***
Идти пешком не весело. Выясняется, их запасы вовсе не лёгкие. У Сокки развивается огромное уважение летающему бизону. Он принимает решение поработать над закаливанием, помимо тренировок для удерживания ястреба. Просиживание штанов целыми днями на Аппе как ни странно не улучшает физическую форму.***
К несчастью, от физических нагрузок появляется усталость. Хотя у Катары с Аангом хватает сил на жалобы и ворчание, а вот у Сокки вдоволь энергии для размышлений. Он возвращается к снам прошедших ночей. Словно признание намёка на заинтересованность к тому, чтобы разобраться в себе, открыло кладезь фантастического материала, который он подсознательно накапливал для выявления в подходящий момент. Его подсознание продолжает упускать эту часть, потому что кажется, что этот момент есть всегда. С этим материалом связаны доспехи, захлестнувшее ощущение, контроль над ним — это не новость. Сокка уже достаточно активно фантазировал о Суюки и знает, что ему нравится. Но ещё к этому имеют отношение золотые глаза и жар — и со своим другом по переписке Сокка в нужной мере развил склонность к самонаблюдению, чтобы понять, о ком идёт речь. — Идти пешком противно. Зачем кому-то так делать? — Не знаю, Аанг. Спроси у нашего дорогого лидера. Может, у его чутья есть мнение на этот счёт. Впервые в жизни Сокка жалеет, что лично не знает каких-нибудь других магов огня. Тогда бы он не преобразовывал своего друга по переписке в одного знакомого мага огня. Чем, в общем-то, и занимается именно его подсознание. Точно. Это единственное объяснение. — Я устал нести этот мешок. — Знаешь, кого надо попросить о помощи? Чутьё Сокки! Ну ведь правда, всё дело в фальшивых воспоминаниях из Мира Духов и в настоящих, в том, как он смотрел на Сокку. Он единственный маг огня, который легко вписывается в любую подсунутую подсознанием фантазию. Отчасти нервирует, что принц Народа Огня преследует Сокку даже во снах. Разница лишь в том, что в них Сокку всегда ловят.***
— Ребята, — ноет Аанг умоляющим тоном, — давайте сделаем перерыв? Я очень устал. — Ну что ж, Аанг, — начинает Катара до боли знакомым голосом. — Почему бы нам не спросить у… — Ладно-ладно, хватит! — повышает голос Сокка на грани последних остатков выдержки. Он знает, что у его младшей сестры такая обязанность — дразнить своего старшего брата, но хватит уже. — Я тоже устал. Можем отыскать неплохое место для привала, только убедимся, что оно безопасно от Народа Огня. — А знаете, что ещё безопасно? — Чутьё Сокки? — Полёт на Аппе! — недовольно заканчивает Катара и откидывает с потного лба влажные пряди волос. — Пока не придётся приземлиться, — парирует Сокка и с хмурым видом оглядывается через плечо, пробираясь через куст. — Не отрицайте, что куда бы мы ни пошли, всюду натыкаемся на… Появившись на поляне, он резко замолкает. Из-за неожиданной остановки Катара врезается в его спину. Они замирают — устанавливающие лагерь солдаты Народа Огня смотрят на них. — Людей Огня, — слабо заканчивает Аанг. — Бежим! В попытке сбросить со спины груз они все сталкиваются — оглядываясь назад, побег был довольно позорным решением. Воздух наполняется звоном обнажившихся мечей, шум пламени — единственное предупреждение, которое они получают и бросаются на землю. Огонь грохочет над их головами, подпаливает кусты позади и умело отрезает им путь к отступлению. Сокка приходит в себя и хаотично поворачивается к медленно надвигающимся солдатам, взгляд мечется в поисках бреши в строю или кого-то, кто не особо уверенно держит оружие, или любого признака разногласия войска, которым можно воспользоваться. Не верится, что их поймают — или хуже, — и это сделает даже не принц Народа Огня. Оттягивая время, Сокка в панике выпаливает первое пришедшее в голову: — Дайте пройти, и мы не нападём! — …Сокка, что ты делаешь? — шипит Катара сзади него. — Блефую? — отвечает он, и солдаты останавливаются. Скорее от забавы или удивления, а не из-за ощущения угрозы, но Сокке важна каждая секунда. — Ты? — усмехается их капитан. — Обещаешь не нападать? — Клянусь нашей честью, — убеждает Сокка. Среди солдат проскакивают смешки. — И как же ты отважишься на это? Прежде чем Сокка успевает ответить, слышится приглушённое жужжание, затем глухой стук. Капитан делает неполный шаг вперёд и медленно опадает лицом в землю. Сокка моргает. А вот это может сработать. — Если не хотите другого примера, — приободрённо взывает он, — тогда предлагаю… — Смотрите! — выкрикивает Катара, указывая в воздух, и ладно, такой отвлекающий манёвр тоже может сработать. Лично Сокка не стал бы так поступать, но он приспособиться — всё-таки умеет импровизировать с лёту. Впрочем, проследив за её взглядом, он видит в деревьях подсвеченный солнцем силуэт с двумя изогнутыми лезвиями по обе стороны. Сокка так опешил, что в голове на время пустеет. — Какого хре… Фигура вольготно спрыгивает с ветки, задействовав мечи, чтобы полететь на разинувших рот солдат. Юноша непринуждённо и талантливо бьёт их, валит обоих солдат лицом в землю, а после приземляется на поверженные тела. Откидывает назад голову, открывая суженные глаза и самую широкую ухмылку, которую Сокка когда-либо видел в жизни. Повисает мгновение тишины, во время которого Сокка обдумывает абсурдность своего существования. Взмах мечами, столкновение лезвий — Сокка поверить не может в то, что видит, и изо всех сил старается не отставать. Солдаты падают один за другим, перецепляются через двойные мечи, спотыкаются о товарищей, получают удары в лицо, и всё это в результате необычных движений, гибкости и лёгкости, которым Сокка поражается и завидует. Наконец-то он высвобождает бумеранг. Стоит просто избивать им людей? Для броска мало пространства. Кто-то галдит о деревьях, а потом другие тени — на деле же дети — выбегают из-за кустов, вооружённые стрелами и дубинами, и даже просто с голыми руками бросаются в бой с полным несоблюдением тактики, стратегии или личной безопасности. — Духи, — бормочет Сокка и устремляется к солдату Народа Огня, приготовившегося взорвать одного из маленьких бойцов — ослеплённого потешно огромным шлемом ребёнка. Приближаясь, Сокка издаёт боевой клич, пытаясь привлечь внимания мага. Но перед ним вдруг откуда ни возьмись возникает вооружённая мечами-крюками фигура — подросток, понимает Сокка, — и пихает мага в грудь. Да кто так делает? — Эй! — возмущается Сокка. — Он был моим. — В следующий раз будешь проворнее, — отвечает подросток, довольно ухмыляется Сокке и подмигивает, после чего возвращается в бой. Сокка моргает. — Чт… — Будь проворнее! — кричит маленький боец, отодвигает с глаз шлем и пригвождает Сокку поразительно