Мы не целовались
И не делали ничего такого.
Я просто помню,
Что был одинок.
(I was all over her — Salvia Palth)
— Просто посмотришь? — переспросила Аккерман со слабой улыбкой на лице. Похоже, ей правда удалось смутить Эрена. Или он был не в духе. Может, и то, и другое? — Подъезжай к столу. — Она кивнула головой вглубь своей комнаты, приглашая Йегера обратно, ведь изначально он планировал оставить ее. — Я могу случайно замазать тебя, будь осторожнее. — Микаса придвинула стул ближе к гончарному кругу, чтобы сидеть ей было удобнее, а после опустилась на него. Подъехав ближе, как и было велено, Эрен остановился. Медленно перевел взгляд за спину Аккерман, замечая там шкаф, а на его полках большое количество кропотливо вылепленных вазочек, тарелочек и кувшинов. — Ты такая разносторонняя, — в мгновение вылетело из Эрена, что он даже не успел сообразить. — И умудряешься не перегорать. Это так… интересно. — Его взгляд соскользнул со шкафа и вернулся к Микасе. — Я… — совершенно не ожидая от Йегера таких комментариев, она слегка растерялась и на миг забыла ту мысль, которую несла в своей голове. — Сочту это за комплимент. — Микаса улыбнулась уголком губ и поспешила отвести взгляд к столу, вновь пряча вероятное смущение. — Мне просто нравится процесс, каким бы ни был результат. Глина приятная на ощупь, податливая. Очень расслабляет. — Когда впервые был в Варанаси, я видел одного дедулю. Он лепил из глины так искусно. — Йегер даже не пытался остановить такую подозрительную разговорчивость со своей стороны. Просто наслаждался моментом, когда чувствовал себя абсолютно спокойным. Ничего не волновало. — Это завораживало. — Ну, я на того дедулю вряд ли похожа, но рада, что заставила тебя окунуться в воспоминания. — Тихо посмеиваясь, Микаса расправила фартук, который взяла с того же стола, и принялась надевать его, чтобы сохранить одежду чистой. Когда аккуратный бантик был завязан за спиной, она открыла упаковку глины и осторожно отрезала от нее часть. — Красиво там было? Или из достопримечательностей только пожилые люди? — Там красивые закаты, но слишком грязно. Я рассчитывал на меньшую загрязнённость, когда собирался в Индию. — Медленно улыбаясь собственным всплывающим воспоминанием, Йегер тут же мотнул головой, словно отмахиваясь от всех мыслей. — Нью-Дели определенно намного красивее, но всё такой же грязный в бедных районах. — Значит, правду говорят о реке Ганг? Они там одновременно моются, стирают одежду, хоронят предков и готовят обед? — Аккерман до последнего не хотела верить в эти факты. Просто не могла понять культуру другого народа. — Я бы точно не хотела побывать там. Выложив глину на гончарный круг, Микаса нажала на педаль, раскручивая его. Первым делом требовалось замесить её с водой, медленно вытягивая вверх, затем сминая вниз, периодически смачивая ладони водой. Этим она и занялась. — Индийцы рассеивают прах своих умерших на реке, а затем стирают в ней одежду и моют своих новорожденных детей. В общем, да, там ужасная антисанитария. — Эрен глубоко вздохнул, скользя взглядом по движениям рук Микасы. — Но это не отменяет факта, что красивые места там есть. — Это звучит даже страшно. — Аккерман сморщилась от одного представления полной картины. А ведь для жителей Индии это обычный быт, они даже не задумываются над другими способами жизни. — Красивые места мне вполне нравятся на фотографиях в интернете. Очень познавательно, не нужно никуда карабкаться и вообще прилагать усилий. — На самом деле я не жалею, что побывал там. Для меня это было чем-то интересным, неизведанным. Было классно. — Наблюдая за ловкими движениями рук Аккерман, Йегер вновь поразился тому, как эта девушка совмещает в себе столько хобби, интересов. — Но отсутствие электричества в большинстве районов очень пугало. — Всё настолько плохо? — чуть