***
— Мой сын всё же вспомнил о своём старом родителе, — вдовствующая императрица по-доброму смотрел на уже совсем взрослого мужчину, преклонившего перед ним колени. — Прошу прощение, ваш сын был невежествен, — покорно склоняет голову Тэхён. — Не говорите так, мой император, вы правите целым миром. Старый родитель не должен отвлекать вас от государственных дел, — вдовствующая императрица мягко скользит руками по плечам мужчины. Император послушно поднимается на ноги и благодарно кивает, присаживаясь напротив своего папы. — Как ваше здоровье? — интересуется Тэхён, принимая из рук императрицы чашку ароматного чая. Мужчина мягко улыбается, узнавая по запаху свой любимый сорт чайных листьев. Спина и плечи сами собой расслабляются. — Спрашивать у старика о здоровье — тоже, что спрашивать у утопающего: когда он уже исчезнет под гладью воды, — легко улыбнулся сыну вдовствующая императрица. — Вы ведь пришли ко мне о чём-то спросить. — Я никогда не мог скрыть ничего от вас, — кивает император. — Я пришёл просить вашего совета. — До меня дошли слухи, что в гареме вновь неспокойно, — как ни в чём не бывало начал вдовствующая императрица, отпивая чай. Он безошибочно определил тему разговора, лишь взглянув в глаза сына. — Тем не менее, мне казалось, вы уже всё решили. — Верно. Вы должны знать, что преступник Чжан пойман и допрошен. Его пытали несколько дней, — Тэхён делает недолгую паузу, раскатывая на языке приятный вкус чайных листьев, сдерживаясь, чтобы не показать собственную раздраженность. — Он так и не ответил: зачем искал встречи с компаньоном Чон. Гарем обрастает сплетнями, поэтому я пришёл к вам, папа, ведь преступник Чжан много лет до этого служил именитым астрономом, возглавляющим Департамент Астрологии. Вы знали его достаточно хорошо. Возможно, вам есть, что рассказать. — Бедный мальчишка… Только вошёл в семью, как оказался на грани изгнания, — с искренним сочувствием в голосе вздохнул вдовствующая императрица. Император сощурил глаза. Ему была не понятна сентиментальность старшего омеги. — Вы так сильно беспокоитесь о мальчике? — Как я могу не беспокоиться, — в том же тоне продолжил императрица. — Императорский род всё ещё продолжает приносить страдания клану Чон. — О чём вы говорите? — хмурит густые брови Тэхён. Ему не нравится то, что он слышит. Он пришёл узнать совсем о другом. — Твой отец, почивший император, очень не любил клан Чон. Сложно поверить, что когда-то давно эта семья была приближена к внутреннему кругу советников. — Никогда об этом не слышал. — Мне поведал об этом Чжанхуан. Он был самым сведущим в этом деле. Не зря почивший император так доверял ему. — Вам тоже известно о пророчестве этого человека? — император терпеливо ждёт ответа. Теперь, когда Чжанхуан был мёртв, мужчина смог поумерить свой пыл. Тэхён очень надеялся, что больше никто, кроме него и мертвецов, не слышал пророческих слов. Они могли принести хаус во дворец. Вся Поднебесная взбудоражилась бы. — О каком пророчестве вы говорите? — непонимающе смотрит на императора вдовствующая императрица. Тэхён удерживает на лице маску безразличия, дабы не выдать испытываемое им облегчение. — Вам не стоит беспокоиться об этом, — с уверенностью говорит мужчина. Императрица не выражает никаких эмоций, однако, в душе у омеги бушует недовольство от недосказанности сына. — Вы говорили, что клан Чон находился в немилости отца. Известна ли вам причина? — Мне не известно об этом, — спокойно отвечает императрица, аккуратно обводя защитой для ногтей края фарфоровой чашки. — Однако, я могу рассказать вам о последнем случае неучтивости почившего императора к клану Чон. Тэхён кивает, устраиваясь поудобнее среди подушек, отпивая чай. Сверкнувшая жажда знания в глазах мужчины была легко замечена вдовствующей императрицей. — Знаете ли вы о восстании самозванца в уезде Чиллы? — Это дело давнего времени, — задумчиво отвечает император, припоминая о документах, что хранят сведение об этом