лютым взглядом, а затем несётся на ближайшего солдата. — Я покажу тебе проворнее, — рычит Сокка, обводя взглядом сражение. Катара с Аангом запросто справляются — иногда магия просто невероятна, — да и у прибывшего вместе с детьми громадного вояки всё отлично получается. Сокка нацеливается на солдата, вознамерившегося сплотиться со своими товарищами, поднимает с земли копьё и размахивает им. Сокка не насчитывает больше нескольких ударов, прежде чем солдат внезапно отшатывается с широко раскрытыми глазами и падает, являя подростка позади себя. — Почти, — шелестит парень, снова подмигивает и грациозно уклоняется от выпада копьём со слепой зоны — эта зона не была бы слепой, если бы он не подмигивал, — а после вёртко наносит удар рукояткой оружия в голову солдата. — Да какого чёрта? — говорит Сокка, осматривая груду тел и сборище изобретательно вооружённых детей, которые повергли их. Высокий худощавый подросток наглядно стоит посередине и убирает мечи в ножны с таким изяществом, что у Сокки аж всё скручивает внутри. — Это было потрясающе! — восклицает запыхавшаяся и воодушевлённая Катара. — Ты перебил целую армию один! — восторгается Аанг, как будто он, Катара и Сокка вообще не принимали участия. И к тому же… — Армию? — скептически переспрашивает Сокка. Да, это была впечатляющая демонстрация схватки с солдатами, но это был скорее разведывательный отряд… — Меня зовут Джет, — произносит подросток, проигнорировав Сокку. — А это мои Борцы за свободу. Он улыбается, заглядывая в глаза Катаре, и Сокка даже не пытается перебороть свой хмурый вид. — Позвольте представить их вам.***
— Спасибо за спасение, Джет. Катара всё ещё полна энтузиазма. Сокка скрипит зубами, заканчивая связывать последнего солдата — эти Борцы за свободу безнадёжны в завязывании узлов. — Нам очень повезло. — Это вам спасибо, — настоятельно говорит Джет, повернувшись к Катаре полубоком с места, откуда он контролировал зачистку после битвы. — Мы караулили этих солдат всё утро. Но тут появились вы и предоставили нам идеальную возможность. — Повезло, что у тебя был план, — отвечает Катара. — Мы полагались на наше чутьё. — Так вас могут убить, — глубокомысленно заключает Джет, легко и обеспокоенное коснувшись её плеча. — Я рад, что мы спасли вас. Сокка уносится прочь искать оружие, которое можно будет спасти из накапливающегося Борцами за свободу беспорядка. Он не в силах выслушивать это, когда чувствует себя так паршиво и не в духе. С ворчанием он подходит к нагромождению оружия и зависает над копьём с приемлемой формой… Но обманывать себя Сокка не станет, ему не научиться владеть копьём, разве что заострённой дубинкой. Но с ним он сможет рыбачить, так почему бы и не… Внезапный возглас Аанга резко привлекает внимание Сокки к остальным. — У вас есть укрытие? — Хочешь посмотреть? — предлагает Джет и бросает косой взгляд в сторону Сокки, словно осведомлён о том, что он всё время хмурился. Но серьёзно, укрытие? Они что, сценические актёры, притворяющиеся настоящими воинами? Кто вообще говорит укрытие? — Да, очень хотим! — восклицает Катара, перетягивая внимание Джета обратно на себя. — Укрытие! Звучит здорово! — Тебе понравится, — обещает ей Джет, взмахом руки собирает Борцов за свободу и направляется к лесу, увлекая с собой Катару нежным надавливанием на поясницу. — Оно действительно нечто. Он останавливается рядом с Соккой и перехватывает его взгляд. — Ты не захочешь пропустить. Сокка проглатывает возражение, что им нужно обсудить это, сжимает челюсть и следует за ними, плетясь за Аангом и пропуская мимо ушей бахвальство и подтрунивания Борцов за свободу. Сокка не приветствует такие развлечения. Ему не нравится плестись чёрт знает куда по указу какого-то паренька, которого они только встретили. Не нравится незнание, отклоняются ли они от графика или нет. И не нравится мысль, что там наверху Джет будет подмигивать Катаре. Такого рода вещи старшие братья предпочитают не видеть.***
Ладно, домики на деревьях и правда потрясные. Как и их применение растительности и природных материалов в качестве маскировки, механизмов шкивов и канатов, спущенных к земле. Сокка даже не в состоянии начать делать вид, что это вовсе не удивительно — он шатко вертится, рассматривая всё это и стремясь обрести твёрдость в ногах. Во время поднятия по верёвке на деревья желудок ухнул вниз, ладони жгло от трения — или, быть может, причина в неожиданном прикосновении мозолистых пальцев Джета, передавших ему верёвку.***
Несмотря на неотъемлемую потрясность домиков на деревьях, времяпровождения Сокки далеко не весёлое. Заявления Борцов за свободу крайне напыщенные — серьёзно, Народ Огня охотится за Джетом, да? — преувеличенно самодовольные, по мнению Сокки. Катара постоянно затыкает его перед Джетом, что по многим причинам задевает. Сам Джет весь такой понимающий и чуткий, что цепляет по совершенно другим причинам. А ещё он принёс её вещи, еду, воду и плед. Проходя мимо, оказывался настолько близко к Сокке, что бедром дотрагивался до его волчьего хвоста, а ладонью касался плеч. Сокка мрачнеет, стоит Катаре так откровенно поведать Джету и остальным об их матери. Духи, они едва разговаривали о ней с Аангом. Почему-то именно Сокка отводит взгляд в сторону, когда Джет шепчет: — Мне очень жаль, Катара. С прикованным к нему взглядом. Сокка с суровым видом обхватывает руками колени и разглядывает костёр. Желудок скручивает. Аанг замечательно проводит время с Пипсквиком и Дюком. Катара и Джет находились бы в своём мире, если бы последний не силился втянуть в разговор Сокку. Сам не зная почему Сокка растерян, мрачен и чувствует себя очень одиноким. Складывается впечатление, что у его небольшой команды всё идёт отлично и без него. И это должно быть хорошей новостью, он понимает. Однако смех Аанга, вздохи Катары и осознание, что никто из них не заметил и не обеспокоился тем, что Сокка не развлекается вместе с ними, ранит сильнее, чем могло бы ранить до встречи с Хэй Баем. Сокку вдруг одолевает желание увидеть Соколика. Сейчас пригодился бы его приятель и ощущение, что кто-то на его стороне. Или, если быть предельно честным с самим собой, ему пригодилось бы письмо от своего мага огня и напоминание, что кто-то верит ему. Верит и, возможно, кое-что ещё. От переживаний, радостного волнения и тревоги грудь Сокки сдавливает всякий раз, как он думает про их последний обмен писем. Жар покалывает кожу, когда он понимает, с каких сторон сможет узнать своего друга. Существует причина, почему Сокке начали сниться такие сны сразу же после того, как он признал свою потребность в письме — своё желание узнать получше друга