Нить судьбы сияет алым

      Причина первая: я влюблён в лучшего друга.       Чонгук трусливо сбежал.       Именно с этой незамысловатой фразы начинается новая веха в его жизни, как неисправимого труса. Надо отметить, что пора бы парню научиться держать язык за зубами и фильтровать свои слова, прежде чем произносить их вслух. Однако Чонгук в своё оправдание отметит, что рядом с Ин Линхэ у него нет вообще никакого самоконтроля. Его язык живёт своей жизнью и говорит всё, что вертится у парня в голове, говорит честно и без утайки. Наверное, именно поэтому Чону становится так стыдно за свою двусмысленную фразу, и он сбегает, светя голой задницей.       Да, Чонгук вот так запросто, в чём мать родила, вылетел из источника и умчался к себе в павильон. А теперь сидел на кровати, закутавшись в одеяло по самую макушку, и жалел, что не может повторно умереть.       «Тебя хочу,» — браво, Чонгук, ты просто мастер признаваться в своих чувствах! Конечно, у него не входило в планы действительно говорить Тэхену о том, что лежит на душе и на сердце, однако язык всё решил за него, сыграв с ним злую шутку. А ещё хуже было то, что Чонгук после всего этого так запросто сбежал.       Он помнит, как на него смотрел Ин Линхэ в этот момент: со смесью удивления и словно даже неверия. Конечно, наверняка никто так нагло не подкатывал за две тысячи лет к Императору, подобное и должно было шокировать. Но что теперь Тэхен подумает о Чонгуке? Посчитает его распутным? Самоуверенным? Нет, Ин Линхэ не такой, он не делает выводы, просто глядя на человека. Однако Чонгуку от этого не легче, он сам себя обрёк на неведение, потому что в душе был маленьким трусом. А может, потому что имел болезненный опыт при жизни? Возможно и так.       На остаток дня Чонгук притаился у себя в павильоне, косплея привидение, которое не слышно и не видно, пока оно само не соизволит показаться. По хорошему нужно было встретиться с Ин Линхэ и прояснить недоразумение, но у Чона духу не хватает. Тэхену нравится ИнНа, Чонгук просто не имел права говорить ему эти два слова: «Тебя хочу».       На душе гадко. Чон ощущает себя гадким, потому что пытается помешать чужому счастью. Он здесь ненадолго, а у Ин Линхэ может быть в запасе с ИнНой ещё лет сто жизни или даже больше. Чонгук, ты эгоист, молись, чтобы Тэхен простил тебя после сегодняшнего!       Но за целый день Чон не встречает Ин Линхэ ни разу. Только на крыльце у своего павильона находит аккуратно сложенную стопку вещей, которые забыл у источника. Значит, Тэхен приходил, но даже не постучался и не захотел видеться с Чоном, видимо, тот его сильно задел.       Всю ночь Чонгук провалялся без сна, надумывая себе самые страшные и ужасные варианты развития их грядущего разговора. А разговор должен был состояться, как бы Чон ни желал откладывать его снова и снова. За свои слова нужно отвечать, и Чонгук это понимал как никто другой.       Утром он встал рано, потому как и не ложился даже, просто проворочавшись в постели всю ночь. Глядя на себя в бронзовое зеркало, Чонгук отметил, что выглядит он паршиво. Но может, его жалкий вид поможет ему в грядущем разговоре. Глядишь, и Ин Линхэ сжалится перед таким зомби и простит его за столь наглые слова и за то, что Чонгук после, ничего не объяснив, сбежал. Потерять дружбу Ин Линхэ хотелось меньше всего.       Чонгук закидывает на плечо полотенце и собирается сходить за водой для умывания, когда прямо на пороге своего павильона сталкивается с причиной своих переживаний и бессонницы лицом к лицу.       Ин Линхэ, как и всегда, бодрый, свежий и величественный. Чёрный цвет верхнего халата кажется сегодня особенно тёмным, а может, Чонгук просто сам нагнетает. В глазах-то у Тэхена весна продолжает цвести пышно и буйно, он смотрит на Чона с нежностью и волнением; льды растаяли и за ними проклюнулись почки эмоций, которые только Чонгуку было суждено увидеть.       И от понимания этого у Чона на душе теплеет, будто его согревает весеннее солнце, и он сейчас тоже расцветёт. Волнение полностью его не покидает, но большая его часть падает с плеч, позволяя вдохнуть с облегчением, понимая, что отношения с Ин Линхэ не до конца испорчены.       К тому же у Тэхена в руке поднос с миской каши и огромным букетом ромашек.       Причина вторая: ты всегда держишь обещания.       На самом деле нельзя винить Чонгука в том, что он влюбился в Ин Линхэ. Нужно быть бесчувственным сухарём, чтобы не испытывать чувств к этому великолепному, чуткому и заботливому человеку. Говорят, любовь длится от силы полтора-три года, а через сколько тогда влюблённость перерастает в любовь? Потому что Чонгук, он, кажется… кажется, он попал.       — Доброе утро! — мягко произносит Ин Линхэ, и Чон от этой незамысловатой фразы плывёт.       Парень тяжело сглатывает, прочищает горло и только после, всё равно хриплым голосом, отвечает:       — Доброе!       Ин Линхэ всё это время крайне озабоченно смотрит на Чонгука, буквально снимает с него рентген, настолько его взгляд внимательный и пронизывающий. А затем спрашивает:       — Тебе уже лучше?       Чонгук хлопает глазами, ничего не понимая, и переспрашивает:       — Что?       — Ты убежал вчера, держась за живот. Кажется, я был прав, у тебя вчера был жар, после горячего чая, ты выбежал под снег и центр твоих духовных сил пострадал. Выглядишь очень бледным, наверное, ночью ты плохо спал из-за боли в животе. Я думал, позвать лекаря, но ты так больше и не вышел из павильона, я не хотел тебя тревожить, но сегодня решил заглянуть и принести немного еды.       Боже, Ин Линхэ, ты!.. Да кто угодно подумал бы что угодно, но только не ты, нет!       И Чонгук даже не знает, радоваться ему или нет данной ситуации. Он действительно вчера убежал, держась только не за живот, а прикрывая пах, ну, потому что хоть какой-то стыд он имел. А вот воспитание его хромало, чего нельзя было сказать об Ин Линхэ. Вместо того чтобы подумать о чём-то пошлом или интимно-личном, Тэхен проанализировал всю ситуацию и пришёл к выводу, что Чонгук простыл под снегом и его вчера мучило недомогание.       И парень несказанно рад, что Ин Линхэ настолько воспитанный и внимательный. Но одновременно это означало, что фразу: «Хочу тебя», Тэхен всё-таки не понял. И хорошо это или нет, Чонгук тоже не понимал. Но всё-таки решил радоваться тому, что отношения он свои с Ин Линхэ не разрушил.       — Э-м, да-да, мне уже лучше, — Чон чешет затылок, вздыхая с облегчением. С плеч словно гора упала!       И тут парень спохватывается, вспоминая, что держит гостя, нет, хозяина поместья, на крыльце. Чонгук поспешно отходит в сторону и приглашает Ин Линхэ к себе. Они размещаются за чайным столиком на подушках, и Тэхен ставит перед Чонгуком поднос с кашей и протягивает ему огромный букет ромашек.       