****
Чан не вспомнил, кто он такой, ни спустя месяц, ни спустя год и даже десятки лет. Говоря «не вспомнил себя», автор подразумевает то, что Бан никогда больше не встретился с собой из прошлого. Парень, помимо того, что ничего не смог вспомнить, больше не слышал голосов в собственной голове. Дар или, если быть точнее, проклятье, больше не беспокоило Бана. Оно ушло вместе с тем вечером, когда Уджин, Чонин, Минхо и Хёнджин наконец-то друг с другом встретились. Успокоившийся Ю-Ко больше не потревожил своего потомка, потому что последний выполнил свое предназначение. И перед тем, как уйти навсегда, стер с воспоминанием о себе и все воспоминания о его прошлой жизни: о Уджине - названном отце Чана, о тайне мира вампиров, о расследовании, которое когда-то было начато молодым офицером, о счастливых и грустных моментах его работы, о детстве и юности, о школьных и университетских годах, абсолютно обо всем.. Бан Чан чувствовал себя пустым белым листом, на который, если нанести чернила, можно написать новую историю. Именно этим он и занялся, когда наконец спустя четыре месяца от того, как попал в больницу, наконец из нее вышел. Он чувствовал себя странно среди людей, которых не знал и не помнил. Чан открывал Киру, Чонина и их сына заново. Он познакомился с ними, как с чужими людьми, но жил в их купленном доме, как старый член семьи, к которому проявляли много внимания. Особенно глава семейства. Чану казалось, что муж Киры его в чем-то подозревает, вот только в чем - было загадкой. Может, он совершил в своем прошлом что-то плохое? Мужчина навестил свой старый дом, свою работу, но ни один предмет, ни одна вещь не смогли пробудить в нем воспоминания. Все было чужое, непривычное и удивительное. «Я занимался этим? Я правда это умел?» Бану было необычно узнавать о себе в таком ключе. -Знаешь, - сказал как-то он Кире, с которой сидел на балконе поздним апрельским вечером, - никогда не подумал бы, что я был инспектором полиции.. Я чувствую и понимаю, что у меня есть навыки, которые сохранились мышечной памятью, но как будто бы .. это не моё. Это жизнь другого человека. Если бы меня спросили, чем я занимался в прошлой жизни, я наверное ответил бы, что музыкой.. Хотя я даже не знаю, умею ли играть хоть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Кира пожала плечами и на следующий день принесла домой синтезатор, купленный в магазине. Она протянула инструмент Чану со словами: «Давай проверим, как у тебя дела с музыкой». Парень, будто маленький ребенок, оказался в диком восторге от того, что его пальцы смогли воспроизвести Лунную сонату Бетховена. Девушка, сидящая рядом с ним, тепло улыбнулась ему в ответ. Она взяла обещание с племянника, что тот научит её сына играть. А Чан был только и рад, ведь его неожиданно потянуло к музыке.. Понравилась ли Чонину идея оставить Бана в живых? Очень вряд ли. Как не понравилась эта идея и Хёнджину с Минхо. Семья Банов умела преподносить сюрпризы, поэтому вампиры не хотели сидеть в ожидании, когда на них снова объявят охоту. Решение было принято практически в тот же момент, как парень очнулся, но воспротивилась смерти парня практически единственная родственница Чана - его тетя, которая поставила мужу ультиматум. Либо Чонин оставляет её племянника в живых, либо Кира и Субин исчезают из его жизни. Сильное заявление, довольно громкое и эгоистичное. Не любил бы Ян - старший свою жену до гроба, он тут же послал бы её на все три стороны и избавился бы от проблемы, но слабостью Чонина стала его новая семья, которую он создал, выбравшись из склепа. Со стороны могло показаться, что Чонин - деспот, не знающий ни любви, ни сожаления, ни ослушания, а по факту и у него была Ахиллесова пята, которая могла повлиять на его решения. Кира пусть порой и бесила, и расстраивала, но без нее мир уже был другим. Неправильным, неполноценным. И впервые за долгое время Ян решил пойти на уступки. Он решил дать шанс семье Пак снова увидеть внука, а Кире завести близкого друга и