нахмурившись, Микаса скосила взгляд на собеседника. Сейчас она даже сочувствовала тем людям. Бедность никогда не была приятной ни в одной стране. Как и безграничное богатство. Всему должна быть мера. — На самом деле, их так жаль. Тех бедняков, которые живут даже без света в двадцать первом веке. Это ужасно. — Иногда кажется, что религия в их стране существует для того, чтобы бедные не сместили богатых. А застряли они, по-моему, где-то между феодализмом и капитализмом. — Эрен пожал плечами, следя за тем, как пальцы легко скользили по глине, формируя конус. — Причина в социально-экономических отношениях. — Да, ты прав. — Микаса кивнула, возвращая свой взгляд обратно на работу, чтобы не допустить ошибки в ней. — И я даже не знаю, изменится ли это когда-нибудь у них. Прогресса достигают только некоторые районы. — Без образованности населения ничего не изменится. Сильная религиозная зависимость подавляет волю, заменяя и образование, и стремление достичь высот. Корень проблем, определено, у них именно в этом. — Думаю, в большинстве стран так. Правительство и закон не пугают — будет пугать что-то свыше. — Микаса пожала плечами, понемногу формируя в руках уже что-то отдаленно напоминающее горшочек. Она кратко взглянула на Эрена, замечая, как внимательно и заинтересованно он наблюдает за ней. Отмечает каждую деталь, даже не моргает. — Уверен, что не хочешь попробовать? — осторожно уточнила она, улыбнувшись уголком губ. Таким сосредоточенным видела его впервые. Эрен поднял на нее растерянный и непонимающий взгляд, а затем резко смутился, словно пойманный за чем-то постыдным. — Я? — Строить из себя непонятно кого сил и, если честно, желания совершенно не было. Хотелось ведь прикоснуться, понять принцип и узнать, как глина может так искусно скользить в руках. — Хочу. — Йегер поджал губу, отведя взгляд в сторону. Было странно озвучивать свои искренние желания. — Давай ко мне ближе. — Аккерман чуть шире улыбнулась и кивнула в сторону стола, приглашая к себе Эрена. — Это совсем не так сложно, как кажется. Уверена, у тебя получится. Нужно только принцип понять. — Слишком большие надежды и слишком много уверенности во мне. Не находишь? — для приличия съязвил Эрен, подъезжая ближе и останавливаясь рядом, теперь имея возможность разглядывать процесс работы вблизи. — Нет, не нахожу. Ты же не совсем бездарь. — Микаса только пожала плечами, убирая руки от густой глиняной массы. — Попробуй сначала привыкнуть к ней и понять, какую силу нужно прикладывать. Посоветовала она, возвращая взгляд к будущему изделию, боковым зрением наблюдая за тем, как Эрен осторожно коснулся нетронутого куска глины. — Может, объяснишь, как ее держать хотя бы? — с полным непониманием в глазах обратился Йегер к Аккерман, встречая ее лёгкую улыбку. — Руки должны огибать изделие по двум сторонам. Вот так. — Аккерман поочередно поднесла его руки к кусочку глины и расположила их под нужным углом. Конечно, сидя с боку это было жутко неудобно, ведь приходилось тянуться и прикидывать траекторию движений на глаз. Она осторожно накрыла его ладони своими, оперевшись для удобства на один локоть и выругавшись на грязный стол, к которому тут же прилипала глина. Затем нежно, совсем осторожно и аккуратно, начала направлять его руки и подносить ближе к глине. Получалось не так хорошо, как могло бы, ведь спина в таком положении жутко затекала, а возможности полноценно показать сидячему Йегеру, казалось, и вовсе не было. Но Микаса не оставляла цели научить Эрена лепке. — Видно ведь, тебе неудобно, хватит. — Неудобства Микасы просто не могли не проскользнуть мимо глаз Эрена. — Я, может, и сидячий, но не слепой ведь, чтобы не видеть этого. Не мучайся, садись уже. — Йегер с тяжёлым вздохом чуть откинулся назад, своим действием приглашая ее сесть к нему на колени. Микаса на какое-то