись плечом о книжный стеллаж, заглянул в тёмно-зелёные глаза высокого мужчины. С его положения тот казался ещё больше, а давление, которым был пронизан воздух, заставляло Хана уменьшится в разы, хотя снаружи он продолжал сохранять нейтральное выражение лица. На руках Сынмина опять были надеты чёрные перчатки, что уже нисколько не удивляло. Вместе с чёрной блузкой они сливались в одно тёмное целое, создавая мрачный образ вокруг Сынмина. — Я вас смутил? — ухмыльнулся Ким и сделал ещё один шаг. Звук столкновения ботинка с полом эхом разнёсся по помещению. Когда младший закатил глаза на эти слова, улыбка мужчины только расширилась. — Вам правда пока нечего ответить мне? Хотите, чтобы я ещё немного помучал вас? Простого наклона вперёд хватило, чтобы уменьшить расстояние между ними до минимума. Граф склонился над ним, так, что Хану пришлось уже всей спиной опереться о стеллаж. Вместе с этим он прикоснулся кончиками пальцев ладоней младшего, на удивление, мягкой на ощупь тканью. Бровь последнего дёрнулась, выдавая волнение. — Ну же, оттолкните меня, и я больше не прикоснусь к вам, — ласковым полушëпотом продолжил он. — По крайней мере, до того момента, пока вы полностью не откажете мне. Сынмин снова делал это. Позволял себе подобные действия. Хан ни на секунду не отрывал взгляд от глубоких глаз напротив. Круглая оправа очков делала ещё бóльший акцент на глазах, когда они хитро блестели на свету, отдавая зелёным цветом. Все чувства, которые он в данный момент испытывал были ему не знакомы и по-опасному любопытно. С другой стороны он понимал, что это только начало. Ему вдруг захотелось понять каково это, почувствовать чужие губы на своих. Скоро он сможет сбежать от сюда. Может это его шанс испытать что-то, чего он больше никогда не сможет. Стоит просто прыгнуть в это, не задумываясь о последствиях хоть раз в жизни полной подчинения другим, хоть раз решить что-то самому. — Мне начинает надоедать ваше молчание, — с лёгким нетерпением сказал Сынмин. Только он хотел разорвать невидимую связь, образовавшуюся между ними, и отступить, Джисон уверенно произнёс: — Поцелуйте меня. Ким пару раз моргнул, затем с недоверием коснулся гладкой и мягкой щеки Хана. Тот сразу же прильнул к прикосновению и только сейчас заметил, какими холодными были ладони, скрытые тканью. Сынмин улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. Складывалось впечатление, что такого он не ожидал, но был крайне доволен уверенной просьбой. Джисон на мгновение завис из-за искренних эмоций на лице старшего. Он первый раз видел, как тот улыбался. — Удивительно, как быстро вы согласились, — прошептал Сынмин прямо в ухо, а после легонько укусил мочку. Его дыхание отдавало лёгким теплом. Джисон успел только шикнуть от боли и неожиданности, как тот продолжил. — Мне ещё больше захотелось понять ваш образ мышления, но вы же не этого хотите от меня услышать? — Его вторая рука тоже переместилась на щеку. Он схватил лицо Хана, и стал мучительно медленно приближаться, рассматривая. Джисон закрыл глаза, поддаваясь уверенным, но аккуратным прикосновениям. Он уже ни о чëм не думал. Он чувствовал. Губы Сынмина были мягкими и чуть более пухлыми, чем его собственные. Где-то в области живота приятно защекотало. Он и не заметил, как его руки оказались на плечах старшего, а Ким, из-за желания быть ближе, почти касался своей грудью его. Хан брал всё то, что тот ему давал и хотел большего. Они использовали только губы, никто не хотел торопиться. Их зубы с характерным звуком пару раз столкнулись из-за неопытности обоих, но это принесло им ещё больше удовольствия. Сердца не стучали быстро, поцелуй не вызывал каких-то неконтролируемых эмоций, кроме удовольствия, потому что они не были влюблены друг в друга. Продлился поцелуй недолго. Сынмин первый разорвал его, держась за затылок Джисона, волосы которого успели немного растрепаться. — Сладко, — с глубоким вздохом начал Ким, поправляя правой рукой оправу съехавших очков. — Неплохо для двух девственников, не правда ли? Но в следующий