***
На второй день Сокка прихватывает с собой карту и проводит время за выяснением изменения масштаба относительно территории. Местность тревожно переменчива. Он вполголоса делится своим раздражением с Момо и не останавливается, обнаружив, что Аанг тоже слушает. В то время как Аанг с Катарой практикуют магию, он упражняется с бумерангом, отгораживаясь от их болтовни и погружаясь в нагрузку на мышцы до предела, тренируясь до тех пор, пока тело не заболит от усердий и не понадобится окунуться, чтобы замедлить набирающие обороты мысли. Случайно получив по лицу всплеском воды, он отпускает недовольную шутку, и если она была более недовольной и менее весёлой обычного, улыбка Катары говорит: ничего страшного.***
Утро третьего дня Аанг с Катарой проводят, представляя, каким окажется Северное Племя Воды, когда они наконец доберутся до него. Они говорят о мастерах магии воды, катании на пингвинах и мелочах, которые напоминают дом. Когда Аанг интересуется у Сокки, чего он ждёт, тот без раздумий отвечает: — Еду, которую мы не готовили. Притворно возмущённое аханье Катары заставляет его улыбнуться. Маленький узел в груди ослабляется — ему удалось подразнить её. Тем же вечером он жалеет об этом, когда в процессе приготовления ужина становится объектом её рассерженных взглядов. Сокка просто хочет увидеть, как она это делает. Хочет забыться в изучении чего-то нового. Он жаждет сосредоточиться разумом на понимании, какое количество соли является перебором, какие корни нужно сварить или поджарить, какой температуры должен быть огонь для… Возможно, сперва ему следует разобраться с рисом. В конце концов, это фирменное блюдо Катары. Однако на обучение у него уйдёт много времени, если он будет сидеть через весь лагерь и подглядывать уголком глаза, подозрительно не затачивая бумеранг. Но он не знает, как попросить её научить, раз никогда не хотел этого раньше. Раз не сможет объяснить ей, почему жаждет научиться — нуждается в изучении чего-то — так, чтобы не сдавило горло. Лучше подглядывать и пытаться разобраться по ходу. Что сложного?***
Сложно. Очень сложно. Он успокаивает себя тем, что по крайней мере рассмешил свою младшую сестру. Хоть и своей ценой. Хоть и вышло в основном рассерженно. Просто Сокка не ожидал, что вблизи костра его постепенно заживающий ожог будет печь подобно только полученному и новому и вызовет определённые эмоции. Или что из-за совокупности всего этого он уронит свою попытку завтрака на землю. Пожалуй, хорошо, что у Катары имеется готовый запасной.***
Сокка объясняет базовый принцип чтения карты легко отвлекающемуся, но очень увлечённому Аангу — Духи, как Катара справляется с ним? — как вдруг маг воздуха замирает рядом с ним. — Сокка. — На самом деле всё не так плохо, как тебе кажется, — продолжает Сокка, наклоняя карту поближе к Аангу, чтобы вернуть его внимание, а лучшее освещение сделало общее представление более понятным. — Тебе нужно взять курс… — Сокка. Он распознаёт беспокойство в голосе Аанга, поднимает взгляд и фыркает: Аанг даже не смотрит на карту или на него. С выражением растущего опасения тот глядит за спину Аппы, дальше Катары. — Что там?.. — Голос Сокки обрывается, когда он прослеживает взгляд Аанга. Разум отказывается примечать знакомые очертания у облаков. — Это что, почтовый ястреб? — спрашивает Катара — недоверчиво, угрожающе и тихо. — Я не… Я покончил с этим, клянусь, — в спешке говорит Сокка, оторвав взгляд от Соколика и посмотрев на неё. — Катара, я сказал ему не отвечать, правда, клянусь, я не просил Зуко… Аанг морщится — слова Сокки для них всех служат пощечиной по лицу, внезапно придавая возникшей тишине, которую они так избегали, облик Зуко. Прищурившись и жестко выпрямившись, Катара демонстративно поворачивается к нему спиной и наблюдает за тем, как ястреб в привычной манере пикирует. Застывшему в ужасе, смешанном с неверием, тревогой и чем-то ярким, искрящим, чему он отказывается давать названием, Сокке остаётся только смотреть. Он никак не реагирует, когда почтовый ястреб снижается к его голове — на короткое мгновение ему кажется, что Соколик выбьет его из седла и избавит от страданий. Вместо этого ястреб изящно облетает плечи Сокки, затем снова взлетает, вычерчивает очередной круг и в конечном итоге приземляется на вытянутую руку Аанга, когда становится понятно, что Сокка не собирается предоставлять ему насест, ведь слишком сдавлен страхом и волнением, задыхаясь от замешательства и тягостной нити надежды. Он потрясён осознанием, что Соколика наверняка тренировали садиться на руку — Сокка был ужасно глуп, чтобы заметить. — …Что там написано? — спрашивает Сокка бесчувственными губами, медленно стискивает рукой левое предплечье, отчаянно нуждаясь в напоминании и резкой вспышки боли, которая пробьётся через всё остальное. Аанг осматривает шлею Соколика и медлит. Его взгляд беспокойно мечется между Соккой и Катарой. — Письма нет, — отвечает он, голос разрывается сожалением и облегчением. — Нет… — Сокка моргает, не понимания. Никакого письма? Даже клочка бумаги с просьбой отвалить? — Что это значит? — настойчиво осведомляется Катара, а когда он не отвечает, повторяет: — Сокка, что это значит? Он подпрыгивает и трясёт головой, чтобы прояснить её. — Я не знаю. Мы… Такого раньше не было. Зуко никогда не закрывался от него. Даже в приступах злости он всегда выражал своё мнение. Кричал. Но чтобы Соколик прилетел без письма… Похоже, это всё, что ему надо было сказать. Я даже не достоин ответа. Сокка и не ожидал его, не хотел, но это умышленное проявление молчания почему-то кажется