время просто уставилась на Йегера. Он серьезно просто так позволит ей сидеть на нем? Не станет ругаться, что она перешла его личные границы, не возмутиться и не проклянет весь мир? — Ладно. — Через пару томительных секунд она все же смогла собраться и, приподнявшись, осторожно пересела на его колени. Сначала чувствовала себя жутко неловко, ведь никогда ещё не оказывалась настолько близко к нему. Это даже сковывало. Эрен только сейчас почувствовал всю неловкость этого момента и своего предложения. Вот дёрнул ведь его черт усадить Аккерман на свои колени, ещё и с таким выражением лица, будто делает это каждый день. — Я, если что, не настаивал, — на всякий случай коротко и тихо уточнил он, вновь захотев окунуть себя в унитаз с головой, лишь бы заткнуться. Если уж предложил, то прогонять ее будет полной бессмыслицей. — Можешь счесть это моей инициативой. — Только услышав, что Эрен смущён сложившимися обстоятельствами не меньше неё, Микаса начала понемногу расслабляться и даже слабо улыбнулась, скосив на него взгляд. Эти его эмоции было просто невероятными. Ни за кем другим она ещё не замечала такого милого и забавного смущения. — Теперь, — осторожно начала она, вновь коснувшись ладоней Йегера, — попробуем ещё раз. — Переведя взгляд на глину, она медленно направила его руки к ней. В этот раз действительно было гораздо удобнее. И приятнее. — Слишком много чести. — Он и сам потихоньку расслабился, позволив себе немного улыбнуться. Корпусом придвинулся к Аккерман ближе, прижавшись своей грудью к ее спине. — Она такая скользкая. Когда его руки оказались в глине, Йегер уже наблюдал за тем, как они скользили вместе с ладонями Микасы. Ее руки были мягкими, а запах ее тела и волос казался безумно приятным. Эрен еле удержался, чтобы не зарыться носом и не вздохнуть излишне глубоко. — Но приятная ведь? — Микаса едва не забыла, как дышать, когда Эрен прислонился к ней. Сердце забилось быстрее и это чувство точно было одним из самых приятных в её жизни. — Такая податливая, — Микаса отвлекала себя разговорами, аккуратно направляя руки Эрена и формируя с их помощью уже что-то совсем отдаленно напоминающее горшок. — Мне нравится. — Немного поразмыслив не будет ли этот жест лишним, Эрен аккуратно склонился подбородком к ее плечу, заметив то, как запунцовели ее щеки. — Предлагала ведь сразу попробовать. И вот нужно было упираться? — Сама фраза звучала, как упрек, но вот интонация Микасы говорила об обратном. Голос нежный, тихий, а на лице слабая улыбка. Эрен тихо засмеялся, пряча свое лицо и упираясь лбом в ее плечо. Словно случайно, будто и сам не заметил такого порыва со своей стороны. А может и правда не заметил? — Хотел посмотреть на твою реакцию. Она всегда такой забавной кажется. — Серьезно? — Аккерман изогнула бровь и просто не могла не поддержать его смеха. — Или ты просто хитрый и стрелки переводишь? — Невозможно было скрыть, как сильно вот эти взаимодействия нравились Микасе. Все читалось в её глазах, голосе. Нежность, ласка, интерес. — А может, просто хитрый, — предположил Эрен с усмешкой, сам не замечая того, как стал потираться носом о тонкую ткань блузы Микасы. Словно он сам собой не управлял. Лишь после того, как заметил, быстро отстранился и чуть не выругался вслух на самого себя. — Прости. — Все хорошо. — Засмотревшаяся на него Микаса поспешила качнуть головой. Хотела, чтобы он продолжал, чтобы был рядом и грел в своих объятиях. Очень уж приятным был. — Мне нравится, — тихо произнесла она, не в силах отвести от Йегера взгляда, когда он было вот таким. Ласковым, мягким. Не вредничал и не пытался оттолкнуть. Это медленно плавило ее сердце. — А? — Он явно не ожидал таких откровений, заметно смутившись. Но все же, будто по команде, вновь склонился к ее плечу, уткнувшись носом уже куда-то ближе к шее. Щекоча