Они свежие, на них поблёскивает утренняя роса, а аромат настолько мягкий и успокаивающий, что Чонгук невольно зарывается в цветах носом, вдыхая прекрасный запах.       — Спасибо, — мягко шепчет, глядя в глаза напротив.       Тэхен коротко кивает, улыбаясь. Он слишком идеальный для парня, а у Чонгука хрустальное сердце, только тронь и тут же развалится на части, оставшись лишь горкой бесполезного стекла под ногами, и никакой клей не поможет. Наверное, потому Чон решает прояснить, чтобы не было недопониманий:       — Насчёт той фразы.       — Какой?       Чонгук собирается с духом, но всё равно мямлит, стеснительно поглядывая на Тэхена поверх букета ромашек:       — Что я… я хочу…       Вот чёрт! Когда этому языку нужно молчать, он никак не угомонится, но только стоит дойти до чего-то серьёзного, как он тут же отказывается работать!       — Хочешь проводить со мной больше времени? — подсказывает Тэхен.       И Чонгук в этот момент готов биться головой об стол и визжать от радости. С воспитанием Ин Линхэ он просто не понял значения фразы Чонгука: «Хочу тебя». Точнее расшифровал он её превратно и только так, как может неискушённый человек. Чонгук имел в виду: хочу быть твоим парнем, хочу с тобой обниматься и целоваться, хочу тебя (в том самом смысле). А Тэхен понял: хочу больше проводить с тобой времени.       Намёков он не понимает, и Чонгук не уверен: хорошо это или плохо? Но сам же поспешно отвечает:       — Да-да, именно! — парень неуверенно улыбается и добавляет: — Ты же не против?       — Если моё присутствие не помешает твоему выздоровлению, то, конечно, я не против.       — Не помешает, — тут же выпаливает Чонгук, и на бледных щеках снова появляется румянец. — Как ты можешь помешать? Ты же мой друг, моя родственная душа.       Чон поспешно поднимается на ноги и идёт к кровати за вазой, чтобы поставить туда букет ромашек. На душе становится легче, он снова дружит с Ин Линхэ, между ними ничего не изменилось, и это просто замечательно. Но почему тогда сердце так грустно ноет? Потому что Чонгук хотел, чтобы Ин Линхэ понял его намёк, и они уже выяснили, какие между ними на самом деле отношения. Но Тэхену нравится ИнНа, о каких отношениях может идти речь?       Решив, что всё-таки это и к лучшему, ведь у самого Чонгука нет будущего с Ин Линхэ, парень возвращается к столу. Тэхен отчасти недовольно смотрит на тёмные круги под глазами Чона, но считает, что те вызваны болезнью. Хотя Чонгук и болеет — любовью к Ин Линхэ.       — Ешь кашу, — Тэхен подставляет миску ближе к парню, — здесь тёртые свежие яблоки, они очень полезны для пищеварения.       Чонгук каши не любит. Но! Когда он валялся в кровати с повреждённой ногой, то Ин Линхэ всегда приносил ему рисовую кашу с яблоками. Госпожа Чхве готовила просто восхитительно, и даже привереда-Чонгук оценил её стряпню.       Куда же Чону знать о том, что кашу ему готовил Ин Линхэ лично.       С благодарностью приняв миску, Чонгук начал методично её опустошать, с неудовольствием отмечая, что сам Тэхен, как и всегда, ничего не ест.       — А ты? — Чон испытующе смотрит на мужчину.       — Я?       — Ты ел? — Чонгук тоном сейчас напоминает себе же свою маму, которая заставляла его вернуться с улицы домой и поесть, иначе ни о каких играх с друзьями он мог даже не мечтать.       Тэхену, видимо, этот тон тоже кажется забавным, потому что он легко улыбается, хитро прищуривает свои удивительно красивые глаза и только после лениво отвечает:       — Да.       — Два зёрнышка? — Чонгук сарказм даже не сдерживает. — Ты взрослый здоровый мужчина, почему питаешься, как птичка?       — С детства привык, — просто отвечает Тэхен. — Отец говорил, что правитель не должен жить в праздности и удовлетворять желаниям тела. Я всегда мало ел, это помогало тренировать выносливость, особенно, когда мы отправлялись в военные походы.       — Военные походы? — у Чонгука заинтересованно загорелись глаза. Он понимал, что прошлое остаётся в прошлом, однако всё равно желал узнать об Ин Линхэ побольше. — И какое государство ты завоевал?       Чон говорит с полным ртом и получает за это неодобрительный взгляд со стороны Тэхена, тут же замолкая. Он и так ел словно поросёнок, а с набитым ртом у него буквально всё во все стороны разлеталось! Хороший приятель самому Императору, ничего не скажешь!       — Я не завоёвывал государства, — отвечает Тэхен, и дальше поддерживает беседу, чтобы у Чонгука не было соблазна снова болтать. — Я защищал границы своей страны. На севере и на юге обитали племена кочевников, еды у них было мало. Север почти тонул в степях и пустыне, юг изнывал от нехватки воды и еды. В мои времена было обычным делом, что кочевники нападали на пограничные регионы, дабы добыть еды, увести скот и людей. Порой приходилось их осаждать.       — Ох, я прямо представляю: Ваше Величество в боевых доспехах, на коне и с мечом! — долго молчать Чонгук не смог. — Наверняка все враги дрожали при виде такой картины!       — Я был жестоким правителем, за неподчинение и нападение на границы я наказывал очень жестоко. Ты сейчас ешь, и я не буду портить тебе аппетит, рассказывая подробности.       Чонгук тоже не горит желанием узнать о древних способах пыток.       — Лучше расскажи мне какие-нибудь интересные истории со времён походов.       — Однажды, на южной границе, я чуть не умер, — просто говорит Тэхен, будто погоду обсуждает, а не свою возможную смерть. Ах да, он сейчас мёртв, о чём ему теперь сожалеть? — Губернатор южных земель был в сговоре с кочевниками. Они устроили хаос на юге, чтобы заманить меня туда и убить. Во время битвы почти вся моя охрана оказалась мертва, мне повезло остаться живым. Конь сбросил меня с седла, я не успел удержаться и сильно ударился головой о камень, потеряв сознание и скатившись с предгорья в лесок. Благодаря палой листве меня было не видно, в лес же никто из кочевников не осмелился войти. Говорили, будто там обитает дракон.       Чонгук закинул последнюю ложку каши в рот, заинтересованно принявшись слушать продолжение.       — На самом деле лес кишел змеями. Когда я очнулся, то обнаружил себя посреди змеиной свадьбы. Моя рука и одна нога были к тому моменту уже покусаны и сильно опухли, но при мне до сих пор был меч. С помощью него я смог выбраться из гадюшника, хоть меня по дороге укусили ещё несколько раз. Змеи были ядовитыми, на юге всегда самые ядовитые змеи, наверное, мне тогда снова было суждено умереть, но судьба смилостивилась. Пока я брёл по лесу, то вышел на общину целителей, которые специально жили в лесу со змеями, создавая из их яда лекарства. Они вылечили меня, семь дней я питался разными напитками из змеиного яда, после этого я не восприимчив к их укусам.       Так вот почему тогда, в яблоневом саду, он так запросто позволил кобре себя укусить! Он знал, что у него нулевая реакция и… забавлялся так! Ух, Чонгука до сих пор злость берёт, стоит ему вспомнить, как Ин Линхэ на его глазах позволил себя укусить! Чон тогда так переволновался, а этот павлин!..       — У тебя была насыщенная жизнь, — заключает Чонгук.       — Я стал Императором в четырнадцать, естественно, что, в силу возраста, я постоянно попадал в непростые ситуации.       Непростые ситуации? Упасть в змеиное гнездо — непростая ситуация?!       — В свои четырнадцать я мечтал стать айдолом, а ты управлял целой страной.       А чего ты добился в жизни? Вот Ин Линхэ был Императором, а Чонгук… а что он делал в четырнадцать? Сейчас уже и не припомнит. Скорее всего, он тренировался в музыкальной компании, чтобы стать айдолом. В четырнадцать он едва смог уговорить родителей, чтобы те позволили ему быть трейни. А Ин Линхэ принимал решения, которые затронули бы целую страну. Разница между ними очевидна.       — У каждого свой путь, — улыбается Тэхен. — Не стоит смотреть на других и оглядываться в прошлое. Из своих поступков мы можем вынести уроки, но не стоит постоянно их пережёвывать, в конце концов, мы люди. Люди ошибаются, падают и поднимаются, ищут свой путь. Кому-то суждено стать Императором и опасаться за свою жизнь каждый день, а кто-то может наслаждаться музыкой или стихами. Мы — это наш выбор, а не желание подстроиться под мнение большинства.       Причина третья: ты всегда поддерживаешь меня.       "Какие правильные слова," — думает Чонгук, с обожанием глядя на Ин Линхэ. Знал бы Чон Тэхена при жизни, имел бы возможность с ним говорить, делиться своими проблемами и опасениями, это помогло бы ему больше, нежели тысячи психологов. Может, и жизнь Чонгука тогда повернула бы в другую сторону.       Айдолы изначально стоят в концепте, где подстраиваются под мнение большинства. Но почему так должно быть? Иначе фанаты отвернутся от них? Но ведь были артисты, которые шли против мнения общества и сейчас спокойно живут, следуя своему пути. Это тяжело, это требует храбрости и сил, а эти составляющие обычно дают близкие люди. К сожалению, в своё время рядом с Чонгуком не было никого, кто смог бы его поддержать. От него отвернулся целый мир, и сам он отвернулся от своей жизни, отдавшись рукам смерти.       Но сейчас уже ничего не изменишь, да и не хочется. Ин Линхэ есть только в этой реальности, а без него Чону не хочется даже перерождаться. Может быть, будь у них возможность выбора, и они смогли бы встретиться в следующей жизни и полюбить друг друга? Мечты.       Чонгук смотрит на огромный букет ромашек, и улыбка снова расцветает на губах.       — Ты снова принёс цветы.       Обычно о таких мелочах забывают. Чонгук болтал много и без остановки, никто не стал бы воспринимать его «хочу» всерьёз. Никто, кроме Ин Линхэ.       — Ты хотел, а я сделаю всё, что ты хочешь, — отвечает Тэхен.       Причина четвёртая: всё делаешь ради меня.       Чонгук смотрит в глаза, полные тепла, и на сердце опускается болезненная тоска. Ин Линхэ открытый точно книга, бери и читай, но открывается только Чонгуку. Однако парень не понимает, какие между ними на самом деле отношения, и имеет ли он право пользоваться той добротой, которую ему дарует Тэхен.       Причина пятая: рядом со мной ты настоящий.       Парень запрещает себе дальше вариться в нелёгких мыслях. Чон трясёт головой, будто может их оттуда вытрясти, цепляет на губы улыбку, и бодро вопрошает:       — Хорошо, тогда, поиграем в вэйци?       — Конечно, — легко соглашается Тэхен, улыбаясь в ответ нежно.       Чонгук продолжает болтать, как и обычно, пытаясь скрыть волнение и тот факт, что сердце его от улыбки Ин Линхэ разбивает хрустальный кокон, пытаясь выпрыгнуть наружу.       — Только я не умею, будешь мне поддаваться?       И невинными глазками хлопает, глядя на Тэхена. Нагло просит у него билет на победу, а сам выглядит точно ребёнок, выпрашивающий сладость.       Ин Линхэ смеётся, а сам нарочито-серьёзно отвечает:       — Не пристало мужчине о таком просить.       — Я твоя родственная душа, — Чон дует губы, — я твой друг, мы живём вместе, едим вместе и даже купаемся… — парень осекается, проклиная свой длинный язык. — К тому же я вырос в другом времени, никогда не играл в вэйци и у меня туго с удачей, потому вы, Ваше Величество, должны сжалиться над таким, как я.       — Если ты так поставил вопрос, то так и быть, я побуду твоим богом удачи. — Милостиво соглашается Ин Линхэ, а в глазах его смешинки расцветают, точно та самая весна.       Когда они впервые встретились, Тэхен весь был покрыт льдом. Чонгук не мог прочесть его эмоций, а после узнал о том, что они и вовсе отсутствуют. Ин Линхэ был человеком-Антарктидой. Но постепенно Чон начал понимать его, постепенно и эмоции начали появляться неподдельные, а самые настоящие. Когда Тэхен смотрит на Чонгука, когда говорит с ним, в его глазах цветёт весна. Он сдержанный со всеми вокруг, но позволяет себе подшучивать над Чоном и искренне рядом с ним улыбаться.       Причина шестая: ты — моя весна, ты — моя Вселенная.       Чонгук греется в тёплых лучах солнца под именем Ин Линхэ и счастливо произносит:       — Тогда я уверен, что победа мне обеспечена.       *****       Играть в вэйци оказалось непростым делом. Тэхен всё доходчиво разъяснил Чонгуку, правила были наипростейшие, но игра требовала хороших стратегических навыков, которые у Чона отсутствовали. Он споткнулся об свою ногу в попытке поцеловать Ин Линхэ, какая стратегия?! Он всё делает спонтанно и, как правило, неуклюже. А полагаться на удачу в этой игре было тоже неправильно.       Вообще, Чонгук никогда не играл в азартные игры или просто в игры на спор, потому что всегда проигрывал. Даже в компьютерных играх ему чертовски не везло, и его убивали ещё при прохождении первой локации. Если бы он купил лотерейный билет, то не просто ничего бы не выиграл, но и чудесным образом остался бы кому-нибудь что-нибудь должен, потерял бы кредитку на кассе, поскользнулся бы на этом билете, выходя из душа, и переломал бы себе все конечности. Короче, да, Чонгук и удача — несовместимы.       Но вэйци не предрасположена к тому, чтобы в неё можно было выиграть, молясь на удачу. Эта игра стратегическая, военная. Эта игра для тех, кто готов включить мозги и держать их под напряжением на протяжении всего раунда.       Чёрные ходят первыми, и Чонгук (на правах неудачника) выпросил первый ход. По итогу он (по своему «гениальному» плану) задвинул все шашки в один угол, собираясь обойти белые шашки Ин Линхэ, зажать их в кольцо и выиграть. Но подставился сам. Тэхен запросто жертвовал своими шашками, медленно и неумолимо окружая «войска» Чонгука.       — Ты мне не поддаёшься! — Чон складывает руки на груди, дуя губы.       — Ошибаешься, — качает головой Тэхен, — я почти ничего не делаю, давая тебе выиграть, но ты почему-то всё равно лезешь в моё кольцо.       