мелочным. Оно рассчитано уязвить, и Сокке хочется сжаться в комок. Он знает, что Зуко прорывается сквозь жизнь, обычно не задумываясь об окружающих, но это всегда выглядело… необдуманно. Эмоционально. Без намеренной жестокости. Вот какой настоящий наследный принц Зуко? — Что нам делать? — нарушает молчание Аанг и выглядит нервозным между ними двумя, пребывающими в шаге от разного вида истерик. Сокка слышит голос Катары будто из-под толщи воды. — Давайте просто отпустим его. Отправим обратно. Что бы это ни была за игра, мы в ней не участвуем. Потому что они не хотят доставлять такого удовольствия принцу Народа Огня. Потому что Сокке не будут доверять с появившимся соблазном, если ястреб останется с ними. — Забудем об этом, — вздыхает Катара. Сокка крепче сжимает предплечье, позволяя острой боли заземлить его и чувствовать лишь её, а не оцепенение, обиду и смятение. — Если… — Он прочищает горло. — Если подбросишь руку вверх — он улетит. Аанг заминается, переводит взгляд с одного на другого, но в итоге неохотно кивает и подкидывает Соколика в небо. Почтовый ястреб растерянно облетает их, и аккуратное прикосновение Аанга к его стиснутым пальцам помогает Сокке оторвать взгляд от неба и расслабить руку. — Так что ты там говорил? О карте? — Аанг выглядит твёрдо заинтересованным, и немного взволнованный Сокка принимает предложенный им спасательный канат. Молчание Катары позади них ощущается как нечто осязаемое. Сокка пробует заговорить и с удивлением понимает, что в груди плотно сдавлено. Он втягивает резкий глоток воздуха, потом ещё один, возвращается взглядом к карте. Духи, как же сильно ему жаль, что он не решил обучить Аанга чему-то другому, а не чтению карты. — Ты, э-э… — Сокка прочищает горло, промаргивается от жжения в глазах и каким-то образом придаёт себе приемлемый нейтральный тон. — Тебе нужно взять направление… Сокка склоняет голову к карте и не отрывает от неё взгляд до тех пор, пока Аанг не исчерпывает свою способность разыгрывать заинтересованность. Они оба чересчур рассеянны. Сокка прослеживает за тем, как с каждой минутой Катара всё больше расслабляется: её накатывающий гнев постепенно отступает в связи с его безразличием к ястребу. Когда по ощущениям спустя несколько часов Соколик отдаляется от них, Сокка заставляет себя не показывать эмоций — глаза щиплет от перенапряжения. Не следить за исчезающими очертаниями ястреба подобному тому, как кто-то сдирает с него кусок кожи, обнажая незащищённую свежую плоть. Духи, пусть это будет концом. Сокка не знает, сколько ещё терзаний он выдержит, прежде чем внутри него ничего не останется.***
Сокка накладывает поверх своей пустой оболочки остроумие, планы, шутки и сарказм и прибавляет ко всему этому облегчение, поскольку Аанг с Катарой понемногу начинают расслабляться рядом с ним. Он устанавливает ловушки, рыбачит и добывает еду. На охоту не идёт, держит Катару и Аанга в поле зрения и сам остаётся в зоне их видимости. Делает вид, будто это не он в одном неверном шаге от взрыва, в одной ошибочной мысли от крика. Потому что если заставит себя выглядеть правдоподобно, тогда так и будет — тот же принцип, благодаря которому он сделал себя их лидером и защитником. Сокка хрупкий, но дееспособный. Пока ему хватит сил действовать, он будет двигаться вперёд.***
Он привыкает просыпаться рано и встаёт до пробуждения Аанга и Катары. Из-за этого чувствует себя вялым, смутным и медлительным, но в такие дни, когда сознание просыпается ото сна, ему никак не удаётся снова заснуть. Это время Сокка использует на проверку оружия, пробует себя в приготовлении завтрака и смывает с лица слёзы, которые не смог сдержать ночью.***
Первый порыв ветра, несущий с собой запах льда, вызывает у Сокки с Катарой улыбки общей радости. В свежем воздухе становится легче дышать. Воодушевление, что они в самом деле наконец-таки приближаются к Северному Полюсу, заражает их взволнованной энергией, которая упрощает Сокке задачу вернуться в привычный ритм и взаимоотношения с Катарой и Аангом. Они учатся обходить острые грани недосказанностей, словно их вовсе не существовало.***
Каждую ночь, когда он готовится ко сну, и каждое утро, когда собирает сумку, Сокка задевает рукой тугую связку писем на самом дне. Порой он замирает на удар сердца и перебирает большим пальцем страницы. А иногда чувствует неровные края обгоревшей ткани и укрепляется в своей решимости чуть сильнее. Катара сказала, что он заслуживает лучшего, чем принц Народа Огня. Лучшего, чем тот, кто дал ему надежду, оттолкнул, отвергнул и покончил со всем проявлением жестокости. И она права. Может быть, Сокка был дураком и всё испортил, но его чувства были искренними. Нежными, обнадёживающими и подлинными. Он не заслужил, чтобы ему швырнули их в лицо. Он достоин лучшего. И Сокка знает, что если скажет это себе достаточно много раз, тогда рано или поздно его сердце поймёт. Со временем оно перестанет воспроизводить светлые воспоминания и инстинктивные желания, раз за разом обжигаясь о реальность произошедшего. Однако часть Сокки боится, что сердце не будет больше болеть так сильно. Он взирает на проплывающие облака и переживает, что однажды проснётся и обнаружит: причинённые принцем Зуко страдания отдаляются. Превращаются в покалывание взамен невыносимой боли, а потом станут ноющим, быстро забытым синяком. Сокка страшится того, что будет делать потом. В некоторые моменты боль — единственное, что подавляет его бурное желание. Предательское сердце ещё до сих пор не вникло.***
