Аттракция

― Объяснишь? Нейтан стоял у кабинета Брайана, оперевшись о стену и прекрасно изображая безмолвную статую, когда тот вышел. Юдзуру даже не был удивлен, поэтому просто вздохнул и ответил: ― Чего ты хочешь? По-моему, я ничего плохого про тебя не сказал. ― Юзу, мы можем поговорить нормально? Зачем ты все усложняешь? Юдзуру вдруг резко остановился, как вкопанный, а потом приблизился к нему вплотную. Нейтан даже сделал шаг назад, широко распахнув глаза. ― Усложняю? Да я первый, кто очень хочет верить, что ты сказал это потому, что так надо, а не… В противном случае я просто понятия не имею, чего ты добивался, когда спал со мной, и знать не хочу. Было тяжело уходить под гробовое молчание, зная, что никто не бросится догонять, никто не станет публично в чем-то признаваться, тем более навстречу шла Трейси, и при виде ее радостной улыбки Юдзуру едва сдержал чертовы слезы. Он не нашел в себе сил даже на короткий диалог, поэтому просто обнял и, извинившись, чуть ли не бегом направился к выходу. Может, он и впрямь все усложнял? Может, следовало забыть и спокойно жить дальше, не позволяя простым словам так глубоко себя ранить? Да к черту все. Он надел наушники, вышел на парковку и задумчиво огляделся вокруг. Мог ли он представить несколько месяцев назад, что все обернется вот так? Что они вообще здесь встретятся и будут вместе работать? В конце концов, что Юдзуру окончательно потеряется в своих и чужих чувствах, неспособный даже разозлиться как следует и выплеснуть все, что бесконечным хороводом кружилось в подкорке. Он старался об этом не думать, когда ехал домой, а заодно успел зайти по пути в одну кондитерскую, где готовили потрясающие авторские десерты. Сумел отвлечься, когда готовил незатейливый ужин, состряпав кацу и без особых изысков набросав в миску свежих овощей. Все, что готовилось максимум минут сорок, автоматически становилось его фаворитом среди всех прочих блюд. Сказывались, конечно, годы, проведенные без заботы о готовке. Без четверти восемь раздался звонок. ― Прости, что заявился без предупреждения, как-то спонтанно получилось, ― уже зайдя в квартиру, громко оповестил Хави и извиняюще развел руками. ― Я был в Крикете, там сказали, что ты уже вернулся. Юдзуру вяло кивнул. Хави оглядел его внимательным, цепким взглядом и медленно добавил: ― А еще Трейси сказала, что ты неважно себя чувствовал, так что я решил, что без меня и моего обаяния ты здесь точно затухнешь. С тебя тот классный чай с апельсином, а с меня ― вот. Он потряс коробкой с той же кондитерской, где сам Юзу был пару часов назад. Это даже немного развеселило. Юдзуру заулыбался и обнял его так крепко, как будто хотел убедиться, что он на самом деле не один. От Хави всегда веяло домашним уютом и теплом, а ему сейчас явно не хватало чего-то подобного. ― Спасибо, ― прошептал он. ― Даже не представляешь, как ты меня сейчас спас. Во всех смыслах. ― Очень даже представляю, ― добродушно усмехнулся Хави, по-хозяйски следуя на кухню и водружая коробку на стол. ― Куда ж ты без меня, мистер "я-предпочитаю-страдать-в-одиночестве". Прав, как и всегда, действительно никуда, мысленно согласился Юдзуру. Не раз у него случались моменты, когда он сам себя загонял в чертовски мрачную пучину переживаний и самокопания; размышлял, правильно ли поступил и стоило ли отреагировать как-то иначе; сожалел, что не всегда мог честно выразить все, что томилось внутри. Часть из таких вот моментов с ним разделял Хави, и в этом не было ничего предосудительного: они понимали друг друга лучше всего, поддерживали как на тренировках, так и на соревнованиях, когда медали имели уже какое-то второстепенное значение и не притупляли радость от совместных выступлений на льду. Этому даже не мешал приличный языковой барьер в самом начале их общения. ― Я тебе, кстати, тут еще кое-что купил… ― Хави выудил на свет небольшой, бархатный синий мешочек, перевязанный тонкой серебристой ленточкой. ― Увидел в Севилье недавно. Честно, не понимаю, как они тебе не надоедают, но подумал: красивый, зараза, чего ждать до твоего дня рождения. Так что… вот. Юдзуру бережно достал браслет ― сочетание агата и дымчатого кварца, между которыми поблескивали маленькие ювелирные бусины, выглядело очень самобытно и стильно. Он неплохо в этом разбирался, хоть и называл себя дилетантом, как во многих других сферах. По его собственному мнению, он был откровенно плох во всем, что не было связано с фигурным катанием. ― Потому что для меня это не просто безделушки. Каждое из этих украшений несет в себе определенный смысл, я же тебе говорил. Спасибо, это очень красиво, ― искренне восхитился Юдзуру. ― А в этой тоже есть смысл? ― Конечно. Ты приехал в не самый легкий для меня период в жизни и сумел отвлечь от… от всего этого. ― Он неопределенно махнул рукой. ― Если тебя вдруг не окажется рядом снова, со мной будет это. Звучит ужасно эгоистично, прости. Он не лгал, когда говорил, что ему тяжело. И кто знает, сколько еще у него будет таких вот неприятных моментов. Хави не всегда рядом, да он и не должен быть, не должен разделять с ним личные переживания, которые Юдзуру не всегда удавалось тщательно скрывать. А сегодня он даже не пытался. ― Я не хотел сюда возвращаться, ― после того, как они плавно переместились в гостиную, где включили приставку, признался Юдзуру и отложил джойстик в сторону. Время близилось к десяти вечера. Хави лишь смерил его пристальным, испытующим взглядом, но ничего не сказал. ― Может, и не стоило… Он замолчал и отвернулся. ― Так, попробуем тебя отвлечь, ― загадочно пробормотал Хави и кряхтя потянулся за телефоном. Он что-то пролистал и через мгновение махнул рукой, подзывая его к себе. Юдзуру недоуменно нахмурился, но послушно сел рядом. ― Какого черта ты задумал? ― Улыбайся! ― послышалось чуть ли не в приказном тоне, но уже через секунду Хави смягчился: ― Ну, Юзу, ты выглядишь потерянным олененком, соберись. Он для верности помахал смартфоном перед его носом с включенной камерой. ― И как же должно сработать наше фото? ― деловито поинтересовался Юдзуру, скрестив руки на груди и всем видом демонстрируя скепсис к происходящему. ― В соцсетях только людей взбудоражишь, и ты лучше меня понимаешь, о чем я. ― В этом и смысл. Закину к себе на страницу, пусть знают, как мы оба постарели, — усмехнулся он. — В конце концов, в прошлый раз нам не удалось нормально пообщаться, так что перестань сверлить меня таким взглядом, сеньор. Увидишь реакцию поклонников и миллион восторженных комментариев, и сразу настроение улучшится! ― Ты ― придурок, Хавьер, ― резюмировал Юдзуру. Тот лишь довольно ухмыльнулся. ― И твой друг. О, кстати, подожди, есть идея получше: мы запишем видео-приветствие! Иди сюда, Зузу, будем импровизировать.

***

Ничего записать не удалось, потому что в дверь постучали, а на пороге обнаружился Нейтан ― стоял, засунув руки в карманы, и, оперевшись о стену, терпеливо ждал, пока ему откроют. Юдзуру удивленно вскинул брови. ― У тебя же ключи есть, зачем ты стучишь? Нейтан даже немного смутился, но быстро взял себя в руки. ― Я подумал, так будет правильнее. Юзу, я хотел… ― он вдруг замолчал. По возникшей тишине можно было понять, почему его взгляд вдруг резко помрачнел. Юдзуру даже оборачиваться не нужно было. ― Привет, не знал, что ты тоже здесь. Он улыбнулся ― доброжелательный и приветливый до мозга костей ― и пока они перебрасывались дежурными фразами с Хавьером, Юдзуру размышлял, нужно ли ему объясняться. Нутром он чувствовал эту какую-то первобытную, но настолько жестко контролируемую агрессию от Нейта, что хотелось сжаться в комочек и игнорировать все события последней недели. ― Я позже зайду. Нам надо поговорить наедине. Нейтан не спрашивал разрешения, он заявлял это как само собой разумеющееся. Одно то, как преступно близко он встал, не оставляя места двусмысленности, о многом сказало. Мой. Так он однажды заявил Юдзуру, у которого внутри всё перевернулось, и уже неважно было, что там дальше. Сейчас он снова это почувствовал: как будто то, что нельзя было произносить вслух, «бросили» прямо