***
Редко когда Сокка приходит к такому выводу, но ужин не меняет вечер в лучшую сторону. Блюда были превосходными: хрустящие овощи, изумительный рис, обилие разнообразных сортов мяса — всего в таком избытке, что он мог бы восполнить годы скудного питания за один приём пищи и всё равно оставить объедки. Что до беседы… они выслушивают бессмыслицу про духа уже около двадцати четырёх часов: когда приходит Хэй Бай, почему только Аватар может утихомирить духа. Что каким-то образом он будет знать, что делать, хотя местные жители даже не способны предоставить ни одной полезной информации. Может, взрослый Аватар и справился бы, но Аангу всего двенадцать. Глава деревни весь ужин не переставал твердить о духе. По мнению Сокки, он перебарщивает, но Аанг согласно кивает и комментирует условно мудрыми высказываниями, как будто все они не притворяются, что двенадцатилетний ребёнок, в отличии от них самих, имеет хоть малейшее представление как разобраться с бесчинствующим лесным духом, похищающим людей. Сокка поверить не может, во что превратилась его жизнь. Он не понимает, почему жители селения так увлечены этой чепухой, но ничего не знают о шраме уничтоженного пожаром леса, находящегося в часе полёта отсюда. Сокке не нравится внутреннее нежелание излишне думать об этом шраме и ущербе, который мог причинить надлежащим образом замотивированный маг огня. И тем более не нравится тяжесть обязательств и ожиданий в этом деле — никто не попросил Аанга о помощи, все ждали её. Но на лице Катары изображена вежливая заинтересованность, поэтому Сокка понимает, что оно не стоит того. Когда Аанг начинает выглядеть зеленовато, она вносит поддерживающие замечания и пинает Сокку под столом, если тот становится крайне неугомонным, саркастичным или рассудительным перед остальными. Что попросту несправедливо — глава деревни ведь интересовался мнением. Сокка предоставил ему своё. Не его вина, что он до сих пор считает, словно бросок бумеранга в голову решит данную проблему так же легко, как это сработало в прошлом с Принцем Козлов. Если та штуковина похищает людей, она должна иметь физическое тело, верно? Иными словами, Сокка страдает от скуки и начинает проявлять беспокойство, что все эти взрослые ждут от странствующей группы детей решения их проблем. Он чувствует себя отруганным ребёнком всякий раз, как Катара бросает на него говорящий взгляд: «Пожалуйста, возьми себя в руки и веди себя зрело». Жаль прошлым вечером Сокка не смог прочитать принесённое Соколиком письмо. Может, в нём окажется применимый к ситуации совет. Что-то о магах огня, какая-нибудь фраза, которую он будет тщательно обмозговывать до тех пор, пока не прояснится обстановка, или же совет по оружию, который он рассмотрит и будет осваивать самостоятельно, чтобы стать более способным защитить своих друзей. Как минимум, Сокка смог бы отключиться от этого бессмысленного разговора и поразмышлять над ответом. Но за минувшие сутки ему толком и не посчастливилось заглянуть в свиток, не говоря уже о заслуженно внимательном перечитывании. Сегодня состоялось много встреч для разъяснения проблемы и предоставления Аанга в качестве решения, а все попытки Сокки обсудить другое разрешение вопроса оставались без внимания. Оставлять Аанга разбираться с этим в одиночку не хотелось, и мысль придержать свиток в кармане и подождать тихого часа, когда вокруг не будет такой сплочённости, показалась правильной. Вдобавок ко всему, это место выводит его из себя. Сокке не нравится мысль ускользнуть для уединения и надолго выпустить из виду Катару с Аангом. Однако учитывая переполненное помещение и факт, что за столом наверняка никому не сдались его мысли и мнение… Сокка отодвигается из-за стола, не придавая значения взгляду Катары как может только старший брат, мямлит что-то про поиск уборной и покидает большой зал. Коротко задумывается над тем, чтобы выйти наружу и разыскать Соколика, но осознаёт, что его готовность оставить Катару и Аанга одних перед целой деревней не распространяется на нежелание находиться с ними в одном здании. К тому же, Сокка довольно быстро находит уборную. В ней он вполне может скоротать время в одиночестве, чем будет скитаться по дому в надежде, что его не погонят обратно в большой зал. Туалетная