Предплечье потихоньку заживает под повязкой, хотя он всё продолжает касаться отметины. Иногда, сидя спиной к остальным или ночью находясь в своём спальном мешке, когда едва можно различить бледное пятно на коже, он смотрит на неё. Он задаётся вопросом, всегда ли будет нести на себе знак прикосновения принца Народа Огня. И не уверен, какой ответ хочет получить, и будет ли шрам служить напоминанием или предостережением.***
Сокка лишний раз перебирает их продовольственные запасы, пускай уже сделал это прошлой ночью и сегодняшним утром. Он натянуто выдыхает и выполняет ещё один быстрый подсчёт, будто спустя так много времени холод притупляет работу его мозга, а при очередном подсчитывании количество окажется другим. Солнце светит ярко, но не греет: для тепла ещё слишком ранний час на севере. Краем уха он прислушивается к обсуждению Катары и Аанга берега под ними, заканчивает считать и вздыхает. — Ребята, — вмешивается он, стоит Катаре перевести дыхание между описанием краёв ледника под ними, — у нас осталось два дня найти их. — Что? — Катара с озадаченным видом полностью опускается в седло. — Но у нас почти половина мешка риса. Утром было полно еды. — Половина мешка риса, четверть сухофруктов, несколько жареных корней для Аанга, — перечисляет Сокка. — Травы и специи закончились, разве что осталось немного соли, а последнее тюленье мясо мы съели пару дней назад. — Вроде немало, — пожимает плечами Аанг. — Хватит же на несколько дней? — Конечно, примерно на столько же, сколько хватит прокормить Аппу. И по этому поводу Сокка тревожился: холод изнурял летающего бизона вопреки его мохнатой шерсти быстрее, чем ожидалось. Аппа не сможет полностью отдохнуть за время ночного сна. — Так у нас два дня. — Катара хмурится. — Это много. К тому же, ты можешь ловить рыбу, верно? — Я бы не стал полагаться на рыбалку. — Сокка переводит многозначительный взгляд на их неизменного вегетарианца. — И мы не можем съесть всю еду. — Они непонимающе смотрят на него. — Надо оставить на обратный путь. — О чём ты? Обратный путь куда? — Если не найдём их, — неспешно говорит Сокка. Он полагал, что они уже учли этот фактор, хоть никто не обговаривал его; надеялся, что не ему придётся быть тем, кто заставит их подумать об этом конкретном «что, если». — У нас осталось всего два дня, потому что если не найдём их к тому времени, как раз столько еды нам понадобится, чтобы вернуться в Царство Земли. — Но мы обязаны найти их! — возражает Аанг, как будто потребность чего-то хоть раз помогала этому сбыться. — Мы же проделали весь этот путь! Добрались до Северного Полюса! — И мы найдём их, — горячо заверяет Катара с завидным, но раздражающим уровнем уверенности. — Найдём, и у них будет еда и пристанище. Всё будет хорошо. — А если нет? — надавливает Сокка, желая подготовить их сейчас. Катара не поступит беспрекословно согласно его убеждению — теперь нет, и Сокка, по правде говоря, опасается возможной ссоры, если она по-настоящему заупрямится. Ему необходимо, чтобы она сама пришла к такому умозаключению, чтобы никому не пришлось признавать вслух то, что она всё ещё подвергают сомнению его мотивы, даже если незамедлительно скрывает подозрения и притворяется лишённой волнения. — Насколько легко было найти нашу деревню на всём юге? Вдруг… …Народ Огня напал и на них. — Мы должны, — просто говорит Катара, словно добьётся своего сугубо благодаря стремлению. Сокке не хватает духу сказать, что он уже пытался. Не вышло. — Кроме того, — добавляет Аанг, — у тебя есть карты и планы! Ты всё время работал над ними! Нет ни малейшего шанса, что что-то пойдёт не так! Это пугающий уровень доверия. — Так продолжаем искать? — тихо спрашивает Сокка. — А если через два дня не найдём их? Попросишь Аппу продолжать лететь без еды? — Нам хватит двух дней, — хмурится Аанг и гладит шерсть Аппы. — И мы уже здесь, — жалуется Катара опасно близко к нытью, если бы не выглядела находящейся на грани смирения. — Просто подумайте об этом, — вздыхает Сокка. Он не хочет давить на них, не хочет поднимать вопрос о ненужном риске, тщательном продумывании и жертвах во благо группы. Не хочет быть тем, кто сломит Катару. — Есть вариант пополнить запасы и вернуться. Предложение никого из них не радует. Они оба бросаются к краю седла и с обновлённой решимостью осматривают землю. Сокка вытаскивает карты. Если они собираются возложить все свои надежды на его способность пользоваться не совсем точным наброском побережья, устаревшим бог знает на сколько лет, и найти поселение, о существовании которого они даже не знают, то Сокке понадобится план.***
В ночное время, когда Аанг с Катарой засыпают, Сокка позволяет маске сползти. Позволяет гневу, боли и предательству прокатываться по нему волнами. Он стискивает кулаки и упорно сдерживает крики ярости и отрицания, пока тело ломит и болит. Поглощённый одиночеством, он цепляется за звук их равномерного дыхания. Ему снится сон о жаре, вкусе дыма и того, что могло бы произойти — он ненавидит себя за то, что просыпается в огне.***
