Плен, превратившийся в удовольствие.

Ричард уже успел нарезать фрукты и налить вина, и ждал Рокэ. Мясо и овощи дымились на столе, распространяя аппетитный аромат. За едой они нередко обсуждали что-то нейтральное, и сейчас Ричард рассказывал о планах на зиму, и о том, как успели вовремя укрыть поля, подготовить теплицы и запастись семенами к посевным. Рокэ слушал с интересом: в Канэлоа были совсем иные особенности ведения хозяйства, но надорское устройство для северного региона оказалось на редкость разумным и продуманным. И все же вопрос о том, почему Ричард не задумываясь позволил ему вдруг носить оружие, вертелся в голове, отвлекая от разговора. Ричард как всегда чутко уловил это. — Ты словно не совсем здесь, жемчужина моя. Тебя что-то тревожит? — Не могу понять, почему ты это позволил, — честно ответил Рокэ, выложив на стол стилет. — Я вроде сказал — речь ведь о твоей безопасности, — с недоумением ответил Окделл. — Но почему сейчас?.. — стилет вернулся в свое гнездо в голенище, а Рокэ ждал ответа. — А, вот ты о чем, — Дикон вздохнул. — Это после ранения. Я был уверен в твоей безопасности, ну, кроме того идиотского случая с трясиной. А сейчас вдруг подумал, что мои люди — воины, а подослать ко мне могут убийцу — особенно после неудачного покушения. Это ведь совсем другой расклад. Честный вояка может оказаться бессильным что-то предпринять, когда речь о подобных «профессионалах». Что, если кто-то из таких засланных гадов попадется на пути тебе? В общем, мне будет так за тебя спокойнее. Хотя в целом ты прав — надо было сразу тебя вооружить, еще в первые же дни. Не знаю, почему я об этом не подумал. Рокэ слушал потрясенно — он ждал чего угодно, только не этого. Дело оказалось вовсе не в доверии — словно вопроса об опасности Алвы для Ричарда вообще не стояло. Только о безопасности самого Алвы. То ли Ричард не ставил его ни во что, и не считал опасным, то ли… все же доверял. Необъяснимо, но искренне. То ли считал, что безопасность Рокэ важнее вероятного удара с его стороны. — Приятно такое доверие… — пробормотал он. — Мне важна твоя безопасность, — просто отозвался Ричард. — И все же я не понимаю, — выдохнул Рокэ. — Что именно, жемчужина моя? — Все. Зачем это? Зачем позволять пленнику боевые тренировки, зачем вооружать? В конце концов ты мог бы просто держать меня в клетке в подвале на хлебе и воде, и никуда бы я не делся. Ну, приходить иногда развлечься… Физически твоя собственность была бы в безопасности. Так зачем все эти сложности?.. — Ты бы этого хотел? — мягко спросил Ричард. — Сидеть в клетке, как животное на цепи? Рокэ отвел взгляд. — Ты знаешь, что нет. Никто в здравом уме бы такого не хотел. И что я благодарен тебе за все. Но понять — не могу. Ричард вздохнул, потер бровь. — Рокэ… Да, я мог бы. Да и, если уж на то пошло, в некоторой мере хотел бы. — Он улыбнулся, глядя в глаза вскинувшемуся Алве. — Ты меня знаешь — я люблю власть, особенно власть в постели. Думаешь, мне не кажется привлекательной идея запереть тебя в клетке, в цепях и ошейнике, приходить к тебе с плетью, видеть, как ты, такой красивый, такой послушный, покорно скулишь у моих ног? Да я даже сейчас возбуждаюсь, представляя такую картину. Но я человек, не тварь закатная. И понимаю, что некоторые фантазии должны оставаться лишь фантазиями. Ты — не игрушка. Ты живой, тебе бывает плохо, больно и страшно. И я не готов поступать с тобой как последняя мразь просто потому, что у меня в штанах чешется. В конце концов, в игровой, допустимой для нас обоих форме я и так получаю от тебя достаточно всего для меня приятного. И потом — зачем мне сломленное