комната маленькая, чистая и с закрывающейся дверью, чего Сокке не хватало все эти дни. Возмутительная роскошь. Он дважды проверяет замок, для большей уверенности прислоняется спиной к двери, после чего вытаскивает последнее письмо от безымянного друга по переписке. На секунду Сокка позволяет себе насладиться лёгким трепетом в груди касательно непрочитанного письма. Свиток прижимался к бедру весь ужин, ощущался при каждом движении, вынуждая быть ещё более дёрганным. Он не отрицает: его жгучее стремление покинуть бесконечную трапезу было ради этого момента уединения, когда ни Катара с Аангом, ни кто-либо другой не войдут поинтересоваться, чем же он занят. Сокка аккуратно разворачивает свиток и приступает к прочтению. Магия бывает опасной. Особенно огонь. Неуправляемое пламя гораздо хуже неконтролируемой воды или земли. Эти элементы могут просто существовать. Огонь же необходимо подпитывать, чтобы он оставался живым, и сдерживать, потому что он ненасытный. Трудно совмещать это внутри себя. Во время тренировок***
Сокка анализирует тактические преимущества расположения у одного ряда окон по сравнению с другим, когда слышит тихое: — …Сокка? Голос Аанга звучит тревожно неуверенным, принимая во внимание грядущую битву с духом. — Эй, в чём дело, дружище? — Сокка озирается, подмечает брешь в потоке тел вокруг них. С наступлением вечера жители деревни собираются в доме собраний, но теперь они с Аангом очутились в собственном уединённом куполе. — Я… — Его брови нахмурены, пальцы теребят планер. — Ты уверен, что я поступаю правильно? — Что? Сокка моргает. Уверен ли он, что Аанг поступает правильно?.. — Знаю, ты говорил, что мы принесём наибольшую пользу, одержав победу над Народом Огня, — выпаливает Аанг. — И я согласен: окончание войны имеет большое значение для многих людей. Но разве от одного дня что-то изменится? Неужели так сложно выделить время на помощь здесь? Ты сказал, мы не сможем помочь всем и Аватару необходимо вернуть равновесие, но Мир Духов — часть равновесия и… — Аанг, — мягко прерывает Сокка, останавливая непрерывно увеличивающийся поток слов. Ждёт, пока Аанг посмотрит ему прямо в глаза, и изображает исключительно уверенность и одобрение — никаких печали и сомнений, которые тот испытывает. — Не мне говорить тебе, что ты поступаешь правильно. — Да, но… всё так, как ты сказал. Стольких людей я могу выручить. Как понять, что именно этим жителям я должен помочь? «Есть причина, почему двенадцатилетнему ребёнку не стоит знать, что он — Аватар», — мрачно думает Сокка. — Только ты можешь ответить на этот вопрос, Аанг, — спокойно отвечает он. — Я доверяю тебе. Ты серьёзно относишься к делу. Имея способность менять ход событий, тебя может легко тянуть в разные стороны. Ко всем имеющим власть относятся по-иному, но ты обозначаешь её как ответственность и дар. Ты всё сделаешь правильно. — Я… Спасибо? — Аанг глядит на него одновременно обнадёженно и растерянно. — Будь уверен в себе, — продолжает Сокка. — Ты пытаешься найти равновесие. Почувствуй его в своих действиях. Изучай окружение. Показывай другим, каким хочешь восприниматься в их глазах. Признай свои личные стандарты. — Хорошо, — посмеивается Аанг, широко улыбнувшись Сокке. Маг воздуха действительно выглядит более расслабленным. Сокка рад, что у него получилось предотвратить наплыв банальностей, что Аанг услышал нужные слова и может натянуть маску решимости к приближающейся битве с монстром. — Спасибо, Сокка. — В любое время. Сокка вздыхает про себя, когда Аанг отправляется к окраине деревни — маленькая одинокая фигура напротив возвышающихся деревьев. — Что это было? — Катара звучит так, словно не может решить, смеяться ей или впечатлиться. Сокка понимает. — Всего лишь небольшая поддержка перед битвой, — весело отзывается он, захотев последовать собственному совету. — Помог Аангу вернуться в привычную колею. Всегда можно натянуть маску решимости. — Но ты только что сказал ему притвориться, пока он не справится? В битве с духом? — Не это ли ему весь день твердят? — …И правда. — Надо быть готовыми прикрыть его, — серьёзно говорит Сокка. Катара согласно кивает. — Пускай Аанг является Аватаром, мостом и прочим, в первую очередь он наш друг. Мы всегда поможем ему.***
