Плен, превратившийся в удовольствие.

Рокэ прижался еще теснее, чувствуя, как его плоть обмякает внутри Ричарда, но тот уже догнал его в этой скачке наслаждения, излившись ему в руку. Рокэ довольно рассмеялся, дождался, пока Ричард повернется к нему лицом и слизнул со своей ладони его семя. Окделл тут же впился ему в губы, вылизывая, заставляя поделиться вкусом. — Как я люблю, когда ты такой, жемчужина моя! Надо почаще с тобой тренироваться. — Не боишься привыкнуть к проигрышам? — поддел Рокэ. Ричард глянул удивленно. — Ты — лучший клинок среди всех, кого я знаю, так что проиграть тебе — честь для любого фехтовальщика. Рокэ растерялся. Он уже отвык от подобных похвал, и не ожидал ничего похожего от Ричарда. — Дикон… — Я очень горжусь твоими умениями, — просто сказал Окделл. — Ты лучший во многом, и я это ценю. — Нравится… Владеть самым лучшим? — Нравится, что ты — это ты. И да, владеть тобой мне тоже очень нравится, но давай дождемся ночи, чтобы я мог тебе это продемонстрировать, — тактично ответил Окделл. Рокэ правильно понял его ответ. Ричарду неинтересно было владеть жалким рабом. Но вот быть хозяином такого, как Рокэ Алва — о, это дорогого стоило. Поэтому ему было нетрудно отдать ему победу, и он с радостью позволил бывшему маршалу восстановить форму. В отличие от Альдо, Окделлу хотелось не бессловесную покорную едва живую тушку — он хотел Рокэ целиком. И был готов для этого дать тому гораздо больше свободы. Но и взамен забирал больше. Альдо никогда не получал и не смог бы получить в постели того, что получал Ричард — что Рокэ отдавал ему по доброй воле и со всем старанием. И Дикон это знал, понимал с самого начала, даже когда Рокэ и близко не догадывался. И, положа руку на сердце, если уж приходилось выбирать из вариантов поражения, Рокэ был не против подхода Окделла. Любовник и вассал — не подстилка и раб, и первый вариант сейчас казался весьма приемлемым, учитывая, каким мог быть в постели его хозяин. — Ловлю на слове, — рассмеялся он в ответ. — Ночью продемонстрируешь. Ричард натянул штаны, оправил сорочку с обрезанной тесемкой. — Переодену это безобразие и давай пообедаем. А стилет, — он кивнул на оружие, все также мирно лежащее в шаговой доступности, — оставь при себе. Не думаю, что тебе может тут что-то угрожать, жемчужина моя, да и мои люди защищают всех, находящихся в этом доме, но времена неспокойные. Так что возьми его и подбери что-нибудь еще, что решишь, что стоит держать под рукой. Хочу быть уверенным в твоей безопасности. Ричард ушел, а Рокэ все еще бездумно крутил в руках смертоносный клинок. Сколько уверенности и силы надо было иметь, чтобы так играючи, спокойно переносить лезвие у шеи — лезвие в руках пленника и бывшего врага? И в том ли дело, что Ричард был уверен, что его защитит клятва Рокэ? А как же то, что он только что разрешил ему владеть собственным оружием на свое усмотрение? Пусть самому Ричарду Рокэ навредить не мог, но… взять заложника? Что-то еще? Впрочем, покинуть пределы, очерченные Окделлом, Алва бы все равно не смог, и все же, все же… Или Дикон и правда просто доверял Алве, считал, что они стали союзниками? Это было странно, хотя Алва действительно признавал разумность многих подходов и идей Окделла. А еще он не верил в беспечность и тем паче глупость Ричарда — а значит, речь шла о смелости и благородстве, а такие качества Алва всегда уважал. Пожав плечами, он удобно скрыл стилет в высоком голенище домашних сапог, которые привык обувать на тренировках. Стоило поторопиться — обед с Окделлом был приятным привычным ритуалом, и Рокэ не хотел опаздывать.