родственника, который не отвернулся бы от нее, потому что она не такая и не с тем. В девушке проснулся добрый интерес к совершенно потерянному парню, чистому и бескорыстному, безгреховному и наивному, как ребенок. Она видела в Чане забытое детство. Болезненное и немного грустное. Но в тоже время её брала ностальгия и желание все исправить. Спасти копию своего брата, который ушел из этой жизни, быть может, не столько по своей вине, сколько по вине людей из прошлого. Зная историю мужа и его братьев, она сопереживала не только им, но и тем людям, которые пострадали просто так, из-за конфликта между вампирами и неупокоившейся душой из прошлого. Кира знала, что рано или поздно ей придется отпустить племянника в свободное плавание, чтобы он построил уже свою нормальную жизнь, создал семью и занялся бы тем, что ему действительно нравится, но пока решением было взять Чана под крыло семьи Ян. На всякий случай. А для лучшего контроля над ситуацией, парня вернули обратно в университет преподавателем по сольфеджио. Теперь уже официально.****
Прошло четыре месяца с того момента, как мы видели главных героев последний раз. Со стороны автора было бы упущением не рассказать, как они все же пережили этот период и отходили от ужаса январской ночи. Сказать «Постепенно отошли» было бы проще, и читатель поверил бы в это слабо, находя в сказанном вымысел и притворство, решив, что автору лень излагать все чувства и переживания , которые были у главных героев. Процесс восстановления был долгим и болезненным, а главное, что он поменял всех главных героев данной истории, сделав их немного иными. Так что же произошло? Спустя месяц Хан, Сынмин и Луна вернулись в университет, где уже вовсю велись обсуждения о пропавших подростках. Эти разговоры отзывались болезненностью в области груди и шеи, накатывающей тревогой и желанием испариться в ту же секунду. Троице было тяжело становиться невольными слушателями ужасных теорий, держа язык за зубами. Они то и дело откатывались в воспоминания, натягивая на лицо маску спокойствия. Хотя спокойствием тут и не пахло. Окружающие строили различные теории, одной из которых была и та, что пропавшие - жертвы маньяка, те, кому можно посочувствовать и пожалеть. Джисон и Сынмин, зная, что это не так, стиснув челюсти, молча сидели на парах, но порой так хотелось встать и прописать болтливым непонимающим ничего людям по лицу, крикнув: «Да что ты знаешь? Ты видел, что они сделали с моей шеей?» Это внутреннее ограничение сжирало эмоциональный ресурс, эта ситуация, которая была везде - в университете, в общежитии, на улице, в кафе - донимала. От нее хотелось сбежать. Ничего не слышать, не вспоминать, не думать. Изнуренные чужими разговорами, парни возвращались домой к вампирам, где старшие окружали их заботой и любовью, помогали пережить все тягости данного периода, морально справиться с трагедией, произошедшей в прошлом. Это было очень непросто, потому что, являясь вампирами, они и сами напоминали Хану и Сынмину о том, что они пережили, из-за кого они это косвенно пережили. Хотелось уехать, сбежать, переждать, пока все утихнет, пока все это забудется, но это было невозможно. Нужно было продолжить учебу, нужно было двигаться дальше, нужно было поддерживать Луну, которая оказалась как будто бы одна. Юн Су, её подруга, не могла понять, что случилось, потому что девушка ей не рассказывала о той ночи по просьбе старших. Как и для полиции, для близких друзей была придумана байка, что Луну с вечеринки пытался забрать Лим Чону. Помимо того, что ей, как и Джисону с Сынмином, пришлось выслушивать ото всюду байки о январской ночи, она так же стала и центром обсуждений, как и парни, являясь той, кто видел пропавших подростков в последний раз. Стали центром обсуждений и преподаватели, явившиеся на вечеринку за своими студентами. Слухи о их тесной дружбе были ото всюду, и скрывать очевидное было слишком и слишком сложно. Особенно, если Сынмин оставался у Хёнджина в мастерской после занятий. Тесную