— Это неправильно, — спустя час бормочет Сокка, пальцы непроизвольно сжимают и разжимают бумеранг. — Нельзя сидеть здесь и прятаться, пока Аанг ждёт появления монстра. — Если кто и может спасти нас, так это он, — благодушно отвечает глава деревни, проявляющий пугающую веру в человека, который при любой возможности гоняется за шмелемухами. — Он всё равно не должен идти один, — настаивает Сокка. Ему не нравится отсиживаться взаперти, в то время как его друг стоит там один, подверженный опасности. Никто не охотится на крупную дичь в одиночку, если рядом могут помочь товарищи по оружию. Ответа не следует, но Сокка замечает поджатые губы Катары и как её рука беспокойно трогает бурдюк. Ожидание проходит в тишине, мгла наползает на деревню. Аанг всё продолжает стоять в одиночестве, взывает к духу — опять же, во что превратилась жизнь Сокки? — и старается казаться устрашающим, как подобает Аватару. Но на деле же он выглядит как лысый двенадцатилетний мальчик, не вполне понимающий, что делать. Стоит дать ему ещё пару советов как излучать больше уверенности. Воздух затихает, а потом и все присутствующие в комнате задерживают дыхание, когда от теней отделяется огромная фигура и возвышается над Аангом, затмевая его. «Срань господня, это настоящий дух, — поражается Сокка. Следит за тем, как тот мимоходом сносит дом, магазин, затем другое здание. — Чёрт побери, этому духу очень нравится уничтожать собственность. Больше, чем прислушиваться к Аватарам». В напряжённом безмолвии дома собраний тихие вздохи и охи звучат громко, а дух принимается разрушать сооружения — видите, материальный! Пальцы Катары впиваются в его предплечье, когда взволнованный Сокка вжимается в окно, приготовившись помочь своему товарищу, потому что зачем охотиться в одиночку, если с тобой твоё племя? — Кажется, чудовище его не слушает, — выразительно подмечает Сокка. Ладонь Катары стискивается сильнее в согласии или предупреждении. — Стоит помочь ему. Старик качает головой. — Нет, только Аватар может выстоять против Хэй Бая. — Аанг сам решит, что правильно, Сокка, — убедительно говорит Катара. Он задаётся вопросом: она искренне верит или пытается источать уверенность для остальных присутствующих, наблюдающих погоню Аанга за наносящим разрушения духом, который губит что осталось от деревни. А потом Аанга отшвыривают: его маленькое тело отлетает назад, врезается в крышу и падает с неё. Сокка сыт по горло нелепицей про то, что «только Аватар сможет». — Ну всё, надо помогать, — рычит Сокка, отстраняется от Катары и бросается на улицу, пропуская мимо ушей её оклик. Он самый старший, эта небольшая группа из трёх человек — его племя, он возглавляет его и не может позволить мужчине, человеку, другу сражаться одному. — Хэй Бай! — выкрикивает Сокка, тормозит и заносит бумеранг. — Сюда! Бросок отличный, идеальный, но Хэй Бай даже не поворачивается — не этого Сокка ожидал. Чудовищу прилетел удар, а оно никак не отреагировало. Да чтоб его, теперь бумеранг не вернётся. Сокка угрюмо понимает, что нет времени тревожиться из-за этого, и устремляется к Аангу, выхватывая челюстной кинжал. Надо помочь другу. — Сокка, вернись! — кричит Аанг, бурно указывая на дом собраний, и вместе с тем крутится на месте, высматривая Хэй Бая. Как вообще можно потерять из виду такого огромного монстра? — Будем драться вместе, Аанг, — заявляет Сокка, ощущая всплеск адреналина, и занимает позицию для прикрытия Аанга. — Я не хочу с ним драться! Что? — Разве что… а-а! И вдруг ноги Сокки отрываются от земли. Когти, которые вроде и есть, а вроде и нет — какого чёрта? — обхватывают его за пояс как пласт льда. Мир вокруг вертится, движется, расплывается; Сокка пытается цепляться за выкрикивающий его имя голос Катары наперекор внезапно нахлынувшей тишине.***