по переписке. Кто он, чем занимается, о чём думает. Но кроме того Сокке хочется знать как он выглядит, какой у него голос, какой он на ощупь… Непрошенное воспоминание возникает в голове: разнящиеся золотые глаза, широко раскрытые в потрясении и глядящие на Сокку. Сон, в котором эти самые глаза с тяжёлыми веками смотрят на него, а их владелец медленно опускается на колени. «Не сейчас», — упрекает себя Сокка, настойчиво отмахивается от мыслей и возвращается в настоящее, где Джет с Катарой вовсю обсуждают его потрясающее занятие в жизни. И это… угх. Наблюдение за Катарой, впитывающей в себя самовлюблённое утрирование, вызывает в Сокке желание носиться по округе, как четырёхлетки на родине. И от понимания, что он позволяет Джету доставать его, ещё сильнее хочется носиться по округе. Духи, Джет даже не… Ну, он вообще-то старается… Сокка жуёт губу, пользуясь отвлечённостью Джета, чтобы рассмотреть его. Взгляд прослеживает очертания лица, отбрасываемые на него тени от лохматых волос. Разнотипная броня поверх долговязой поджарой фигуры, что держится с той непринуждённой самонадеянностью, которой Сокка может лишь надеяться подражать. Его взгляд коротко задерживается на руках Джета, вспоминая их прикосновение ранее днём, затем падает на губы, пока подросток перекладывает соломинку во рту. Чуточку глазеет, а потом решается посмотреть выше и застывает, встретившись со взглядом Джета. Наблюдающим за тем, как Сокка разглядывает его. Щёки пылают, но он не прерывает зрительного контакта, пока Катара опять не захватывает внимание Джета. «Чёрт», — думает он, опускает голову и прикидывается, что румянец на щеках вызван близостью к огню. Приснятся ли ему этой ночью другие сны, раз теперь в его жизни на одного темноволосого подростка больше? На этот вопрос Сокка не находит правильного ответа.***
Ужин он проводит за размышлениями, закатывая глаза на бессвязные речи Борцов за свободу, хвастливые истории предыдущих засад и выигранных сражений против людей Огня. Мол, только их маленькая банда защищает этот уголок Царства Земли от свирепых попыток вторжения Хозяина Огня. Пускай для этого их едва достаточно, а описываемые ими тактики лишены смысла. Но Аанг с Катарой с удовольствием слушают, так что Сокка молчит и не придаёт значению позабавленные его очевидным раздражением взгляды Джета. Он перестаёт быть совсем молчаливым, когда Катара объявляет, что Аанг — Аватар. — Катара! — выпаливает Сокка с многозначительным взглядом, который гораздо менее эффективен, если она не смотрит на него. — Аватар, значит? — проговаривает Джет, окинув Аанга оценивающим взглядом. — Очень хорошо. — Спасибо, Джет! — улыбается Аанг. — Я знаю, как вы с Аангом нам поможете, — после молчания произносит Джет, полностью развернувшись к Катаре. Его взгляд сосредоточен на её лице, голос стал чуть хриплым. Нет-нет-нет. — К сожалению, нам надо уходить, — заявляет Сокка, поднимается на ноги и игнорирует недовольное «нет, не надо!» Катары. — Сокка, ты шутишь? Вдобавок Сокка игнорирует звучание своего имени на устах Джета. — Завтра у нас важная миссия, на которую я собирался пригласить вас! Вы мне нужны. Сокка медлит. Нет, они уже и так потратили кучу времени. — Я иду собираться. — Не слушай его, — лепечет Катара сзади, а Джет бормочет: — Не волнуйся, я поговорю с ним. Удалившись от костра к деревьям, Сокка вдруг оказался сверхосведомлён темнотой и тишиной леса. Шаги Джета гулко звучат позади него. — Сокка, постой, — негромко зовёт тот, ловит за предплечье и останавливает, разворачивая лицом к себе. — Я говорю правду: завтра миссия. Джет изучает его глаза, не отпуская руку. — Я хочу, чтобы ты участвовал в ней. — Я… не знаю, хорошая ли это идея, — отвечает Сокка и вспыхивает от перехватывания дыхания. Прочищает горло, стараясь в темноте прочитать выражение лица Джета. — Не уходи, — тихо умоляет Джет, подступив ближе, нежно потирает большим пальцем кожу. Духи, Сокка не знает, радоваться или злиться, что у его туники нет рукавов. — Можно хотя бы рассказать тебе о миссии? — шепчет Джет. Сокка видит только зелёные глаза, такие близкие и ясные. Он с трудом сглатывает и кивает, облизывая пересохшие губы. С приближением Джета запрокидывает голову для сохранения зрительного контакта. — По слухам завтра по дороге будет идти шпион. Слова настолько тихие, что Сокке приходится напрячься, чтобы услышать их, и придвинуться ближе. — Отправляемся на рассвете. Ладонь на бицепсе смещается к плечу, пальцы невесомо оглаживают воротник Сокки. — Мы устроим засаду в деревьях. Ласковые пальцы касаются шеи, обводят линию челюсти. — Хочешь с нами? — Да, — шепчет Сокка, не до конца понимающий, на что соглашается. Но Джет, кажется, понимает, потому что слабо улыбается. Другой рукой он скользит по его талии и наклоняется, приближаясь к его лицу. Сокка позволяет этому случиться, их глаза закрываются и… Ох. У Джета тёплые и сухие губы, мозолистые пальцы скребут по выбритому затылку Сокки — он утягивает его в мягкий затяжной поцелуй. Джет отстраняется на сантиметр, нависнув над ним, давая возможность отступить, прежде чем снова склониться и в этот раз поцеловать более решительно. На короткое мгновение у Сокки случается приступ внутренней паники: он никогда не делал этого, не знает как надо, а что если он всё испортит… А потом язык Джета проскальзывает между его губ, и Сокка окончательно теряет возможность последовательно мыслить. Непроизвольно он вцепляется в чужие бицепсы и издаёт слабый стон, из-за которого Джет сильнее напирает на него, чтобы впитать в себя этот звук и размокнуть губы Сокки. Сокка теряется в трепетном скольжении его языка, в жаре его тела — так отличается от Суюки, в какой-то момент подмечает он, — в попытке подстроиться под ритм, темп и движения Джета, в желании притянуть его ближе. До него доносится заливистый смех Аанга, и Сокка с придыханием отшатывается. Поднимает взгляд широко раскрытых глаз на Джета — влажные губы покалывает, тело полностью замирает, кроме часто вздымающейся груди. …Вот дерьмо. Джет с лёгкой одышкой всматривается в его глаза. Между ними прорывается холодный ночной воздух, когда он неохотно увеличивает расстояние с зависшими руками, словно пока не может опустить их. Повисает долгая тишина, а потом: — Вы останетесь? — Да, — шёпотом отвечает Сокка, испытывая головокружение от поцелуев и чувствуя себя опьянённым лёгкой улыбкой Джета в ответ. Когда тот возвращается обратно к костру, он ещё долго стоит там, заново переживая ощущение губ Джета, звук его дыхания, прикосновения пальцев к коже.***