раз давайте постараемся больше использовать наши руки, а не стоять столбом. Джисон вызывающе посмотрел на это заявление, как-будто его только что оскорбили, но ничего не сказал, пытаясь восстановить дыхание. Затем его взгляд опустился на мокрые губы мужчины напротив, и его уши покраснели от осознания произошедшего. Его собственные губы наверника выглядели так же. Они слегка покалывали. Хотелось их прикусить, почесать, а ещё лучше ещё раз поцеловаться, чтобы уменьшить раздражающий зуд. — Мне хочется ещё. Вы же никуда не спешите? Не хотите ещё немного потренироваться? — без всякого стеснения выдал Сынмин, делая паузы между словами. Он взял Джисона, который успел повернуть голову в сторону, за подбородок и таким образом не давал тому отдалится. Маркиз скинул эту руку и сразу схватился за запястье другую. — Здесь нас смогут легко заметить — с упрёком буркнул Джисон и потянул того в более дальний и тёмный угол помещения. — Прошу прощения, маркиз, мне следовало быть аккуратнее, чтобы не раскрыть наш маленький секрет, — весело ответил Сынмин, присаживаясь вслед за Ханом на отделанный тканью подоконник. — Вы начинаете слишком многое себе позволять, — наконец выговорил свои претензии Джисон, намекая не столько на его слова, сколько на весёлый тон, который, по его мнению, не подходил под ситуацию, — Не думал, что вы можете быть настолько разговорчивым. — Прошу прощения, — ответил граф и вернулся в нейтральное состояние. В сидячем положении их колени время от времени соприкасались. Когда Хан попытался ослабить хватку на руке графа, тот требовательно переплёл их пальцы. — Не кажется ли вам странным обращаться друг к другу с почтением, но при этом иметь отношения, которые мы только что начали? Когда мы наедине, не стоит ли нам называть друг друга по имени? — Сынмин преподнёс их переплетённые руки к своим губам, и с затяжкой поцеловал тыльную сторону ладони Хана; сделал то, на чëм им пришлось остановиться в прошлый раз, а затем опустил их. Джисон сжал в ответ всё ещё холодную руку под перчаткой. — Хорошо, но только когда мы одни. При других людях, даже вскользь не говорите об.... обо всём этом, вы поняли. Точнее... ты понял, Сынмин? — неуверенно закончил он последнюю часть. — Да, Джисон, — протяжно ответил Ким, смакуя каждый слог его имени. Хватка Кима на их руках усилилась. — До этого вы... то есть ты упоминал про книгу, которую я тебе советовал. Ты уже закончил её? — Нет, осталось пару десятков страниц. Не сомневайся, что отдам её именно тебе, так что ты точно узнаешь, когда я её дочитаю. Джисон кивнул. Внезапно на его колено опустилась вторая рука Сынмина, он начал почти невесомо поглаживать ляжку. Хан так и не понял, почему граф тогда говорил о прикосновениях, когда сам так ни разу и не снял перчатки. Разве не приятнее всё чувствовать напрямую,без какого-либо барьера между их кожей? Сейчас подвернулся самый подходящий шанс спросить. Сынмин, заметив его пристальный взгляд на своей ладони, фыркнул. — Хочешь узнать, почему я ношу перчатки? — со скукой в голосе спросил он, а когда глаза Джисона с удивлением расширились, продолжил, — Все, с кем я сталкиваюсь, рано или поздно спрашивают об этом, если, конечно, решаются или успевают до моего отъезда. И он резко замолчал. Надолго замолчал, но при этом продолжал свои действия на теле Хана. — Может быть, у тебя шрамы, которые ты получил после несчастного случая? — попытался догадаться Джисон, потому что раскрывать правду тот, видимо, не собирался, или собирался, но точно не сегодня. — Ха, если бы это были просто какие-то шрамы, я бы с гордостью показывал их окружающим. Но должен признать, что в высшем свете они никогда не ценились. Благо, я туда и не стремлюсь. Маркиз не нашёл, что ответить на это. Тем временем поглаживания на его колене становились всё наглее. Затем рука Сынмина с ляжки плавно перешла на его живот, и изо рта Хана выдался сдавленный звук. С него Ким перешёл на грудные мышцы, используя уже обе ладони. Сквозь тонкую ткань рубашки, на которой всё так же бесполезно болтались завязки, открывая вид на ключицы. Хан ярко ощущал холод, из-за чего пару раз шикнул. — Помните, как вчера я спрашивал вас о внешнем виде? Всё потому, что я нахожу его, а в частности ваше тело очень привлекательным, — соблазнительно прошептал он и накрыл губы Джисона более требовательным поцелуем. Младший с охотой ответил на него и даже попытался использовать руки, как перед этим попросил Ким. Они плавно перемещались по всей спине Сынмина, иногда задерживаясь на плечах и шее, что вызывало довольные звуки со стороны второго и заставляло Хана в некоторой степени гордиться собой.***