Сокка… приходит в сознание. Не пробуждение, ничего приближённого к нему или схожего с разжигающимся огнём — он просто начинает резко видеть. Отключается, потом вновь приходит в себя и больше не может вспомнить, каково находиться без сознания и был ли он когда-либо в другом состоянии… Плохо дело. — Чёртов Хэй Бай, — ворчит Сокка, после чего хлопает ладонью по рту. — Извините! — выпаливает он. Мир Духов — не лучшее место проклинать его гигантских обитателей. Потому что как бы Сокка ни старался не связываться со всеми этими духовными штучками, он осматривает окружающую местность… ну, сейчас не время лгать самому себе: Сокка признаёт, что мог попасть только в это место. Он в… каньоне? Сокка видит громадную зазубренную скалу над головой, близкую и наряду с этим далёкую. Откуда-то он знает, что сможет коснуться её, если подойдёт ближе на пару шагов, и также понимает, что придётся идти целую вечность и так никогда не преодолеет расстояние. В каньоне есть кое-что другое, что-то такое же близкое и вместе с тем далёкое. Сокка не уверен, люди это, духи или нечто иное. Теперь он вправду жалеет, что не уделил белиберде о духах большего внимания. Аанг наверняка решает, что необходимо предпринять. Поэтому Сокке остаётся сидеть смирно, не облажаться, ничего не испортить и ждать спасения. У него выйдет. Он горячо счастлив ждать подмоги. — У меня получится, — говорит себе, с лёгкостью придавая голосу уверенности благодаря долгим тренировкам. — Что тут сложного? Просто сиди и жди Аанга. Легкотня. Следует мгновение напряжённой неподвижности — такой, что сердце пытается стучать, но не бьётся вовсе. Кровь силится возобновить поток и не течёт. Воздух трепещет, словно стекло вот-вот разобьётся… А потом неподвижность рушится с наплывшим туманом, обволакивающим всё кругом. Сокку захватывает вихрь, непроглядная белизна, ярче худшей снежной бури на родине. — Чёрт, — изрекает он, делая длинный спокойный вдох над всплеском адреналина. Это стало… ошибкой. Мир Духов, по всей видимости, внимает и подкидывает все подразумеваемые трудности. Впрочем, может, Сокка воспользуется этим для собственной выгоды? — Я хочу… — Он прочищает горло, игнорируя то, как только что охватил три октавы в двух словах. — Я хочу оказаться в безопасном месте? Ещё одна волна тревожного затишья — и мир кренится, хотя Сокка не двигается. Ноги прочно упираются, тогда как земля вокруг несётся, движется и клонится. От тошноты хочется закрыть глаза, но, Духи, что произойдёт, если он перестанет смотреть во время происходящего в… Всё прекращается так же неожиданно, как началось. Попытка сориентироваться отнимает много времени. Заснеженные равнины, аккуратные изгибы иглу вдалеке, неимоверно ясное синее небо, по которому до этого момента Сокка даже не подозревал, что скучал. Морозный ветер дует в лицо, в воздухе витает чёткий запах льда. Дом. Сокка попал домой. Он издаёт радостный смешок, дивясь тому, как сильно скучал по пару изо рта, ощущению хрустящего под ботинками снега. Он не верит… Как… — Сокка. Голос поражает до глубины души. Сокка застывает, балансируя на грани надежды, что он всё же узнал этот самый любимый голос, и страха ослышаться. Вдруг он уже позабыл… — Так и думал, что найду тебя здесь. На плечо опускается рука, тяжёлая, утешительная, знакомая. С приглушённым всхлипом Сокка разворачивается, отчаянно нуждаясь в наглядном подтверждении того, о чём сердце знает, надеется, желает. — Пап. — Сокка, — отзывается Хакода, его губы приподнимаются в улыбке, которая растворяется так же быстро, как оседающие снежинки на оголённой коже. — Тебе будет нелегко это слышать, но выслушай меня, хорошо? И Сокка узнаёт — вспоминает — момент, когда это случилось. Сразу же слышит прощание мужчин деревни, чувствует вес забитого мешка, выражение его лица суровое под неумело нанесённым боевым раскрасом. — Ты хочешь пойти с нами, я знаю, — продолжает Хакода, когда Сокка не отвечает. — Хочешь присоединиться к другим воинам. От давних слов Сокка прикрывает глаза, готовясь снова услышать о необходимости остаться, защищать деревню, быть мужчиной… — Но ты недостаточно хорош. Грудь сдавливает, глаза распахиваются. Это не… Не так всё было. Отец не говорил этого, но Сокка не в силах возразить, не может сделать ничего, кроме как в оцепенении слушать слова — неправильные, неправильные, не те. — У тебя нет ни умений, ни способностей вносить ценный вклад в нашу миссию. Мы не можем замедляться. Оставайся здесь, с женщинами и детьми, раз ты не воюющий, как они. — Хакода изучает его лицо. — Ты же понимаешь? — Я… Я не… Здесь что-то не так, всё было по-другому, не так должно быть, — выдавливает Сокка высоким, напуганным и всё более отчаянным голосом, выворачиваясь из ласковой хватки отца. Видит жалость в его