связь не могли игнорировать и коллеги - преподаватели, обрушив на Хенджина множество вопросов относительно его связи со студентом. Ответ «Ким Сынмин готовит конкурсную работу на выставку» их не удовлетворял, поэтому на парня в своем роде накинули репрессии, оставляя студента после занятий, привлекая его к любой работе, которая могла бы отдалить его от Хенджина. Стоит ли говорить, что такая нагрузка так сильно повлияла на парня, что он стал намного агрессивнее и импульсивнее? Нет. Это понятно и без объяснений. Сынмин метал молнии в каждого, кто хотел к нему случайно прикоснуться, кто хотел к нему обратиться, кто хоть как-то имел с ним связь. Ким был напуган, раздражен и просто хотел провалиться сквозь землю. Так он все ненавидел. Он начинал задумываться о том, а был ли он вообще счастлив с того момента, как увидел вампиров августовской ночью? Да, Хёнджин был его наваждением, его комфортным уголком, тем, с кем хотелось быть и за кем хотелось идти, познавать этот мир, но так же он был и тем, кто, будто на клейкой ленте, нес за собой проблемы. Мысли о том, что во всем виноват Хван, стали съедать Сынмина. Каждый вечер, возвращаясь домой, он подолгу плакал и только потом, успокоившись, шел к своему любимому, перед которым испытывал стыд. Ким падал в родные, теплые объятия вампира и сразу же уводил в кровать, где любил его нежно и трепетно, внутри борясь с собственной головой, которая собирала проблемы в области грудной клетки и давила на нее со всех сторон. Секс стал сладко-горьким. Любовно-ненавистнеческим. Сынмин часто во время него плакал, чем очень пугал Хёнджина, который все прекращал в ту же секунду и обнимал младшего до хруста костей. -Хёнджин, скоро все всё узнают… Они будут считать меня фриком, будут считать, что я ко всему причастен.. Что я сделал это со всеми ними, чтобы защитить Луну. Мы с Джисоном и Луной этого не переживем. Не сможем.. Почему все так? Почему? Хван уверял, что все будет хорошо, что они с Минхо ни за что не позволят Сынмину с Джисоном страдать. У них есть алиби, они невинные жертвы обстоятельств, никто ничего не подумает, но сам он понимал не меньше младшего, что преследования и обсуждения со стороны студентов будут еще какое-то время и стихнут не скоро. Все, кто каким - либо образом прикладывал руку к тому, чтобы испортить Сынмину настроение колкой фразой, теорией или взглядом, были подвергнуты наказанию со стороны Хёнджина. Активно, пассивно, морально, физически - не важно. Вампир показывал всем своим видом, что его студенту дорогу переходить не стоит, так же, как и шептаться без оснований. Мог ли такой жесткий контроль уменьшить перешептывания и теории? Вряд ли.. Он еще больше разжигал интерес к связи между студентом и преподавателем, которую никто не мог разоблачить. Потому что последние не палились. Потому что последние решили, что на какое-то время им нужно держаться вдали друг от друга. «Увидимся дома» - шептал Сынмин в толпе, и Хван все понимал. Слышал его, но держал дистанцию, чтобы не приносить его парню еще больше неприятностей. Хотя если быть честным, хотелось послать всех на три веселые буквы и забрать Кима на край света, чтобы он чувствовал себя безопасно и комфортно, чтобы он мог улыбаться, как прежде, и спокойно спать по ночам, чтобы из его глаз больше не лились слёзы, чтобы он больше не вспоминал, что с ним произошло. Но знали ли Хван, что он сам и был тем самым напоминанием, которое вызвало в душе такую бурю эмоций?.. Вопрос о том, чтобы уехать, Хёнджин поставил лишь один раз, получив на него четкий ответ. «Я должен закончить учёбу и получить диплом. Убежав из Кванджу, я не убегу от прошлого». И Хван понимал его решение. Вампир не противоречил ему. Он тихо поддерживал, переживая все вместе с Сынмином. Пропуская все через себя. Им двоим требовалось много сил, чтобы привести в порядок и свои мысли, и мысли друг друга. На эту парочку легла большая ответственность, которую они вместе несли. Можно было сказать, что для этих двоих