Ближе к ночи Джисон не спал. На улице стало настолько холодно, что он даже был вынужден накрыться пледом. Он сидел на мягком кресле у камина в своей относительно маленьком комнате. Ширма за его спиной, на которой висела пара брюк, загораживала окно и помогала лучше сохранять тепло от огня. В руках он держал непривычный для себя объект для чтения — роман. Он был о бедной дворянке, которая каким-то чудом смогла влюбить в себя второго принца и прямо сейчас размышляла о своих чувствах. Не очень приятное чтиво. Джисон очень сильно сомневался, что оно как-то поможет в его ситуации, но книга пользовалась огромной популярностью. Так ему по крайней мере сказал Савьер, а его слова никогда не вызывали у Хана чувство недоверия. Глубоко вздохнув после описания поцелуя, он захлопнул это лёгкое чтиво. Разочарование, которое он старался как-то сдержать, неминуемо накрыло его. Описываемое там нисколько не походило на его чувства во время поцелуя. Джисон остановился на мысли, что настолько большие отличия связаны с отсутствием у них чувств. Они живут друг с другом всего несколько дней! С неприязнью Хан заставил себя встать с нагретого места, загребая с собой мягкий плед. Книга полетела на ближайшую тумбочку. На пути к кровати он захватил подсвечник с пятью свечами и остановился у комода. Рядом висел календарь с зачëркнутыми днями. Легким движением руки, он зачеркнул её один перьевой ручкой, лежавшей на стопке бумаг комода. Осталось чуть больше месяца его пребывания здесь. И только тогда начнётся настоящая жизнь, начнётся свобода. С грустной улыбкой на лице Джисон задул свечи и довольно быстро заснул.***
На улице только начинало светлеть, но повсюду уже кипела жизнь: мимо проносились люди, проезжали повозки, сопровождаемые ржанием лошадей, и где-то еле слышно плакал маленький ребёнок. А ведь ещё не было и восьми часов утра. Вот она — жизнь в самом центре столицы. Джисон расслабленным шагом проходил мимо, в большинстве своём работных людей. Пальто на нём сдувало в сторону, а шарф то и дело попадал в лицо. Будучи маркизом, он, как и остальные аристократы, должен был передвигаться на карете, но не имел никакого желания так поступать. У него и не было её, пришлось бы нанимать экипаж. Хан покинул дом почти на рассвете в самой простой имевшейся у него одежде, на минуточку, с закрытой шеей. Ему удалось хорошо выспаться, а сидеть дома, проводя время только за чтением книг, уже наскучило. Не было какой-то особенной цели, хотелось просто идти. В детстве ему бы ни за что такого не позволили. Когда он остановился у фонтана на главной площади, шум воды приятно начал отдавать по ушам. Джисон уселся на каменные выступы и опустил кончики пальцев в неспокойную воду. По всему телу пробежали мурашки от холода. Это ощущение усиливал сильный ветер, который ранее растрепал его волосы. Все эти, хоть и неприятные ощущения, дарили чувство незначительности всех его тревожных мыслей и проблем. С пустой головой, он ещё немного походил вдоль улиц, пока не остановился у стенки с объявлениями. Толпа, скопившаяся там, невольно привлекла его внимание. Лица их были потрясены и взволнованны. Отовсюду слушался шёпот и восклицания. Потребовалось более пяти минут, чтобы наконец увидеть, что так повлияло на простых людей, которые в принципе не очень-то интересуются новостями страны. В столицу прибыл молодой маг. И первая мысль, которая возникла в голове Хана была "разве они не являются выдумкой?"