Плен, превратившийся в удовольствие.

И все же Ричард сначала довел любовника до второго оргазма, и лишь потом угрожающе выдохнул, целуя: — Рокэ!.. — Потерпите еще, эр Окделл, — шепнул Алва, возвращая поцелуй. — Я знаю, вы можете. Он раскинулся под Ричардом — разнеженный, затраханный, с зацелованными губами, с распутным румянцем на щеках. Ричард стоял над ним на коленях, прижимая к кровати, и терся об него членом. Рокэ подставил руку, и Ричард толкнулся в его ласковый обхват. — Рокэ… Чего еще ты хочешь?.. Алва помолчал, то ли обдумывая пожелание, то ли просто желая помучить. — У вас же богатая фантазия, эр Окделл? — наконец спросил он. — Вы звали меня плохим мальчиком. А расскажите мне… Признайтесь теперь вы в своих самых грязных фантазиях! Окделл почувствовал, как полыхнули щеки. Заглянув в глаза Алвы, он понял — тот не отступит. Не освободит от проклятой обвязки, не позволит кончить, пока не услышит то, что хочет. Горячая волна стыда и возбуждения плеснула от лица ниже, обожгла до самого паха — и отступила. Голос Окделла прозвучал обманчиво прохладно, мягко. — Как прикажешь, моя жемчужина. Все мои фантазии — грязные, очень грязные или не очень — касаются одного лишь тебя. Только помни, хороший мой — от фантазии до действия пролегает пропасть, через которую я не планирую шагать. — Ричард вновь толкнулся в руку Рокэ, и тот теснее охватил его ноющее, перевозбужденное достоинство. — Я хотел бы раздеть тебя, связать… и вывести во двор замка. Поставить на колени и заставить сосать мне на глазах у всех. Так, чтобы все видели, что гордый Ворон принадлежит Вепрю, принадлежит мне и только мне. Я хотел бы кончить на твое прекрасное лицо, стереть сперму с твоих щек и заставить вылизать мне руки. И чтобы мои воины смотрели, как твои губы послушно обхватывают мои пальцы, как до того обхватывали мой член. Я хотел бы приказать тебе стоять там, связанным, голым, перед моими слугами и солдатами, которые обсуждали бы, какая прекрасная игрушка появилась у их хозяина. Я хотел бы, чтобы ты вылизывал мне сапоги и умолял увести тебя, укрыть от их глаз. Чтобы плакал и клялся в вечной верности — лишь бы мне не пришло в голову оставить тебя им — беззащитного, беспомощного. Обездвиженного. С горячими, доступными каждому дырками. Напоказ. Ричард перевел дыхание, обхватил ладонь Рокэ своей ладонью, толкнулся сильнее в сплетение пальцев. Жестко усмехнулся, видя, как интерес и веселый азарт в глазах Алвы сменяются совсем не игровым, а уже вполне настоящим ужасом. — Или, например, я бы хотел поставить посреди двора деревянный помост. Соорудить на нем стену с круглыми отверстиями на уровне паха. Поставить десяток моих людей по одну сторону стены, велеть им сунуть члены в эти отверстия. Выбрать себе случайное место среди них. Оставить тебя по другую сторону стены на коленях, и заставить ползать и выбирать член, и попытаться узнать меня по этому члену. Тот, который ты выберешь, ты бы должен был сосать, пока хозяин члена не остановит тебя. Если бы ты угадал, Рокэ, ты бы выиграл в этой игре. Но если нет… О, если бы ты не узнал меня, не узнал бы хозяйского достоинства, то тебе пришлось бы отсосать тому, кого бы ты за меня принял. И так до тех пор, пока ты не добрался бы своими ласковыми, такими жаркими губами до члена твоего господина. И столько раз, сколько бы ты ошибся — столько же раз я бы заставил тебя отсасывать тем, на кого бы указал. Или подставить им задницу — прямо там, на помосте. Как тебе такая фантазия, хороший мой? Хочешь еще?.. Рокэ колотила дрожь, он попытался освободить руку, но Окделл не дал, удержал, продолжая толкаться перевязанным членом в их сплетенные руки. — Нет, не хочу, пожалуйста, хватит! — взмолился Алва. — Еще всего одну, хороший мой. Всего одну очень, очень грязную фантазию. Все для тебя. Я хотел бы иметь твой зад не только пальцами. Не просто пальцами, жемчужина моя. Я же уже