настали тяжелые времена.. У Минхо и Джисона было иначе. И не смотря на то, что Хан имел обычай ловить панички и трястись, как осиновый лист, от любой возникающей даже незначительной угрозы со стороны, он перенёс события прошлого намного проще, чем Сынмин и Хёнджин. Конечно нельзя сказать, что он отпустил ситуацию быстро и просто. Хан тоже переживал, испытывая похожие чувства, что и его друг, правда не в таком размере и объеме. Возможно, потому что ему досталось не так много физически и морально, как Сынмину, который был не готов к таким зверствам. Джисон не обвинял Минхо в случившемся. Ни косвенно, ни прямо. Ли был центром его вселенной, который ни за что не причинил бы ему боль. Хан знал, что тот любит его сильно, открыто, правильно и бескорыстно. Он находил в этой любви уголок собственного комфорта и безопасности. Парень не бежал мыслями от вампира, находя его монстром, он тянулся к нему, зависел от него, утопал в нем. И кто знает, к чему могла привести такая одержимость… Сказать, что у этой парочки все было гладко и отсутствовали проблемы, было бы неправильно. Конечно, так пристально за ними никто не наблюдал и не обсуждал, но для большей безопасности отдалились и эти двое, что очень расстраивало младшего. Минхо говорил с ним открыто и честно и просил сконцентрироваться на своих друзьях, которые сейчас испытывали большой стресс и потерянность, и Хан согласно кивал. Сам же Ли перевел свое внимание на вернувшегося в университет Бан Чана, которого необходимо было проконтролировать, чтобы тот не выбросил нового фокуса. Минхо устал. Минхо честно устал сомневаться в ком-то, бояться за себя и своих близких, подозревать без оснований и доверять без убеждений. Ему было бы проще расправиться с семьей Бан раз и навсегда. Он доверился дважды. Ничего хорошего из этого не вышло. «Бог любит троицу». Это крутилось в голове. И Минхо не мог избавиться от этой мысли. Однажды у него состоялся серьезный разговор с Чонином и Хенджином, собравшихся в доме младшего. -Зачем? - спрашивали они. - Мы снова рискуем. Это так глупо - оставлять Чана в живых после всего того, что было.. -Это была просьба Киры - дать Чану второй шанс. Хёнджин прыснул. -И что? Ты решил снова рискнуть всем ради какой-то девчонки? -Это не какая-то девчонка! Это моя жена. -Без году неделя прошедшая с тобой маленький отрезок твоей жизни. Она ничего не знает! Она не испытывала того, что испытывали мы! Баны - это больная опухоль, которую надо искоренить! Разве это не понятно? Разве она не боится за тебя и Субина? -Не боится. Я самое страшное существо, которое она когда-либо видела. И она знает, что я убью Чана в сразу же, если хоть на секунду усомнюсь в его искренности. -Но зачем устраивать себе испытания? Зачем высиживать дополнительный геморрой? Если можно избавиться от занозы в заднице раз и навсегда? - не унимался Хёнджин. В нем говорила злость из-за прошедших событий. Его человеческая, добрая, сострадательная сторона не жалела тогда одного бедного, ни в чем не виноватого парня. Он хотел справедливости. Отмщения. Спокойствия. И да, возможно, если бы его любимый Сынмин не пострадал бы, он чувствовал себя не таким злым, наполненным желчью несправедливости. -Потому что меня попросила Кира, - повторил Чонин спокойно. Конечно, никто не узнает, что внутри он сдерживал своих внутренних демонов, которые кричали «Я знаю, что вы правы! И я сдерживаю себя каждый день, чтобы не оторвать Чану голову». - Ты бы проигнорировал просьбу Сынмина? - обратился он к брату. -Да! Если бы это грозило нашей с ним безопасности! - без капли сомнения ответил Хван. -А ты, Минхо? - перевел взгляд на друга Чонин. Старший опустил глаза в пол и задумался. -Я бы заставил его сомневаться. Стал бы каждый день обрабатывать, чтобы он отказался от своей затеи. Но если бы это не сработало.. -То? -..