дыханием, а затем на мгновение прижимаясь губами и оставляя едва ощутимый мягкий поцелуй на нежной коже. — Ты очень приятно пахнешь. — Даже не осознавая, что говорит, Эрен, переполняемый всеми этими чувствами, сделал такой неловкий комплимент Микасе. Она прикрыла глаза, чтобы полностью сосредоточиться на том, что чувствует. Эти ощущения сводили с ума. По спине бегали мурашки, сердце трепетало, а щеки горели все сильнее. Уже можно было смело сделать вывод, что, окажись на месте Эрена кто-нибудь другой, реакция Микасы была бы совершенно иной. Ещё и этот странный комплимент. Разве нормально вообще нюхать человека? Но Йегеру понравился именно ее запах. Это оказалось гораздо приятнее, чем казалось. — А ещё у тебя очень мягкая кожа, — продолжил Эрен, не в силах сдерживаться. Провел кончиком носа прямо до затылка, а затем вновь глубоко вобрал запах. Он сразу понял, что это был ее личный запах, вовсе не духи или шампунь. Запах ее тела. Мягкий и нежный. Такой определенно имела только она. — И волосы, — все эти уточнения об ее облике напрочь выбивали его из колеи. — Ты меня с ума сведёшь, — едва слышно прошептала Микаса, невольно сжав ладони Эрена в своих, а после нежно погладив их. Не могла сопротивляться тем чувствам, что вспыхивали внутри. Да и не хотела. Только Йегер зажигал в ней все эти эмоции, не было смысла прятаться от них. Хотелось прикасаться к нему чаще, сжимать его руки крепче, наслаждаться каждым вдохом и чувствовать его сердцебиение где-то в области лопаток. Вновь и вновь сходить с ума от его дыхания, что щекотало шею, затылок. Чувствовать, как он прижимается, слышать его мягкий шепот. — Задохнёшься ведь, дыши хоть, — с улыбкой проговорил Эрен, а затем вновь прижался губами к ее шее, оставляя нежный поцелуй. Дорожкой коротких поцелуев приблизился к уху, обдавая горячим дыханием и оставляя один единственный на мочке, вновь возвращаясь к ее шее. С губ Микасы сорвался прерывистый выдох, прежде чем те растянулись в улыбке. То, что люди по обычаю зовут бабочками в животе, сейчас едва не разъедало изнутри. Хотелось смеяться, прыгать, выплескивать все эти эмоции. Но позже. Сейчас нужны лишь его губы. Аккерман повернула голову к Эрену, сперва взглянув в его глаза своими искрящимися. Затем медленно спустилась вдоль аккуратного носа к тому, чего жаждала коснуться больше всего. Это ведь идеальный момент, да? Эрен впервые ведёт себя вот так с ней и не просто же из забавы. Наверняка чувствует то же самое. На несколько мгновений уловив ее взгляд, Эрен шумно сглотнул. И только сейчас осознал всю серьезность собственных действий, когда заметил, как Микаса стала медленно приближаться. — Остановись, — тихо выдавил Эрен, корпусом отодвинувшись назад на приличное расстояние. Внутри всё буквально рвало от нехватки кислорода. Он медленно проморгался, словно это должно было помочь прийти в себя. — Почему? — Микаса снова взглянула в его глаза и свела брови к переносице. — Эрен, прекрати закрываться вот так. Все же было хорошо. Она успокаивала себя мыслью о том, что таким Йегер был всегда. Таков уж его характер, всего приходилось добиваться через силу. И сейчас Аккерман была готова сломать те стены, чтобы помочь оставить травмы и жить дальше. Не может же ему быть настолько плевать на неё? Он бы не стал просто играть с очевидными чувствами. — Мне не стоило трогать тебя. — Эрен отвёл взгляд в сторону, выравнивая свое дыхание и бушующие чувства где-то глубоко в груди. — Я не хочу этого. Не надо. Закачав головой, он зажмурил глаза, не в силах справиться с сердцебиением. Хотелось убежать в комнату, закрыться, прилипнуть к аппарату для измерения давления и выпить огромную дозу успокоительных. Лишь бы помогло. Лишь бы он почувствовал себя легче. Лишь бы не слышать стук сердца в ушах. — Ты серьезно сейчас? — В груди защемило от боли. Эрен