глазах. — Нет. Неподвижность, затишье, рывок… …и Сокка спотыкается, удерживаясь ногами на снегу, резко останавливаясь перед Пра-Пра. Исступленно разворачивается в поиске Хакоды, но каким-то образом он снова в деревне, с женщинами и детьми, наблюдающими беспокойными взглядами. Стоит пристыженный и удручённый Аанг, рядом с ним взбешённая Катара — и это произошло слишком недавно, чтобы Сокка не смог моментально вспомнить. — Бабушка, останови Сокку. — Голос Катары звучит жёстче, менее умоляющий и более зловещий; после слов Хакоды он сразу же ранит. — Катара, ты знала: на корабль ходить нельзя. Сокка прав на этот раз. Он… не помнит, чтобы Пра-Пра говорила именно так. — Магу воздуха придётся уйти. — Отлично, тогда я тоже уйду! — Катара поворачивается, хватает Аанга за плечо и оглядывается на Сокку с презрительным взглядом. — Пойдём, Аанг. У нас есть дела поважнее, чем оставаться здесь. — Катара! — возмущается Сокка. — Что… Куда ты идёшь? Уже зная ответ, он слегка удивляется своему вопросу. — Найти место получше, — огрызается Катара, будто ответ вполне очевиден. — К мастеру магии воды. Аанг отвезёт меня к нему, раз ты не удосужился помочь мне. Сокка путается, погружаясь в воспоминания месячной давности относительно происходящего сейчас. — Я… Но… деревня… Катара… он для тебя важнее твоего племени? Твоей семьи? — Ему не нравится, каким настоятельным звучит вопрос в сравнении с тем разом. — Сокка, — голос обернувшейся Катары — кроткая жалость, Аанг примирительно выглядывает из-за её плеча, — Аанг всегда будет важнее тебя. Неужели ты считал тебя одного достаточно? Сокка выдыхает несчастный звук, исходящий глубоко изнутри. С оцепеневшим телом он смотрит, как его младшая сестра решительной походкой устремляется к Аппе, даже не оглянувшись. Неподвижность, затишье, рывок… Осознав, что стоит на твёрдой почве, а не на снегу, Сокка не сдерживает всхлип облегчения, В воздухе чувствуется запах глины — это не дом, Сокка никогда бы не подумал, что испытает такое утешение от этой мысли. Он улавливает звук сражения, крики, лязганье металла, треск пламени и визг подбадривающих болельщиков — и да, Сокка узнаёт, когда и куда он попал. В том или ином виде он живёт этим моментом в своих мечтах по меньшей мере раз в неделю. Остров Киоши, вторжение Народа Огня. Плохо, что Сокка так обрадовался? Но ему известно, как всё пройдёт — на этот раз никакого ошибочного воспоминания не будет; он знает, что делать, и здесь хотя бы сможет… — Не утруждайся, Сокка. — Голос Суюки холоден и недоволен, и какая-то часть Сокки не в восторге от её тона, в то время как другая, основная часть него, вздрагивает от ещё одного притеснения. Повернувшись, он видит её оценивающий и неубедительный взгляд. — Тут ты ничем не сможешь помочь. — Смогу, Суюки, клянусь, — обречённо уверяет он, шагнув к ней. — Я помню все тренировки, честное слово. Нанесу макияж, надену платье и доспехи, помогу воинам Киоши. Я смогу, я уже помог. — Нет, — голос режет своей мягкостью, — не помог. Тебе просто так казалось. И снова жалость во взгляде. Линии макияжа словно подчёркивают её осуждение. — Ты в самом деле думал, что будешь достаточно хорош, потренировавшись с нами несколько дней? — Я… — Сокке нечем дышать, он не может вдохнуть, потому что тренировался годами и прилагал столько усилий. Знает, что помог им, помнит. Всё это было, уже случилось. — Суюки, я смогу изменить ситуацию. Понимаю, в это нелегко поверить, но я помогу тебе. — Чем? — Недоверчивый смех, жалость уступает место раздражению. — Отвлечёшь моих воинов? Споткнёшься об доспехи, которые даже не умеешь надевать? Поможешь тем, что принц Зуко снова изобьёт тебя? — Нет! — кричит Сокка, внезапно разъярённый её сомнениями и испуганный знанием, что ничего из этого не должно происходить… Неподвижность, затишье, рывок… …и Сокка взирает на Аанга сверху вниз, собственное возражение всё ещё оглушительно ревёт в ушах. Под ботинками песок, Аппа возвышается сбоку — это случилось несколько недель назад, Сокка снова готовится вызволить Катару. Его охватывает болезненное облегчение, что она до сих пор здесь, что они оба всё ещё рядом с ним, что ничего не изменилось. — Нет? — вторит Аанг, склонив голову к плечу, и улыбается так, словно Сокка рассказал особенно