То ради Джисона я бы сдался. -Ты не любишь его, раз поступаешь таким образом. Не дорожишь его безопасностью. Это глупо! -Нет, - ответил Чонин. - Как раз - таки наоборот. Минхо любит Джисона, потому что дает ему свободу выбора. Переступить через себя гораздо тяжелее, чем игнорировать чувства своих любимых. -Смотрите, как мы запели! - взревел тогда Хёнджин. - Ты лицемер! Понятно тебе, Йенни? - ткнул Хван в него указательным пальцем. - Ты только и умеешь, что попрекать и указывать нам на ошибки. «Вы отпустили их той ночью одних, чего вы ожидали? Конечно, их похитят!» «Ты тряпка, которая расстилается перед людишками! Научись уважать себя и свою гордость!» - вспоминал вампир ситуацию с Сон Гылем. - А что по факту? Как только дело коснулось тебя, сам же и противоречишь своим словам, прогибаешься под девчонку, которую и толком-то не знаешь. Потакаешь её хотелкам, снова отворачиваясь от своих братьев. Ты самый настоящий двуличный лицемер! - выплюнул Хёнджин и покинул дом Яна. Что ж, в мире и согласии эти двое прожили недолго, быстро найдя повод поругаться. Оставшийся в комнате Минхо вновь посмотрел на Чонина. -Мы правда оставим его в живых? -Не знаю, - небрежно вскинул плечами Чонин, тяжело вздохнув. - Посмотрим по обстоятельствам. Если же Чан останется в живых и ничего так и не вспомнит, это будет не так плохо, потому что я смогу тогда кое-что провернуть. Если же он умрет.. мне придется какое-то время послушать вопли от Киры. -Я так понимаю, мне придется за ним присматривать? - уточнил Минхо, и Ян кивнул. Перед тем, как уйти, Ли остановился в дверях и сказал. - Хёнджин прав. Звучало и правда двулично. Извинись, как решишься. Ян ничего не ответил. Он считал себя правым и ошибок в своих действиях и словах не находил. Ни сейчас, ни тогда, когда наговорил Хёнджину гадостей о Сон Гыле. Он не прогибался перед людьми, не унижался, он просто откликнулся на просьбу любимого человека. «Это разное» - думал он.****
Дистанция в университете и близкий контакт Минхо с Чаном Джисону не нравились. С пробуждением Бана к Хану вернулась настороженность и маленькая ревность. Поменявшийся Чан много улыбался, казался до невозможного невинным и искренним. Прямо как его предок Пан, о котором рассказывал когда-то Минхо. Это беспокоило и смущало. Как бы Джисон не проникся в своё время симпатией к Чану, к своему преподавателю, сейчас он вызвал лишь сомнения и страхи. Не сделает ли он чего любимому и его друзьям? Настолько ли безопасен? Имеет ли какие-то цели? Гулявший по университету, проходящий мимо аудитории Джисон, часто натыкался на Чана, приходящего со стаканчиком кофе к своему коллеге, который не отказывался от угощения, хоть и не питал к нему никакой страсти. Минхо наблюдал за изменениями Чана и умело ему подыгрывал, а Джисон ловил микро-инфаркты от этих взаимодействий. «Сука» - думал он в своей голове, - «только попробуй к Минхо ласты свои клеить! Я тебя сам в порошок сотру» Да.. Вот такая в Хане проснулась ревность, навеянная чужими улыбками и подкрепленная долгим отсутствием интимной связи. Минхо и правда стал более скромным и нежным, боясь разбить и раздавить Хана после случая январской ночи. Вампир перестал пить его кровь, отдавая предпочтение пакетам из больницы. Избегал его в университете, чтобы не цеплять слухов и взглядов. Одним словом - отдалился, ненароком заставив Джисона в себе сомневаться. Хан так сильно почувствовал себя ненужным, что в какой-то момент даже решил, что уже все, в их идеальных отношениях наступил кризис, вампиру стало не интересно водиться с малышом, и он переключился на кого-то постарше. И если бы не «За свое счастье надо бороться», произнесенное за обедом Луной, Хан, наверное, вообще бы опустил руки. Он вспомнил, как когда-то так же сомневался по поводу Минхо и Эрика, и что это ему дало? Только лишние переживания. Необоснованные и ничем не подкрепленные. Джисон решил действовать. Четко и быстро. Он не позволит своим сомнениям и какому-то Чану с «пустой коробочкой» разрушить его счастье, которым Хан так дорожил. Забравшись под стол, Джисон стал ждать, когда в аудиторию заглянет Минхо, чтобы сделать ему неожиданный сюрприз. Он