инциденте. — Самозванец собрал армию из иноземцев с запада и назвал себя истинным правителем. Восстание было подавлено дружественным кланом. — Как и ожидалось: никаких имён не прозвучало. — Расскажите мне всё, что знаете, — учтиво просит император. — Вам известно, что уезд Чиллы был присвоен клану Чон пару десятков лет назад. Восставшие были повержены собственными силами клана. Самозванец же был убит и передан императору одним мужчиной, который не имел за плечами ни семьи, ни имени. Император был щедр к нему. У мужчины была лишь одна просьба к Его Величеству — дать разрешение на брак с молодым господином именитого клана. Император согласился. Вскоре стало известно: с каким кланом хотел породниться герой. — Клан Чон, — произнёс Тэхён, проводя пальцами по линии подбородка в задумчивости. — Верно, — кивает императрица. — Мужчина получил полное имя — Чонки. Император должен был также вознаградить клан, однако, он не мог пойти против собственных принципов. Он воспользовался печальной историей мужчины о несостоявшейся женитьбе из-за скупости клана Чон. Приближенные семьи к императору разнесли слухи. Клан Чон потерял авторитет. — Вам многое известно, — замечает император, смотря на своего папу свысока. Омега выдерживает на себе этот тяжёлый взгляд с завидным спокойствием. — В то время я интересовался делами почившего императора ради вас, Ваше Величество. Я вижу по вашим глазам, что эта информация помогла вам принять решение. — Это многое проясняет, — туманно отвечает император. — Значит, компаньон Чон — сын Чонки, старого героя, — утвердительно говорит мужчина для самого себя. — Вы хотели услышать мой совет, — императрица бросает взгляд на пустые чашки, после поднимая глаза на сына, приподнимая уголки губ вверх. — Я советую вам пересмотреть ваше решение о наказании компаньона Чон.***
Глухо завывал ветер в пустых проходах Холодного дворца. Он перекатывался по полу и стенам, стремясь сковать в свои тиски тёплые тела запертых здесь людей. С момента заточения наложника Чон прошло около месяца. За это время, казалось, Чонгук смог испытать все тяжести жизни. После ухода преступника Чжан, мальчик не промолвил ни слова, сколько бы слуга Ки не просил сказать господина хоть что-нибудь. Было совершенно очевидно, что физическое и душевное состояния наложника были подорваны. Молодой господин смог продержаться две недели, прежде чем совсем обессилить из-за болезни. Слуга Ки старался заботиться о наложнике как мог, однако, он вскоре с ужасом понял, что болезнь не была лёгкой. Слуга стал умолять стражников привести лекаря, позвать ещё слуг, но те, словно немые и глухие, молча подпирали спинами входную дверь. Все знали о понижении ранга наложника Чон, поэтому никто не стремился помогать бедному господину. И всё же один человек вскоре постучал в дверь. Внутрь Холодного дворца стражи втолкнули слугу Мэй, который выглядел не лучшим образом после Департамента Наказаний, где его как личного слугу обвиняемого господина допрашивали. Тем не менее, этот омега теперь был здесь. На его лице расцветали свежие гематомы. Было страшно представить, какие ранения могли скрываться под одеждой. Они с слугой Ки, можно сказать, в какой-то мере соперничали за внимание юного господина. Теперь же оба омеги безмолвно бросили все силы на заботу о наложнике Чон, помогая друг другу при этом. К концу месяца состояние Чонгука ухудшилось до полной потери сознания. Омега не приходил в себя, а температура тела не понижалась. Слуги бросились на колени перед запертой дверью, умоляя стражников позвать лекаря. Они кричали так долго, что в какой-то момент дверь резко отворилась. Евнухи хотели выместить свою раздражённость на неугомонных слуг. Между ними завязалась потасовка, вскоре перерастающая в настоящую драку. По чистой случайности Мэй смог вырваться из-под тяжёлых рук бет. Не оглядываясь, слуга бросился бежать, чтобы найти помощь для своего господина. Всё было как в тумане. Мэй бежал, задыхаясь