И он прав. Ин Линхэ уступил первый ход, периодически подбрасывал свои шашки, чтобы Чонгук их окружал и «съедал», но Чон словно ослеп в этот момент. Вместо того чтобы пользоваться дарованной победой, он упорно выстраивал шашки в одном углу, позволяя их окружить.       — Я хочу разорвать твоё кольцо, — поясняет парень, — вот и лезу в него.       Тэхен терпеливо объясняет:       — Тогда не лучше ли обойти мои шашки с фланга и начать их окружать? В лобовой атаке ты ничего не добьёшься.       Чонгук смотрит на поле вэйци и в следующее мгновение подпрыгивает на месте, удивлённо восклицая:       — Вот… Ваше Величество! Ты действительно Император, эта игра просто создана для тебя!       Причина седьмая: готов помогать мне и слушать мои капризы.       Чон искренне считал, что попал в ловушку, и теперь выхода из неё у него нет, осталось только позволить шашкам Тэхена «съесть» свои. Однако Ин Линхэ, глядя на поле для игры в вэйци, видел ситуацию иначе. Конечно, он был Императором и участвовал в военных походах, естественно, что у него были выдающиеся стратегические навыки, однако Чонгук:       — Я слишком тупой для вэйци, — вздыхает парень.       — Просто ты не думаешь.       — Я и говорю — я тупой, — Чон готов принять эту реальность судьбы. — Ты разгадал мои ходы ещё до того, как я начал их строить, какой магией ты пользуешься? Эх, твой опыт больше моего, — однако Чонгук азарта не теряет, разве что клянчит: — Давай заново, я придумал другой план.       Ведёт себя точно избалованный ребёнок, и Ин Линхэ бы не стоило потакать всем его желаниям, но он не может ему отказать.       — Хорошо.       Второй раунд проходит ни на йоту не лучше первого. Тэхен снова выигрывает, не прикладывая никаких усилий, он даже поддаётся Чонгуку, из-за чего у него почти не остаётся шашек, но по итогу в кольце окружения оказываются именно «солдаты» Чона. Наверное, будь это настоящая военная игра, и Чонгука свои же сожгли бы на костре за столь невероятную тупость, из-за которой все его солдатики оказались в окружении врага.       Чон пыхтит от недовольства и смотрит в песочные глаза напротив, бурча:       — Как так вышло?! Я обошёл тебя с фланга!       Он послушал совета Тэхена и усовершенствовал свой изначальный план, теперь не просто выстраивая свои шашки на местности, а обходя ими противника. Он даже немало шашек Ин Линхэ «поел», однако по итоговой раскладке оказался в проигрыше. Где-то тут точно кроется подвох, но где — Чонгук не понимал.       Тэхен, чуть вздёрнув бровь, смотрит на Чона, спокойно спрашивая:       — Всеми шашками?       Парень хмурится:       — Но разве порознь у них есть сила?       — Почему нет? — Тэхен задаёт ответный вопрос и красивым движением руки ставит на поле последнюю свою шашку, забирая себе победу.       Если так поглядеть, то Ин Линхэ изначально и следовал этому плану: ставил по одной шашке, некоторыми жертвовал, а другие помогали ему забивать Чонгука в угол. Ну что ж, Чон всё понял, и он воспользуется стратегией великого Ин Линхэ!       — Заново! — провозглашает парень.       И начинается время третьего раунда. Однако пусть Чонгук и понял, по какой стратегии играл Тэхен, однако сам он её повторить не мог. Вэйци — не простое следование одной стратегии, это сложное переплетение манёвров и ходов, почти вселенский заговор, как он казался Чонгуку. Парень самоуверенно думал, что смог его разгадать, однако и близко не приблизился к его тайне.       Тэхен поддавался Чону на протяжении всей игры, а в итоге парень всё равно умудрился с крахом проиграть! Вот он — образец везения и удачи!       — Ты Гарри Поттер, что ли? — возмущается Чонгук, складывая руки на груди. — А это волшебные шахматы и они слушаются только тебя? Почему я снова проигрываю?!       — В твоей речи много слов, которых я не знаю, — спокойно отвечает Тэхен, явно наслаждаясь бурчанием Чонгука. — Но отвечая на последний вопрос: посмотри на поле. Ты разъединил шашки, но теперь они вовсе порознь и не могут помочь друг другу, буквально попадая в мои капканы.       — Вместе — плохо, порознь — плохо! — продолжает бубнить Чонгук. — Где истина?       Когда он их все бросил против Тэхена, тот раскритиковал его план, сейчас Чон последовал его совету и его стратегии, бросая их порознь, и снова не прав, снова в проигрыше. Чонгук признаёт, что эта игра для него слишком умная.       — В балансе, — мягко отвечает Тэхен и переставляет всего лишь пару чёрных шашек Чонгука на поле, полностью меняя ход игры. М-да, Чону до такого уровня никогда уже не дорасти. — Чтобы не попасть в кольцо, ты не должен позволить себя окружить, для этого нужно не идти напролом всей группой и не бросать одних на север, других на юг и запад, а отправлять их группками, выстраивая своё кольцо вокруг моих шашек.       — Слишком заумная игра! — вздыхает Чонгук и растягивается на полу позади себя. — Я устал! — и тут же подрывается, сверкая огромными глазами: — Пойдём, погуляем и развеемся, а?       Тэхен красиво улыбается, согревая Чонгука цветущей вокруг него весной с ароматом сливы. С таким уже родным и любимым ароматом.       — Пойдём, — соглашается Ин Линхэ.       И Чон тут же подскакивает на ноги (устал, да) и хватает Тэхена за руку, вытягивая прочь из павильона. У него энергия льётся буквально из задницы, он понимает, что ничего нового в городе не увидит, однако так тепло и приятно гулять с Ин Линхэ. Можно даже немного повоображать, будто они пара.       — Кушать хочу, — Чонгук тянет кроличью улыбку, щуря глаза. — Давай заглянем к госпоже Чхве? У неё наверняка есть что-нибудь.       Тэхен улыбается в ответ этим лёгким, едва заметным движением губ. Но Чонгук всё равно плывёт от этой улыбки, чувствуя, как бабочки в животе поют марш начала весны и тайком устраивают все приготовления к свадьбе Чона и Тэхена. Конечно, Чонгук так далеко не заглядывал, но не признать того, что не фантазировал о подобном, просто не мог! Представьте, они оба в красном, совершают друг другу поклоны, небу и родителям, пьют из одного бокала и навечно становятся связаны. Чонгук воображает точно девчонка, но ему наплевать, если он счастлив в этот момент, то пусть всё просто лесом идёт!       — Хорошо, — отвечает Тэхен.       Они выходят из поместья на улицу, ведущую в город. Чон рядом с Ин Линхэ продолжает держать его за руку, любоваться прекрасной погодой, будто здесь не светило постоянно солнце. Он даже подпрыгивает изредка, не думая о повреждённой ноге. Парень весь кипит от энергии. А Ин Линхэ рядом идёт мирно и красиво, он точно образец для подражания, и Чонгук на его фоне особенно ярко выделяется своим непосредственным характером и неуёмной жаждой приключений.       — С тобой действительно хорошо, — говорит Чон, и снова понимает слишком поздно, что говорит, а потому тут же начинает болтать: — Я вспомнил, как впервые здесь оказался, мне всё казалось странным и пугающим, а с тобой я чувствовал себя в безопасности. Так странно, да? Мы не были знакомы, но от тебя я никогда не ощущал опасности. Потому что ты — моя родственная душа. — Улыбается Чонгук, глядя в песочные глаза Тэхена.       Причина восьмая: ты спас меня, когда мне было плохо.       Парню приходится задрать голову, чтобы смотреть на Ин Линхэ, при этом он так и не отпустил его руки, наоборот прилип к плечу, чуть ли не повиснув на нём. Но Тэхен явно не был против, он смотрит с нежностью, а Чонгук плавится ещё сильнее.       — Кстати, здесь совсем нет животных, но в прошлый раз заползла змея, да и птицы здесь летают, откуда они?       — Попадают сюда из царства мёртвых, — отвечает Тэхен. — Обычно, обходят это проклятое место стороной, но бывает, что по ошибке забредают сюда.       Чонгук задумывается:       — Ты две тысячи лет здесь был, но неплохо осведомлён о делах царства мёртвых.       — Это место расположено под самим адом, в самой далёкой и одинокой точке пространства, куда не ссылают даже грешников из преисподней. Над нами весь ад, если прислушаться, то ночью, когда ткань между мирами становится тоньше и тьма выходит на охоту, можно услышать голоса душ из царства мёртвых.       Чонгук удивлённо округляет рот и смотрит в яркое голубое небо, не веря, что там, выше, ад! Но Тэхен не стал бы таким шутить, а слова его звучали логично. В аду души перерождаются, а здесь нет. Куда закинуть пристанище проклятых? Правильно, под ад, с глаз долой, чтобы никто их не видел и никто о них не вспоминал.       Тэхен достаточно умный, чтобы обо всём догадаться. Теперь понятно, почему он не спит половину ночи.       — А, так это ты им играешь на флейте? Какой-то тайный код для обмена информацией? — Это кстати ведь действительно неплохая возможность обмениваться сплетнями из двух миров, что-то вроде азбуки Морзе. Только, если царство мёртвых слышно здесь, сами мёртвые души могут услышать тех, кто заперт в этом месте?       — Нет, — Ин Линхэ качает головой и смотрит с нерастраченной нежностью в карие глаза, — я играю для тебя. Ты плохо спишь в последнее время, я надеялся, что благодаря музыке твоя душа обретёт покой и тебя накроет спокойным сном.       Покой его сердцу в этот момент явно не светит, потому что после этих слов у Чонгука точно поднимается кровеносное давление и его окутывает лёгкое головокружение. Боже, зачем ты такой прямолинейный Ин Линхэ? Чонгук не выдерживает, он слишком сильно в тебя влюблён! А ты играешь ему половину ночи на флейте, да ради Чона раньше никто таких поступков не совершал!       Чонгук прячет свои красные щёки, кусает губу и делает вид, что продолжает смотреть по сторонам, ведя себя как обычно легко и беззаботно.       — Тэхен, а как будет собака по-китайски?       — 狗, — отвечает Ин Линхэ.       — А кошка?       — 猫.       Чонгук хитро улыбается и снова снизу вверх смотрит на Тэхена, счастливо произнося:       — Гоу и мао нет на этой улице!       Ин Линхэ даже сначала подвисает от неожиданности, что честно смешит Чонгука, который заливисто смеётся и продолжает болтать, как ни в чём не бывало, не зная о том, что в глазах Тэхена он выглядит просто умилительно в своей детской непосредственности.       — Знаешь, в дорамах всегда показывают оживлённые рынки с множеством животных: собаки, птицы, куры, лошади и коровы. — А здесь не было никого, даже люди ленились, пока была возможность, из-за чего город казался пустым.       — Я хотел в детстве иметь лошадь! — Чонгук прыгает с темы на тему. — А у тебя она наверняка была.       — У меня была целая конюшня, — улыбается Ин Линхэ.       Чонгука тянет присвистнуть, но это как-то не слишком воспитанно, потому он только по-кроличьи улыбается, и его язык продолжает работу отдельно от мозга:       — Богато жить не запретишь. А помнишь, как мы пили вино в мой первый день здесь? — Чонгук замечает ту самую винную лавочку. — Это, кстати, было хорошей идеей, чтобы меня успокоить.       Чон был тогда взволнован и отчасти даже напуган. Присутствие Ин Линхэ давало успокоиться и прийти в себя, привести мысли в порядок, но ещё ему в тот день сильно помог алкоголь. После крепкого сливового вина многие проблемы стали казаться сплошной мелочью.       — Тебя тогда сильно трясло, — вспоминает Тэхен, — новоприбывшие души все пугаются, потому я решил для успокоения немного тебя напоить.       Чонгук мысленно смеётся, хотя и внешне не может сдержать тихого хихиканья. Отличный слоган: Я не пью, я успокаиваюсь!       — Гениальная стратегия, Ваше Величество, — Чон ближе липнет к Тэхену, забывая о личном пространстве. — А как будет вино на китайском?       — 酒.       — Я пил вино вместе со своим другом?       Ин Линхэ терпеливо переводит:       — 我和我的朋友一起喝酒.       Чонгук молчит, пытаясь вспомнить, какой там был порядок слов, но, видимо, изучение иностранных тоже не его конёк, как и игра в вэйци.       — Что-то как-то тяжело. Может, попроще?       Ин Линхэ тянет кривую улыбку, и глаза его откровенно сейчас смеются над Чонгуком. И почему-то это зрелище завораживает не меньше первого снега в пристанище проклятых душ.       — Я упустил значение времени, — отвечает Тэхен, — так что проще уже некуда.       — Сложно, — жалуется Чонгук, надувая губу. — Скажи ещё раз, а? — он должен научиться, чтобы говорить с Ин Линхэ на равных.       Причина девятая: ты даёшь силы не сдаваться.       Тэхен без лишних слов повторяет тот же набор звуков. Благодаря музыкальному слуху Чон неплохо запоминает, но стоит ему открыть рот, как слова почему-то не собираются из него выбираться! Словно схватились за корень языка и не желают выходить. Чонгук пытается запомнить тональность, с которой говорит Ин Линхэ, запомнить порядок слов — и всё вместе это оказывается слишком.       Он повторяет фразу, но так коряво, что Тэхен точно бы покатился со смеху, если бы из винной лавки не вышел господин Цзян, окликая парочку:       — Молодой господин Чон, учите китайский? — подмечает владелец лавки, приветственно кланяясь обоим мужчинам. — Ваше Величество!       Чонгук кланяется в ответ, тут же смущённо отпуская руку Ин Линхэ, не замечая на его лице от этого действия явное недовольство. Правда, никто бы не смог прочесть эту эмоцию, он для всех оставался ледяным изваянием. Тэхен только красиво поклонился господину Цзяну, оставаясь внешне невозмутимым.       — Да, — отвечает Чонгук, — раз уж пока я здесь, то хочу научиться понимать его болтовню. — Парень косится на Ин Линхэ.       А господин Цзян с трудом прячет улыбку, мелькнувшую на губах. Никто не смел так фамильярно разговаривать с Тэхеном, и только одному Чонгуку было позволено всё. Души живут тесной общиной, и необычные отношения между этими двумя давно заметили.       — Ваше Величество, я недавно поставил новое сливовое вино, но немного изменил рецепт. Выдержка достигается быстрее, а вкус становится мягче. Хотелось бы, чтобы вы попробовали и оценили. После снега в погребе стало похолоднее, что благоприятно сказывается на процессе брожения. Думаю, вкус должен вам понравиться.       Тэхен просто кивает.       — Господин Чон, можете пройти с нами, — любезно предлагает господин Цзян.       Идти в подвал? Нет! Чонгук не боится тёмных и страшных мест, но он их боится.       — Могу я просто подождать вас здесь?       — Конечно! — добродушно отвечает господин Цзян. — На заднем дворе крытая терраса стоит, там есть кушетки и стулья, и вид красивый на большой пруд, который мы в своё время создали с Его Величеством. Можете подождать нас там.       Чонгук почему-то смотрит на Ин Линхэ. Ему не нужно его разрешение, однако он смотрит на него… а для чего? И сам не знает.       — Я быстро, — шепчет Тэхен с извиняющей улыбкой и просит ещё тише, но Чонгук всё равно слышит: — Никуда не уходи.       — Хорошо, — улыбается парень.       И они расстаются. Ин Линхэ с господином Цзяном уходят в погреб, а Чон идёт на задний двор лавки. Туда ведёт широкая крытая терраса. Повсюду развешаны фонари, они сейчас не горят, но ночью наверняка создают волшебную сказку! Вдоль террасы стоят столики, сейчас пустующие в середине дня, но оживлённые ночью. Всё вырезано из красного дерева аккуратно и качественно. Даже в мире Чонгука таких вещей было почти не найти, а здесь они были в каждом доме.       На заднем дворе раскинулся огромный сад. Не такой, в котором обычно проводят сборочные, однако воображение всё же потрясал своей красотой и утончённостью. Здесь росли легендарные сливовые деревья, с которых плоды и использовались для любимого вина Ин Линхэ, а ещё здесь стояли мандариновые деревья и пара орешников. Красивый живописный пруд раскинулся посреди этого райского уголка, и Чонгук бы спустился к нему, чтобы всё посмотреть и потрогать, но голос, раздавшийся слева, его остановил, приморозив к полу террасы.       — А вот и он пришёл!       Чон сначала даже думает, будто ослышался, однако следом за приглушённым голосом раздался недовольный звук посуды, мелодия полной чашки и тихий, разочарованный вздох.       Медленно Чонгук оборачивается на источник звуков и с удивлением смотрит на ИнНу, которая была пьяна буквально в дрова. Она сидела за одним из пустующих столиков в окружении немыслимого количества пустых кувшинов из-под вина, и, судя по тому, что встать она не могла, да и налить себе в чарку тоже, девушка уже была никакой.       — Госпожа…       — Иди сюда, — несмотря на то, что девушку знатно штормит, хотя она просто сидит, голос у неё достаточно ровный и разборчивый, только она немного тянет гласные на манер Ин Линхэ, но это, скорее всего, из-за того, что у неё плохо ворочается язык.       — Иди сюда, кусать не буду, есть разговор.       Чонгук вздыхает, но делать нечего, и он идёт к девушке, от которой безумно разит алкоголем. Наверное, она не умерла от количества выпитого, потому что уже мертва.       Чону ИнНа не очень нравится, но с пьяными лучше не спорить, да и девушка является возлюбленной Ин Линхэ, Чонгуку стоит проявить к ней уважение. Парень, стараясь вдыхать спёртый воздух маленькими глоточками, чтобы его не стошнило, присаживается напротив ИнНы, ожидая, когда она отругает его или заведёт какую-нибудь пьяную беседу.       Но вместо всего этого она залпом выпивает очередную чарку вина и почти шепотом выдыхает:       — Ты победил.       Чонгук глупо хлопает глазами, не понимая, что несёт пьяная девушка?       — Простите?       ИнНа неожиданно заливается в хохоте и в то же мгновение начинает плакать, повергая Чонгука в ступор. Он никогда не умел ладить с пьяными, потому просто не знал, что ему делать и как успокоить девушку? К счастью, та сама приходит в себя, стирает с красных щёк слёзы, давит улыбку и, глядя на Чонгука, громко спрашивает:       — Думаешь, я сейчас в таком виде, потому что мне весело? Мне так больно! И так грустно! Я бы хотела умереть, да только… я веду себя глупо?       Парень окончательно перестал что-либо понимать:       — Госпожа, что случилось? Вас кто-то обидел?       ИнНа смотрит пьяными, красными глазами на Чонгука и кивает точно болванчик.       — Ин Линхэ.       Что? Её обидел Ин Линхэ? ЧТО?! У Чонгука в голове ни одна мысль не желает выстраиваться. Потому что Тэхен ведь любит ИнНу и он очень хороший, так как он мог её обидеть? Но и девушка вроде не врёт, стала бы так напиваться из-за пустяка?       — Нет-нет, — ИнНа поспешно машет руками, догадываясь, что Чонгук понял её превратно, — он очень хороший, слишком хороший, он не обижал меня. Но мне так плохо из-за него.       Чонгук наступает на горло своим чувствам и спрашивает:       — Что он вам сделал?       ИнНа пьяно выдыхает, наливает себе очередную чарку с вином, с трудом проталкивая алкоголь в желудок, который явно не рад подобной пьянке.       — Вчера, — отвечает девушка, — вчера он пришёл ко мне и спросил: нравится ли он мне в романтическом смысле? Я сказала: да, он мне давно нравится. Но я молчала и просто ждала, когда он сам решится на первый шаг, наше время здесь не ограничено, мне некуда было спешить в своих чувствах, — девушка смотрит на Чонгука, невесело усмехается и продолжает: — А затем появился ты, и если раньше он хотя бы смотрел в мою сторону и улыбался мне, то теперь всё его внимание принадлежит тебе. Он пришёл ко мне вчера, извинился и сказал, что его сердце уже занято тобой. Поздравляю, ты победил.       Чонгук сидит и по ощущениям даже не дышит, пребывая в состоянии полнейшего шока. Тэхен действительно сказал такое? ИнНа не врёт, не бредит?! Потому что вчера… о боже, вчера ведь Чонгук признался ему в своих чувствах, не прямо, но сказал это не романтичное «хочу тебя». Так Тэхен смысл его слов всё же понял? Он ведь понял! Именно поэтому пошёл к ИнНе, ведь до этого Чонгук предположил, что девушка нравится Ин Линхэ. И Тэхен этим просто расставил всё точки над «и». Он объяснил ИнНе, что та ему не нравится, и открыто заявил, что в его сердце теперь властвует тривиальная и самая неприметная ромашка. А затем пришёл к Чонгуку сегодня утром и, увидев его бледный, невыспавшийся вид, принял решение сыграть в дурачка! Потому что Чон страдал от своих слов, не спал и маялся. Может быть, Ин Линхэ даже решил, что он не нравится Чонгуку.       А он ему очень нравится! До болезненных криков, до желания разорвать кожу на груди, выломать рёбра, достать своё сердце и отдать его Тэхену! И Ин Линхэ он похоже тоже не безразличен. Они оба такие дураки на самом деле, столько времени коту под хвост!       Сердце Чонгука верит, а язык упрямый шепчет:       — Н-нет…       — Что «нет»? — ИнНа бьёт кулаком по столу, заставляя Чонгука вернуться в реальность. — Думаешь, я вру? Думаешь, я чего-то недопоняла?       