в лицо ― напоказ, особенно когда Нейтан мягко взял его за руку, погладив большим пальцем тыльную сторону кисти. Все, чего хотел Юдзуру прямо сейчас, это притянуть его к себе, зарыться носом в эти жесткие волосы, вжаться в него и всячески показать, что, да, да черт возьми, твой, уже давно ― твой. Такими мелкими и пустяковыми вдруг показались все проблемы, но... Вместо этого он аккуратно высвободил руку и оглянулся на Хави. ― Парни, я все равно собрался уходить, уже поздно, ― спохватился тот, взглянув на часы. ― Так что на меня можете не ориентироваться. Считайте, что меня здесь уже нет. Он почесал бородку, оглядываясь в поисках брошенного рюкзака. ― Хави, перестань, на улице уже ночь. О, ну конечно, когда же ты меня слушал, ― проворчал Юдзуру, наблюдая, как тот что-то неразборчиво промычал и пошел собираться. ― Позвонишь мне, окей? ― позвал его Нейтан. ― Сначала тут… разберитесь. Дождавшись кивка в ответ, он не стал прощаться и развернулся в сторону лифтов, закрыв дверь. Юдзуру шумно выдохнул. Голова шла кругом от того, что не знаешь, за что хвататься в первую очередь. Он с тоской посмотрел на новенький браслет, уже красовавшийся на правом запястье, и, отлипнув, наконец, от стены, обратил внимание на суетившегося на кухне Хави. ― Ты собрался изображать статую до конца жизни? ― сгрузив в рюкзак кофту и телефон, тот подошел к Юдзуру. Смотреть ему в глаза теперь было чертовски неудобно; встреча с Нейтаном была ужасно неловкой и сумбурной. ― Он еще не уехал, наверное. А даже если успел, езжай за ним. Юзу, ты слышал, что я сейчас сказал? Он помахал перед лицом рукой. ― Я слышу тебя, ― скривился Юдзуру, отмахнувшись, и поплелся на кухню за бутылкой холодной воды. Желательно вообще ледяной. ― И я ценю твою заботу о моем… о моих… В общем, обо мне, но мне нужно разобраться с этим самому, спасибо. Ты и так делаешь для меня многое. ― Ага, если бы еще мы виделись чаще. Здесь ты от меня сбегаешь к нему; в Испанию, очевидно, самолеты из Японии не летают, а я, между прочим... ― Перестань, у меня просто нет времени, ― с улыбкой фыркнул Юдзуру. Хави на это закатил глаза и уточнил: ― То, что ты можешь целыми днями не выходить из дома, кроме как на каток, конечно же, не считается? ― Всегда мечтал о такой поддержке от друга, ― беззлобно огрызнулся Юдзуру и бросил в него конфетным фантиком. ― И я тебя люблю, дорогой, ― громко протянул тот и со смехом добавил: ― Скажи ему, что с таким суровым ревнивым Нейтаном я бы точно побоялся связываться. Увидимся еще! Когда за ним захлопнулась дверь и в квартире воцарилась непривычная слуху тишина, Юдзуру на мгновение закрыл глаза, вслушиваясь в каждый раздававшийся шорох, после чего прижал ладонь к груди. За мышцами под ребрами равномерно и гулко билось сердце. Оно же предательски сжималось, стоило только Нейтану оказаться где-то поблизости, а еще лучше ― посмотреть на него фирменным тяжелым взглядом, не говоря уже обо всем остальном. Завтра с ним увидится, сейчас действительно поздно. Ровно спустя час Юдзуру мчался по Бэй-стрит, преисполненный желанием решить, наконец, все вопросы или хотя бы услышать ответ на один, самый главный. Звонить и предупреждать, что приедет, он не стал, так что мысленно был готов к любой реакции. Но ничего из того, что он ждал не последовало. Мистер Дьюк снова любезно встретил его в холле кондоминиума и широко улыбался (Юдзуру уже начал подозревать, что тот действительно знает, кто он, и вообще следит или следил раньше за фигурным катанием), а вот сам Нейтан открыл не сразу. ― Разобрался? — сухо поинтересовался он и посмотрел на него слегка расфокусированным взглядом, напряженно поджав губы, совсем не удивленный его визитом. Не спрашивая разрешения, Юдзуру прошел внутрь, оттолкнул его и аккуратно прикрыл за собой дверь. Дважды повернул замок и только потом обернулся. ― Ты пьян. ― Не преувеличивай, ― лениво возразил Нейтан. ― Во мне всего пара стаканов. Ну, может, чуть больше. Ты зачем пришел? Он запрыгнул на полку, где лежали ключи от машины, какая-то книжка