Лагерь

Тихон зашел в спальню первым —сунулся поначалу в комнату к одному парню, но наткнулся на протест и вышел, подумал подселиться ко второму, представившемуся Егором и занявшему одну из двух кроватей в другом крыле, но услышал от него, что есть комнаты на троих, и передумал. Егор обиделся, наверное, но это ничего — потом помирятся, время есть. Зато втроем безопаснее — залечь на дно и не отсвечивать сильно проще, если другим есть на что отвлечься. Пока соседей двое, трепаться они могут друг с другом, а не с ним. В комнате на троих кроватей было две — обычная и двухъярусная. Спать наверху, забираясь каждый раз под самый потолок и спрыгивая по утрам обратно, было давней мечтой Тихона, и он не раздумывая кинулся к ней. Поставил ногу на нижнюю перекладину небольшой лесенки, потянулся к следующей, почувствовал, как отзываются тугой болью последствия недавнего очищения. Подумал, что потерпит. Вспомнил, что ему предстоит залезать на нее и сразу после порки, может быть, даже до душа, когда соль еще будет разъедать рубцы… Отец редко заставлял его ложиться спать, не смывая соль, это было высшей степенью очищения, и сотворить для этого нужно было что-то поистине ужасающее, но кто знает, что случится в лагере? Вдруг Тихон заблудится и загрязнит душу до непростительного сильно? Тихон поджал губы, стараясь рассуждать здраво, посмотрел еще раз на возвышавшийся где-то у макушки матрас, тронул задние карманы джинсов, под которыми скрывалась россыпь синяков и просечек, вздохнул. Взял сумку, бросил ее на стоящую рядом одноярусную кровать, уселся рядом, ругая себя за то, что ушел от Егора — там бы такой выбор делать не пришлось. Где-то в коридоре то и дело хлопала дверь, и Тихон раз за разом замирал, ожидая, что уж теперь-то точно зайдут к нему, но никого не было. Разочарованно выдохнув в третий раз, Тихон раскрыл дорожную сумку, с которой обычно папа летал по командировкам и которую одолжил ему в знак большого доверия, и принялся раскладывать вещи. Судя по шкафу за дверью, большую часть вещей предполагалось хранить вне комнаты, и Тихон осторожно разложил на кровати стопки футболок, шорт, штанов и кофт, которые ему запаковала мама, пока он очищался. Их можно будет унести, а в тумбочку у кровати убрать самое нужное: книгу, телефон и зарядник, нижнее белье, принадлежности для душа, полотенце, тонкую деревянную линейку. Тихон пробежался пальцами по немного шероховатому, но все же ровному, без заноз боку, без всякой цели колупнул чуть темноватую россыпь пятен на ней, и вздохнул. Иногда, когда поведение Тихона оказывалось совсем уж выбивающимся из рамок праведности, отец не дожидался понедельника и проводил очищение сразу. Тихон этого боялся больше всего — пусть за недельные проступки и приходилось расплачиваться особенно горько, там отец хотя бы сек его сам. Тихон взял линейку покрепче, отвел руку назад, убеждаясь, что размаха в случае чего хватит, и понял, что примеряется не там. Как он будет при соседях? Выбор, сделанный ради безопасности, во второй раз показался неверным, и Тихон едва не разревелся, чувствуя, что окончательно запутался. Вдруг мама была права, вдруг это была плохая затея, вдруг он не справится? Дверь комнаты распахнулась, впуская тощего паренька со спортивной сумкой в руках и шлепками на ногах. Тихон резко выпрямился, отбросил линейку на кровать, будто она и не его вовсе, испуганно уставился на долгожданного соседа и выпалил, не успев все обдумать: — Привет! Я Тихон. — Семён, — не сводя с него ошарашенного взгляда отозвался тот. — Ты че творишь? Тихон прокрутил все в голове, попробовал решить, как выкрутиться из всего этого, закусил губу, думая, не позвонить ли родителям и не попроситься ли домой прямо сейчас, пока они еще не слишком далеко уехали, и наконец пролепетал: — Да я позу придумывал. Рисую. Ну и вот. Семён еще немного округлил глаза, явно не веря, что такие идиоты существуют, потом пожал плечами и спросил: — Покажешь, что получится? — Если получится, — пообещал Тихон. В конце концов, если и правда нарисовать теперь что-то подобное, получится, что он и не совсем соврал — не придется выносить это на очищение и докладывать папе. Семён тем временем посмотрел на двуярусную кровать, закинул сумку наверх, уточнил: — Обе же свободны? — Ага, — заверил его Тихон, радуясь, что тема так быстро замялась. — Третьего пока нет. — А вот и есть, — раздался девчачий голос. Тихон с Семёном обернулись к двери, а какая-то малявка, повисшая на руке пацана примерно их возраста, продолжила: — Это Олег. Олег тут живет теперь. Олег, тебе нужна нижняя кровать, я наверх не заберусь!