Плен, превратившийся в удовольствие.

Когда-то он говорил, что смеет все, и искренне верил, что так будет всегда. Что ему не нужно ничьей милости — ни от Создателя, ни от людей, если предположить, что люди на нее способны. Потом… Потом жизнь внесла свои корректировки в его представления о себе и окружающих. И сейчас он репетировал на сотый раз, что скажет Окделлу, как раз в надежде на его милость. Потому что Окделл оказался большим. Просто — большим. Его здоровенный член и сейчас стоял перед глазами Рокэ, и он совершенно не хотел думать о том, что будет, когда эта оглобля ворвется внутрь. Его уже рвали, наскоро кое-как лечили, порой, кажется, даже магией — он не был уверен, потерявшись тогда в тяжелом забытьи. Он вообще не все помнил из того, что с ним творили в Багерлее. Кажется, среди насиловавших его был только Альдо — но на самом деле он не был уверен даже в этом. Кажется, проклятый Айнсмеллер его только пытал, не трахал. Во всяком случае, на это Рокэ надеялся. Он вообще на многое вынужден быть надеяться с тех пор, как его мир полетел к закатным тварям, а он сам мог лишь смотреть и страдать, но не что-то изменить. Как лучше сказать? Давай я тебе отсосу? Можно я сделаю все ртом, тебе понравится? Или просто пошло, как шлюхи в борделях, где он никогда по доброй воле и не бывал, разве что выковыривал оттуда однокорытников, а после — сослуживцев, а то и подчиненных, облизать губы, намекая, что не против? И как отнесется к этому его хозяин? Он попытался провернуть перед зеркалом задуманное, и тихо застонал, уронив вмиг запылавшее лицо в ладони: шлюха из него выходила… так себе. Не выходила, проще говоря. Смотрелся он глупо и жалко. Так ничего до вечера и не придумав, Алва вновь углубился в чтение, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей об огромном члене хозяина. Получилось плохо, хотя в итоге удалось все же переключиться. *** Когда его вызвали к Ричарду, он запаниковал. Кое-как сгреб себя с кресла, к которому прилип, читая, наскоро привел себя в порядок. Прочесал волосы — почему-то то, какими гладкими, привычно-непривычно ровными они были, помогло собраться и вызвало в душе иррациональное тепло к Окделлу. Все-таки с волосами тот угадал. Так может, и со всем остальным обойдется?.. Ричард ждал его за столом с легкими закусками и фруктами, и как раз нарезал на тонкие, идеально ровные дольки крупное сочное яблоко, когда Рокэ вошел в комнату. Протянул бокал вина, привлек к себе, коснулся губами губ. Рокэ беспрекословно ответил на поцелуй — может, опробовав получше его губы, Окделл согласится на его предложение. Впрочем, Ричард не стал затягивать с поцелуями, хотя его губы были теплыми и… приятно успокаивающими. Скажи кто-нибудь Рокэ еще хоть год назад, что его успокоит поцелуй мужчины — он бы поднял говорящего на смех. Сегодня было не до смеха. — Я скучал, — словно по какой-то доброй традиции известил тем временем Окделл. — Раздевайся, сокровище мое. Пойдем в кровать. Я так устал сегодня от всех, что хочу думать только о тебе. Рокэ потянулся к нарезанным яблочным полумесяцам. Прозрачно-медовые, они выглядели на тарелке лепестками, невинными и прекрасными. Он медленно, растягивая каждую секунду, по кусочку съел пару долек. Потянулся за третьей. Обреченно отложил обратно на блюдо. Все равно придется, а если тянуть — Окделл может рассердиться, и тогда шансов убедить его будет меньше. Пальцы дрожали, и он дал себе немного времени, чтобы взять себя в руки — подхватил отложенную дольку, доел, не ощущая вкуса. Обернулся к Окделлу. Тот удобно развалился на кровати, уже успев раздеться, и сейчас по-хозяйски нетерпеливо похлопывал по простыне рядом с собой, подзывая пленника. Рокэ нервно дернул завязки жилета, потом — сорочки. Ричард смотрел, не отрываясь, как Рокэ раздевается, но на сей раз не спешил ему помогать. Словно решил наслаждаться со стороны. Когда Рокэ разделся до исподнего и присел на самый краешек кровати, Ричард ухватил его за руку, потянул к себе. Прижал его пальцы к губам, прошелся языком, слизывая остатки яблочного сока. — Сладкий мой. Снимай уже все. Рокэ неловко выпутался из тонких тряпочек, и так слабо защищавших его наготу. Окделл сразу подмял его под себя, уложил на спину. Навалился сверху жарко, тесно прижался, словно дорвавшись до столь долгожданного тела. Рокэ завозился, чувствуя, как в бедро упирается каменный член. — Окде… Ричард. Хочешь… Хочешь, я… ну… возьму в рот? — спросил он еле внятно, запинаясь. — Что, прости? — не понял тот. Рокэ про себя помянул Леворукого и всех его тварей. — Ну ты вчера сказал, что хотел бы… В общем, если хочешь, давай я… Там. Губами. Ртом, — выдавил он. Окделл усмехнулся, просунул руку ему между ног, исследуя промежность. — И это тоже хочу, но на сегодня у меня другие планы. Рокэ дернулся, отчаянно вцепился в его руку. — Подожди. Пожалуйста, давай я возьму в рот. Тебе понравится, — протараторил он с мольбой. Окделл