В конечном итоге Северное Племя Воды находит их. В обеденное время они отдыхают на широком айсберге. Все недовольны из-за обычного риса и остатков рыбы с завтрака, но Сокка с большой неохотой подметил, что если они сократят обеды и завтраки, то реально смогут продержаться четыре или даже пять дней поисков, прежде чем понадобится возвратиться в Царство Земли. Голод Сокки вызывает непрерывную мелкую дрожь, но, честно сказать, на него не обращать внимания легче, чем должно быть, учитывая то, что он скрывается под постоянным, вызывающим тошноту отвращением к самому себе. Сокка главным образом беспокоится об их вегетарианцах. Они с Катарой могут дополнять свой рацион тем, что у него получится выловить на суше, но они по-прежнему в неделях полёта от любых растений подо льдом и растущих в снегу — если, конечно, тут так же, как дома. Аангу, Момо и особенно Аппе придётся куда хуже, чем брату и сестре Племени Воды. Духи, Момо уже испытывает трудности. Лемур с растущим накалом стрекочет от негодования, что не получил больше сушёных фруктов по требованию, и маленьким вихрем спрыгивает с плеча Аанга. — Эй! — восклицает Катара, отмахиваясь от лемура, стоит тому вскочить на её руку и потянуть за волосы, а затем перепрыгнуть на спину Сокки. — Момо… — начинает он — и остальная часть призыва проявить понимание превращается в удивлённый возглас, когда лёд под ним разверзается. В одно мгновение он стоит на прочном покрытии, а в другое уже падает в воду и уходит под неё. Жидкость вокруг ног преобразовывается, останавливает его погружение вниз и по колено заключает Сокку в твёрдый лед. — Катара! — Это не я! — выкрикивает она с переполошенным на руках Момо и сама проваливается в айсберг. — Аппа! — зовёт тонущий Аанг, бросается вперёд, не обращая внимания на приковавший его к месту лёд, в то время как Аппа со скованными лапами мечется в суматохе. — Вытащите нас! — орёт Сокка, чувствуя, как тело на несколько сантиметров погружается глубже, а лёд оказывается выше колен. Он пытается оттеснить лихорадочное воспоминание заключения в каменную конфету, пытается думать сквозь звуки паникующего Аанга и кричащей Катары. Они выкручивались из ситуаций и похуже. Точно ведь. Ни одна из них не приходит сейчас на ум, но Сокка знает, что это так. — Катара! Освободи нас! — Он старается перекричать шум перепуганного Аппы, возгласов Аанга и щебета Момо. — Не получается! — всхлипывает она, тщетно взмахивая одной рукой, а второй пытаясь успокоить Момо — движения лишены привычной плавности. Они снижаются на несколько сантиметров. — Аанг, помоги ей, — подгоняет Сокка, но маг воздуха лишь несчастно смотрит на него с поражённым и пустым выражением лица, а руки его притягивают порывы ветра. Чёрт возьми. Им нельзя находиться так близко к нему, если Аанг войдёт в полноценное состояние Аватара со светящимися глазами. — Катара, — снова пробует Сокка, придавая себе спокойствия и руководства. Когда её глаза обращаются к нему, он сохраняет уверенное выражение лица. — Отпусти Момо, сделай глубокий вдох и освободись. Погрузившись на ещё один сантиметр, он тяжело сглатывает. Спокойствие и уверенность. — Я не могу отпустить Момо на лёд! А вдруг и его засосёт? — Тогда брось его в Аанга! Дикий взгляд, а потом Момо проносится по воздуху. Аанг ненадолго замолкает, когда в грудь ему попадает перепуганный и возмущённый лемур. Решительно стиснув кулаки, Катара прикрывает глаза. Глубоко вздыхает и на выдохе совершает быстрое текучее движение. Ничего не происходит. Её брови нахмурены в сосредоточении, и на очередном выдохе она вновь двигается, более резко и настойчиво. Вокруг её ног с неохотным треском поддаётся лёд как раз настолько, чтобы она высвободилась. — Вытащи Аанга! — торопит Сокка, бешено оглядываясь в поисках источника атаки, раз теперь они снова движутся в правильном направлении. Им необходим ещё один свободный маг воды: нужно вызволить Аанга прежде, чем он весь засветится и растопит айсберг, прямо как расплавил целый остров. Однако перед Соккой ничего нет, и когда он оборачивается через плечо — тоже ничего не видит, ничего не обнаруживается около туши Аппы. Это должны быть маги воды, а значит… но зачем Северному Племени Воды нападать на них? От неожиданности Сокка вскрикивает, падая глубже — на этот раз погружаясь в лёд по рёбра. Он задыхается: холод покалывает через одежду, паника резко поднимается по горлу, когда лёд сдавливает грудь, медленно и неумолимо выбивая из лёгких воздух. — Сокка! — кричит Катара, поднимается на ноги и вскидывает руки в отчаянном движении. Вокруг них поднимается стена воды, подрагивая под её контролем, и она с рёвом атакует, отбрасывая волну в сторону. После этого воцаряется абсолютная тишина, даже Аппа затихает. Сокка слышит только набегающую на лёд воду и своё чрезмерно учащённое дыхания стиснутого тела. А потом лёд с треском раскалывается, поднимает их, дрожащих, обратно на поверхность. Катара облегчённо всхлипывает. — Вы маги? Сокка пробует подняться и увидеть обладателя незнакомого голоса, но ноги онемели и трясутся, тело желает лишь вдохнуть побольше воздуха, чтобы убедить себя, что он способен полноценно расширить грудную клетку. — Да, — пронзительно и непреклонно отзывается Катара с наполовину поднятыми в нападении и обороне руками. — И я, — подскочив на ноги, выкрикивает Аанг, хватается за шест и закидывает Момо на Аппу. Сокка изворачивается на внезапный звук бегущей воды и умудряется подняться на колени. Низкая волна огибает их айсберг — плывут две лодки, заполненные людьми в мехах и синей одежде. У Сокки отвисает челюсть от собрания магов и воинов, с любопытством и подозрением смотрящих на них. Вид стольких голубых глаз и смуглой кожи невероятен и головокружителен, и на секунду ему кажется, что он отключился и сейчас видит галлюцинацию из-за недостатка кислорода. Затем Сокке удаётся совладать с необыкновенностью и вернуться в реальность. Они все — взрослые. Мужчины Племени Воды. У них есть воины. — Кто вы? — осведомляется мужчина из ведущей лодки, чьи руки подняты в знакомой позе. И маги. Очевидно. — Мы из Южного Племени Воды, — отвечает Сокка, наконец-то поднимается на ноги и благодарит любого духа, который внимает, что