удачную шутку. — Иногда ты такой глупый. Конечно же ты остаёшься здесь! — …Что? Сокка не понимает, но ужас уже ползёт вниз по спине, паника сдавливает горло. Что происходит, что же происходит… — Ты остаёшься, — с расстановкой повторяет Аанг, будто помогает запомнить план. — Я заберу Катару, а ты подождёшь здесь. Когда всё закончится, мы придём за тобой. Сокка боится запротестовать, сказать, что способен помочь, что должен пойти с ним, потому что после этого всё делалось лишь хуже. Но Аангу становится всё понятно по его лицу. — Сокка, — его голос нежный и терпеливый, словно учитель пытается справиться с чрезвычайно упрямым ребёнком, — ты не маг и будешь бесполезен. Какой смысл, если ты не владеешь магией? Сам же понимаешь. — Но… но что мне тогда делать? Он ненавидит то, каким тонким и срывающимся звучит его голос. У него уходят последние силы, чтобы удержаться на ногах. — Не знаю, сходи на охоту? — Аанг равнодушно пожимает плечами, с таким пренебрежением, что даже не переживает из-за убийства животного ради еды. — Это же единственное, что ты можешь? Быть саркастичным парнем и любителем мяса? — Нет, — тихо шепчет Сокка, жмурится от жгучих слёз. Неподвижность, затишье, рывок… — Видимо, ты ещё и лжец. Заслышав знакомый резкий голос, Сокка распахивает глаза. Он никогда не слышал его таким позабавленным или, по правде говоря, на обычной громкости, но трудно забыть его обладателя, неоднократно пытавшегося убить Сокку. — …Зуко? Не должно было прозвучать как вопрос, но голова кружится, тело дрожит, и он не узнаёт это место действия, не помнит, чтобы стоял перед принцем Народа Огня на его корабле. Паника борется с надеждой в груди. Сокка не знает, что произойдёт, но какие речи Зуко могут ранить так же сильно, как слова остальных? Ему плевать, что тот думает о нём. — Любитель мяса, саркастичный парень, лжец, — на пальцах перечисляет Зуко, каждая часть его облаченного в броню тела выражает полнейшую скуку и безразличие — как удар под дых. Возможно, его немного волнует мнение принца. — Предатель, провалившийся защитник… — Я… Но… Я не провалился! — заявляет Сокка, сжав руки в кулаки, с удовольствием превращая огорчение в гнев и позволяя ему сжечь прочие мысли. Он хочет поспорить, на сей раз хочет понять. — Разве? — удивляется Зуко, проявляя на лице со шрамом притворное любопытство. — Тогда объясни мне. Каким образом ты добился успеха, отправив свою сестру в тюрьму? А когда я захватил Аватара? При этом ты ничего не сделал. Как-никак они могли бы сбежать, если бы не пришлось защищать тебя. Губы Сокки беззвучно двигаются, мозг пытается осмыслить слова принца. Этого не было. Не происходит. Не произойдёт. Этого не может быть. Но вдруг Сокка видит позади принца солдат Народа Огня, тянущих сопротивляющееся тело Катары. Она заключена в цепи, отяжелённая ими едва способна передвигаться и определённо не может использовать магию. Солдаты упорно тащат её к борту корабля, словно собираются вышвырнуть её. И теперь Сокка видит Аанга, такого же заключённого, бессознательного, неспособного среагировать, помочь или сделать что-нибудь в своём пугающем состоянии Аватара. Его тоже тянут к борту, но в дополнение достаются мечи и кинжалы с намерением гарантировать выполнение задачи. Сокка бежит к ним, но Зуко останавливает его с зазорной лёгкостью, небрежно сбивая с ног и делая что-то с руками, из-за чего инерция Сокки поворачивается против него. Он валится на металлическую палубу, глотает воздух, тело одеревенело воздействием потрясения. Выражение лица присевшего рядом с ним Зуко развеселённое — настолько он убеждён, что Сокка ни за что не будет представлять для него угрозу. — Убьём Аватара сейчас — цикл продолжится. А это дополнительные, скажем, пятнадцать лет, прежде чем нам придётся разбираться с Аватаром из Племени Воды. Куча времени укрепить нашу империю. — Его золотые глаза с удовольствием впитывают каждую эмоцию Сокки. — Более того, пятнадцать лет — немало времени для устранения Племён Воды. — Волнение кружит Зуко голову. — Лучше ведь перестраховаться, чем потом сожалеть. Уверен, ты понимаешь. Рёв ярости несвязный, уязвлённый и сломленный. Сокка бросается на принца: Зуко так близко, если у него получится кое-что… Зуко смеётся, предотвращая его атаку, почти ласково