правда пожалел о том, что прикасался к ней, что был нежным. Пожалел о том, что позволил ей чувствовать себя счастливой хоть на этот короткий момент. Как же быстро способны меняться эмоции, когда от дорогого человека слышишь подобное, все ещё находясь в его объятиях. В один короткий миг этот дом для Микасы снова опустился до уровня простого рабочего места. А этот человек — до клиента. С явными проблемами, расстройствами, целым пакетом проблем. Аккерман ясно дала понять, что готова помочь ему со всем этим, разделить все на двоих. Но не сможет ведь ничего добиться, если будет стараться одна. В первую очередь Эрен сам должен хотеть этого. А он, похоже, даже не планирует жить счастливо. — Абсолютно. Я не хочу заводить всё настолько далеко и делать тебе больно. — Только не ей. Не хотелось видеть ее взгляд после поцелуя, не хотелось ей говорить те же самые слова только уже после поцелуя. Лучше вновь выстроить стены, вновь забыться и уйти от проблем. — Уже сделал, — коротко ответила Микаса, поднимаясь и моментально отводя взгляд в сторону. Теперь уже прятаться за стенами хотелось и ей. Ведь снова оказаться в такой ситуации и проживать эту боль она согласилась бы вряд ли. Разве стоила та пара минут всей этой боли? Слишком сложный вопрос, на который Аккерман нескоро найдет ответ. Подрагивающие руки она спешно протёрла о заготовленное полотенце, смотря куда-то сквозь него. — Просто сделаем вид, что ничего не было, — сипло шепнул Эрен, вернув руки, которые всё ещё были в глине, обратно к коляске и приведя колеса в движение. Он достаточно быстро развернулся и с грохотом выехал из комнаты, не в силах даже поднять взгляд на Микасу. Она же лишь до боли прикусила нижнюю губу, прикрывая глаза и слушая отдаляющийся по коридору шум инвалидного кресла. Конечно, теперь придется делать вид, будто все так и должно быть. Как иначе? Со временем пройдет эта чертова боль и все будет, как раньше. Снова расстояние, тайны и огромные валуны собственных надоедливых мыслей.***
Сквозь раскатистый гул, схожий с неясной погодой и громом в промозглый осенний вечер, разобрать хоть какие-то звуки было практически невозможно. Но хорошо получалось наслаждаться видом на скалистые горы и утесы, луга и поля, безоблачное голубое небо. Лучи солнца светили ярко, разгоняя тучи и озаряя светом дорогу в неизведанное светлое будущее, в котором определено каждый должен был продолжить существовать под статусом самого счастливого человека. А как же иначе? Разве не этого заслуживает веселая компания лучших друзей, готовящихся к очередному прыжку с парашютом? В ушах вместе с гулом звенела пора юности, мысли путались друг с другом, а глаза сверкали от количества переполняющих эмоций, напрочь сносящих всякие расплывчатые преграды. Вот она юность, а вот он самый счастливый в мире человек — Эрен Йегер. Он держал щеки любимой девушки в своих тёплых ладонях, углубляя поцелуй и наслаждаясь этим днём, что определенно должен был отпечататься в сознании молодого, красивого и успешного парня. И как самый лучший день в жизни, и как самый лучший день рождения. Встретить столь важный праздник с самыми близкими — это ли не самое настоящее счастье? — Прыгнешь сегодня первым, именинник ведь. — На лице Эммы расплылась улыбка, когда она взглянула в счастливые глаза Эрена и увидела все яркие искры в них, посвященные лишь ей. — А я следом за тобой. — Она осторожно поправила прядь его волос за ухо, а затем погладила по шее. — Покажем всем в этом мире, кто тут самый счастливый на свете? — Мне кажется или весь мир и без этого знает о том, что я — самый счастливый человек на свете? — Эрен рассмеялся громко и звонко. Так ярко, как умел только он. — Но я согласен. Прыгну первым. А потом мы ближе к вечеру поедем с тобой в тот ресторанчик, и я закажу нам вкусный ужин. Будем только вдвоем. Без