животное?.. Это… Это не только бесчеловечно, это еще и просто иррационально. Получить в свои руки сокровище, и втоптать его в дерьмо? — Многие так и делают, — выдохнул Рокэ. — Понимаю, — согласно кивнул Ричард. — Наверное, если бы между нами была давняя вражда*, если бы у меня был повод для застарелой, болезненной ненависти к тебе — я бы воспользовался случаем и отомстил бы поверженному врагу. Не знаю, как далеко смог бы зайти, и не хочу знать — но я не святой, и это ты тоже отлично знаешь. Но у нас с тобой никогда не было личных счетов. Да, мы воевали по разные стороны баррикад, но воевали честно. Ты проиграл, я — точнее, мы, сторонники Ракана, — победили. Тебе пришлось покориться. Это не повод превращать тебя в домашнюю скотину, жемчужина моя. Напрасная жестокость к побежденным, жестокость без особой причины, без особых условий — недостойная, мерзкая вещь. Человек чести так не поступит. — Хорошо, что тебя не слышит твой король, — процедил Алва. Дикон снова тяжело вздохнул. — Рокэ… Услышь меня, пожалуйста. Я понимаю, как ты ненавидишь короля Ракана. И понимаю, что у тебя есть все причины чувствовать то, что ты чувствуешь. Но я специально оговорил случай с особыми условиями и особыми причинами. У Альдо были особые причины в твоем случае проявить предельную, беспрецедентную жестокость. Для него ты был не просто одним из врагов — ты был лицом сопротивления его приходу к власти. Ты, не ничтожество Фердинанд. А главное — ты был таким же лицом сопротивления королю Ракану для всех твоих последователей, и вообще для всех, кто не хотели видеть Альдо на престоле. Поэтому поймать, унизить и растоптать тебя, именно тебя, для Ракана было очень важно. Дать своим врагам и твоим союзникам наглядно полюбоваться, что будет с теми, кто не подчинится, было сильным и правильным стратегическим ходом. Альтернативой могли стать разве что массовые казни непокорных, как предлагали королю очень, очень многие его соратники. И при всем моем сочувствии к тебе я считаю, что в этом выбор Ракана сделать козлом отпущения одного тебя был верным. После того, что сделали с тобой — самым гордым, самым сильным противником Альдо, никто бы не осмелился бросить ему вызов. Все поджали в ужасе хвосты и притихли, прочие Повелители пошли, пусть и скрепя сердце и скрипя зубами, на союз. Потому что Альдо панически боялись, увидев, на что он способен. Раз не выстоял человек такой уникальной силы, воли и достоинства, как ты, значит, никто не смог бы противостоять его натиску. И, хотя мне происходящее было очень не по нраву по-человечески, как стратег я признаю правоту Ракана в этом вопросе. Рокэ дрожал и задыхался от бессильной ярости и боли. — Ты… Ты смеешь говорить это мне?! Мне? Да ты знаешь… Ты хоть представляешь, что со мной делали? Ты знаешь… — Знаю, — перебил Ричард с ледяным спокойствием. — Я видел. В этом и была суть. Рокэ захлебнулся словами, потрясенно глядя на Окделла. — Видел?.. И… Многие видели?.. — Не многие, — очень мягко, сочувственно ответил Ричард. — Но все, кому стоило увидеть — увидели. Мне жаль. Алва уронил лицо в ладони, не в силах держать привычную маску спокойствия. — Я понимаю, что для тебя это выглядит чудовищно, — тихо произнес Ричард. — Но перспектива массовых казней на всех площадях крупных городов лично меня пугала гораздо сильнее. Как и перспектива долгой, уничтожающей все живое войны. Я знаю, что ты считаешь, что никакой войны бы не было, не реши Ракан прибрать к рукам власть — но это не так. У тебя нет причин мне верить, но я говорю то, что есть: без Ракана этому миру пришел бы конец, нравится тебе это, или нет**. Так что Альдо сделал лучший выбор.