отбивая руками кулаки Сокки. Когда Зуко был таким спокойным во время битвы, даже не утруждая себя магией огня? Принц скручивает ему руку — вот-вот сломает, — поэтому Сокка не в состоянии двигаться или развернуться, когда солдаты Народа Огня поднимают тело Катары, собравшись перекинуть её через борт. — Катара, нет!.. Неподвижность, затишье, рывок… Хватка неожиданно исчезает, и Сокка падает вперёд, со всхлипом упирается горящими руками в пол. Суставы в локте пульсируют. Под ладонями ощущается трава, воздух тёплый — невыносимо открыть зажмуренные глаза и увидеть, что же грядёт дальше. — Разве так не лучше? Сокка дёргается, озадаченный голосом. — Многим не нравится напрямую решать свои проблемы, но вдруг ты хочешь? Сокка неуклюже поднимается на колени, разворачивается к… Себе, сидящему на траве со скрещенными ногами, расслабленному и заинтересованному. Волчий хвост, голубые глаза, повязки на руках, одежда Племени Воды, пальцы поигрывают с бумерангом, что интуитивно знакомо и одновременно чуждо Сокке, поскольку он не видел этого со стороны, только делал. — Что… Где я? — с опаской спрашивает он, исследуя взглядом окружение в поисках угрозы, сбитый с толку необходимостью говорить с… самим собой. — Кто ты такой? — Я — это ты, — смеётся другой Сокка. — Твоё самосознание, можно сказать. Или твой духовный проводник. — Пожатие плечами. — У людей много слов для обозначения. — …Не понимаю. — Сокка далеко за рамками понимания, он даже не в силах объяснить происходящее… самому себе. Именно себе, не другому. — Всё так, как есть, — любезно поясняет тот, жестикулируя руками. Сокке не нравится это странное и чуждое чувство, словно смотрится в своё отражение и вовсе не он руководит своими движениями. — У большинства людей есть версия самих себя, которую они преподносят миру. Под ней скрывается настоящая. Зачастую это разные личности. Я всего лишь помогаю тебе увидеть несоответствия твоих внутренней и наружной сущностей. — Правда? Но… ты — это я? — Почти. По крайней мере, сейчас. — Другой Сокка пожимает плечами. — Могу стать кем пожелаешь, чтобы помочь тебе найти гармонию. — Лёгкая улыбка. — Отцом или сестрой. Учителем или близким другом. Врагом. Любой позволит осознать моменты диссонанса, когда ты лгал себе, не признавал правды. Освободив их от обмана, ты придёшь к равновесию. — Но ничего из случившегося не было на самом деле! — Сокка взмахивает руками, борясь со вновь подступающей паникой. — Не так всё происходило! — Нет? — Другой Сокка наклоняет голову вбок с мягкой, добродушной улыбкой, которая пронзает сердце насквозь. — Точно? Или такой вариант событий ты внушаешь себе в желании избежать встречи с правдой, которую не хочешь признавать? Сокка застывает, переполненный комплексами, недостатками и всеми причинами, почему он недостаточно хорош и никогда не будет полезным. Людьми, которых он подвёл. С такими мыслями он опускает голову, изо всех сил стараясь выстоять прямо, не рухнуть под их тяжестью. — Вот так, — поощряет другой Сокка. — Почувствуй их. Признай их. Прими их. Приведи внутреннюю и внешнюю сущностей в согласие, посмотри на себя таким, какой ты есть. Слабый, бесполезный, неудачник, предатель, лжец, обуза. Однако… — Не очень приятно. — Голос дрожит. — Разве равновесие не должно придавать сил? Я не… Я чувствую не это. — Сильным не стать, если действия и намерения противоречат друг другу и не могут проявиться, — отвечают ему, и Сокка дёргается от формулировки, распахивая глаза. Всё, что тебе остаётся, — быть уверенным и совершенствоваться. Здесь что-то не так. Сокка знает, что все недавние разговоры и происшедшие события не случались в действительности. Катара никогда не говорила тех слов, Сокка помог Суюки сразить Народ Огня, беседа с Зуко прежде ни разу не состоялась. Сокка мог бояться и опасаться, что сказанное отцом и Аангом — правда, но знал, что ничего из произнесённого на самом деле не было озвучено — только Соккой самому себе в моменты уединения тёмных ночей. Также он догадывается, что обретение равновесия не должно делать его уязвимым. Ему предназначено сделать тебя сильнее, лучше и прочие замечательные качества, о которых постоянно твердит Аанг. И Сокка вдруг вспоминает, осознаёт, что его схватил бесчинствующий монстр и притащил