и бумажник, и прислонился к стене. Вид у него был жутко уставший. ― Я имею в виду, так поздно, там же ночь… Он сделал неопределенный жест рукой. Справедливости ради он действительно не выглядел слишком уж пьяным, его не шатало, и говорил он довольно четко, просто чуть медленнее. На кухне обнаружилась вскрытая бутылка бурбона. Юдзуру подхватил двумя пальцами за горлышко и ответил: ― Поздно для всего, кроме этого, как я понимаю. Нейтан только закатил глаза и отвернулся. ― Ты сам поговорить хотел, Нейт. Я не настаиваю. Юдзуру вернулся к нему, предварительно убрав бутылку в шкаф. ― Если мы… Боже, ты мог предупредить, что приедешь? Хотя неважно уже, ― наконец, выдохнул Нейтан. Встряхнул головой, пытаясь убрать непослушную прядь, съехавшую на глаза, но не преуспел. Вяло махнул рукой и вдруг с интересом посмотрел на Юдзуру. ― Ты их сам заказываешь или тебе дарят? От неожиданности он даже растерялся, пока Нейтан не указал на руку. ― У тебя другой был, я уверен. Ну очень своевременно. Юдзуру потеребил браслет, покрутив в пальцах небольшие камни, и тяжело вздохнул. ― Хави сегодня подарил. ― Ясно, ― просто кивнул Нейтан и отвернулся. На его губах заиграла привычная ухмылка. ― Красивый. Как ты. В смысле тебе идет. Он даже на него не смотрел и вообще как будто старался спрятать лицо, что совсем на него не было похоже. Как и это нервное покачивание ногой в воздухе. Да ну чтоб тебя! Юдзуру не выдержал, опустив ладонь ему на бедро, останавливая. Нейтан молча проследил за движением. ― Не думал, что ты увлекаешься психологией, ― вдруг заметил Юдзуру, кивнув в сторону лежавшей на полке книги. «Законы аттракции». Нейтан лениво перевел взгляд на нее и обратно. ― Межличностную аттракцию любопытно изучать на нашем с тобой примере, знаешь. ― Потом расскажешь, вставай, Нейт, ― аккуратно подхватил его под руку Юдзуру. ― Ты, может, и не совсем пьян, но все равно перебрал лишнего. Где у тебя лекарства? ― На кухне. Грузно и не без небольшого пошатывания Нейтан слез с полки, поддерживаемый Юдзуру ― чересчур осторожно, чтобы сохранить хоть какую-то видимость дистанции. Это не осталось незамеченным. ― Ты меня теперь ненавидишь за те слова, да? Он вот вроде бы спрашивал, а вроде и не ждал никакого ответа, как будто заранее для себя все решил. ― Нет. Сядь, пожалуйста. ― Юдзуру оглянулся, на всякий случай проверяя, что его услышали. ― Где таблетки? Или ты мне предлагаешь все шкафчики открывать поочередно? ― Какие тебе нужны таблетки? ― искренне возмутился Нейтан. ― У меня же ничего не болит! Зачем ты так странно смотришь? ― Затем, что болеть у тебя будет завтра, а потому таблетки нужны мне сегодня. Вернее, тебе. Показывай уже. Нейтан молча ткнул в сторону полки над раковиной. ― Серьезно?! У тебя здесь только тейпы и тайленол? Пока Юдзуру сокрушался, рассматривая коробку из-под жаропонижающего на предмет срока годности, Нейтан уже встал рядом, заглядывая через плечо и обдавая слабым запахом виски. ― Там ещё витамины должны быть, ― почти с гордостью сообщил он и тут же положил руки на его талию, чуть сжав. Провел носом по шее, обдавая горячим дыханием, глубоко вдохнул и удовлетворенно промычал. Юдзуру выпустил коробку из рук и на мгновение закрыл глаза. ― Какой же ты худой, невозможно просто. Юзу, пойдем в мужское парное? У нас будут самые красивые поддержки. Выдохнул прямо в ухо и прижался к нему всем телом. Юдзуру снова зажмурился, слыша, как исступленно бьется в груди сердце. ― Отпусти меня, ― тихо, спокойно, даже голос не задрожал. Только пальцы вцепились в столешницу так, что кожа побелела. Эту тему нельзя игнорировать вечно. Убрав руки, Нейтан не отошел далеко, но хотя бы стало возможным повернуться к нему лицом. Поняв, что невозможно молчать вечно, Юдзуру перестал, наконец, сверлить взглядом его белую футболку и вздохнул: ― Ты сейчас не в том состоянии, чтобы обсуждать что-то. Мы можем… ― Да ты издеваешься? Я не настолько пьян, чтобы ничего не соображать! ― воскликнул Нейтан и как будто силой заставил себя замолчать. На секунду