Сокка уже завёрнут в своём спальном мешке, когда Катара приходит лечь спать. Для завтрашней миссии ему следует отдохнуть, но он не может утихомирить сердцебиение. Не может пренебрегать липким чувством вины, смешанным с упоительным видом острых ощущений. Не может перестать задаваться вопросом, каково было бы смотреть в золотые глаза вместо зелёных, и держаться за понимание, что его желают.***
День Сокки начинается неспокойно — ему так и не удалось нащупать почву под ногами. Стряхнув с себя остатки сонливости, первой пришедшей на ум мыслью были новые сновидения, перемежающиеся с пылкими поцелуями, мутным взором зелёных глаз и скользящими по его коже мозолистыми пальцами. От всего этого Сокка чувствует себя пристыженным и не в своей тарелке, когда первым делом с утра видит мирно спящую Катару. Подготавливая своё оружие, Сокка пытается избавиться от мыслей о своей сестре и… нельзя назвать это романтикой, чем бы оно ни было. Он затягивает волчий хвост, кратко надеясь, что имеющейся краски для лица хватит. Но нет, это будет глупо в засаде, пускай этот ритуал помог бы успокоить трясущиеся руки. Приготовлений всё равно оказывается достаточно, чтобы Сокка почти вернулся в колею, пока не выходит из их маленькой хижины и не сталкивается с Джетом. Сердце подпрыгивает к самому горлу. Он чувствует вспышку испуга, что Джет может что-то сделать… и волну разочарования, когда тот дружественно приветствует его и ничего больше. Духи, Сокка сказал бы, что жалеет по поводу отказа Катары и Аанга уйти ночью, но это не было бы правдой. Он профессионал, поэтому после начала миссии откладывает в сторону уйму отвлекающих факторов и упрямо сосредотачивается на передвижении Борцов за свободу по деревьям. За их путешествие Сокка привык к пешим прогулкам по лесу, но от прыжков с ветки на ветку, с дерева на дерево у него учащается пульс, а руки подрагивают. Не стоит и надеяться подражать естественной грации Джета — честно говоря, он даже смотреть не может на движения его гибкого тела, иначе грозится споткнуться, а этим Сокке точно не надо рисковать так высоко над землёй. Однако он обнаруживает, что может повторять за шагами Пипсквика и за тем, как Дюк хватается за более упругие ветви, чтобы придать дополнительный импульс прыжку. Это что-то абсолютно новое и не только нервирующее. Руки всё ещё потряхивает от адреналина, когда они добираются до точки засады. Ощущение дискомфорта никак не способствует головокружению в попытках восстановить затруднённое прерывистое дыхание, в то время как все остальные не выглядят даже отдалённо выдохшимися. И точно не способствует тому, как из-за комплимента Джета и его длительного взгляда искоса все усилия выровнять дыхание уходят насмарку, стоит Сокке показать трюк для усиления вибраций с помощью кинжала. — Кто-то идёт, — шёпотом сообщает Сокка, сконцентрировавшись лишь на лёгком гудении вибраций кинжала и больше ни на чём. Уж точно не на хрипловатом бормотании Джета: — Сколько их? — Кажется, только один, — через секунду отвечает он, сосредоточенно нахмурившись. — Молодец, Сокка. — Джет одобрительно кивает, в голосе слышится улыбка на его имени, разжигающая что-то светлое в груди. — Готовься. Сокка быстро повинуется, приседает с кинжалом наготове — хоть бы не проткнуть им себя при спрыгивании с дерева — и вглядывается в дорогу. Напрягается, когда на пути возникает тень, шаги теперь различимы. Готовится дать сигнал… — Стой! — громко шепчет Сокка. — Ложная тревога, это старик. Он расслабляется при виде сутулого мужчины, тяжело опирающегося на трость — так вот почему его походка звучала странно. Щуплое тело скрывает красное одеяние. Джет за спиной хмыкает и спрыгивает с дерева. Борцы за свободу следуют его примеру. — Что тебе надо в нашем лесу, вымогатель? — рычит он с мечами в руках, перекрывая старику дорогу, наряду с этим Борцы за свободу окружают его. Сокка в ужасе замирает — старик умоляет Джета, а тот всё равно подходит и выбивает трость из его рук. Мужчина боязливо вопит, хочет убежать, но врезается в грудь Пипсквика и падает на кривую дорогу. В горле Сокки застревает крик возмущения, когда старик пытается уползти, а Пипсквик беспрепятственно бьёт его и вжимает в грязь. Что происходит? Они изобьют какого-то старика только потому, что тот шёл по дороге в неподходящее время? Вот чем они занимаются? Джет кричит о разрушении деревень и семей, о людях Огня и пощаде, и обезумевшей ненависти в его голосе хватает, чтобы отмереть. Сокка спускается с дерева, оступается и чуть не падает, но всё же дёргает Джета за плечо и лишает равновесия, когда тот замахивается для очередного удара. — Джет, он же старик! — ошеломлённо кричит Сокка, объятый страхом. — Что ты делаешь? — Он из Народа Огня, — развернувшись в его хватке, огрызается Джет с перекошенным ненавистью лицом. — Обыщи его. — Он никому не сделал зла, — спорит Сокка и подходит заступиться, когда Смеллерби и Пипсквик принимаются тормошить одежду мужчины, вырывать его сумку, опорожнять карманы. Но теперь Джет хватает его за плечо и утаскивает к себе. — Ты забыл, что сделали люди Огня? — тихо шипит он, пристально смотря Сокке в лицо. Зрачки расширены, дыхание сорванное. — Забыл о своей матери? Сокка с удивлённым вдохом перестаёт дышать. — Вспомни, почему ты борешься! — Это неправильно, Джет, — настаивает он. До нападения старик даже ничего не сделал! Взгляд Джета вдруг смягчается, хватка на плече Сокки становится нежной, почти ласкающей. — Первое время может быть тяжело, — бормочет он низким убедительным голосом, словно здесь только они с Соккой, словно не… грабили пожилого мужчину в лесу. У Сокки голова идёт кругом. — Но на войне не бывает легко. Облизнув губы, Джет на шаг подходит ближе. — Главное, что есть люди, такие как мы с тобой, готовые сделать всё необходимое, чтобы сберечь остальных. — Его глаза смотрят неотрывно, рука ненавязчиво вынуждает Сокку придвинуться. — Верно? — Я… нет. Нет. — Сокка увёртывается, увеличивая между ними расстояние, и пытается стряхнуть помутнение. — Нет. Это не… Борьба за свободу или как ты это называешь, а ограбление! Джет прищуривается, опустив руку. — У нас нет на это времени, — рыкает он. — Объясню всё позже. Уходим отсюда. Он проходит мимо Сокки и даже не удосуживается окинуть его взгляд, за ним плетутся Пипсквик и Смеллерби. Сокка беспомощно оглядывается на старика, желая помочь и понимая, что уже поздно, слишком поздно. — Сокка, идём! — зовёт Джет, и Сокка медленно поворачивается с ощущением, будто мир перевернулся с ног на голову.***