в Мир Духов. Неспроста люди больше не возвращаются из духовных приключений. — Всё неправильно, — с твёрдостью негромко произносит Сокка, впервые замерев с определённо целью, а не от страха. Видит, что трава чересчур зелёная, небо чрезмерно голубое, свет слишком яркий. Замечает, что взгляд другого Сокки предельно алчущий, выжидающий, хищный. — Ещё раз: кто ты такой? Долгое мгновение другой Сокка выдерживает его взгляд, после чего медленно, плавно и с неясным довольством улыбается. — Я — это ты, — мягко повторяет он. — Я голос в твоей голове, который ты не принимаешь. — Насмешливая ухмылка. — Я потайные уголки твоего разума, которые ты не признаёшь вслух даже самому себе. — Я не обязан выслушивать тебя, — бормочет Сокка, вытесняя из голоса дрожь. Хочет разозлиться, но чувствует себя ужаленным, обнажённым и открытым. — Не обязан? — Издевательская интонация, которую Сокка редко использует. Не по себе слышать собственный голос таким, видеть, как лицо принимает незнакомое выражение. — С таким настроем ты не избавишься от разлада в себе. — Как по мне, ты просто пудришь мне мозги и получаешь от этого какое-то нездоровое удовольствие, — опровергает Сокка, сузив глаза при виде веселья на другом лице. — Во мне нет никакого разлада. — Неужели? — Тот смеётся, голос становится низким и звучным — мощнее, чем могло бы поместиться в его теле. — Сокка, тебе не сбежать от себя. Люди всегда пытаются, но твоя сущность следует за тобой всюду. — Тогда, — намеренно и решительно начинает Сокка, — скажу лишь, что не хочу говорить об этом. Я продолжу говорить «нет». Другой Сокка ухмыляется восторженной улыбкой во весь рот… Неподвижность, затишье, рывок… …и Сокка резко отшатывается в изумлении, снова оказавшись лицом к лицу с принцем Зуко. Падая назад, он успевает выставить руки: конечности не слушаются в отдалённом ужасе, что ему придётся заново переживать все те события. Духи, пожалуйста, не надо… Но Зуко лишь улыбается с нежным, сосредоточенным и отчасти довольным видом, чего Сокке раньше не доводилось видеть. Принц опускается перед ним на руки и колени, сокращает созданное Соккой расстояние. В сравнении с белой кожей его хвост кажется полосой чёрного шёлка, спадающие вниз пряди практически щекочут тело Сокки, пока Зуко движется. Кожа его головы выглядит бархатной, шрам — жёстким, приоткрытые уста мягкими, а глаза словно расплавленное… ох. Сокка отдаёт должное этому оттенку золотого. Доспехи, увесистые и гладкие, аккуратно скользят по нему. С широко раскрытыми глазами и грохочущим сердцем Сокка замирает, стараясь оправиться от внезапной перемены, от попыток понять происходящее, от исходящего от Зуко жара. — В таком случае, — шепчет тот низким хриплым голосом, прикрыв глаза. Сокка весь вздрагивает от этого звука, от испачканного чернилами пальца, очерчивающего его горло и линию челюсти. — Не желаешь поговорить об этом? Сокка содрогается, глаза натыкаются на золотистый взгляд принца. Изучая его, он задыхается и отползает назад, различив за жаром злобный, острый, довольный взгляд. — Давай же, Сокка, — уговаривает принц Зуко. «Нет, не принц Зуко, — исступленно понимает Сокка. — Это дух, другая сущность». Принц вновь плавно сокращает расстояние, далёкий от человека. Зрачки расширяются при виде паники Сокки. — Разве не хочешь поговорить со мной о чём-нибудь? — Нет! — вопит Сокка, сбрасывая с себя принца, и мир… не кренится, он сотрясается. Земля прочная, но не под ним, словно он погружается глубоко под воду и потом выныривает ради воздуха. Это не застывшее мгновение, совсем противоположное ему, оно переполнено… — Помни, — окликает Зуко близко и вместе с тем далеко. — Тебе не убежать от самого себя, — говорит другой Сокка. Потом слышатся голоса Аанга, Суюки, Катары, отца — тело перед ним мерцает, превращается, сливается, и чёрт, чёрт, Сокка не знает, что делать. — Пускай не признаёшь вслух, — голос искажается, все говорят одновременно, в определённой последовательности, — истина по-прежнему здесь, гноится. Последнее, что видит Сокка, — острые зубы обнажаются в плотоядной ухмылке. — Потайные уголки сознания самые вкусные. И мир переворачивается, пошатывается и обрушивается — Сокка удаляется от звука раскатистого заливистого смеха и тянется к наступающей тишине.