Серёженька

За окном царила зима. Совсем настоящая, какая редко захаживала на улочки Петербурга. Серёжа наслаждался этими холодными деньками, совсем по-ребячески падал спиной в снег вперёд детей и первым бежал лепить снеговика. Олег глаз от своего мужа не мог отвести, но и за детишками следить не забывал. Те, впервые видя и ощущая лапками снег, сначала пугались и жались к родительским рукам, просились обратно в дом, но вскоре пообвыклись. А здесь, загородом в их отдалённом от цивилизации дворике, им ничего не угрожало. Но Олег, как любой родитель, здраво волновался о том, не покалечатся ли его детишки, стоит оставить их на пару минут одних. Серёжу он со смешком сейчас тоже относил больше к ещё одному своему ребёнку. — Олеж! Смотри, — кричал омега, едва не подпрыгивая от счастья. Рядом с ним стоял снеговичок, обмотанный красной мишурой и с редиской вместо носа, именно на него Серёжа просил обратить внимание. — Это снего-дед Мороз! — Здорово, Серёж. Очень милый снежный дед. Но, может, ты поможешь мне поймать всех наших детей, иначе они сейчас отморозят свои маленькие носы и... — однако Серёжа с неприсущей ему беспечностью уже отвернулся обратно, занимаясь своим снеговиком. — Ладно... Лера, в любом случае, крутилась рядом с Серёжей и омега разговаривал с ней, время от времени поднимая на руки и любуясь своим творением. За ними можно вернуться и позже, не пропадут. — А кто это кусает отца? Лёшенька, отпусти мой нос, — чуть грозно рыкнув, попросил Олег, придерживая вертящуюся Геру. В это время Аннета целеустремлённо сползла по его ноге, цепляясь за штаны окрепшими к зиме коготками, и вновь понеслась за братьями, грозно потявкивая на них. Покачав головой и в последний раз обернувшись на Серёжу с Лерой, Олег направился к дому со своей добычей из двух вырывающихся щенков и одного уже уютно устроившегося у него на плече. К счастью, у них было не десять или — того хуже — двенадцать детей, как когда-то мечталось Олегу, а всего семеро, так что сходить оставалось всего ещё раза два. — Так. Слушайте отца, маленькие непоседыши, — усадив всех прихваченных щенков в манежик на мягком коврике, Олег дал себе пару секунд на передышку, сев рядом. — Я сейчас схожу за вашими братьями и сестрой, а потом за папой и вернусь. А вы не шалите. Гера, если ещё раз укусишь брата за ухо, я посажу тебя в отдельный манежик на десять минут. Ты же этого не хочешь? Вот и прекращай шалить, скоро папа вернётся и покормит вас. Папа возвращаться не торопился. Наоборот, со двора послышалось громкое лисье тявканье, а стоило Олегу поспешить к двери, чтобы выглянуть, он увидел только рыжий пушистый хвост, торчащий из сугроба и радостных детей, которые тоже тычутся мордочками в снег. — Серёж... — только выдохнул альфа, всплеснув руками. С тех пор, как они приехали сюда, Серёжа будто решил оторваться по полной, отдохнуть от детей и всех других обременительных вещей. Откопавшись, омега взглянул на него, виновато прижав припорошенные снежком уши к голове. Поскрипел по-лисьи, топая к нему, и ткнулся в ладонь холодным носом. — Я понимаю тебя, милый. Ты устал от рутины, от детей, но забывать про них совсем нехорошо. Малыши голодные и им уже пора спать. Давай покормим их, уложим спать и прогуляемся вдвоём? — предложил Олег, погладив своего лисёнка по пушистой макушке. — Ты справишься, любимый. А я тебе пока вкусненького приготовлю. Чего бы тебе хотелось? Драматично вздохнув, Серёжа поплёлся обратно к детям и осторожно подхватил сначала Леру за шкирку, а потом и Аннет, не особо радостно заходя в дом. Олегу оставалось только подхватить одежду мужа, брошенную прямо в снег и двух своих сыновей, да закрыть входную дверь, на которой уже висел венок с омелой. — Мне бы хотелось, Олеж, большой и сочный чикенбургер и пару свободных часов, — ворчливо ответил Серёжа, закончив с кормлением спустя час с лишним и войдя к нему на кухню. — Я устал. Думал, что хоть здесь я смогу отдохнуть, но не похоже... — Что мне сделать для тебя, родной? — сразу отставив миску с тестом для оладушек, ласково спросил Олег, подходя к любимому и мягко прижимая его к себе. — Я не знаю... Чикенбургер? — улыбнувшись устало, хохотнул Серёжа, с удовольствием опуская голову Олегу на грудь и закрывая глаза. Олег, поглаживая его по голове, сразу начал прикидывать в голове, как бы он мог умудриться сделать для омеги то, что сам никогда ещё не делал и не то, чтобы одобрял. Пока Серёжа кормил их малышей, ему нужно было тщательно следить за своим питанием, ведь в его молоко попадало, можно сказать, всё то, что он ел. — Я что-нибудь придумаю, милый. Не обещаю, что будет как ты привык, но будет вкусно, обещаю, — Олег наклонился, чтобы поцеловать мужа в макушку и осторожно приподнял его лицо за подбородок к себе. — Я невероятно люблю тебя. И очень благодарен тебе за наших чудесных малышей. И за твоё терпение. За то, что не бросаешь их, несмотря на то, что очень устаёшь. Ты самый лучший, лисёнок. — Ты тоже, Олеж. Лучший, — шмыгнув носом, растрогавшись, вторил Серёжа, привставая, чтобы поцеловать альфу в губы. — Ты обещал мне прогулку. Хочу гулять. — Значит, мы идём гулять, любовь моя.