Девушка невесело смеётся, почти истерично, но затем успокаивается так же неожиданно, как её приступ и начался.       — Знаешь, кем я была при жизни? — и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Ревнивицей. У меня был самый лучший на свете муж, наши родители дружили, мы росли вместе и были обручены ещё с детства. У нас были богатые семьи, мы жили в достатке и ни о чём не заботились. Но я терпеть не могла, когда он хотя бы смотрел в сторону других женщин. Я ревновала его чуть ли не к собственной тени! Я была одержима им и безумна! Он говорил, что любит только меня, но я ему не верила. Каждую, на кого он смотрел, я ловила после и убивала самым жестоким способом.       Чонгук не хочет, но вздрагивает. ИнНа сейчас пьяная и немного безумная очень была похожа на серийного убийцу, хладнокровного и беспощадного. Она немного пугала Чона, потому что ещё и улыбалась, рассказывая подобное:       — Я была обучена боевым искусствам, другим нежным девушкам было не тягаться со мной. Я приглашала их в гости, потом оглушала, утаскивала в подвал и сдирала кожу живьём! Я не знаю, скольких я убила. Но на одном приёме было так много девушек, на которых он смотрел, и я так разбушевалась, ревность буквально съедала меня изнутри, мне всё казалось, что каждый раз, как он отходил от меня, то зажимал в углу какую-нибудь красавицу. И девушки после «подозрительно» улыбались мне. Я была одержима и в порыве ревности и злости подсыпала в бочку с вином мышьяк. Я увела своего мужа до того, как он бы его выпил, но все остальные погибли мучительной смертью.       Однажды муж спустился в подвал, когда я убивала очередную его «любовницу». Он тогда кричал и спрашивал, зачем я это делаю, почему я ему не верю? Почему повесила на его и свою душу такой грех? Почему на его искреннее: «Люблю», ответила такой жестокостью?       ИнНа подливает себе ещё вина, молчит несколько долгих мгновений, а потом без улыбки продолжает:       — Я всегда думала, что он не любит меня и врёт, меня постоянно мучали кошмары и галлюцинации на эту тему. Я видела в каждой его любовницу, ревновала к нему даже свою мать, даже всех наших слуг: и мужчин, и женщин. Я его любила, а он меня нет, я ради него уничтожала всех соперниц, чтобы мы вдвоём только были счастливы. Я не знала, что значит любовь, я была эгоистична, жестока и душевно больна.       Но тогда, когда он раскрыл мою страшную тайну, я впервые поняла, что значит, по-настоящему любить. Он перерезал себе горло у меня на глазах, чтобы остановить моё безумие. Любовь — это жертвенность. Он пожертвовал собой, лишь бы этот кошмар закончился, лишь бы я больше никого не убивала из ревности к нему. Он меня любил и желал остановить моё безумие и бесчисленные убийства, спасти мою душу. Но тогда мне спасение уже было не нужно, без него я не хотела жить и убила себя.       Чонгук молчит, он, правда, не понимает, что ему сказать и к чему ИнНа выдала весь этот монолог? Чон не может ни понять её, ни простить, да и не ему принимать подобные решения.       Девушка поднимает на парня красные глаза и сама поясняет:       — Вчера я тоже спросила Ин Линхэ: почему именно ты? Почему он тебя любит? Ты ведь уйдёшь, ты не из нашего мира. Он сказал, что даже если дальше ему суждено страдать в агонии без тебя, то пусть так и будет. Даже два часа счастья стоят того, чтобы поставить на кон душу, готовясь превратиться в пепел. Ему неважно как долго, но он хочет быть с тобой столько, сколько ему позволят время и ты.       *****       Домой Чонгук возвращался задумчивый и тихий, и остаток дня провёл, копаясь в себе, задаваясь множеством вопросов, из которых всё равно превалировал: действительно любит? Ин Линхэ он правда нравится? ИнНа не соврала, это не сон, не галлюцинации и у Чонгука есть настоящая возможность быть с Тэхеном?       «…он хочет быть с тобой столько, сколько ему позволит время и ты». Он понимает, что Чон скоро исчезнет из этого мира и забудет его, однако всё равно отказался от ИнНы в пользу Чонгука. Он выбрал мгновения счастья и тысячелетия боли. И даже понимая, как у них мало времени, он не стал всё вываливать на Чона, не стал сегодня утром ему говорить: мне не нравится ИнНа, мне нравишься ты. Он давал ему время всё обдумать и принять точное решение, в котором уже сам Чонгук не будет сожалеть о своём выборе. Ин Линхэ понимал, что у них нет вечности в запасе, и всё равно не гнал лошадей.       В реальном мире люди куда-то бегут, спешат, торопятся. Порой отношения мгновенно перерастают в свадьбы, потом сразу появляются дети, следом недопонимания с партнёром и возможно даже развод. Не всегда действует этот сценарий, но среди молодёжи, в венах которой кипит кровь, это часто происходит. И, может быть, потому, что Ин Линхэ было уже две тысячи лет, а может, потому что он умел ждать и ставить чужие чувства выше своих, он был медлительным, последовательным и бескрайне терпеливым.       Чонгук думает о том, что он напоминает Ин Линхэ его бывшую любовь. И может, это причина, по которой он должен молчать о том, что узнал от ИнНы и задуматься об ответных чувствах Тэхена? Что если они ложные? Ин Линхэ не может испытывать чувств, в его глазах только заиграла весна, и что если (ну ведь есть вероятность) на самом деле Тэхен принял привязанность за любовь? Чонгуку страшно ошибиться, ему страшно надумать себе лишнее, потому он всё варится и варится в своих мыслях до поздней ночи, пока за дверьми павильона не раздаётся знакомый плач флейты.       Ин Линхэ вышел во двор и снова сел играть. Эту мелодию Чонгук знает, Тэхен обычно играет разные, но именно эту чаще всего. Она очень грустная, цепляет что-то внутри души и тянет наружу, заставляя снять маски и сложить стены замка, представая открытым и уязвимым перед всеми. Чонгуку страшно открываться другим, но почему-то никогда не было страшно быть искренним с Ин Линхэ, он мог рассказать ему самую позорную историю из своей жизни, мог рядом с ним дурачиться и по-детски себя вести, не боясь осуждения. Он был рядом с ним настоящим, каким никогда не был даже при жизни.       Чонгук приоткрывает дверь своего павильона и выглядывает наружу, быстро находя взглядом статную фигуру Ин Линхэ. Он сидел в маленькой беседке напротив и, прикрыв глаза, самозабвенно играл на флейте. Из-под его пальцев появлялись чарующие звуки, грустные, но они дарили какое-то неожиданное умиротворение не только Чонгуку, но и тьме, что снова волчьими стаями выла под стенами города. В этой мелодии сотни проклятых душ могли найти успокоения и хоть какое-то утешение, в ней словно рассказывалась история Ин Линхэ, и ничем хорошим она никогда не заканчивалась, но её тяжесть давала покой другим.       "Либо сегодня, либо никогда!" — принимает решение Чонгук и выскальзывает на улицу, мягко прикрывая за собой дверь. Он тихо прошмыгивает в беседку к Тэхену и усаживается напротив него, но тут же оказывается пойман в капкан огромных песочных глаз.       