Лагерь

— Ты точно хочешь вернуться? — спросила мама. — Это же не обязательно, мы не думали… — Все в порядке! — в который раз за последние сутки поспешил заверить ее Серый. Все действительно было в порядке. За те часы, что он был дома, им с родителями удалось восстановить потерянную близость в общении — пропали неловкость и взаимное чувство вины, ужимки, постоянные попытки проверить, что все в норме. А еще у Серого пропало чувство, что его стоило бросить, и это было важнее всего. Были, конечно, и последствия — Серый готов был поклясться, что на всю жизнь запомнит дорогу по лесной грунтовке до лагеря, но и это казалось мелочью по сравнению с остальным. — Больше не сбежишь? — уточнил папа. Серый уверенно замотал головой. Нормальный же лагерь, и вовсе он не похож на детдом. Да что там, в нем даже весело, если самому себе жизнь не портить! Лишь бы Никиту не выгнали, а в остальном… — Если тебя будет что-то беспокоить, пожалуйста, звони! — потребовала мама. — Позвоню, — покладисто пообещал Серый. Родители, кажется, поверили. Папа наконец заглушил машину, вышел, открыл дверь Серого. — Сильно плохо? — спросил он, увидев, как Серый морщится, пересаживаясь от центра сидения к двери. — Нормально, — ответил Серый. — Серёж… — Правда нормально, — повторил Серый. — Пройдет. Папа понимающе кивнул, потрепал его по плечу и пошел к багажнику. Серый поплелся за ним. К воротам они шли, нагруженные кучей пакетов с вещами и обувью, которые, вообще-то, Серому и не были нужны, но без которых было никак — под ними скрывались купленные мамой вчера чипсы, сухари, банки с газировкой и несколько пачек конфет, которые есть в лагере было нельзя, но постоянно хотелось. — Не забудь про долги, — сказал папа, передавая все это богатство Серому. — Кстати! Тебе сегодня суп тоже везти, или до завтра потерпишь? — Да эй! — возмутился Серый. — Я же не серьезно… — Не серьезно, — усмехнулся папа. — Тогда давай серьезно. Если что-то не нравится или что-то нужно — пишешь, и мы это решаем. Идет? Серый кивнул. На территорию лагеря его пустили без проблем, даже вожатых звать не стали, чтобы те проводили его до корпуса. Серый махнул родителям, дождался, чтобы они пошли к машине, и уже развернулся было, чтобы пойти тоже, но вспомнил вдруг, позвал: — Дядь Коля? Сторож обернулся на него, махнул подбородком — спрашивай, мол. — Простите, — попросил Серый. — Что вас втянул, и вообще… Дядя Коля кивнул, усмехнулся: — Что, всыпали дома? Серый покраснел, опустил глаза, честно кивнул. — Да будет тебе! — махнул рукой дядя Коля. — Забудется. Дуй давай к своим. Подельник твой весь вечер у забора крутился, все ждал. — Правда? — спросил Серый и, не дожидаясь ответа, рванул в сторону корпуса. Дернув на себя входную дверь, он едва не выдернул наружу взявшегося с другой стороны за ручку Тихона. Подставился под него, чтобы тот не рухнул, дал ему встать нормально, буркнул: — Прости, не знал, что ты там. — Ты вернулся, — заметил Тихон, будто это не было очевидно. — А я домой еду на день. — Ну, круто, — хмыкнул Серый, пробираясь наконец мимо Тихона в корпус. — Хорошо отдохнуть. К его счастью, Никита был в комнате. Расслабленный, причесанный — вообще не похожий на себя позавчерашнего. — Тебя не выгнали! — обрадовался он, заметив Серого. — И тебя, — фыркнул Серый, протягивая ему руку. — Я больше не побегу, — предупредил Никита. — Тоже. Слушай, ты сиги не брал больше? Никита помотал головой, и Серый сунулся под кровать, чтобы достать приклеенную к дальней ножке пачку. — Курить я тоже больше не буду, — предупредил Никита. — И я, — совершенно серьезно кивнул Серый, запихивая сигареты в карман и снова выбегая из комнаты. До дыры в заборе он бежал в смешанных чувствах. С одной стороны, он же ничего такого делать и не собирался! С другой, идти за территорию лагеря с сигаретами в кармане — пахнет проблемами. А вдруг дыру после их побега успели заделать? Дыра была на месте, и Серый быстро пролез в нее, пробежал еще немного, остановился у одного из деревьев и принялся прорывать в корнях небольшую яму. Обратно он шел перепачканный, мокрый, уставший, с ноющими пальцами и без сигарет, но довольный.