***
Через пару дней после того холодного дня наступила очередная пятница. За это время не произошло чего-то маштабного, исключая только то, что граф стал чуть разговорчивее и пару раз проболтался о своих родственниках, чего до этого никогда не делал. Приятно, что он начал понемногу открываться, однако пугали возможные последствия… Как вы знаете, каждую пятницу по условиям родителей Хан был обязан выходить в свет вместе со своей тётей. Сегодня это был не бал. Она пообещала одному из своих богатых, собственно как и она сама, друзей сходить в гости на пикник вместе с племянником. Пикник предусматривал также прогулки по владениям и игру в крикет. Друг тети жил за городом в большом имении, поэтому выезжать нужно было уже утром, чтобы успеть к обеду. Джисон с девяти часов был занят подготовкой к отъезду, потому что ближе к десяти уже должна была подьехать карета. Тётя будет ждать его уже там, в имении. Его радовало, что хотя бы дорога пройдёт в тишине и спокойствии. Всю одежду слуги тщательно выгладили и теперь аккуратно одевали на мужчину. Одновременно с этим кто-то, склонив голову, завязывал шнурки на дорогих кожаных ботинках, недавно подаренных тётей. Причёску в этот раз особо не трогали, потому что по идее он будет заниматься спортом, и укладка всё равно в скором времени упадёт. В 9:44 Хан начал спускаться вниз. Лёгкое пальто поверх тёплого костюма и белой рубашки с высоким воротником на широких плечах смотрелось солидно, но так не походило на его обычный свободный стиль. Ткань, закрывающая шею, будто душила. Джисон чувствовал себя неуютно, но ничего не мог с этим поделать. Вслед за ним на деревянных ступенях послышались шаги Сынмина. Это был именно он, так как все слуги давно спустились на первый этаж. На втором они только убирались и то не каждый день. — Опять уезжаете? — в уважительной форме спросил Ким. Хан остановился у подножья лестницы и обернулся на его голос. Где-то внутри больно кольнуло, ведь он уже привык к неформальной речи. Однако он знал, что они стоят посереди дома и по-другому нельзя. — Да, сегодня один из тех дней, когда мне следует уехать. Раньше ужина не вернусь, можете не ждать, — ответил он уклончиво и успел развернуться на пол-оборота, как граф снова с ним заговорил. — Почему вас не будет так долго? — с неизвестной Хану эмоцией сказал тот, затем спустился к нему. Правая рука еле заметно дотронулась до подбородка Джисона и приподняла его голову вверх. Их взгляды встретились. Джисон замер. Он понимал, что это предложение можно перевести так: «сегодня мы только-только увиделись, а теперь вы уезжаете. Как же наш договор о прикосновениях? " Хан и не понял, почему в его груди зародилась злость. Может быть, во всём виноват сегодняшний день, когда он не мог делать то, что хочет; может быть, виноват Сынмин, который не имеет права спрашивать Джисона о том, куда тот едет, потому что по факту их ничего не связывает; может быть, во всём виноват сам Джисон, потому что, по непонятной ему причине, он не хочет надолго покидать Кима, а эти слова словно добивают его. Хан глубоко вздохнул, чтобы не сорваться, и уже спокойно ответил, скидывая руку старшего с себя. — Это не ваше дело. Сынмин долго смотрел ему в лицо, затем поднял руку с книгой, которую когда-то рекомендовал ему маркиз. Джисон даже не заметил, что тот что-то держал… — Я прочитал. Можете забрать, — без эмоций проговорил он; вручил, почти кинул книгу в руки Джисона и, громко топая, поднялся обратно наверх. Хан ещё раз вздохнул и провёл рукой по волосам. Ким даже нормально не попрощался… Опять негодование окутало маркиза, но он быстро подавил его. На вымощенной дорожке он в последний раз взглянул на двухэтажный дом и сел в новенькую карету. Кучер дёрнул поводьями. Ухоженные лошади сразу набрали скорость, громко стуча копытами. Постепенно каменные стены домов начали сменяться деревянными, а затем и вовсе исчезли, превратившись в поля. Только изредка где-то в дали виднелись чьи-то особняки.***