имею тебя тремя, четырьмя пальцами, и сейчас без особой боли вставляю почти по самые костяшки. Но это не предел, о нет. Я бы хотел так тебя растянуть, чтобы вставить в тебя весь кулак, моя жемчужина. Весь, понимаешь? — Ричард протянул свободную руку, просунул Рокэ между ног, коснулся растраханного отверстия. Оскалился, услышав жалобный, испуганный вскрик, и почувствовав, как мышцы у самого входа судорожно сжимаются от страха. — Тот, в чьем заду находится кулак хозяина, становится очень, очень послушным мальчиком, правда? Рокэ тяжело дышал, боясь пикнуть. Ричард тихо рассмеялся, отпустил его руку. Тот отдернул ладонь от напряженного члена Окделла, словно тот его ужалил. Потом перевел дыхание, беря себя в руки. Потянулся распутать узлы обвязки. Руки, снимающие ленту с гениталий Окделла, заметно дрожали. Рокэ потянул Ричарда за собой, усадил на край кровати. Скользнул на ковер, встав перед ним на колени, и забрал освобожденный член глубоко в рот. Ричард усмехнулся. Рокэ запомнил, что, наказывая его, Дикон трахал его в рот уже после того, как имел его зад. И сейчас сам сделал то же самое. Видимо, фантазии Ричарда его всерьез испугали. Он сосал старательно как никогда, давился, но не останавливался. Всей своей послушной позой у ног Ричарда, взглядом испуганных, затуманенных слезами глаз, Рокэ словно молил о пощаде. Окделл перехватил его за волосы, осторожно оттянул, сняв горячий рот со своего члена. — Тебе так тяжело, сокровище мое. Не надо себя мучить. Он поднял Рокэ с колен, подтянул на кровать, повернул на живот. Вошел осторожно, бережно. Ему хватило лишь пары минут, чтобы кончить. Рокэ под ним чуть слышно выдохнул — после двух оргазмов, сам он больше не хотел, и то, что Ричард кончил быстро, было для него немалым облегчением. — Запомни, мое сокровище, — прошептал Ричард Рокэ на ухо, придавливая его к кровати. — О чем бы я ни фантазировал — я никогда не причиню тебе вреда, если ты сам не сделаешь что-то, что вынудит меня на такую жестокость. Слышишь? Фантазии — это просто фантазии. — Я знаю, — тихо ответил Алва. — Ты человек чести, и всегда так себя вел, эр Окделл. Спасибо за это. Он потянулся, выскользнул из-под Ричарда, перевернулся. Потянулся к его губам, словно успокаивая себя поцелуями, стирая память о жестоких словах Окделла, к которым сам же его и вынудил. — Ричард… Член у тебя огромный, но кулак уж совсем перебор. Скажи, что не станешь. — Тебя именно это смутило сильнее всего? — усмехнулся Окделл. На его удивление, Рокэ кивнул. — Я знаю тебя. И не верю, что ты мог бы поступить со мной так… бесчеловечно, бесчестно, не как дворянин. Унизить при простолюдинах, выставить на посмешище, опозорить так гадко. Только не ты. Твой король — да-да, я знаю, что ты относишься к нему иначе, и все же — твой король и смог бы, и даже делал что-то похожее, но не ты. Ты не такой. Но вот поэкспериментировать в сексе — о, это ты, эр Окделл, всегда готов. Но такое… Я не хочу. Это даже звучит… Скажи, что не станешь. Пожалуйста, Дикон. Ричард улыбнулся. — Не стану. Если сам не попросишь. И не смотри на меня так, ты про многое не верил, что это может быть приятно. Так что не зарекайся. Но насильно — не стану. Рокэ неуверенно кивнул — обещание звучало достаточно убедительно. Окделл сгреб его в объятия. — Да уж, эти игры — определенно то, что нужно. Думаю, у нас впереди много таких изобретательных ночей. А ты так и не научился кончать без рук, сокровище мое. — Я учусь, просто пока не получается, — виновато улыбнулся Рокэ. — Ты сам говорил — это не всегда, не у всех и не сразу получается. — Ну что ж, это повод чаще тебя тренировать, — с доброй насмешкой ответил Окделл. Рокэ уже не пугали перспективы таких тренировок, хотя долгие ласки без возможности кончить всегда оборачивались для него почти пыткой. Что бы Ричард ни говорил, он оставался добрым и порядочным по отношению к своему пленнику.