ледяным воздухом. Ветер безжалостно бил его по щекам, а мягкие на первых взгляд снежинки неожиданно стали колкими льдинками, заставляя жмуриться и проливать горячие слёзы. Юноша бежал в неизвестном ему направлении. Отчаяние захватило его настолько, что он готов был броситься на колени перед первым встречным, умоляя того о помощи. Перед глазами стоял лишь образ молодого господина, который в тот дождливый холодный день сидел на строительных балках, выслушивая его историю, а после предлагая стать его личным слугой. Только благодаря господину отец юноши был похоронен со всеми надлежащими почестями. Мэй просто не мог позволить этому человеку страдать, тем более умереть. Вскоре, казалось, наконец-то удача улыбнулась слуге. В одной из беседок в заснеженном саду сидел супруг Мин, грея руки о небольшую грелку в виде маленькой корзинки. Мэй выдохнул с облегчением, бросаясь к господину со всех ног. — Супруг Мин! — кричал Мэй. Пару слуг наложника ловят его за руки, останавливая. Мэй не прекращает кричать, вырываясь из хватки. Юнги реагирует быстро. Он резко поднимается со скамьи, выходя из-под треугольной крыши беседки. Крупные хлопья снега вскоре осели на его высокую причёску, тая в золоте украшений. — Отпустите его, — приказывает Юнги. Слуги отпускают Мэй. Юноша падает на колени перед наложником. Он подбирается ещё чуть ближе к его ногам, поднимая своё лицо вверх, в свете дня позволяя увидеть супругу Мин свои синяки и красные от слёз глаза. Юнги узнаёт его. Это читалось в взволнованном взгляде господина. — Что с Чонгуком? — не заботясь о вежливости спрашивает Юнги. Зонт, который возникает над его головой, оттенил лицо, выделяя острый взгляд прищуренных глаз. — Господин серьёзно болен. Прошу вас, помогите! — Мэй падает к земле, чувствуя горячим лбом холод камней. — Хван! — резким голосом зовёт Юнги своего слугу, который стоял рядом с господином и держал над его головой зонт. Слуга послушно отзывается, давая понять, что готов выполнить любую просьбу. — Беги найди лекаря и отправь его в Холодный дворец. — Да, господин. Слуга Хван передаёт зонт другому слуге, собираясь отправиться выполнять поручение, однако, не успевает сделать и пары шагов, как на его пути вырастает статная фигура. Этот человек уже какое-то время внимательно наблюдал за происходящим в саду, и теперь решил вмешаться лично. — Приветствую Его Высочество, — сквозь плотно сжатые губы произносит Юнги, приседая в поклоне. Его слуги склоняются к земле перед супругом императора. — Не стоит стоять на холоде, Юнги, — фамильярно обращается к нему Чимин. Супруг Мин распрямляется, сохраняя на лице хрупкую маску спокойствия. — Вам не стоит об этом беспокоиться. Я в порядке, — сдержанно отвечает Юнги. Он бросает выразительный взгляд на своего слугу, но тот ничего не может сделать, находясь под зорким взглядом драгоценного супруга. — Я лишь беспокоюсь о здоровье Его Величества. Он не должен проводить много времени с больными людьми, — легко произносит Чимин, мягко улыбаясь. — Вы правы, — терпеливо соглашается Юнги. Омега знал, что у него ещё нет достаточного влияния, чтобы перечить драгоценному супругу. Оставалось проглатывать беспричинные колкости, приклоняя голову. Юнги бросает взгляд вниз, где видит испуганного слугу Мэй, который дрожал от холода в ногах господ. Чимин прослеживает за взглядом наложника. На его лице проскальзывает любопытство. — Откуда ты здесь взялся? — обращается драгоценный супруг к Мэй, который загнанно оглядывается на супруга Мин, но тот лишь поджимает губы. Он был не в том положении, чтобы заступаться за чужого слугу. — Прошу прощения за беспокойство, — произносит Мэй, стараясь не дрожать всем телом не то от холода, не то от волнения и страха. — Мой господин очень болен. Я был неосторожен на своём пути в медицинское крыло и побеспокоим супруга Мин. — И кто же этот господин? — спрашивает Чимин, бросая заинтересованный взгляд в сторону Юнги, который стоически сохранял