— Где Катара? — вернувшись в укрытие, спрашивает Сокка в ту же секунду, как замечает Аанга. Джет с другими намного опередили его по дороге назад, и Сокка испытывает смесь обиды и облегчения, что не пришлось взаимодействовать с ними. Нужно пространство для ясного мышления, хоть единственное, чего ему хочется — затащить Джета в укромное место и расспросить, чтобы осмыслить произошедшее. — Она трудится над какой-то шапкой, — пожимает плечами Аанг, мельком оторвавшись от игры с Момо. — Где она? — повторяет Сокка. — Мы уходим. — Что? — Аанга наконец недоумённо поднимает голову и осматривается, словно хочет, чтобы это подтвердил кто-то ещё. — Что? — доносится голос Катары сзади него. Сокка разворачивается — облегчение уступает место осторожности при виде её воинствующего выражения лица. — Но я сделала ему шляпку. Сокка тупо пялится на корявый колпак из листьев и цветов. Не самое лучшее произведение Катары. И не в стиле Джета. Сокку тошнит. — Надо уходить, — говорит Сокка, решив оставить без внимания эту шляпку. — Джет плохой человек. — Что? Нет, неправда! — Он злодей, Катара, — твердит Сокка, подавляя боль, чтобы оставаться рассудительным уверенным лидером их группы. — Он не злодей! — возражает Аанг. — Он просто живёт по-другому. Очень весело живёт! Тебе тоже стоит попробовать, Сокка. — Он избил и ограбил беззащитного старика! — вздрогнув от слов Аанга, восклицает Сокка. — Я не хочу так жить! На лице Катары застыло сомнение. — Я хочу послушать что скажет Джет. — Отличная идея, — соглашается Аанг, и Сокка изумленно таращится им в спину, после чего изображает отрывистое подобие кивка. Как будто с его мнением тут считаются, они уже всё решили. Так вот какое ощущение при потрошении? Словно из тебя с лёгкостью вырывают то, что, как полагал, никогда не лишишься? Джет быстро находится — он сидит на гамаке в своей личной хижине. Сокка не хочет сейчас думать о том, что Катара сразу же направилась сюда. — Сокка, — хмурится Джет, весь такой взволнованный, озадаченный и задетый, — ты рассказал о случившемся, но не упомянул, что он из Народа Огня? — Нет, — громко отвечает Катара со скрещенными руками и метает в Сокку взгляд. — Он нарочно умолчал об этом. — Ну из Народа Огня! — объявляет Сокка. — И что это меняет? Он старик! Беззащитный гражданский! — Он наёмный убийца, Сокка, — изрекает Джет, и от нелепости этого заявления Сокка замолкает. Джет достаёт из-за гамака зловещий на вид клинок. — Видишь? В рукоятке ножа яд. — Он демонстрирует вытягивающуюся крошечную пробирку. — Его подослали убить меня. Джет жалостливо смотрит на него. — Ты спас мне жизнь, Сокка. Его имя произнесено с лаской. — Я знала, что ты всё объяснишь, — довольно говорит Катара и бросает в сторону Сокки осуждающий взгляд. — Я… не видел ножа, — возражает он, исступлённо роясь в памяти. — Его не было! — Потому что старик прятал его, — мягко проговаривает Джет с печальной и понимающей улыбкой. Сокка отчаянно хочет, чтобы она была искренней. — Видишь, Сокка? Ты просто не заметил нож, — снисходительно произносит Катара. — Не было никакого ножа! — в безысходности выкрикивает Сокка. — Не было! Всего лишь беззащитный старик и… никакой попытки убийства. Он зарывается пальцами в волосы, ненавидя взгляды остальных. Словно это он чокнутый. — Я там был, никакого ножа. Я иду в хижину и собираю свои вещи, потому что мы уходим! — Сокка, — раздражённо окликает его Катара, — это не тебе решать! — Подожди! — зовёт Джет, догоняет его, хватает за руку снова и разворачивает, вызывая у Сокки ощущение дежавю. — Прошу вас, не уходите, — тихо умоляет Джет. — Мне нужна ваша помощь, Сокка.***
— Я… что… зачем? Сокка изучает его лицо. Он хочет понять. Хочет, чтобы Джет сказал что-то разумное. Хочет отойти, но не способен найти в себе силы вырваться из хватки Джета, когда его большой палец неторопливо выводит узоры на коже. — Люди Огня собираются поджечь наш лес. По спине Сокки бежит холодок, подкрадывается мысль, что Джет потерял связь с реальностью. — Если магией воды Катара и Аанг наполнят водохранилище, то мы сможем бороться с пожаром. Но если вы уйдёте сейчас… — ладонь ласкает его предплечье, — они выжгут всю долину. — Джет, — тихо выдавливает Сокка, облизывая пересохшие губы, — Народ Огня даже не подозревает о твоём существовании. Нет никаких попыток убийства и заговоров против тебя. Долгое мгновение Джет разглядывает его — неподвижный, открытый и умоляющий. А потом маска будто бы слетает, пальцы стискивает руку Сокки, лицо искажается кипящей злобой. — Ладно, — выплёвывает Джет, стремительно отступая назад и отталкивая Сокку. — Прячь голову в песок. Заботься только о себе и не делай всё необходимое ради других. С тобой всё понятно. — Я не это имел в виду, — отзывается оскорблённый Сокка и борется с желанием потереть руку. — Знаю я, что ты имел в виду, Сокка. Сокка дёргается — его собственное имя прозвучало как ругательство. — Тебя больше заботят жители Народа Огня, а не помощь своим товарищам. Предпочтёшь защитить людей Огня, а не свою сестру. Не волнуйся. — Голос Джета пропитан язвительностью, а зелёные глаза — ядом. — Я всё прекрасно понимаю. Сокка выдыхает, оступается от его слов. Его потряхивает, бледного от шока — сказанное слишком задевает за живое. Он неуклюже пятится, отказываясь отводить от Джета взгляд на случай, если тот снова захочет остановить его. Но Джет лишь следит за его уходом пылающими гневом глазами. Разворачиваясь поспешить в их хижину, у Сокки возникает гадкое ощущение побега. Джет словно высказал вслух то, что он надеялся никогда не услышать.***
Когда Катара и Аанг наконец-то возвращаются в хижину, Сокка до сих пор пытается непослушными руками скрутить спальный мешок. От одного вида неуступчивого выражения лица Катары захотелось выбежать наружу. Он не готов к этому — и не был ко всему случившемуся сегодня. — Что ты делаешь? — спрашивает Катара, как будто и так не очевидно. — Я же сказал, — бросает Сокка, глядит на свою постель и приказывает пальцам не трястись, чтобы завязать узлы. — Мы уходим. — Мы не можем уйти! — заявляет Катара, всплеснув руками. — Люди Огня собираются поджечь лес! Сокка давит в себе рефлекторный смех. По крайней мере, Джет придерживается своих историй. — Извини, Катара. Нам нельзя доверять Джету. — Он вспоминает резкое изменение с мягкости на ледяную злость в тот хрупкий, сокровенный, правдоподобный момент. — Он складно говорит, но я ему не верю. — Знаешь, что я думаю? — вопрошает она тем самым тоном, после которого дома они не разговаривали друг с другом неделями. — Ты завидуешь Джету, потому что он превосходит тебя как воин и как лидер, которым тебе никогда не стать. От боли Сокка прерывисто втягивает воздух. — Катара, я не завидую Джету. Просто чутьё мне подсказывает… — А мне чутьё подсказывает, что мы должны остаться и