сделал это без шатания. — Южное Племя Воды! — пробегает шёпот между переглядывающимися мужчинами. — Мы не знали, что кто-то из вас остался. У Сокки много опыта не реагировать на то, что ощущается как удар в солнечное сплетение. — Остался, как видите. — Что вам нужно? — хмурится мужчина. — Зачем вы сюда прибыли? Мы не можем оказать помощь югу. Нам бы и свою территорию защитить. Сокка застывает в возмущении и проглатывает ответ, когда Катара шагает вперёд — прямо ему на ногу. — Мы пришли научиться магии воды. — Умения Северного Племени Воды славятся во всех странах, — добавляет Аанг с тактичным и уважительным поклоном. — Почему не хотите учиться у своих мастеров? — спрашивает мужчина, хмуро разглядывая оранжевое одеяние и татуировки Аанга. — Потому что все они мертвы, — напрямик отвечает Сокка, не обращая внимания на тычок под рёбра от сестры. — Катара — последний маг в Южном Племени Воды. У них явно много покорителей. Мастеров. Множественное число. На это мужчины, беспокойно поглядывая на Катару, обмениваются серьёзными взглядами. — А он что? — вопрошает один из них, указав на Аанга. — Я — Аватар, — радостно улыбается тот, вновь поклонившись. — Рад знакомству. Потрясённая тишина, затем: — Мы отведём вас к вождю Арнуку. — Да, — соглашается Сокка, заглушая мрачный голос в подсознании. Катара восторженно сияет. — Давайте. Ему хочется встретиться с этим вождём, увидеть мужчину, у которого рядом так много воинов. Сокка хочет оценить то, с чем они имеют дело, и уже потом отпускать Аанга с Катарой обучаться у магов, предпочитающих медленно выжимать жизнь из кого-то, даже если это враг.***
Они едут на Аппе: летающий бизон скользит лапами по волнам, а они остаются внутри кольца недоверчивых лодок. — Извините за ранее. — Один из воинов пожимает плечами. — Недавно засекли дозор Народа Огня. Сами понимаете. Быть окружённым многочисленными настороженными взглядами очень нервирует, но Сокка держит руки подальше от бумеранга и не отрывает взгляд от окружения. Аанг и Катара счастливы и воодушевлённо смотрят на магов, управляющими лодками. Катара подражает их действиям бессознательными движениями рук. Когда они в конце концов замечают место назначения, нервозность Сокки и неприятная обида замещаются изумлением. Духи. Это не деревня, а город, высеченный изо льда. Его стены, чёткие, огромные и внушительные, возвышаются немыслимо ровно. За ними он видит верхушки зданий и дым сотен — тысяч? — очагов. Их появление сопровождается зоркими взглядами стражников: они добираются до неприветливого фасада ледяной стены, маги идеально синхронным движением открывают вход и закрывают за собой, словно его и не существовало. Никаких слабых мест, на которых можно было бы сосредоточиться во время атаки… Духи, сколько продержался бы юг, если бы у них было что-то подобное? Другие маги перемещают их дальше. Открывают следующий вход, управляют потоками воды, поднимающей их лодки над океаном до уровня города. Перегнувшийся через край седла и наблюдающий за всей механикой Сокка не замечает, откуда берётся плот, за которым они плывут на Аппе. — А как… — Его голос прерывается, мысли крутятся вокруг физики гравитации, водяного потока и целенаправленного наполнения и опустошения этих отсеков для подъёма и спуска лодок. Открывается последний вход в канал, слышится громкий гул голосов, и Сокка разевает рот, впервые увидев раскинувшийся перед ними город. Стольких людей в синем он не видел за всю свою жизнь. Уймы косичек, смуглой кожи и резных украшений из кости достаточно, чтобы он замолчал. Таким было Племя Воды. Об этом старейшины деревни говорили как о далёких воспоминаниях. Сокка никогда не представлял себе ничего подобного, никогда не воображал такого достатка в их крошечном уголке льда. Чёрт, у Северного Племени Воды есть всё: стены, мужчины, дома и столько магов, что они обходятся с ними как с общественным транспортом и строят ледяные дворцы взамен иглу своими руками. Так много людей: мужчин и женщин, молодых и старых. — Никогда не видела в одном месте столько людей из Племени Воды! — радостно повторяет его мысли Катара. — Взгляните на их магию, — выдыхает Аанг, наклонившись вперёд, чтобы посмотреть, как дальше вниз по улице группа магов возводит дом. — Ага, — откликается Сокка, стараясь отодвинуть что-то близкое к горечи. Он должен быть рад — они наконец-то здесь. — У них так много… Такими раньше были мы? Сокка впитывает в себя всё, что может, на всякий случай лихорадочно запоминая каждую мельчайшую деталь. Вдруг ему удастся принести домой хотя бы малую часть этого? Пока они движутся вглубь города, он пытается игнорировать любопытные взгляды с обоих сторон канала. На них глазеют. Особенно на Аанга, его лысую голову и одежду монаха. Катара и Сокка по-своему выделяются как незнакомцы, но Аанг однозначно не из Племени Воды. Кроме того, Аппа — гигантский летающий бизон с шестью лапами. От взглядов кожу Сокки неприятно покалывает, поэтому он старается акцентировать внимание на архитектуре. Он немедленно поражается количеству зданий и сооружений. А огромные масштабы города… Он рассматривает безупречно ровные углы каналов. Весь город построен магией и объединён со льдом, который ограждает и защищает их. Сокка пытается представить количество усилий, вложенных в поддерживание такого проживания во все времена года, когда их плот сдвигается вправо — Аппу непросто подвинуть, — освобождая место проплывающей гондоле. Сокка с интересом смотрит на первого путника, не являющегося воином, и удивлённо моргает, заметив, что пара бледно-голубых глаз бесстрастно