— Джисон! Дорогой мой, наконец-то ты приехал, я заждалась, — воскликнула тётя, как только он ступил на твёрдую землю. Позади неё стоял тот самый хозяин торжества со своей женой и дочерью. Голова мужчины лет сорока начала немного лысеть, от чего лоб казался больше, и, словно в противовес этому, у него была густая, ровно подстриженная борода и бакенбарды. За его локоть держалась женщина чуть моложе, со строгим пучком и в дорогом платье. Девушка, поразительно точно походившая на мать, сразу начала бросать смущённые взгляды на Джисона, то и дело поправляя распущенные волосы. Отлично, он уже хочет домой. — Добро пожаловать в моё имение, маркиз Хан. Ваша тётя — мой давний друг, поэтому я рад наконец видеть её горячо любимого племянника, о котором она так много говорит. — Это маркиз Пак Джиан и его уважаемая жена Арин, — начала представлять их его тётя, они оба кивнули, — а имя этой юной леди — Юнджи. Она чуть младше тебя, надеюсь, вы найдёте общий язык, — с волнением закончила тётя, и Хан незаметно закатил глаза. Парень выдавил из себя лёгкую улыбку и поклонился — вежливость никто не отменял. Он думал, что сегодня, как всегда, получится тихо отсидеться где-нибудь, но у его тёти, похоже, были другие планы. Хан честно не ожидал ничего подобного от нее, потому что она ни разу не требовала определённого поведения, ни к чему не принуждала, хотя могла бы, а теперь его будто собираются сосватать… Пока взрослые разговаривали о прошлой встрече, Джисон молча оглядывался, стараясь не обращать внимания на Юнджи, что в открытую изучала его. Сзади послышался лёгкий грохот. — Вот и остальные гости начали прибывать, — сказал маркиз, смыкая ладони. Тётя Джисона кивнула в сторону племянника, и они проследовали за маркизой и её дочерью, оставляя позади мужчину. Через пол часа сад наполнили около тридцати людей, многие семьи приехали в полном составе, и их дети уже во всю играли друг с другом около фонтана, а те, что постарше, собрались в кучку и увлеченно обсуждали новости. Среди них была и дочь Пака, что радовало. Взрослые расположились на широких одеялах, расстеленных сразу в тени под деревьями и на солнышке. Многие сидели именно на второй половине. Закуски изредка приносили слуги, оставляя их на подносах, которые немного походили на низенькие столики. Всю дорогу сюда Джисон не мог понять одного: кто захочет проводить мероприятия на природе в конце осени, но теперь до него дошло. Здешний климат в разы отличался от столичного: деревья, как и полагается, в это время года были почти голыми, но земля выглядела сухой, а солнце грело так сильно, что спустя минут десять на солнце парню пришлось снять своё пальто. — Я сперва хотела сказать тебе, что здесь будет гораздо теплее, но потом мне захотелось увидеть твою реакцию. День на природе точно пойдёт тебе на пользу, Джисон, а то вечно сидишь дома, — заметила тетя, вглядываясь в ясное него. — Да… солнце очень даже приятное, — ответил Хан, прикрывая глаза, чтобы полностью насладиться тёплыми лучами жёлтого светила. Последнее время в столице постоянно идет дождь, и Хан вдруг понял, что до этого момента даже не осознавал, насколько сильно соскучился по солнцу. Женщина ласково улыбнулась, наблюдая за ним. После небольшого перекуса, Джисон заметил, что мужская часть собравшихся начала делиться на команды для игры. Маркиз Пак, заметив его незаинтересованность, подошёл ближе. — Поиграйте с нами, маркиз Хан, ваша молодость только началась, нужно уметь развлекаться! — весело сказал мужчина, хлопая парня по плечу. — Простите, я правда не хочу. — Будешь запасным, договорились? — Да, — выдавил из себя Хан. Он прекрасно понимал, что тот так просто не отстанет. Подумаешь, выйдет пару раз на поле, отобьёт мяч, зато тогда его больше не будут трогать. На ровном поле сделали круглую разметку с помощью белых палок, а слуги принесли биты и ещё необходимые предметы. Игра шла оживлённо. Молодые господа бегали не очень быстро, давая фору старшему поколению. Всё таки никто не воспринимал это соревнование всерьез. Дамы наблюдали за происходящим, а некоторые из них даже вызывались отбивать мячи и преуспевали в этом. Среди них была и тётя Джисона. Она весело смеялась и явно наслаждалась пребыванием здесь. — Здравствуй, — неуверенно прозвучал девичий голос справа от Хана. Он сразу обернулся на него. Юнджи. Он ведь так не хотел, чтобы она подходила. Господи, за что? Парень прикусил внутреннюю сторону щеки, почтительно кивая, и сразу отвернулся в сторону поля, показательно пытаясь опять найти свою тетю. Маркиз Пак вышел отбивать мяч. — Почему вы не играете? — спросила девушка, стоя за спиной скамьи. Тонкие пальчики сжимали резное дерево. — Я запасной, — ответил Джисон с той интонацией безразличия, которая явно намекала ей отстать. А что ещё оставалось делать? Лучше так, чем разбивать сердце девушки лишними надеждами. И не могла же она так быстро влюбиться? Тем более у него…у него что? Ха, почему перед глазами всплыл