помочь, — прерывает Катара, и её голос так похож на голос Джета — язвительный, режет Сокку без ножа. — Мы по горло сыты твоим чутьём. — Катара, — бессильно произносит Сокка, не вынося мольбу в голосе и то, как он ломается. Он должен быть сильным. — Мне не по душе эта затея. — Наверное, потому что ты выбрал не ту сторону, Сокка, — отвечает она. — Потому что защищаешь шпионов людей Огня и пытаешься помешать нам спасти лес от их солдат. — Это не… Катара, всё не так, — протестует Сокка и за помощью обращается к Аангу. Но тот неуверенно смотрит на него с серьёзными сомнениями во взгляде, и Сокку поражает осознание, что он думает о письмах. Думает о маге огня Сокки и считает Джета целиком правым. Сердце Сокки обрывается. — С каких это пор ты так мягкосердечен к людям Огня, Сокка? — интересуется Катара — отчасти растерянно, отчасти с неприязнью. Взгляд Аанга смещается на карман, где Сокка хранит письма, где лежат они даже сейчас. — Я не мягкосердечен! — кричит Сокка, глаза пощипывает от жжения. Он словно вернулся в Мир Духов. Жаль, что он на самом деле не там, было бы гораздо проще. — Я лишь… — Непредвзят? — тихо подсказывает Аанг, и Сокка думает: нет, вот так чувствуешь себя выпотрошенным. — Завтра, — выдавливает Сокка и встаёт на ноги, скрывая эмоции, не показывая другим свою боль. Лидер не может выглядеть слабым, даже если чувствует себя таким. — Завтра сделайте то, что нужно. Потом мы уйдём. Катара фыркает и открывает рот оспорить. — Завтра, Катара. Пусть Джет носится со спасением своей части леса от каких угодно угроз. — Направившись к двери, он не может найти в себе мужества взглянуть на неё. — А у нас задача спасти чёртов мир, если ты вдруг забыла.***
Той ночью Сокка не возвращается в хижину. Он забирается высоко под навес и прячется, стараясь держать себя в руках, ведь что бы ни говорила Катара — он лидер, он воин. Должен быть сильным, надёжным и оставаться в абсолютной ясности ума. Не распадаться на части из-за того, что сестра не верит ему, а Аанг смотрит с сомнениями. Из-за того, что Сокка тянется к своему маленькому племени, а оно не откликается на зов. Может ли он винить их, если пишет магу огня и просит о большем? Если практически каждую ночь ему снится принц Зуко под ним? Если, давайте быть честными, принц Народа Огня жил в его снах и мыслях в различных формах с момента ухода из Южного Полюса? Если Сокка до сих пор не придумал способ рассказать Катаре о письмах? Духи, теперь он и не знает, как это сделать. В Катаре уже был скрытый источник ненависти, которым Джет каким-то образом воспользовался — сейчас источник фонтанирует и поглощает её. Сокка понимает злость к Народу Огня. Однако его собственные чувства в отношении нападения, отнявшего у них маму, наполнены виной, горем и решимостью стать сильнее ради защиты своей сестры. Сокка и не подозревал, сколько враждебности таила в себе Катара. И чёрт, что это говорит о нём как о брате, если Джет заметил, а он — нет? И теперь Джет предоставил ей высвобождение для злости и направление, и Сокке кажется, что он опасно близок стать частью её свирепости. Он страшится почувствовать направленную на него ярость Катары. Становится тошно от образа, где он выискивает объяснение, почему его конкретный маг огня не такой, как все другие — где-то на фоне маячит Джет. Духи, Сокка уже позволил страху опутать его, ведь чем дольше он избегает этой темы, тем больше у Аанга поводов для сомнений и причин задаваться вопросом, почему он увёртывается от правды. У Сокки не найдётся подходящего ответа, кроме трусливости и ползучего опасения, что, может быть, они и не ошибаются насчёт его мягкосердечности. Даже если отложить в сторону письма, то его сны о принце Народа Огня далеко не кошмары.***
Сокке не хватает сил удивиться, когда через несколько часов поздней ночью Соколик прилетает к нему. В укрытии везде тихо. Очень подходящее время. Как раз когда его обвинили, что он сочувствует Народу Огня, и ему пришлось оправдываться, быть здравомыслящим, объективным и рассудительным — вот, пожалуйста, письмо от мага огня, его друга из Народа Огня, с которым, возможно, хочется быть не просто друзьями. В течение долгого времени Сокка не читает письмо. Он держит Соколика, наслаждается мягкостью его перьев, теплом и тяжестью живого существа, так доверчиво и бесшумно сидящего у него на руках. Это ощущение успокаивает его, и он приводит неровное дыхание в норму, утихомиривает дрожь в руках и чувствует себя достаточно уравновешенным, чтобы рискнуть потянуться к взаимосвязи и пониманию в свитке. Да, мы друзья. Мне странно писать такое, но полагаю, это самое лёгкое после всего уже написанного. Ты не один, написание писем тебе по ночам похоже на спасательный канат. Словно это единственное, что удерживает меня на плаву, когда кругом всё идёт наперекосяк. Ты спросил о моих днях. Сегодняшний прошёл плохо. Я снова был близок к завершению миссии, но она ускользнула от меня. Начинает казаться, что всё это дурная шутка. Я смотрю победе прямо в лицо, а потом её вырывают у меня предательством или некомпетентностью (бывает трудно увидеть различие). Ночью дядя пытался приободрить меня игрой в пай-шо и большим количеством жизненных советов, чем я хотел. Я ценю его советы, но чем дольше мы переписываемся, тем больше я понимаю, что нуждаюсь в его вере. Чувство, что хоть один человек на моей стороне, изменило бы многое. Но теперь на моей стороне есть ты? Мне сложно поверить, что ты говорил всерьёз (не то чтобы я сомневаюсь, просто прежде никто и никогда, кроме моей матери, не поддерживал меня, поэтому не совсем похоже на правду). Дядя не учил меня восприятию. Этому я набрался у своей сестры — из всех людей. Думаю, она удивилась бы, услышав, что я чему-то научился у неё. Мне нравится идея, что есть место, где мы смогли бы знать друг друга. В результате она может осуществиться. Достаточно значимая, чтобы стремиться к ней, но и достаточно реалистичная, чтобы достичь её. Тщательно выверенный баланс. Ты считаешь меня ужасным кровожадным империалистом? Я не обижен. Просто интересно. Не могу вообразить себе место, где все люди равны и повышаются или понижаются исходя из собственных действий. У вас нет более обеспеченных семей? Или тех, кто накапливает свою силу с помощью альянсов, земель или влияния? Как вы вообще живёте, если все равны? Кто принимает решения? Сокка проводит по эмблеме Народа Огня на груди Соколика и смутно задумывается: что значит их обоюдный выбор перестать вычеркивать слова? Они стали честнее? Или просто больше не говорят то, что хотят сказать, раз с притворством отрицания покончено? От сострадания внутри всё