ребят. — Склоняясь над ухом Эммы, Йегер попытался сказать потише, чтобы друзья не услышали. Хотя волноваться и смысла не было: они даже при всем его большом желании вряд ли смогли бы услышать то, что он сказал Эмме. — В тот самый, с итальянской кухней? — Она улыбнулась, блеснув идеальными ровными зубами. — Там такая приятная атмосфера. Наконец-то отдохнем ото всех и побудем наедине. — Отличная идея, — с довольной улыбкой протянул Эрен и прикрыл глаза. — А потом обязательно поедем ко мне. Отец в командировке, так что дом полностью в нашем распоряжении. И я точно не планирую отпускать тебя до рассвета. — Игриво улыбнувшись, Эмма снова кратко коснулась его губ. — Наверстаем все то время, которое провели без возможности прикасаться друг к другу. Потому что я безумно по тебе скучала, — протянула она, теперь прильнув губами к его щеке. — Но всё это потом. — Улыбнувшись шире, Эмма выпрямилась, снова устремляя взгляд к глазам Эрена. — Ты знала как сильно я тебя люблю? — Йегер искренне засмеялся, стискивая ее в объятьях. — И за такой день рождения спасибо. Знаешь меня, как никто другой. И знаешь, что прыжки с парашютом — моя главная слабость. Конечно, после тебя. — Именно поэтому я тоже здесь. — Эмма улыбнулась, оставив поцелуи на обеих щеках Эрена. — Сейчас приземлимся и поедем дальше праздновать. Мы почти на месте. — Кажись, залюбила ты меня, а я ведь на балования падкий. Так что смотри сама, разбалуешь, а я не отлипну. — Всё посмеиваясь, Эрен поправил застёжку шлема и повернулся к друзьям. — Может фотографию хоть сделаем? Я в рамочку поставлю и в календаре отмечу, как самый лучший день. — А я и не хочу, чтобы ты отлипал. — Хихикнув, она пожала плечами и стала ровнее, поправляя на Йегере лямку его рюкзака с парашютом. — А хорошая идея. — Эмма кивнула и повернулась к другим ребятам. — Эй, идите все сюда! Сейчас будет селфи в семейный архив. Когда друзья с оглушающим не меньше, чем гул вертолета смехом, подошли ближе, Эрен вытащил телефон из кармана. Включил камеру, вытянулся по струнке и прижал к себе Эмму, улыбаясь так, словно действительно являлся самым счастливым в мире человеком. Человеком, у которого нет проблем, который никогда не рассуждает о смысле жизни или не задумывается о глобальных катастрофах и проблемах. В его светлой голове никогда не может проскакивать негативных мыслей, а на лице всегда широкая улыбка. Он — человек-счастье. И это не образ, которого он придерживается, это не маска для других. Эрен жил именно так и всегда был открыт для новых эмоций. Таких, какие норовил получить сразу после селфи, ведь он ни капли не сомневаясь, не переживая, подошёл ближе к уже открытому выходу, по привычке проверяя доступность кольца на рюкзаке. Все было отлично: качественный парашют, полная уверенность без капли беспокойства, красивый вид и самые близкие люди рядом. Уже не требовался инструктор, Эрен отлично знал, как правильно оттолкнуться от опоры, в каком положении падать вниз и как громко можно кричать от счастья, чтобы не сорвать голос. Последнее всегда удавалось плохо, но сожалеть об этом не приходилось. Оно того стоило. Ветер бил в лицо, тело окутывало чувство полной свободы и наслаждения полетом, парень чувствовал себя невесомой пылинкой в сравнении с теми горами, рядом с которыми он летел. Величественными, острыми и безумно красивыми. Такими же красивыми, как просторная неизменность, укрытая свежим газоном, на которую и было запланировано приземлиться. Стук сердца в ушах. Оглушающий, словно раскат грома в ненастную погоду. Вымолвить ничего не получилось, немой крик застыл прямо в уголках глаз, скопившись в качестве слез. Обжигающих, неприятных, бесконтрольно стекающих по подбородку и прячущихся в вороте домашней футболки. Они оседали где-то в области груди грузом. Тяжёлый вздох. И ещё один, ещё два