образ Сынмина? Хан сдержал вздох. Черт, это не хорошо, у них с ним не такие отношения. Точнее, их вообще нет. Юджин с обидой поджала тонкие, дрожащие губки и, ловко подхватив платье, вернулась к толпе ровесников. Замечательно. — Мистер Хан, замените меня, — перед глазами возник маркиз, передавая в руки парня биту. Хан уже было испугался, что тот наругает его за невежливый разговор с дочерью, но, к счастью, тот его даже заметил. — До смены подачи осталось всего пара бросков. Вы сможете, я в вас верю, — заверил мужчина и плюхнулся на ту самую скамью. — Вперёд, что же вы сидите? Джисон потрогал деревянный предмет в руках. Ещё очень давно он пробовал играть, на похожем мероприятии, когда посещал его с родителями. Тогда у него плохо получалось, потому что он в принципе был не очень активным ребёнком. Встав на позицию, он крепко обхватил биту. Два удара закончились быстро, он испытал лишь лёгкое чувство удовлетворения, когда попал по мячу. Ничего больше. Взгляды людей давили. Просто заберите его отсюда.***
Вернулся Джисон, как и обещал, ближе к ужину. На улице уже успело стемнеть. Постепенно теплая погода сменилась очередным дождём. Кожаные ботинки, хлюпая, ступали по намокшей вымощенной дороге. Фонарь неизменно светил, как и в ночь его возвращения с бала. Хана передёрнуло то ли от холода, то ли от воспоминаний о разговоре с Кимом после того самого бала. Он отворил дверь, здороваясь уже с другим охранником. Дом находится в относительной тишине. Стол стали медленно накрывать две женщины, заметившие возвращение господина. Хан видел это сквозь приоткрую дверь в столовую. — Приготовьте мне ванную, — приказал маркиз одной из них, срывая с шеи тот самый высокий воротник. Ещё в карете он успел его немного растянуть. Тело покалывало от долгой поездки в сидячем положении. Сынмина не было дома. Джисона это злило. Наверняка тому опять пришло подозрительное письмо и он сразу смылся. К другому мужчине. Хан растянулся в медной ванне. Отвратительное чувство давило на него. Что это? Зависть? Если зависть, то к кому? Руки с силой сжали края металлического изделия. Голова повернулась в сторону зеркала, и он понял. По своему лицу понял, что вляпался. Как же его продуманный план, его будущая счастливая жизнь вдали от всех, его стратегия никого к себе близко не подпускать? Хёнджин не считается, тот примет любое его решение. Осталось не так много времени. Что ему теперь делать, когда даже один день в разлуке с Сынмином на него влияет подобным образом? Что ему теперь делать с глупой влюбленностью в мужчину, которого он почти не знает? Джисон резко хлопнул по поверхности воды, чтобы хоть как-то избавиться от злости на себя. Брызги разлетелись по всей комнате, образуя лужи на полу и крупные капли на стенах. Попало даже на зеркало из-за чего его отражение исказилось.***
В привычной открытой рубашке, с ещё чуть мокрыми волосами маркиз спустился в столовую с подавленно опущенной головой. Ким не вернулся, хотя именно Джисон не просил, чтобы тот его ждал. Ему хотелось рассмеяться своей самонадеянностью, но он не мог. Аппетит полностью пропал, поэтому, съев несколько ложек супа, Хан вернулся в спальню и развалился пластом на мягкой кровати. Из позы звёздочки он сразу сжался, обхватывая руками коленки. Нужно было срочно решать, что делать дальше. Продолжать ли действовать в соответствии с их с Сынмином договоренностью, признаться или сказать, что с него хватит и больше не касаться столь желанного тела? Все ощущения во время поцелуев и других касаний, что парень до этого испытал, теперь чувствовались с новым трепетом. Рука самовольно легла на подбородок, до которого утром дотронулся Сынмин, а затем перешла на губы. В красках Хан начал вспоминать поцелуи в библиотеке. Пролежав около часа, маркиз пришёл к выводу, что на ближайшие время оставит всё так, как есть, а там посмотрит по ситуации. Тем более Сынмин меньше чем через месяц сам покинет его. Раздался требовательный стук в дверь. Джисон, что до этого неподвижно лежал с закрытыми глазами, дёрнулся и привстал. — Можно войти? — спросил низкий бархатный голос. Это был Сынмин. Хан сжал руки в кулаки. Сбегать и прятаться в любом случае нельзя. Нужно постараться поговорить. — Входи. Когда дверь отворилась, Джисон уже сидел на краю кровати с наигранным спокойствием. Сынмин закрыл дверь сразу на замок и, шагая к младшему, расстегнул верхние пуговицы на своей рубашке. Руки его опустились на твердые плечи другого, медленно