Лагерь

— Давайте хоть что-нибудь придумаем! — взмолился Миха. Никита, максимально разделявший его настроение, слабо покачал головой. Бесполезно, ничего уже не вернешь. — Пусть вожатые вступятся! — так же отчаянно предложила Женя. Никита вдруг совершенно не к месту вспомнил, как хотел измазать ей все вещи пастой перед побегом, но так и не собрался, и качнул головой еще раз. Они всей толпой собрались в холле, чтобы не мешать Олегу с отцом паковать вещи. Дарья стояла около его комнаты и тихо что-то говорила, Виктор ушел к директору и так и не возвращался. Отряд сидел и беспомощно ждал, пока одного из них заберут. — Давайте забаррикадируем выход, — совсем уже без эмоций сказала Лена. Никита мотнул головой в третий раз. На самом деле он понимал, что его мнения никто толком и не спрашивает — тут вообще ничьего мнения не спрашивают, просто показывают, что им не все равно, — но и совсем не реагировать не мог. Сам он причину происходящего не видел — они с Соней ушли к реке как раз перед тем, как все случилось, а вернулись уже после, когда поняли, что сверху, со стороны лагеря, вдруг стало сильно шумнее. Услышав от парней, что Виктор ударил Олегову сестру, он поначалу даже обрадовался — наконец этот идиот патлатый свое получит! А потом, глядя на совершенно растерянного Виктора, на его дрожащие руки и бегающие туда-сюда глаза, вдруг передумал — и другие, кажется, передумали тоже, потому что все, как один, говорили директору, что ничего не видели: да, мол, Катя была с Виктором и ревела, а потом осипла, но чтобы ее кто-то трогал — не было. Думали, забудется, думали, Катю просто упекут в изолятор и все на этом… Теперь, понимая, что Виктор остается, а Олега с Катей увозят, все жалели снова, но уже не Виктора, а о не содеянном. — Надо было рассказать, — буркнул он. И остальные снова промолчали, как молчали и до этого. Кто-то дернул плечом, отмахиваясь, некоторые потупились — но в целом ни один не поддержал и не отверг это утверждение. Никита с горечью вспомнил песню, которую папа пел иногда на всяких застольях, пока не заболел. Общего смысла Никита никогда не понимал, казалось, что все строчки между собой и не связаны особо, но ключевое помнил отлично, потому что об этом и думал все время с тех пор, как папа заболел. «Отряд не заметил потери бойца». Такая простая фраза казалась жутко неуютной и пугающей. Тогда-то он думал, что это ждет его, когда папа умрет — ему придется жить и делать вид, что все нормально: дальше ходить в школу и на тренировки, помогать маме, навещать бабушку с дедом, смириться с новым папой… Теперь выходило, что все это случится раньше — завтра они все так же встанут утром, пойдут на зарядку, потом на завтрак — и никто и не вспомнит, что Олег с ними был, все будут жить, как жили неделю до этого. А потом что? — Но что-то же надо делать, — будто читая его мысли сказал Серый. — Да ничего мы уже не сделаем, — отмахнулся Семён. И добавил, будто это было решающим: — Я с Игорем говорил, там все серьезно. Без шансов. Все замолчали. Никита скрестил руки на груди и нахмурил лоб, будто от этого ему и правда было проще думать. Соня будто невзначай придвинулась поближе и прислонилась к нему плечом. Из конца коридора, в котором были их с Олегом комнаты послышались шаги, голоса, едва различимые до этого, стали ближе. — Ну, давайте его отцу скажем, что так неправильно! — снова взвился Миха. Отец Олега, оказавшийся вдруг непросительно близко, явно это услышал, уставился на Миху недовольно, но тот и не думал смущаться, ответил таким же пронзительным взглядом. — Что вы здесь высиживаете? — попробовала отвлечь внимание Дарья. — Я жду снаружи, — сказал отец Олегу, переводя теперь взгляд с Михи на каждого в отряде по очереди. — Не задерживайся. Олег покорно отдал ему сумки, дождался, чтобы они с Дарьей скрылись за дверью, набрал в грудь воздуха, будто готовясь к речи, и тут же уронил плечи, опустил глаза. — Сильно плохо? — спросила Лена. Олег пожал плечами, пробормотал: — Ожидаемо. — А Катя как? — уточнил Тихон. — Какая разница? — взвился Серый. — Это из-за нее все! — Не только, — напомнила Соня. — Не из-за нее, — влез Олег. — Все нормально, ребят. Обойдется. Это… Он замялся, оглянулся, будто проверяя, что его никто не подслушивает, выпалил: — Спасибо вам за смену. Было круто. — Будет еще лучше! — заверил его Миха, и тут же получил от Семёна тычок в бок. — Ты точно не можешь остаться? — спросил Никита у разом помрачневшего Олега. Тот еще больше ссутулился, помотал головой. — Мне надо домой. Лучше уж сейчас. Он неуверенно вытянул вперед ладонь, вроде бы для рукопожатия, но не предлагая ее никому конкретно, и замер. Никита подошел, пожал ее, отошел, уступая место следующему. Девчонки дождались, чтобы парни все прошли через этот ритуал, пошли следом. — Ты ж в «вк» есть? — опомнился вдруг Серый. — Давай найдемся, спишемся? Олег глянул на него удивленно, скривился: — Лучше не надо. Поправил лямки рюкзака, ничего не говоря подошел к обувной полке, натянул кроссовки. Взялся за ручку двери. — Скажите Виктору спасибо за меня, — попросил он, даже не обернувшись. И тут же вышел наружу, будто боялся, что с ним заговорят, что спросят еще что-то. Никита обвел взглядом оставшихся, всмотрелся в лица и понял: песня — вранье. Настоящий отряд всегда замечает потери. Они заметили. — Виктору не жить, — уверенно заявил Серый. — Нужен план, — подхватил Миха. — Тебя выгонят, — с какой-то смесью ужаса и восторга напомнила Серому Соня. — И тебя тоже, Никит! Никита прикусил щеку изнутри, решаясь, и кивнул: — Выгонят. Но план нужен.