бесстрастность на лице и в своей фигуре. — Мой господин… — неуверенно начал Мэй, сжимая ткань одежды на коленях от волнения. — Мой господин — компаньон Чон. — Разве тебе позволено покидать Холодный дворец? — усмехнулся Чимин, склоняя голову чуть набок, с интересом наблюдая за жалким человеком под его ногами. — Я виноват, — шепчет Мэй, кусая сухие губы, чувствуя привкус железа на языке. — Компаньон Чон серьёзно болен. Евнухи отказывались пригласить лекаря, поэтому я нарушил приказ и вышел за территорию дворца. Прошу, смилуйтесь, господин. Драгоценный супруг Пак молчит долго, будто бы раздумывает и вправду помиловать бедного слугу. Чимин растягивает этот момент, чувствуя над ним свою абсолютную власть. Омега прикрывает глаза, перед которыми болезненной яркой вспышкой мелькает воспоминания с дня отбора. Тогда наложник Чон посмел выставить этого супруга не в лучшем свете. Разве мог он снизойти до прощения? — Прошу, позвольте этому слуге отправиться за лекарем. Компаньон Чон наказан, однако, он всё ещё остаётся наложником Его Величества, — говорит Юнги. — Ты прав, — неожиданно соглашается драгоценный супруг. Мэй вскидывает голову с благодарностью смотря на господина. Он собирается подняться на ноги, но неожиданно чувствует сильный удар в спину, отчего неуклюже припадает к земле, задыхаясь от боли. Слуга драгоценного супруга кивает своему господину. — Однако такое поведение — это просто непозволительно. Если я не накажу тебя сейчас, то остальные слуги могут подумать, что им тоже можно делать всё, что вздумается. — Ваше Высочество, жизнь компаньона Чон может быть в опасности, — вспыхивает Юнги. Он бросает взгляд полный сожаления на Мэй. — Вы можете наказать этого слугу, но позвольте мне отправить своего человека в медицинское крыло. — Супруг Мин, — мягко обращается Чимин к наложнику, будто говорит с глупым ребёнком. — Ваше рвение помогать людям достойно похвалы, однако, речь идёт о преступнике. Не волнуйся. Я разрешу этому слуге самому выполнить свой долг, но только после того, как он будет наказан. — Пожалуйста, накажите меня, — громко говорит Мэй, прекрасно понимая, что выбора другого нет. Слуга был готов выдержать всё, что угодно ради господина. Он сможет. Юнги раздраженно вздыхает. Чимин довольно улыбается, вновь обращаясь к супругу Мин: — Нам стоит присесть и выпить чай. Ты так не думаешь, Юнги?***
«Когда владычица ночи закроет собой истинного владыку неба — на земле случится переворот. Знак феникса мелькнёт над головами, а его хозяин укажет новый путь для всех подданных Поднебесной. И будет плакать наш дракон золотыми слезами, и мир падёт в тот день, чтобы после пришла новая эпоха.» Ветер воет громко. Пророческие слова, слетевшие с губ старика на грани смерти, засели в голове, поселились отголоском скрипучего голоса в ушах. Мужчина не был склонен бездумно верить во все эти предсказания. Тэхен усмехается. Преступник Чжанхуан был обвинён им в излишнем интересе к государственным делам и жизни гарема, ведь тот продолжал шептать ему свои предсказания, которые касались будущего императорского рода. Сколько же этот старик принёс ему беспокойства и смуты. Теперь того не стало. Вернулся покой. Процессия неожиданно останавливается. Император смотрит вперёд и замечает в одной из беседок несколько фигур. Слуги остановились, чтобы объявить о присутствии императора. Тэхён постучал по подлокотнику, приказывая опустить его на землю. Евнух Су не стал озвучивать во всеуслышание о присутствии Его Величества, молча следуя по пятам за мужчиной, который отправился в сторону беседки. Император вскоре узнал в двух силуэтах своих наложников. Мужчина заинтересованно прищурился. Он подобрался к ним незаметно. Омеги, сидящие к нему спиной, не могли его заметить, зато Тэхён стал свидетелем интересной сцены. Император замер на месте, наблюдая за происходящим молча. На холодном полу беседки стоял на коленях слуга. Он бил себя по щекам, не жалея сил. Кожа уже