Конечно же, Ин Линхэ его слышал. Он был воином в прошлой жизни, его слух был остёр, а обоняние тут же принесло с порывом ветра аромат ромашек, который неожиданно стал любимым.       Ин Линхэ отнимает флейту от губ, и мелодия обрывается, повиснув в ночи грустной трелью.       — Не спится? Я видел, в твоём павильоне горит свет, потому решил тебе сыграть, чтобы ты уснул.       — Я ещё не ложился, — Чонгук старается беззаботно улыбнуться, — потому вышел послушать тебя. Ты замечательно играешь.       Ин Линхэ благодарно склоняет голову и тоже улыбается, произнося:       — Меня научил мой учитель.       — А разве Его Величеству не полагается учить этикет и политику вместо музыки? — Чон с довольной улыбкой журит Ин Линхэ, хотя не может не признать, что Его Величество преуспел во всём и сразу.       — Полагается, — Тэхен криво улыбается, — но учитель был другого мнения. Он сказал, что у каждого должно быть своё любимое занятие.       Вот как. Ладно, учитель — это святое.       Чонгук смотрит на бамбуковую флейту в руках Ин Линхэ, и взгляд его снова цепляется за милое украшение к музыкальному инструменту. Деревянный кролик и синяя кисточка с белыми нитями. Очень красиво, видно, что вещь сделана с любовью.       — И по дереву ты вырезать тоже научился? — Чон кивает на флейту.       Тэхен смотрит на тонкий бамбуковый ствол и тихо отвечает:       — Нет, это подарок от моего возлюбленного.       Чон мысленно бьёт себя. Молодец, задел чужую рану, да ты просто образец тактичности! Однако Ин Линхэ расстроенным не выглядит, и Чонгука это подстёгивает впервые спросить:       — Можно посмотреть?       Он давно хотел потрогать флейту и посмотреть украшения к ней поближе, но всегда боялся отказа от Тэхена. И сейчас боялся, но всё равно рисковал, ведь если Ин Линхэ откажет, то свою любовь он ещё не отпустил, а значит, Чонгуку не следует раскрывать между ними их чувства.       Однако Тэхен тихо протягивает Чону флейту, без толики колебаний отдавая дорогой сердцу предмет в чужие руки.       Причина десятая: ты открыл для меня сердце и душу.       Флейта оказалась тяжелее, чем выглядела, была гладко выстругана и покрыта чем-то сверху, вроде лака, хотя две тысячи лет назад подобных современных изысков не было, и Чонгук мог только предположить, что это была смола или что-то подобное. Музыкальный инструмент был сделан с филигранной аккуратностью, но больше всего сил явно было вложено в вырезанного из дерева маленького кролика, который выглядел точно живой. На нём была даже вырезана шёрстка и глазки, и маленький носик бусинкой! Он был настолько невероятным, что Чонгук долгое время не мог им налюбоваться.       Но, в конечно итоге, вернул флейту владельцу, натянул непринуждённый вид и гордо заявил:       — При жизни меня называли кроликом из-за зубов, — Чонгук широко улыбается, обнажая передние, чуть выдающиеся вперёд зубы. — Похож, да?       Тэхен даже не скрывает искр умиления в своих глазах, когда отвечает:       — Похож.       Кажется, Ин Линхэ в него действительно влюблён, но Чонгука всё равно гложут мысли и сомнения, потому он собирается с духом и спрашивает:       — Тэхен, я так сильно напоминаю тебе твою бывшую любовь?       Ин Линхэ смотрит Чону в глаза и, не думая ни секунды, отвечает:       — Вы с ним не похожи ни капли. У вас общее лицо, а больше и ничего.       Чонгук копает дальше, потому что он должен быть точно уверен, что Тэхен любит его, а не того парня из далёкого прошлого:       — Я — его реинкарнация?       — Я думаю, что да.       Вот оно. У Чонгука больно колет в груди, и он тихо шепчет:       — Но я — не он.       — Ты — не он, — кивает Ин Линхэ, привлекая к себе внимание Чона. — Ты — это ты, Чонгук. Наивный и добрый, мягкий и чуткий, отчасти взбалмошный ребёнок, который умеет понимать и сочувствовать, любить.       У Чона замирает в груди сердце, и весь он обращается вслух, чтобы не пропустить ни одного слова Тэхена. Его умирающая надежда вдруг снова вспыхивает внутри и тонко колет в груди, прося возможность дать ей жить.       А Ин Линхэ неспешно откладывает свою флейту на чайный столик, красивым взмахом ресниц поднимает глаза на Чонгука. И в этот момент на крышу беседки обрушивается ливень. Крупные капли звонко стучат о черепицу, падают на дорожки и вламываются музыкой в кроны деревьев.       Чонгук хочет спросить: «Был здесь раньше дождь». Но ответ и сам знает: «Никогда раньше».       — Ты словно ромашки, — шепчет Тэхен, но Чон его отчётливо слышит за звуком дождя, — их так много и никто ими не любуется, но если остановиться и присмотреться к ним, то выяснится, что они самые прекрасные на свете цветы. Они обычные, почти не капризные, всего-то белые с золотыми головками, а от них невозможно оторвать глаз. Они пахнут свежестью, мягким летом и тёплой весной, бескрайними полями, безмятежностью и домом, чистой любовью — тобой.       БУМ-БУМ-БУМ! — в груди Чонгука сердце сходит с ума, не веря, что только что услышало! Ин Линхэ признался? Он только что признался Чону в своих чувствах!       — Тэхен… — но слова не идут, а Ин Линхэ продолжает:       — Я не могу испытывать эмоции, однако рядом с тобой мир словно меняет краски. Я могу радоваться, грустить, ненавидеть, любить, жить. Вечно лживое солнце меняется на тучи и грозу, снег, ветер и дождь. Рядом с тобой я снова ощущаю тепло, в моём сердце распускается весна, и вечно жаркое лето меняет краски. Я люблю тебя и готов отдать остатки своих дней, превратившись в пепел, чтобы быть с тобой хотя бы несколько мгновений.       Почему-то в груди до безумного больно. На глазах появляются первые слёзы, а голос опускается до едва слышимого шепота, произнося всего одну фразу:       — Почему?       — Я могу быть искренним только с тобой. Я всегда много улыбаюсь рядом с тобой. Благодаря тебе мне снова хочется жить. Твоя неуёмная энергия, непосредственность, жажда приключений и болтливость мне кажутся безумно милыми. Твои светящиеся глаза и розовые щёки. Как ты тянешь нежно «Тэхе-о-о-он», прежде чем что-то спросить. Твой аромат ромашек. Самая милая невезучесть на свете. Твои чувства, которые пробуждают чувства во мне. Моя любовь к тебе цветёт подобно весне.       — Моя любовь подобна весне, — повторяет Чонгук, заливаясь счастливыми слезами и падая в объятия Тэхена. Он его крепко-крепко обнимает, не желая отпускать, не желая вдруг открыть глаза и понять, что это был сон. Он подобного не выдержит. Он Ин Линхэ любит так сильно, что под рёбрами больно и невозможно вздохнуть. Он задыхается и почему-то рад этому.       "В тот день шёл снег, а в этот идёт дождь," — думает Тэхен, сжимая Чонгука в стальных объятиях. — "Наша любовь не имеет солнечных дней, она сплошь состоит из непогоды. Но даже если льёт дождь, наши сердца не гаснут."