знал, что пары у вампира уже закончились, но к нему по обычаю, планирует зайти Чан, чтобы пропустить по чашечке кофе и обсудить «рабочий план». Джисон не верил, что эти двое действительно обсуждали работу, а потому застать вампира врасплох, было бы для него двойным триумфом. Минхо не заставил себя долго ждать, и появился буквально через десять минут, как скрылся в коморке Свона. К нему зашли два или три студента, и Минхо ответил на все интересующие их вопросы, а после принялся печатать сообщение в своем телефоне. Джисон знал, что еще вот-вот и появится Чан, и только после того, как преподаватель объявился на пороге аудитории четыреста двадцать пять, завязав разговор со своим коллегой, Хан начал действовать. Выбравшись из дальнего угла под столом, парень перекатился на колени и опустил руки на чужие бедра. Минхо от неожиданности, чуть не вылил на себя горячий кофе. Взволнованный Чан поинтересовался, что случилось, а вампир устремил взгляд под стол. Там, с хитрой улыбочкой на лице, сидел довольный Джисон, потянувшийся проворными пальцами к пуговице на чужих брюках. -Эээ. Чан, спасибо за кофе. Но мне надо бежать уже, на самом деле.. -Да? - растерянно спросил преподаватель, резко изменившись в лице. - Что-то случилось? Пальцы Джисона уже потянулись к ширинке, схватившись за собачку чужих брюк. Он испытующе смотрел на Минхо. -Нет. Там по бумажкам в другую часть города.. пока по пробкам доеду… Рука опустилась на пах, мягко его поглаживая. Минхо шумно выдохнул через раскрывшийся ноздри. Он перехватил руки Джисона, накрыв их своими. Со стороны выглядело не очень.. Чан прищурился. Минхо подвинулся к столу чуть ближе, отодвигая коленями Хана обратно и наспех застегивая свои штаны. Он по-кошачьи скромненько улыбнулся, взглянул на часы, а после указал Чану на дверь. Тот вежливо попрощался и вышел из аудитории, так и не отпив кофе. Резко отскочив на стуле назад, Минхо вперил свои уже грозные глаза в Джисона, который сидел под столом, будто нашкодивший котенок. -Что ты творишь? - прошипел он. -Я соскучился, - грустно и обиженно произнёс Джисон, опустив взгляд в пол. Минхо немного смягчился. -Мы же собирались увидеться дома. -Я не в этом плане соскучился! Я соскучился по тебе, - поджал губы младший. Он выбрался из - под стола и тут же оказался в объятиях старшего, который нежно погладил его по волосам. -Джисон.. Ну не здесь же.. И не при Чане. -А почему не здесь? И почему не при Чане? - возразил Джисон. -Пусть знает, что ты занят, и перестанет с тобой флиртовать. Минхо громко и заливисто рассмеялся, посмотрев на Джисона, как на маленького ребенка, который что-то не так понял и себе придумал. -Ты опять что ли за старое? Хани, глупышка, я только тебя люблю. Не нужен мне больше никто. -Да, очень я в это поверил. Как же. Ты от меня отдаляешься. И интересую я тебя с каждым днем все меньше и меньше.. Минхо схватил младшего пальцами за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Испытующе, долго, внимательно. Джисон действительно был расстроен. Ли погладил его по щеке. -И ничего я не отдаляюсь. Ты же знаешь, что мы не пересекаемся в университете так часто не потому, что я не хочу тебя видеть, а потому что так надо. Нам не нужны слухи, как о Сынмине с Хенджином. -Поэтому ты даже в постели меня не касаешься? .. -Что? - опешил Минхо. - Ты чего такое говоришь? А как же прошлое воскресенье? Тебе не понравился мой язык? - с напускной серьезностью и долей обиды сказал Минхо. Джисон закатил глаза. -Вот именно! ПРОШЛОЕ воскресенье.. ЯЗЫКОМ! Минхо, ну это детский сад, штаны на лямках! - возвел Джисон руки вверх, мол «понял теперь, о чем я!» Ли это немного задело, поэтому он посмотрел на Хана серьезно, требуя объяснений. -Тебе в постели со мной не нравится что ли? Я не понимаю, к чему этот разговор? Ревность, упреки, недовольство.. Хан Джисон, что происходит? Младший, громко цокнув, оттолкнул старшего к доске. Он навалился на Минхо, будто торнадо, захватывая губы вампира в свой плен. Он жадно облизал