успела посинеть, а с краешка губ спускалась капелька крови от прокусанной губы. Тэхён, заложив руки за спину, делает пару шагов вперед, обнаруживая себя. Слуги заметили его первыми и поспешили преклонить колени. Наложники, коими оказались драгоценный супруг Пак и супруг Мин поспешили подняться с мест и присесть в глубоком поклоне. Мужчина прошёл внутрь беседки, присаживаясь на одну из лавок, пробегаясь взглядом по всем присутствующим. Вскоре он махает рукой, разрешая всем подняться. — Ваше Величество, прошу, выпейте чаю, — мягко обратился к императору Чимин, принимая из рук своего слуги фарфоровую чашку и протягивая её императору. Тэхён принимает её из холодных рук наложника, удерживая ладонь омеги в своей. — Твои руки так холодны. Пускай слуги заменят уголь, — приказал император. Один из слуг тут же убежал с грелкой для рук драгоценного супруга. Чимин благодарно улыбнулся мужчине, облегчённо вздыхая. Последний месяц Его Величество не желал видеть его, но теперь, кажется, всё вновь налаживается. — Благодарю вас, — произносит драгоценный супруг, когда его ладонь отпускают. Император отпивает горячий чай, чувствуя разлившееся тепло по всему телу. — Сегодня на улице достаточно холодно для прогулок, — говорит император. — Вы же знаете, как мне нравится любоваться снегом. Сегодня он особенно крупный, поэтому я вышел, чтобы насладиться им. На своём пути я заметил супруга Мин в саду в полном одиночестве и решил составить компанию младшему брату, — рассказывает Чимин, оборачиваясь с мягкой улыбкой на губах к Юнги. Сохранявший всё это время молчание наложник просто кивнул. — Вот как, — император бросает цепкий взгляд на сгорбившуюся фигуру слуги под ногами. — Кажется, ваше времяпровождение было прервано этим слугой. В чём его вина? — Ваше Величество, — резко заговорил Юнги, чтобы драгоценный супруг не успел вмешаться. — Этот слуга пришёл ко мне из Холодного дворца. Он просит помощи для своего господина, который очень болен. — Он наказан за то, что нарушил запрет. Никто не смеет покидать Холодный дворец. Слуги должны знать своё место, — спокойно добавляет Чимин, изящно раскачивая в руке чашку. — Говори, — грубо обращается император к слуге под ногами. — Что случилось с твоим господином. — Ваше Величество, — всхлипывает Мэй. Голос юноши хриплый и тихий. Омега дрожит всем телом, которое совсем одеревенело от холода и всё горело от боли. — Компаньон Чон очень болен. Он не приходит в сознание уже пару дней. Мы просили евнухов отправиться за лекарем, но те не хотели помогать господину, поэтому я нарушил запрет и сбежал, чтобы самому найти помощь. Ваше Величество, прошу, смилуйтесь! Мэй плачет навзрыд, задыхаясь ледяным воздухом. Его жалкий вид заставляет драгоценного супруга с отвращением поморщиться. Юнги хмурится, сжимая руки на коленях. — Ты наказан справедливо, — говорит император, который выглядел совершенно равнодушно ко всему происходящему. Он переводит свой тяжёлый взгляд на Чимина. — Вы послали уже кого-то за лекарем? — Этот слуга должен понести сначала наказание, а после может отправляться за помощью. Так будет правильно поступить по отношению к преступнику, — отвечает омега, полностью уверенный в своей правоте. Император устало прикрывает глаза. — Ваше Величество, компаньон Чон сейчас находится под следствием, однако, разве вы признали его виновным? Он всё ещё остаётся вашим наложником. Прошу, смилуйтесь, — говорит Юнги, решительно поднимаясь с места и глубоко кланяясь перед императором. Драгоценный супруг недовольно хмыкает, но ничего не говорит. Император какое-то время неподвижно замирает на своём месте, совершенно не обращая внимания на склонившего голову супруга Мин. Мужчина мысленно вернулся к сегодняшнему разговору с вдовствующей императрицей. Последние слова старшего омеги эхом звучали в ушах. Тэхён понимал, что уже всё решил. — Расследование уже закончено, — басистый голос мужчины рокотом прокатывается по беседке. Юнги вскидывает