внимательно вглядывался в его лицо. — Ты так этого хочешь? — спросил он. — Да, конечно, — соврал Алва, не задумываясь. — Пожалуйста. Лицо Ричарда окаменело, глаза стали ледяными, и Рокэ с ужасом понял, что ошибся. Не стоило врать хозяину. Ничего он не хотел — просто боялся того, что будет больно, а Ричард, судя по всему, все сразу понял. — Тогда сейчас будешь сосать, а зад подставишь после, — тем временем холодно известил Ричард. — Я первый раз кончаю быстро, так что как раз с твоей задницей и пойдем на долгий заход. Алва закусил губу до крови, чтобы не заорать. Он сделал только хуже, и сейчас Окделл… А Ричард вдруг осторожно лизнул его в висок, снимая с него одинокую капельку влаги. Рокэ и не заметил, что не удержал слез. — Но ты ведь не этого хотел, верно?.. — тихо спросил он. Рокэ замотал головой. Окделл вздохнул. — Рокэ, я ведь уже сказал тебе вчера — меня можно просто прямо попросить. Но вот ложь, манипуляции, игры — это я ненавижу. На дух не выношу. Ты боишься. Несмотря на то, что я был с тобой аккуратным и добрым — боишься. И вместо того, чтобы сказать мне все, как есть, устраиваешь эту клоунаду. И что мне теперь с тобой делать? — Прости. Прости, — попросил чуть слышно Рокэ. Он уже понял, что сделал все неправильно. Но он и правда не хотел злить хозяина, просто думал предложить что-то взамен. — Хорошо, — вновь вздохнул тем временем Окделл. — Прощаю. Но больше так не делай, иначе мне придется наказать тебя. И, поверь, тебе это не понравится. Алва быстро кивнул. Он верил. И отлично понимал: Ричард сейчас намного сильнее, и ему даже делать особо ничего не придется. Достаточно просто не осторожничать — и Рокэ пожалеет, что родился на свет. — Я не хотел разозлить тебя, — попытался он оправдаться. — Просто ты вчера сказал, что хотел бы… — А ты чуть раньше сказал, что это мерзко, и тебя стошнит. А сейчас хочешь предложить мне то, от чего тебя воротит, взамен того, чего ты боишься. Это все, что я, по-твоему, заслужил? — спросил Ричард. Рокэ сжался, вновь мотнул головой. — Да нет же, я не это имел в виду! Я… В общем… Я сегодня утром, после того как ты… Я попробовал сам. Оно не такое, как я думал. Не отвратительное. И я решил… Окделл смотрел с искренним удивлением. — Ничего не понял, — признался он весело, и Алва с облегчением выдохнул, поймав в его голосе эту привычную добрую насмешку, сменившую гнев. — Что и когда ты попробовал? Рокэ вздохнул, и, сбиваясь и путаясь, отчаянно краснея, рассказал ему о своих утренних похождениях. От неловкости и смущения горели даже шея и грудь, но ему хотелось донести до хозяина, что он действительно хотел как лучше. — Вот оно что. Ты полон сюрпризов, моя жемчужина Кэналлоа. Ну что ж, это меняет дело. Нет, я все еще не согласен на твое предложение, хотя обещаю — это мы тоже попробуем. Но сейчас я хочу тебя — и я тебя получу. Рокэ обреченно прикрыл глаза. Ну хоть так. Хозяин все равно изнасилует его, но хотя бы не на пике злости. Уже хорошо. — Давай договоримся, — мягко, вкрадчиво продолжил тем временем Окделл. — Если ты скажешь мне, что тебе слишком больно — я остановлюсь. И мы придумаем, как быть. Но Рокэ, упаси тебя Создатель попытаться играть со мной и лгать. — Угроза в голосе Повелителя Скал придавила Алву к кровати каменной плитой. — Я пойму. И вот тогда будет действительно больно. Ты понял меня? Рокэ закивал. — Да. Да, я понял. Ты правда… Если будет больно — ты правда не станешь?.. — Правда, — вздохнул Окделл. — Хороший мой, разве я тебя хоть раз подвел? — Дождавшись, когда Алва отвел взгляд и отрицательно мотнул головой, он ласково успокоил: — Верь мне. И Рокэ — слушайся меня. Делай то и так, как я велю. Это в твоих интересах. Я говорю это как раз потому, что не хочу причинить тебе боль случайно. Договорились? Алва вновь кивнул. Оставалось лишь подчиниться и надеяться, что Ричард его пощадит и будет достаточно осторожным. Рокэ не сомневался — больно все равно будет, с такой-то оглоблищей, как у Окделла. Но оставалась слабая надежда, что не слишком сильно. Ричард тем временем навис над ним, требовательно целуя, и Рокэ сделал все, чтобы ответить на поцелуй как можно более старательно, чтобы убедить хозяина, что он будет послушным. Окделл отстранился, провел руками по подрагивающему телу пленника — с силой, словно присваивая. — А сейчас разведи ноги, подними их повыше и держи себя руками под коленями, — приказал он. Рокэ задохнулся от стыда и унижения. Помедлил. Очень хотелось послать Окделла в закат, послать грубо, потребовать поединка или смерти. Он знал — это бесполезно. Его клятва, его узы не оставляли ему выбора. Он принадлежал не себе, а хозяину, и мог рассчитывать только на снисхождение со стороны Ричарда, никак не на что-то иное. Ему не оставили даже права на смерть. Алва закрыл глаза и раздвинул ноги. Еще секунда, и он послушно подхватил себя обеими руками под икры, поднял и развел колени, и подставился Окделлу.