таких же. Ничего не помогло, желаемый кислород так и не поступил в мозг, отрезвляя сознание, до сих пор находящиеся в самом страшном кошмаре из списка. Йегер попытался сконцентрировать взгляд и внимание на чем-то ином, но даже тихий и монотонный звук телевизора, едва доносящийся из гостиной, сейчас не попал во внимание. Весь мир будто было покрыт толстым слоем пелены, а Эрен давно находился где-то на дне глубокого озера. Дрожь в теле с каждой секундой становилась лишь сильнее. Шум и одновременная с ним тишина. Непроглядная темнота и белые искры, мерцающие вокруг совсем неприятно. Размытые грани реальности, головокружение, кислородное голодание просто сводили с ума. Нужно было срочно деть себя куда-нибудь. Потоотделение и духоту можно было исправить прохладой и свежим воздухом, потому трясущиеся, словно чужие, руки потянулись к подоконнику, благо, находящемуся прямо рядом с кроватью. Нужно срочно открыть окно, нужно буквально высунуться из него полностью, чтобы остыть и вдохнуть кислород. И неважно, что с белой пластиковой поверхности что-то соскользнуло на пол и разбилось, не важно, что защёлка окна едва не сломалась под натиском панически дергающего ее Йегера. Не важно даже то, что подоконник, который не должен был теоретически выдержать вес мужчины, сейчас даже не прогнулся под весом его тела: все-таки стоил своих денег. Духота сменилась излишне резкой прохладой. Не помог даже городской шум, что сопровождался громким журчанием старых рухлядей, неизвестно каким образом до сих держащихся на дороге, звериным рыком моторов дорогих автомобилей, быстро и резво скользящих по дорогам, и привычный галдеж, не прекратившийся даже в достаточно позднее время. Страх стал словно тяжёлой ношей, окутал целиком и полностью. Его хотелось скинуть из этого окна вместе с собой. А если прыгнуть? Это ведь ничего не изменит. Лишь избавит от проблем, лишит Эрена всех этих несчастий. Йегер гулко сглотнул, устремляя взгляд на брусчатку под его окнами, представляя себе то, как отвратительно он будет валяться на ней. В неестественной пугающей позе, напрочь потеряв вид человека. Становилось тошно, захотелось откинуть эти мысли, но не получилось. Эрен оттолкнулся, с грохотом упал с подоконника на паркет и задел разбитую статуэтку, однажды привезенную из Испании, рукой, порезавшись. Но даже это не отрезвило сознание. — Эрен! — знакомый голос, четко отображающий своей интонацией испуг, прозвучал уже в этой комнате. Микаса вошла без стука, но абсолютно оправдано, ведь грохот был слишком громким и явно не предвещающим ничего хорошего. Она нарушила правило, вошла сюда без должного разрешения на то, ещё и успела лицезреть все те фотографии природы, веселые селфи, какие-то сувениры. Сразу возник вопрос: куда подевались эти люди, которые выглядели рядом с Йегером такими счастливыми, дружными. Они бы точно навестили его хоть раз с момента переезда Микасы. Почему их нет рядом, когда они точно ему нужны? Сейчас стоило отогнать эти мысли подальше. Аккерман была нужна Эрену не меньше и явно не в таком ступоре, в каком находится. Уже было плевать на обиды и боль, плевать на то, что показать ему чувства было ошибкой. Главное — привести его в чувство и помочь. — Потерпи немного, я подам таблетки, — быстро протараторила Микаса, подходя ближе. Эрен был тяжёлым, особенно в этом состоянии, когда мышцы беспорядочно сокращаются и не дают ни секунды на отдых, но Аккерман удалось помочь ему хотя бы сесть, опираясь спиной о стену. — Они в тумбе? — проходя к предполагаемому месту хранения лекарств, уточнила она, чтобы сократить время поисков. — Верхняя полка, в тумбе, — выдавил Эрен, прикрыв рот ладонью и мазнув по нему собственной кровью. Но даже не заметил металлического вкуса на губах, ведь его сейчас куда больше интересовало сердце, бешено и тахикардично