Сочетаются ли сиреневый с бордовым?

Проснулся Альфред на закате, ему было так стыдно перед возлюбленным, он удивительно хорошо помнил свой пьяный бред. Ещё хуже ему стало когда он увидел спящего Герберта, он спал сжимая подушку в руках, его ресницы намокли от слез, он выглядел так расстроено, что ученому было стыдно извиниться, ему стало не лучше чем виконту, такой болью отдавалось не бьющееся сердце в груди. Его глаза застелали слезы, но он не позволял себе расплакаться как ребёнку. Он с трудом развязал верёвку и выпутался из узлов. Альфред шёл по замку уже 30 минут и никак не мог найти выход, каждый поворот делал больнее и сердце защемляло. Наконец за очередной лестницей он наткнулся на какой то "черный" выход, и вышел с задней стороны замка, не было даже намёка на забор и он направился по заснеженному лесу куда глядели ничего от слез не видящие глаза. Посчитав что уже достаточно далеко от замка он упал в снег и дал волю слезам. Юноша не знал сколько уже так просидел, но слезы уже закончились и уступили место сухим рыданиям, ему надо было отдохнуть, он растянулся на снегу и начал засыпать, ведь он не знал что холод вполне может обездвижить вампира, хоть не сможет убить. Но солнце прекрасно с этим справиться. Учёный пролежал уже не мало времени, и до рассвета осталось не больше двух часов. Он уже не мог встать даже если хотел, приходилось смириться, вдруг ему послышался крик "Альфред!" Затем ещё один, уже ближе, и ещё с другой стороны. Он отозвался тихим стоном, потому что уже не был способен на что нибудь другое. Шаги. Чьи-то глухие рыдания, его затрясли, обнимали, кажется даже поцеловали, а он не мог даже открыть глаз. Очнулся он уже в конце следующей ночи, в склепе. Ему было плохо, гораздо хуже чем после алкоголя. Кое как сдвинуть дрожащими руками крышку гроба он сел, и увидел Герберта, он сидел у гроба, и был в забытьи, такое состояние не назовешь сном. Альфред вылез из склепа и опустился рядом с виконтом, на его ресницах и щеках жемчужинами застыли слезы, он был одет в свою сиреневую пижаму, с непричесанными волосами. Учёный почувствовал такую жуткую вину что ничего не мог сказать, только крепко прижался к возлюбленному и не смог сдержать слез. Эрбграф очнулся от намокающей на плече рубашки, и тихого шепота: "прости, прости меня", он улыбнулся, отнял от своего плеча возлюбленного и поцеловал, так же нежно и настойчиво как в первый раз, только на этот раз юноша не ответил на поцелуй, а просто поддался власти его губ и рук. - Ничего, cheri, и ты меня прости, только не учи больше языки, хорошо? - Конечно.. Альфред всхлипнул и прижался к Герберту крепче, они так и остались на холодном полу, целуясь и прижимая друг к другу, заснули они там же.