сжимается. Все ли боятся сомнений окружающих или только они вдвоём? Хочется вцепиться в это чувство понимания, но Джет, Катара и Аанг посеяли в нём семена неуверенности. Так ли хорошо Сокка знает своего мага огня? Достаточно, чтобы считать его другим? Или это твердит он себе сам с целью обосновать написание ответных писем? Ночь тянется долго, Сокка ещё несколько раз перечитывает письмо, слишком расстроенный, чтобы попытаться уснуть. Просматривает остальные письма, хоть большинство запомнил наизусть, и позволяет мыслям блуждать — надежды усмирить их нет. Размышляет о культуре, которая содержит в себе столько значения чести и позора. Каково было бы, знай все кругом нечто постыдное о тебе? Какими взглядами одаривали бы тебя люди и как смотрел бы на них ты, знающий об их осведомлённости? Сокка думает о сёстрах и налаживании отношений с ними, потому что ему остро необходимо всё исправить. Среди нападений, ухода их отца, выживания и путешествия с Аангом, Катара для него единственный надёжный якорь. И он не знает, как продолжать двигаться дальше с мыслью, что он брошен на произвол судьбы без неё.***
Солнце едва проглядывает через деревья, когда Соколик пробуждается у него на руках, вытягивая из полузабытья. Сокка пытается встряхнуться, чтобы взбодриться — задача упрощается, стоит посмотреть вниз со своего насеста. Один вид Джета и Борцов за свободу — как ледяной ворох снега за воротником куртки и на спине. Сокка аккуратно сажает Соколика на ветку, признательный, что его дружок хоть раз ведёт себя тихо и не объявляет оживлённым писком о своём присутствии всем и каждому. Бросает взгляд на хижину, где Катара с Аангом ещё не расшевелились, и снова на Борцов за свободу, бесшумно перекатывающих бочки с чем-то внизу деревьев. «Взрывная смола», — учуяв запах в дуновении ветра, понимает Сокка и в одно отчаянное мгновение пытается объединить смолу и защиту леса. Борьба с огнём взрывом? Так вообще бывает? Даже если и да, взрывная смола явно не для защиты. Не успев дважды подумать, Сокка тихо, на его взгляд, спускается с насеста вниз. Взрывная смола всполошила его так, что он не может даже сформулировать. Пускай на деревьях он не настолько быстр, как Борцы за свободу, но он знает, что сможет не отставать от них, раз они отягощены бочками. Ему не нравится направление, в котором несутся мысли. Нужно лично убедиться, что взрывная мощь в этих контейнерах внесёт свой вклад где-то в другом месте, а не в водохранилище — единственном существенном сооружении на мили вокруг. Там, куда Джет направил Катару с Аангом.***
Когда в результате Сокку захватывают, это случается лишь потому, что он был излишне поглощён усилиями разобрать слова Джета и не обращал внимания на окружение. То, что его устранит именно Джет, кажется уместным, когда Пипсквик вытаскивает его из кустов за волчий хвост. Упав на колени, Сокка ловит ртом воздух. Рука в волосах вздёргивает его голову и давит на спину, поэтому нет иного выбора, кроме как смотреть на Джета, изо всех сил пытаясь убрать давление с кожи головы. Он сглатывает сухость во рту — зелёные глаза осматривают его натянутое тело, к горлу приставляют край лезвия. — Сокка, — подаёт голос Джет, и Сокка пересиливает дрожь от того, как прозвучало его имя, — я рад, что ты решил к нам примкнуть. — Я знаю про твой план, — выплёвывает Сокка и прищуривается от боли натянувшегося в волосах кулака. — Ты хочешь разрушить деревню Царства Земли и втягиваешь в это мою сестру и Аанга! — Не деревню, Сокка, — кротко исправляет Джет, сделав полшага к нему. — Войска Народа Огня и поддерживающих их сторонников. — В деревне есть невинные люди! — Так ли они невинны? — У Джета узнаваемый взгляд, и Сокка изо всех сил пытается удержать и без того прерывистое дыхание. — Если день за днём живут рядом с отродьем Народа Огня и ничего не предпринимают, чтобы освободить долину? Как по мне, они сборище любителей пепла. Повисает пауза. — А знаешь, как у нас принято говорить любителям пепла? Сокка стискивает зубы, стараясь сохранять непокорное выражение лица вопреки ледяному ужасу, вцепившемуся в горло. Джет молчит в ожидании ответа, и он быстро трясёт головой. — У нас принято говорить, — шепчет Джет, поглаживая его голову в нежной ласке и затем резко задирая её так, что от падения Сокку удерживает лишь его хватка в волосах. Сокка захлёбывается вскриком, пытаясь не оседать, когда Джет наклоняется и, мазнув губами по коже, шепчет жарким, знакомым и свирепым голосом: — Скатертью дорожка.***
— Какая досада, что ты не разделяешь наших взглядов, — с отстранённым сожалением отмечает Джет, после того как Сокку привязали к дереву вдали от дороги. Остальные Борцы за свободу разошлись завершить приготовления. — Там живут люди, Джет! — взывает Сокка, натянув верёвку, фиксирующую запястья за деревом. — Отцы, матери и дети! Дети, которые ни в чём не виноваты, даже если их родители сделали что-то плохое! — Без жертв в войне победить нельзя, Сокка. Таковы реалии войны. — Голос Джета холоден, равнодушен и пугающе рационален. — Так вот что означает ложь Аангу и Катаре? Жертвы войны? — с горечью спрашивает Сокка. Джет пожимает плечами. — Они не понимают требований войны. — Пауза, полшага ближе. Сокка терпеть не может эти полушаги — Джет словно натягивает струну напряжения между ними. — В отличии от нас с тобой. — Я и правда понимаю, — соглашается Сокка, прислонив голову к дереву и в поражении прикрыв глаза, отгородившись от Джета. — Понимаю, что ты не остановишься ни перед чем, лишь бы добиться своего. Голос предательски ломается. Он ненавидит себя за то, что не предвидел всё это. — Ты прав, — подтверждает Джет, голос вдруг оказывается близко. Сокка распахивает глаза и впустую дёргается от удивления — Джет вторгся в его пространство так, что теперь их разделяет только дыхание. — Я всегда борюсь за то, что хочу, и пожертвую ради этого всем. Застыв в неверии, Сокке остаётся лишь смотреть, когда Джет обхватывает ладонями его лицо и обводит большим пальцем губы, усмехаясь. — Но некоторые жертвы приятнее других. Времени отреагировать не хватает — Джет впечатывает короткий жёсткий поцелуй в его рот и отходит назад, ухмыляясь на яростные плевки Сокки. — Выше нос, — объявляет Борец за свободу, спиной отступая к границе леса, впитывая растущую злобу Сокки. — Сегодня мы свершим нечто удивительное! Ты всегда можешь присоединиться к нам на следующей миссии. Сокка сцепляет зубы, стараясь не тешить Джета своими реакциями. Злость бурлит внутри — на Джета, на Катару, на самого себя за то, что повёл себя так, и… на всё. — К чёрту твои миссии и к чёрту тебя, — гневно шепчет Сокка, всматриваясь в место, где стоял Джет, не совсем уверенный, кого проклинает. — Нихрена ты не сделаешь, если я всё расскажу. На этот раз он вновь закрывает глаза для сосредоточения, отгоняя любые мысли, не содержащие в себе очертаний связывающей его запястья верёвки. Борцы за свободу безнадёжны в завязывании узлов, а вот Сокке они очень хорошо даются.***