глядит на него. У девушки на гондоле потрясающие белые волосы — такого цвета он прежде не видел. Они ярко выделяются на фоне сине-фиолетового платья и смуглой кожи, отбрасывают солнечный свет так, что кажется, словно она сама светится. Сокка и не осознавал, насколько привык к сочетанию различных цветов Царства Земли и портовых городков, пока не вернулся к синей одежде, тёмной коже и каштановым волосам. Его взгляд с облегчением цепляется за неё. А ещё она прекрасна. Причина отчасти в этом, скорее всего. Она смотрит на него. Её лицо не выказывает ни одной открытой заинтересованности других на дорожках, но на коже постепенно темнеет румянец, поскольку Сокка продолжает глядеть на неё. Этот румянец что-то задевает в груди, и он опускает голову — сердце тревожно и растерянно колотится. Но он ничего не может поделать и снова поднимает взгляд, ловя изгиб смущённой улыбки девушки. Она проплывает мимо, задерживаясь взглядом на Сокке, в то время как подбородок невозмутимо устремлён вперёд. Она прелестна и сдержана. От того, как её самообладание разрушилось румянцем, его пульс слегка подскакивает. Сокка смотрит на неё до тех пор, пока гондола не сворачивает вниз по другому каналу, очарованный тем, как она себя преподносит. Развернувшись обратно, он недоуменно отшатывается — Катара взирает на него с дразнящей усмешкой на лице. Сокка давит улыбку в ответ, после чего она возвращается к осмотру окрестностей. Улыбка сходит с его лица, и он осторожно шевелит это чувство внутри, ожидая боли и удивляясь, когда её не следует. Или, по крайней мере, не такой сильной. Сокка в замешательстве осознаёт, что со всем случившимся всё ещё обладает способностью воспринимать чью-то красоту. Он не считал, что будет способен отделять её от путаницы, которую в последние дни образуют его эмоции. Он снова представляет себе девушку и поудобнее облокачивается на седло, удерживая её образ в голове. Как долго он сможет думать о ней, прежде чем в мысли прокрадутся привычные очертания страха, злости и досады? Было бы неплохо предаться безобидной фантазии — не здесь, конечно же, а в уединении — так, чтобы не придавать этому большого значения. Чтобы не приходилось бороться с этим, негодовать и в итоге поддаваться волне стыда и вины. Он не чувствовал себя так после Суюки. Целую вечность назад. Было бы неплохо.***
Когда их приводят к вождю, Сокка вновь дивится. Внешний вид дворца захватывает дух. Его величественные изящные линии почему-то кажутся знакомыми, хотя ничего похожего он раньше не видел. Их ведут по коридорам, дверь за дверью, по пути обозревая антураж, великолепие и торжественность, а после наконец-то сообщают и представляют вождю Арнуку. Сокка не знает, чего ожидал, но на родину не походит. В их деревне не так приходили бы к его отцу. Сходства есть, но… Сокка вдруг вспоминает разочарование Зуко на фестивале Огня. Он оперативно подавляет мысль и отметает трепет понимания. — Приветствуем вас, Сокка и Катара из Южного Племени Воды, — объявляет вождь Арнук тоном, находящим идеальный баланс между радушием и чопорностью. — Для нас большая честь открыть двери представителям нашего братского племени. Прошло много времени с тех пор, как мы приветствовали наших собратьев в городе. — …Ага, взаимно, — отвечает Сокка. Это же не Южное Племя Воды удалилось от мира… — Спасибо за ваше любезное гостеприимство, — встревает Аанг, спокойно кланяясь. — Мы прибыли в поисках учителя магии воды. Ваш город — подтверждение мастерства Северного Племени Воды. А ребёнок умеет льстить. — Ты — Аватар, — задумчиво говорит вождь Арнук — вопрос и в то же время утверждение. — Да, — улыбается Аанг. Его непринуждённая радость помогает рассеять напряжённую официальность, от которой у Сокки зудит кожа. — Я пришёл овладеть магией воды. — Ты молод. — Мы на войне, — жмёт плечами Аанг. — Нет времени взрослеть. — Мудрые слова. — Вождь Арнук задумчиво кивает. — Здесь много мастеров. — Улыбка. — Мы будем рады обучить Аватара элементу воды. Сокка облегченно выдыхает, понятия не имев, что задерживал дыхание. Аанг и Катара ликующе переглядываются, а вождь Арнук поворачивается к Сокке. — Ты тоже маг воды? — Нет, — произносит Сокка, призывая улыбку, как будто вопрос ничего не значит для него. — Всего лишь обычный воин. — У нас также есть много мастеров оружия, — уведомляет вождь Арнук, скользнув взглядом по его бумерангу. — Об искусство обращения с бумерангом Южного Племени Воды всегда ходили легенды. Сокку невольно раздувает от гордости, пускай он только наполовину уверен, что высказывание вождя — не сплошная лесть. — Добро пожаловать, Катара и Сокка из Южного Племени Воды и Аватар Аанг. Северное Племя Воды с удовольствием примет вас, обучит и отпразднует ваше прибытие.***
У их… попечителя? Проводника? Сопровождающего, Сикиника, случается приступ паники от распоряжения вождя, чтобы к троице относились как к почтенным гостям, и настоянию Аанга оставаться поблизости к Аппе. Почтенные гости явно не спят у стойла снежных леопардов-карибу. — Может, комнату с видом? — предлагает Сокка, понимая, что Аанг запросто и с радостью выпрыгнет из окна, чтобы навестить Аппу. — Разумеется. — Сикиник посылает ему благодарный взгляд — настолько быстро, что Сокке, возможно, показалось. — Это можно устроить. Он щёлкает пальцами, несколькими ловкими жестами приводя в движение толпящуюся кучку людей. Прислуга? Странно думать, что у кого-то из Племени Воды есть люди, ожидающие их, словно какого-то прихотливого торговца Царства Земли. Но, надо полагать, такое огромное место не может обслуживать только вождь и