ударяющееся о грудную клетку. — Поняла, подожди минутку. — Аккерман быстро открыла ящик, пробегая глазами по его содержимому и в итоге цепляясь за нужную упаковку. В таком же темпе налила из пластиковой бутылки в стакан, стоящий рядом, воды и поднесла готовое лекарство Йегеру, присаживаясь рядом с ним. Сердце сжималось от его вида. Хотелось крепко обнять его, укрыть от всего на свете и не допускать больше такого состояния, но уже не могла позволить себе приблизиться. — Осторожно только, — попросила она, передавая в его руки спасительные таблетки и стакан. — Положи ещё одну, пожалуйста, — глядя на готовое лекарство в своих руках, прошептал Эрен. Ему определенно не хватит двух таблеток. — Я не хочу умирать.— Йегер задержал и так нездорово учащенное дыхание, мотая головой из стороны в сторону, а затем громко всхлипывая, не в силах сдерживать эмоции. — Ты не умрёшь, Эрен. — Микаса свела брови к переносице. Она послушно выдавила ещё одну таблетку из пластинки на ладонь Эрена, после чего опустилась на колени и коснулась его плеча. — Все будет хорошо, обещаю. Сейчас тебе станет легче. — Аккерман старалась говорить тихо и спокойно, не выдавая дрожи в голосе. Она и сама не на шутку испугалась за Йегера. Эрен запил большим количеством воды таблетки, а затем потянулся к Микасе, упал лицом в ее плечо и беззвучно заплакал. Аккерман же открыла глаза чуть шире и, тут же, немедля ни секунды, крепко обняла его, прижимая его к себе. Зарылась пальцами в волосах, нежно поглаживала и массировала голову, старалась расслабить любыми методами. И совершенно не осуждала его за такое состояние, за слабость. Йегер был точно таким же человеком с огромным количеством проблем, которому иногда было просто необходимо расслабиться и дать волю эмоциям. Микаса благодарила судьбу за то, что именно она оказалась сейчас рядом с ним и смогла хоть немного помочь. — Если я умру, то скажи маме, чтобы она не винила себя. Я не хочу этого, — прошептал Эрен, а затем крепко-крепко прижался и прикрыл глаза, с каждым вдохом буквально выпадая из реальности и уже готовясь провалиться в сон. — Я… — Микаса замолчала, путаясь в мыслях и не находя так сразу нужной. Не знала, как правильно донести до него свою точку зрения. — Не позволю тебе умереть. И никому не придется себя винить. Она прикрыла глаза, стараясь успокоить и собственное сердцебиение. Уже все хорошо, Эрен приходит в себя и теперь ему просто нужен отдых. Нужна ласка, которую проявляет Микаса. Будет проявлять до тех пор, пока не удостоверится в том, что в дальнейшем он справится сам. Сейчас не отходила ни на шаг. — Мне кажется, будто небеса открываются, — прошептал Эрен, а затем дрожащими пальцами сжал ладонь Микасы, — а крышка гроба закрывается. Но я не хочу умирать. Я боюсь умирать. — Он обессиленно выдохнул, не смея отстраниться от спасительно круга, коим сейчас являлась Микаса. — Когда я открыл окно, то посмотрел на брусчатку и подумал: "А что если спрыгнуть? Что если это лучший для меня исход?". Но я испугался. Потому что слабый, и никчёмный. Даже бесшумно таблетки достать и окно открыть не смог. А сейчас, как тряпка растекся на твоём плече и жалуюсь на свою жизнь. — Какие небеса, глупенький? — Микаса обняла его лишь крепче, тяжело вздыхая. — Я не отдам им тебя. Ни под каким предлогом. И Карла не отдаст. Ты хоть раз пробовал отобрать у этой женщины то, чем она дорожит больше всего на свете? Мне кажется, это опасный эксперимент. Так что и думать не смей о прыжках, гробах. И пока не состаришься до такой степени, что зубы в стаканчике корни пустят, не заикайся о смерти. — Я хочу спать, — тихо шепнул Эрен ей на ухо, а затем отстранился, утирая все биологические жидкости со своего лица: слезы, кровь, слюни и пот. — И ты иди. Всё время поздно ложишься, не нужно сидеть со мной сейчас. Режим только нарушаешь.