запрокинул голову вверх, сделал глубокий вдох, словно собираясь с мыслями, и взглянул на него уже более осмысленно. Глаза у него были подозрительно воспаленными и покрасневшими. ― Юзу, я понимаю, почему ты так остро воспринял то, что я сказал, и я даже знаю, какие конкретно слова тебя задели, но... Эти темы не оговаривались заранее ― что мне оставалось делать? Я уже понял, что снова проебался, у меня с тобой по-другому не выходит, но мне, правда, безумно жаль, что это так прозвучало. Я бы ни за что не позволил себе вот так объявить всему миру, что, да, фанаты обо всем догадались и мы действительно вместе, не сказав это тебе лично. Юдзуру слушал внимательно и не смел перебивать. ― Вряд ли бы тебе понравилось, расскажи я этому мудаку о своих чувствах, ведь так? Мы вроде как не заявляли официально о своей ориентации, не говоря об отношениях, и для многих это стало бы невъебенным сюрпризом! Нейтан чуть дернулся вперед, но вовремя остановился. Он уважал его просьбу, и, глядя на это, Юдзуру испытывал непреодолимое желание перестать задумываться о том, что дальше, но... Он же правильно понял? Нестерпимо вдруг заныло где-то под ребрами. То, что в первую очередь подумали именно о нем, о его состоянии, вызывало запредельное чувство благодарности и любви. Нейтан с него глаз не сводил. ― Ты любишь меня, ― тихо сказал Юдзуру, и он не спрашивал. Ты ведь это имел в виду? ― Скажи это. Здесь никаких журналистов с камерами нет. Он как будто вернулся в тот самый вечер в Сайтаме. Не лучшие воспоминания. Точно так же задержал дыхание, пока Нейтан точно так же молчал. Такой же гордый и упрямый. ― Люблю, ― наконец, хрипло пробормотал Нейтан. ― Я это почти прямым текстом сказал ― рад, что ты заметил. Ненормальный. Я ведь не должен был на японском признаться? Юдзуру не нашелся с ответом. Он просто приоткрыл рот, глядя на него во все глаза и не переставая думать, какой все-таки Нейтан… непонятный. Как книга, страницы которой написаны на разных языках в разной стилистике, и ему хотелось прочитать все до единой; узнать, какие мысли вертятся в этой голове; как он вообще смотрит на мир. Если так звучит любовь, Юдзуру согласен быть частью этого мира и просто быть рядом ― столько, сколько ему позволят. Учиться справляться с проблемами они будут тоже вместе. ― На японском это звучит не очень красиво, ― приглушенно ответил он, и теперь это расстояние между ними ужасно бесило. Нейтан как будто нарочно убрал руки, не подходя ближе. Юдзуру едва ли не зарычал от бессилия, а потом все же потянулся к нему, скользнул ладонью по твердому прессу, сжимая тонкую ткань футболки. Потому что невозможно было не поддаться захлестнувшим эмоциям, от которых по-прежнему жгло глаза и бешено колотилось сердце. ― Иди сюда. Нейтан не стал ничего говорить, а просто сократил дурацкое расстояние и накрыл, наконец, его губы своими. Вжался в него весь и закрыл глаза, мелко задрожав, потому что слишком долго хотел, слишком долго ждал. Едва касаясь, прошелся по краю губ кончиком языка, зная, что пока Юдзуру не позволит, он не станет углублять поцелуй, и негромко застонал, когда тот судорожно выдохнул, раскрываясь, разрешая, окончательно покоренный, его. Возможно, это был один из самых нежных поцелуев, что у них были. Горчил только привкус бурбона на языке. Юдзуру практически плавился от этой близости, властных прикосновений, одуряющего запаха, который едва ли не въелся под кожу, будоража все внутри, а еще от понимания, что только ему дозволено то, о чем многие и мечтать не смели. Он резко выдохнул, когда Нейтан с поразительной легкостью подхватил его на руки, поднял и усадил на стол. Забрался руками под футболку, так по-собственнически обхватывая ладонями талию и удерживая на месте, но вдруг отстранился, прерывая поцелуй. Опустил голову вниз, как будто раздумывал над чем-то, а потом скользнул к его запястьям, пробегаясь пальцами по браслетам. ― Нейт? ― Снимай их, ― тихо потребовал Нейтан, глядя на его руки. Затем подцепил амулеты на шее. ― Не только браслеты. Снимай всё.