верхнюю языком и тут же поцеловал. Проворные руки опустились на чужие плечи, плавно переходя на шею. Большие пальцы надавили на выступившие венки. Надавив коленом на пах, Джисон продемонстрировал, как он хочет сейчас Минхо. Укусив того несколько раз за подбородок и сильнее сжав шею, Хан наконец оторвался от старшего. -Вот так я хочу.. понимаешь? - произнес запыхавшийся от поцелуя Джисон. Минхо недоуменно на него посмотрел. Жар, исходивший от младшего, переходил на кожу Ли волной возбуждения. Такого Хана он видел не редко, но всегда сдерживал его импульсивность. Хотя.. признаться честно, заводило не на шутку. Вампир мечтал сбросить оковы нежности и взять парня грубо, громко и мокро. Они еще какое-то время стояли молча. Младшему показалось, что вампир резко отупел. «От недостатка моей крови что ли?» - Почему ты молчишь? -Думаю. -Чего ты думаешь - то? Возьми меня сейчас, здесь, на столе. И выброси все из головы. Покажи, что ты меня не забыл. Покажи, что все так же любишь. Только в этот раз искренне. Без страха меня сломать и обидеть. Я не хрустальный. Хотел бы вампир в это верить. Минхо медленно посмотрел на деревянную поверхность и поднял брови. Джисон снова просил чего-то невыполнимого. Точнее, безрассудного. Того, о чем мог потом пожалеть. По крайней мере, так казалось Минхо. Он все еще помнил их первый раз, и то, как плакал Джисон, как казалось ему, от боли, как боялся и переживал, что покажется в глазах старшего неопытным неудачником, боявшимся обделаться. И вампир думал, что смелый Хан только на словах. Вампир медленно двинулся в сторону двери, заперев ее на защелку. Затем так же медленно вернулся назад, пытаясь считать с лица Джисона информацию о том спектре эмоций, которые он сейчас испытывал. Мыслительная связь не помогала. Хан был одним сплошным пульсирующим комком нервов, сгорающий от нетерпения и возбуждения. Возможно, если утолить его жажду всего на секунду, если зайти чуточку дальше, он и сам даст заднюю? Минхо решил попробовать. Оказавшись прямо у Хана перед лицом, он с еще большей силой вцепился в любимые губы, сразу прижимая Джисона к себе. Схватив парня под бедра, вампир тут же уложил Хана на стол, сбросив ненужные никому бумажки и крафтовый стакан не выпитого кофе, который разлился по полу коричневой лужицей. Минхо навис над Джисоном, жадно целуя щеки, подбородок, губы и нос, оттягивая воротник рубашки и вылизывая шею. Он ждал, когда Хан тоненько запищит и скажет о том, что он передумал заниматься сексом в таком месте, но младший, откинув голову, наслаждался чужими губами, обхватывая чужую талию ногами и призывно толкаясь навстречу. -Ты правда хочешь, чтобы мы сделали это здесь? - прошептал Минхо, обжигая его своим горячим дыханием. Ответом послужило то, как пошло Джисон прикусил нижнюю губу зубами. Он сам потянулся вампиру навстречу, когда тот чуть откинулся назад. Дрожащими пальцами Хан потянулся к рубашке старшего, не попадая по пуговицам. Те, агрессивно отрывались от тонкой ткани и падали на пол. Когда доступ к груди Ли был открыт, Джисон жадно припал к ней губами и языком, стараясь захватить всю ареолу в свой проворный рот. Он блуждал по накаченному телу руками, ловя эйфорию от такой близости. Холодная, твердая поверхность стола мурашила кожу. Джисон мелко дрожал, чувствуя животом возбуждение старшего. Когда он, запыхавшись, упал на спину, то первым делом уставился в глаза напротив, которые продолжали смотреть на него с немым вопросом. -Никаких отговорок, ассистент Ли. Я не передумаю, - серьезно ответил Джисон. - Возьми меня здесь и сейчас. И желательно сзади. Ну а кто Минхо был такой, чтобы игнорировать просьбу любимого? Ради Джисона он готов был сдаться..Ради него он готов был исполнить все, что угодно. И да, Чонин был прав, Минхо Джисона очень любил. И да, Хёнджин тоже не ошибался, когда говорил, что Минхо подвергает угрозе их безопасность. Может, порой просьбам любимого стоит говорить «нет»? Ради счастливого будущего, ради собственных отношений..