поглаживая. Джисон весь трепетал изнутри, в ответ касаясь талии графа. Что ж, сегодня серьёзно поговорить, наверное, не получится… — У меня был тяжёлый день, мне срочно нужна разрядка. — начал тот, снимая круглые очки. Он положил их на прикроватную тумбочку, прежде чем пронзить другого пристальным взглядом. — Слуги уже ушли? — с придыханием спросил Хан. — Да, — ответил Сынмин, опрокидывая парня назад. Его лицо теперь находилось в нескольких сантиметрах от лица Джисона. Джисон чувствовал горячее дыхание последнего на своих губах. Грудные клетки почти соприкасались друг с другом. На миг Хан испугался, что быстрое сердцебиение выдаст его неравнодушие, но страх улетучился, как только его сухих губ коснулись холодные губы Сынмина. Он, видимо, только-только вернулся с улицы. Мозг будто отключился, не было времени думать, только чувствовать. Тот требовательно языком пробился внутрь и стал поочередно посасывать то верхнюю, то нижнюю губу. Руки Кима согнулись в локтях, потому пальцы свободно погрузились в густые волосы младшего, иногда с силой сжимая. Джисон, в свою очередь, беспорядочно водил ими по спине и талии Кима. — Так где же ты был сегодня? — с перерывами на вдохи спросил Сынмин, целуя уже его щеки и шею. Хан только промычал от удовольствия. Плевать на будущее, ему хотелось ощущать все эти чувства здесь и сейчас, пока это возможно. — У д-друга моей тёти, — сорвалось у него языка. Он очень хотел бы огрызнулся или ничего не говорить, но власть Кима, которую он в данный момент ощущал над собой, не позволила. — Вот как? — усмехнулся старший и снова поцеловал парня в распухшие губы. Верхняя часть одежды Хана до этого и так открывала вид на ключицы, а теперь и вовсе сползла вниз. Ложбинка между грудных мышц из-за неяркого света от двух подсвечников выделялась тенью. Когда приятная ткань перчаток проникла под рубашку Джисона и дотронулась до его груди, он резко оттолкнул от себя Кима. Тот аж подскочил с кровати. — Прости, я… увлекся, — поспешил оправдать Сынмин с округлённым глазами, полными сожаления, — Такого больше не повториться. Я помню, что в нашу договоренность не входило ничего большего. Прости… Прости меня. Джисон прикусил губы. Сердце больно ударялось внутри. Он тяжело дышал. Его очень пугала мысль о том, что могло случиться, если бы он не прекратил это. А ещё больше пугало то, что он желал продолжения. — Обещаю не трогать тебя там. Пожалуйста, давай продолжим, — с некоторой мольбой просил граф. Он нервно переминался с ноги на ногу и продолжал обеспокоенно смотреть на Хана, который после произошедшего опёрся руками на локти, и в почти лежачем положении смотрел куда-то в пол остекленевшими глазами. — Джисон? Хан нервно дышал. — …Уходи. — Что? — подавленно спросил Сынмин. Мужчина сделал шаг к кровати, но Хан сразу отполз чуть дальше, всё ещё стараясь не смотреть на графа, — Скажи ещё что-нибудь, я... Я не понимаю. Хан молча закрыл лицо руками, рывками выдыхая воздух. Он совершенно не понимал, почему так себя ведёт. Ему будто что-то шептало, что дальше заходить не стоит, что на сегодня достаточно, иначе случится непоправимое. Он не хотел срываться. Около минуты они побыли в тишине. Никто даже не шелохнулся. Ким не выдержал первым. — Почему ты молчишь? — почти крикнул он, и Джисона коротнуло.***
— Почему ты молчишь?! Как может собственный ребенок так обращаться с матерью? Ты мне ничего не рассказываешь. Так просто не может больше продолжаться. Чем мы хуже других семей? Скажи мне! Чем взрослее ты становишься, тем грубее себя ведёшь! — кричала его мать, эмоционально жестикулируя, пока Джисон лежал на кровати, отвернувшись от неё лицом. Ему хотелось заткнуть уши, а лучше не быть здесь, но он ничего не мог сделать. Как эта женщина может требовать от него открытости, когда он до семи лет видел её около раза в неделю, когда она осуждала все его увлечения музыкой и рисованием, когда не позволила дружить с Чонином. Из-за неё он остался один! Ему хотелось выкрикнуть всё это ей в ответ, но он не мог вымолвить и слова.***
Неожиданно слезы водопадом хлынули из его глаз. Хан удивлённо чувствовал, как они продолжают скатываться. Он пытался бороться с ними и проводил руками по щекам до тех пор, пока те полностью не намокли. Веки начало саднить. Сынмин с глубоким непониманием наблюдал за плачущим Джисоном. В его глазах так и отражался вопрос «что я сделал не так?». Руки колебались и пару раз чуть поднимались вверх, но Ким не решался коснуться маркиза.