Сокка крайне рад, что горожан так быстро привлечь к уходу. Тот самый старик, на которого напал Джет, вступился за него, когда солдаты Народа Огня посчитали Сокку шпионом, намеревающимся вывести войска из деревни. Ещё он испытывает ошеломительное облегчение, что Аанг из тех людей, кто совершает необдуманные покупки, вроде свистка для летающего бизона, а Сокка из тех людей, у кого постоянно избыток вещей. Поскольку благодаря этим факторам, широкой спине Аппы и плану организованной эвакуации, которому следуют солдаты, следя, чтобы все горожане до последнего выбрались, им каким-то чудом и необъяснимым образом удаётся освободить деревню к взрыву водохранилища, своей мощью изломившего деревья леса. Со спины Аппы Сокка оцепенело наблюдает за происходящим: стена воды врывается в долину, сметая всё на своём пути и оставляя за собой лишь обломки. «Все могли погибнуть, — ошарашенно думает Сокка, ища взглядом Аанга и Катару. — Джет хотел убить… всех». — Видите их, ребята? — спрашивает Сокка. Аппа испускает низкий отрицательный рёв, кружащий над ними Соколик чирикает. — Продолжайте искать, — настаивает Сокка, сглатывая ком в горле, не желая задумываться о том, что Джет мог сделать с непомерно доверчивым двенадцатилетним ребёнком и его влюблённой младшей сестрой… Оживлённое щебетание Момо заставляет Сокку резко развернуться и проследить взглядом за его направлением на знакомые фигуры Аанга и Катары у края обрыва, с которого открывается вид на долину. Сражающихся с Джетом, но всё ещё стоящих, всё ещё невредимых. Всё ещё живых. — Момо, ты повелитель среди мужчин. — Сокка притягивает к себе лемура и перегибается через седло, пытаясь найти подход, с помощью которого Катара с Аангом спасутся, а у Джета не будет дальнейшей возможности наносить ущерб. — Заслужил любую еду. Он может медленно подступить… но нет, если они до сих пор под чарами Джета, если вдруг считают всё это правильным или оправданным… Нет, Сокка не верит, что Аанг на такое способен. И Катара. Не верит. Хотя ранее он также не представлял, что они займут сторону Джета. Сердце замирает, когда Джет делает слишком уж знакомый полушаг к Катаре и поднимает руку, чтобы положить на её щеку. Сокка вынужден знать все способы, которыми Джет одурачил их доскональнее, чем можно было предположить. Но потом, слава Духам, Катара уклоняется и громко выкрикивает «ты чудовище!» — и к чёрту это, Сокке надоело водить хороводы вокруг Джета. — Это победа, Катара! — в ответ кричит Джет с ликующим и злобным взглядом дико раскрытых глаз. — Запомни это! Людей Огня больше нет, долина свободна. — Она будет свободна без тебя, — с высоты замечает Сокка, мстительно довольствуясь опасливым отступлением Джета и его широко открытыми глазами, когда внушительная туша Аппы устремляется вниз. — Сокка! — восклицает Катара с таким огромным облегчением и радостью, что Сокка удивляется. — С тобой всё в порядке! — Я успел предупредить жителей деревни, Джет, — вполголоса говорит Сокка, наслаждаясь расцветающим на лице Джета ужасом. — Сначала они не поверили мне. Солдаты Народа Огня не слушали меня, но помнишь того старика, на которого ты напал? Он подтвердил мои слова и сказал всем, что мне можно верить. Он выдерживает паузу, ощущая, как держит надежды и мечты Джета в своих руках, пока зелёные глаза смотрят на него. — Люди успели уйти из деревни. Как же приятно разрушать их. — Сокка, ты идиот! — неверующе орёт Джет. — Мы могли освободить долину. — Нет никакой свободы, если все мертвы! Джет снова пугающе быстро переключается с несдержанности на полнейшее спокойствие и холод. — Ты предатель. — Нет, Джет, — твёрдо отвечает Сокка, удерживая его взгляд и чувствуя себя уверенным хоть в этом. — Предателем стал ты, перестав защищать невинных людей и начав приносить жертвы, — он выплёвывает слово, — ради своих планов. Джет долго взирает на него, после чего разворачивается к Катаре, напрочь оставляя Сокку без внимания, чтобы привычно умолять: — Катара, пожалуйста. Помоги мне. Нам… мне нужна ты. На мгновение Сокка впадает в беспокойство, но Катара качает головой и шагает к Аппе. — Прощай, Джет, — тихо произносит она. Аанг прикрывает их отступление планером наготове. Джет не двигается, остолбенело пялится на место, где стояла Катара. Аппа взмывает в воздух и наконец-то уносит Аанга и брата с сестрой подальше от него.***
— Прости меня, Сокка, — потом говорит Катара, с пристыженным видом прикусив губу. — Я… Мне так жаль. — Ничего, — неловко отзывается Сокка, прочистив горло. Её извинения приятны и развязывают тугой узел внутри него, но они неправильны. Она не знает о том, как Сокка подвёл её. Подводит. — Мне не стоило сомневаться в тебе, я не… не знаю, почему… — Всё хорошо, — мягко прерывает Сокка, обхватив её рукой и довольно прикрыв глаза, когда она прижимается к его боку. — Всё нормально. Это уже в прошлом. — Я больше никогда не буду сомневаться в тебе, — обещает она, и Сокка отводит взор, сталкиваясь со взглядом Аанга и стыдливо краснея. — Мы думали… мы очень волновались, когда взорвалось водохранилище, — заговаривает Аанг, обхватив руками колени, вдруг сильно напомнив напуганного двенадцатилетнего ребёнка. — И я волновался за вас, — произносит Сокка, хватаясь за спасательный канат. — Просто… Я и подумать не мог, что Джет пойдёт на такое. — Джет, — выплёвывает Катара, спрятав лицо у него на плече, и Сокка понимает, что вот ещё один секрет, который он пока будет хранить от Катары. Его сестра и так уже расстроена, он не хочет пополнять список. Сокка сделает всё от него зависящее, чтобы уберечь её от боли. Особенно если это было что-то незначительное. Пустяк. — Так что у вас произошло, ребята? — спрашивает он, намеренно меняя тему. — Вы запустили ему в лицо своей магией? — Катара постаралась. — Аанг звучит совершенно восторженным и довольным этим фактом. — Это было великолепно. Катара коротко смеётся и отстраняется, вытирая влагу с глаз и улыбаясь Сокке, пускаясь в повествование своей версии событий дня. А Сокка внимательно слушает, поражается и хвалит в определённые моменты. Нежится в ощущении, что у них всё снова встало на свои места, и заталкивает обратно все свои тайны, тревоги и мятежный голос, звучащий совсем как Джет, твердящий, что недоверие Катары не было полностью безосновательным.