его семья, как однокомнатный дом Сокки. Сикиник взмахом показывает следовать за ним, для убивания времени проводит торопливую экскурсию по дворцу, которая завершается у трёх крепких деревянных дверей. Сокка поставлен в тупик: сможет ли он вообще в одиночку вернуться сюда? Или он не должен? Может, почтенным гостям нельзя расхаживать без сопровождения? Дверь посередине распахивают с коротких поклоном, и они проходят внутрь. — Идеально подходит, — улыбается Аанг, бросает сумку на дальнюю кровать, прыгает к окну и машет Аппе во дворе внизу. — Отличный вариант, — соглашается Катара, кладёт свой рюкзак на ближайшую кровать и осматривает комнату, которая определённо больше тех, где они были с момента… происшествия с Хэй Баем, пожалуй. Заметив внезапную неподвижность Сикиника, Сокка не спешит опускать свои собственные вещи. Их проводник переводит взгляд с рюкзака Катары на сумку Аанга, и Сокка вдруг осознаёт, что три двери в коридоре должны быть для них всех. Он явственно принимает к сведению их поношенную одежду, зашитые бесчисленное количество раз сумки и факт, что они выросли в деревне, где могли увидеть все иглу одним взглядом. Он не чувствовал себя не в своей тарелке с тех пор, как принц… Сокка швыряет мешок на громадное, с виду удобное кресло в углу с гораздо большей силой, чем требовалось. — Уж точно превосходит лагерь. — Он улыбается Сикинику с излишней радостью, пока тот не отвечает ему сомнительным кивком и не проглатывает возражение, которое намеревался озвучить. Непонятно, заключается ли проблема Сикиника в том, что почтенные гости будут жить втроем, или же в понимании, что Катара и Аанг останутся в одной комнате, но они путешествовали вместе месяцами — и Аангу двенадцать. У Сокки не имеется терпения для нежных чувств Сикиника, особенно если они заставят его сестру почувствовать себя стеснённой и глупой. Особенно если оставят Сокку ночью совсем одного, без возможности вслушиваться в их дыхание. Сокка гадает, не допустили ли они только что своего рода политической оплошности. Бросая косые взгляды, Сикиник с неловким поклоном удаляется из комнаты. Аанг сильнее вываливается из окна, а Катара тянет его за шиворот рубахи. Этот дворец, этот вождь, этот город — всё это так показушно. У Сокки возникает дурное предчувствие, что ему понадобится растрясти далеко не одну беседу с принцем Народа Огня, потому как здесь восприятие тоже имеет немалое значение.***
По приветственному банкету вечером не складывается впечатления, что они совершили оплошность. Они сидят за большим столом, едят с тех же тарелок, что семья вождя и высший совет — наглядная честь, которая знакома Сокке, хоть к такой формальности он не привык. Самому себе Сокка признаёт, что, вполне возможно, был чуточку слишком подозрителен днём. Небольшая паранойя, за которую стоит поблагодарить принца в довершение ко всему, что он сделал, чтобы выбить его из привычной колеи. Здесь не к чему придираться. Да, Северное Племя Воды отрезало себя от мира, от юга. Но сейчас они безвозмездно делятся с ними. Не это ли главное? Задорный и разгорячённый народ, все типы музыки, на размещённых по всему залу платформах артисты и столько еды — мяса, — что Сокка может расплакаться от счастья. В данный момент он уверенно приступает к третьей тарелке и в начале представления едва удостаивает обстановку беглым взглядом. Ему не особо хочется наблюдать за танцорами. К тому же, прежде чем упомянуть нехватку припасов Катаре и Аангу, он начал сокращать свою дневную норму питания. Надо наверстать упущенное. И посвящение себя еде означает, что он вправе не обращать внимания на свою соседку по столу и настойчивые тычки ногой Катары по этому поводу. Сокка один раз взглянул в эти льдистые глаза, сразу же проглотил язык и до сих пор не смог оправиться. Не помогает и то, что многочисленные речи и тосты были о ней — Юи, её зовут Юи. Или скорее о том, что она достигла брачного возраста. Все приглядываются к ней, а степень общего энтузиазма Северного Племени Воды при мысли подыскать ей мужа… жутковата, по правде сказать. Однако Катара и Аанг даже не моргают от уровня заинтересованности, так что Сокка, наверное, всё ещё чересчур нервничает. Но любопытство не помогает ему найти хорошую тему для разговора, а ей — предоставить возможность снять маску полной безмятежности. Предположительно это маска, а не то, какая она всегда. Тот румянец ранее… Сокка не в силах перестать думать о том, какая она красивая, и бросать взгляды украдкой на её светлые волосы, будто бы отражающие свет даже здесь, в помещении. Сокка откусывает мягкого тюленьего мяса и вздыхает, опустив голову во избежание увидеть направленные в её сторону взгляды и, соответственно, подмечающие его. Духи, но у него точно талант неосознанно устанавливать высокие стандарты. Хватит. Не похоже, что Юи беспокоят взгляды других. Привыкла, видимо? У неё добрая улыбка, а на лице ни намёка на румянец. Она выглядит великолепно, умиротворённо и… как принцесса. Сокка доедает, обдумывая дикую мысль, что Юи способна успокоить всех лишь звуком своего голоса. Он готов поспорить, что собранность, которую она хранит внутри себя, просто выплеснется наружу спокойными волнами. Не то чтобы Сокка знал наверняка, конечно же. За всю трапезу Юи не произнесла ни слова. Судя по всему, принцессы представляют собой кроткие улыбки, опущенные глаза и холодный, но приветливый язык тела. Очень отличается от принцев. Перестань. Вождь Арнук поднимается произнести очередную речь, и Сокка с облегчением поднимает голову. Он ухватывается за красивые слова, приветствующие