голову, Чимин заинтересованно щурит глаза. Император неожиданно резко поднимается со скамьи, оказываясь спиной к омегам. Смотря куда-то далеко в заоблачные дали, он оглашает своё решение: — Компаньон Чон — не виновен. Юнги безвольно опускается обратно на скамью, чувствуя облегчение, которое прокатилось по телу одной мощной волной с головы до пят. Драгоценный супруг Пак, напротив, раздражённо поджимает губы, комкая дорогую ткань одежды в руках. Совсем тихо падает на землю Мэй. — Я приказываю освободить наложника Чон из Холодного дворца. Я возвращаю ему титул придворного. Все его слуги также оправданы и могут вернуться к службе, — заканчивает император, сцепляя руки в замок за спиной. Слуги падают на колени перед ним. За его спиной тихим голосом звучат слова благодарности от супруга Мин. Тэхён выходит из-под крыши беседки, молча шагая прочь из сада. Теперь он просто обязан встретиться с этим омегой лично. Он сумел разжечь неистовый интерес к себе. Император сверкает своими тёмными глазами. — Направляемся в Холодный дворец, — говорит мужчина своему личному евнуху, который всё это время молчаливой тенью следовал за ним. Евнух только этого и ждал. Во всеуслышание он пропел приказ Его Величества.***
— Ваше Величество! Император грузным шагом входит во внутренние покои Холодного дворца. Единственный слуга Ки бросается к мужчине под ноги. Он не мог поверить своим глазам. Омега все эти долгие часы молил Будду о милости над господином. Теперь же сам император возвышался над ним. Его тяжёлый взгляд был прикован к наложнику, который лежал без сознания. Тэхён в пару шагов оказывается у постели юноши, не обращая никакого внимания на ползущего у его ног слугу, который продолжал неразборчиво что-то шептать. Мужчина хмурится, когда видит состояние наложника. Всё тело омеги было покрыто холодной испариной. Он был страшно бледен. Под глазами темнели синяки. Грудь поднималась редко, при дыхании слышались хрипы. Император не смог побороть острое желание прикоснуться к юноше. Когда его пальцы, хранящие холод улицы, коснулись горячей руки омеги, тот крупно вздрогнул в постели, распахивая глаза. Тэхён неосознанно сжимает чужую ладонь в своей, встречая совершенно затуманенный взгляд светлых карих глаз. — Ваше Величество… Мужчина едва может различить прошелестевшие слова. Чонгук пришёл в себя всего на пару долгих секунд, будто бы только и ждал момента, когда сам император явится перед ним, чтобы отчаянно выразить в этих двух словах всю обиду и горечь. Однако они остались не услышаны… Тэхён чувствует гнев. Он переводит взгляд на слугу Ки. Мужчина неожиданно узнаёт его. Какое совпадение: ещё один господин этого слуги связался с астрономом Чжан. Император аккуратно отпускает ладонь наложника из своей. — Говори. Ки к этому времени приходит в себя. Он склоняет голову перед императором, но мужчина успевает заметить свежие кровоподтёки на лице и шее, растрёпанные волосы, сбившиеся в один колтун на боку. — Господин болеет уже больше нескольких недель. В последние дни его состояние заметно ухудшилось, поэтому мы с слугой Мэй попросили евнухов позвать лекаря. Они бездействовали. В конце концов бросились избить нас. Другой слуга успел бежать за помощью. Я остался защищать господина. Я не мог допустить, чтобы кто-либо ещё видел вашего наложника в таком уезвённом виде. Этот слуга виноват, Ваше Величество. — Забить их до смерти, — прогремел голос императора. В проходе вскоре раздались возгласы, мольба двух мужчин смиловаться над ними. Личные помощники Его Величества вывели силой евнухов во двор. Вскоре раздались громкие крики, и хлопки — удары палок о тела провинившихся. Ки молча наблюдал за суматохой во дворце. Фигуры лекарей, слуг замелькали перед глазами. Все они спешили позаботиться о его господине, ведь здесь стоял сам император. Слуга облегчённо вздохнул. Теперь у них с господином есть все шансы возвысится. Слуга видел это во взгляде Его Величества на придворного Чон.