Аватара, и решительно переключается на настоящее. «Всё нормально», — говорит он себе перед тем, как вождь представляет демонстрацию их наиболее перспективных учеников магии воды. Аанг с Катарой заинтересованно оживляются. Сокка лишь бросает на магов в одинаковой одежде короткий взгляд. Барабанщики готовятся придать ритм их представлению — и он внезапно чувствует, что задыхается. Восторженная толпа, представления, запах еды — всё иначе, но так сильно похоже на фестиваль Огня, что Сокка чувствует подскакивающий от тошноты, волнения и печали пульс. «Отвлекись», — приказывает он себе. Нельзя в первый же вечер сорваться за столом. Такое будет очень сложно и неудобно объяснять. Катара отворачивается понаблюдать за магией, а Аанг становится коленями на стул, чтобы получить лучший обзор — Сокка правда надеется, что его восприятие просто затянулось из-за Народа Огня, — так что тут никакой помощи. Сидящий справа от него советник поглощён разговором о тканях на банкете, и Сокка прекрасно понимает, что не сможет принять в нём участие. Остаётся… — Значит, — говорит Сокка, опускает на стол локоть и разворачивается к Юи, уделяя ей пристальное внимание и удачно поворачиваясь спиной к магам, — тебя зовут Юи? Ничего себе, великий открыватель. Принцесса с вежливой улыбкой поворачивает голову и кивает, как будто Сокка только что задал осмысленный вопрос. — А я Сокка. Из Южного Племени Воды. Она знает, идиот. — Приятно познакомиться, Сокка из Южного Племени Воды. — Ответ вежливый, и Сокке удаётся не посмотреть на неё с отвисшей челюстью. Её голос ясный, кристально чистый и подобен плаванию в тихих, залитых солнцах водах — как он себе и представлял. Ответь что-нибудь. — Так… ты принцесса? Хорошо, что-нибудь получше. Вновь плавный кивок, как и до этого. Интересно, она тренировалась? Возможно, этому учатся королевские особы: как кивать на глупые вопросы, чтобы изображать интерес. Если так, то принц Народа Огня пропустил этот урок. Прекрати. — Я тоже вроде бы принц, — выпаливает Сокка, ухватившись за первую пришедшую в голову мысль, чтобы разговор не угас до угрюмой неловкой тишины. — Ха! — смеётся Катара за столом напротив, и он вздрагивает: она слушала. — Чего? — Мало ли чего, Катара, тебе-то что? — Он недовольно смотрит на неё, пока она закатывает глаза, и игнорирует улыбочку на её губах, когда она поворачивается обратно к представлению. Он не нуждается во мнении своей младшей сестры или одобрении. Однозначно нет. Определённо. — Какой вы принц? — спрашивает Юи. Тон по-прежнему учтив и любознателен, но Сокка видит искринку в её глазах — вспышку поддразнивания, пробивающегося через безупречный внешний вид. Он усмехается. — Я — сын вождя Южного Племени Воды, так что сама понимаешь, — с напускной беспечностью произносит он, потирая ногти о плечо. — Понимаю, — серьёзно кивает Юи, и Сокка замолкает, выискивая признак ещё одной подначки. Она правда понимает? Здесь всё такое другое… — Тут все неслабо обрадовались тому, что ты можешь вступить в брак, — осмотрительно говорит Сокка, обводит взглядом банкет, до появления Аватара задуманный как торжество только для неё одной. Беспокоит ли её то, что Аанг делит с ней часть славы? Если и да, не похоже, что она позволит себе выразить это. Её спокойствие кажется настоящим, а не туго натянутым поверх гудящего напряжения. — Да, королевское бракосочетание всегда повод для празднования, — улыбается Юи, оглядывая зал. — Уверена, вам это знакомо, как принцу. — …Ага, конечно. Помимо своей сестры или других детей, с момента остановившихся нападений Народа Огня Сокка не видел девушек в Племени Воды, но он помнит ликование свадебного торжества до ухода всех мужчин. Было так много радости, что часть племени станет ещё одной семьёй, ещё одним поколением. Он убеждён, что не на такой опыт ссылается Юи. И убеждён, что не хочет объяснять ей свой. За помощью в беседе Сокка обращает взгляд на Аанга с Катарой, но те всё ещё поглощены представлением. Катара покачивается в такт магии, дёргает руками, и чаша с водой на её тарелке танцует в мельчайших рывках — вряд ли она заметит. У него появляется щемящее чувство, что до тех пор, пока они остаются в городе, эти двое не послужат ему источником отвлечения. Это плохо. Сокке позарез требуется отвлечение. Можешь найти другой источник. — Ну так… не хочешь когда-то… заняться чем-нибудь? — Заняться чем-нибудь? — вторит Юи с любезной улыбкой, но нахмуренными в лёгком замешательстве бровями. — Да, ну. Чем-нибудь. Похоже, в городе я надолго. — Рассеянный взмах рукой в направлении Катары и Аанга. — Может, придумаем что-нибудь. Вместе. Убейте его сейчас же. Даже общение с наследным принцем, который не умеет вести себя с людьми, не было настолько сложным. Просто она такая… собранная. Он хочет разворошить её. — И чем же займёмся? — медленно спрашивает Юи, осторожно выговаривая слова, будто никогда не рассматривала такого варианта. — Не знаю. — Сокка пожимает плечами. — Что у вас тут интересного? Он прогоняет воспоминания о другой королевской личности и вместо неё сосредотачивается на том, как озаряется лицо Юи: кусочек формальности спадает благодаря возможности поделиться всем, что ей нравится в её городе. Принц расслабился так же, в своей манере. Прекрати же. Не выйдет ничего хорошего, если Сокка продолжит сравнивать членов королевской семьи, особенно когда ласковая мирная принцесса перед ним так сильно отличается от бешеного злобного принца, которого он пытается забыть. Нужно перестать непроизвольно представлять Зуко. Он знает. Правда знает, пускай ещё не способен добиться этого.