Кот по имени Сон

Как и любой другой Бесконечный, Сон не нуждался в отдыхе. Кошачье же тело спало приблизительно пятнадцать часов в сутки. Он к этому не привык; не привык к такому бездействию. Однако сейчас, к середине ночи, он наконец отоспался и теперь бесцельно бродил по пустой квартире, в то время как Хоб уже пару часов лежал в постели, тихо посапывая.              Сон снова остался наедине с мыслями, так и норовящими соскочить к стеклянной сфере и замёрзшей коже. Он зябко вздрогнул и запрыгнул на кушетку, но почти сразу же соскочил обратно на пол. Сколько ещё он будет торчать в Яви? Даже если Смерть знала, где он находится, его место всё равно было в Грёзе. Она ведь ещё не успела нормализоваться после его долгого отсутствия.              Стеклянная клетка снова всплывает в мыслях. Ничего угрожающего для обычного человека, но у него даже её нечёткие образы вызывали неподдельный страх.              Если бы только кто-нибудь пришёл за ним, или он не был слишком упрям, чтобы принять предложение…              Мех Сна непроизвольно встал дыбом. Он знал, к чему в итоге приведут его мысли, и продолжать болезненные размышления «что, если…» у него не было ни малейшего желание.              Приняв решение, Сон подошёл к двери в комнату Хоба. Удивительно, но она не заперта, так что достаточно просто слегка толкнуть её, чтобы проскользнуть внутрь. Хоба почти не видно среди вороха одеял, и тихий звук его дыхания вмиг успокаивает Сон.              В стеклянной клетке не было воздуха.              Один прыжок на кровать, прямо на манящие просторы покрывала. Хоб ожидаемо не проснулся, продолжая лежать на боку, с рукой, запрятанной под подушкой. Жаль, что сегодня прохладно и он решил спать в растянутой домашней футболке…              Сон резко одёрнул себя, не давая праздной мысли толком оформиться, прежде чем решительно отбросил еë прочь.              Из-за положения Хоба, между животом и слегка подтянутыми к нему коленями образовалось небольшое пространство, куда Сон тут же с присущей котам грацией скользнул. Он не смог сдержать довольного мурлыканья, устроившись поудобнее на новом месте. Хоб невероятной тёплый, прямо как самая настоящая печка. Поджав лапы и обернувшись хвостом, Сон закрыл глаза. От одеял знакомо пахло чернилами и бумагой.              Интересно, что сейчас снится Хобу? Сон всегда старался не совать нос в дела своих… приятелей, особенно после того, как Смерть недвусмысленно намекнула, что сновидения — пресловутая «частная территория» для подавляющего большинства людей.              Воспоминания о её словах заставили Сон презрительно фыркнуть. Грёза являлась его прямым продолжением, так что о каком личном пространстве отдельных индивидов может идти речь? Даже захоти он, то ему бы не удалось достаточно отделиться от этой части себя.              И всё же… он старался по возможности избегать снов тех, с кем хорошо знаком. Короткого свидания раз в столетие более чем достаточно для разговоров о человеческой жизни.              Тогда почему сейчас Сну отчаянно хочется узнать, о чём именно грезит Хоб?              Наложили ли прожитые века определённый отпечаток на его сновидения? Радостны ли они или полны тоски по ушедшим эпохам; содержат они в себе фантазии о будущем или ностальгию о прошлом? Хотел ли Хоб в принципе встречаться с незнакомцем в той таверне? Теперь, по прошествии лет, Сон понял, что давал ему крайне мало поводов воспринимать их встречи в ином, отличном от старинной договорённости ключе.              Ведь он даже не представился Хобу.              Эта мысль неудобным грузом легла ему на сердце, непроизвольно заставляя плотнее прижаться к горячему боку. Не просыпаясь, Хоб вздохнул и запустил пальцы в тёмный мех. Сон напряжённо замер, силясь понять, насколько сильно этот непроизвольный жест задевает его гордость. Он не домашнее животное, чтобы… его ласкали. Хоб всё ещё спит, его сны дразняще мелькают где-то за пределами досягаемости. Большая ладонь мирно покоилась на изгибе позвоночника Сна — не поглаживая, а просто согревая.              Присутствие Хоба одновременно и успокаивало, и приземляло. Ненавязчиво напоминая Сну, что сейчас он — часть яви, несмотря на все неудобства, которые приносит это тело. И что кто-то готов позаботиться о нём, даже если он в состоянии постоять за себя.              Однако тайна снов Хоба продолжала лениво крутиться в его мыслях.              ***        Утро выдалось спокойным во многом потому, что Хобу не нужно было лететь куда-то ни свет ни заря. Он проснулся без будильника и, медленно проморгавшись, потянулся. Часть его волос была забавно взъерошена, в то время как другая — примята. Спустя пару мгновений взгляд Хоба остановился на свернувшимся калачиком Сне, но мозгу потребовалось ещё несколько секунд, чтобы в полной мере осознать присутствие кота в своей постели.              — Ну привет, любовь моя. Что, ночью стало одиноко?              Сон многозначительно отвернулся.              «Ты тёплый, — мысленно ответил он. — Вот и всё».              Хоб, конечно, ничего не услышал, но лёгкая улыбка, тронувшая его губы, когда Сон украдкой бросил на него взгляд, весьма прозрачно намекала, что показное безразличие изобразить не получилось. Было бы неплохо поработать над этим.              — Чем займёмся? Лично я бы не отказался от чашечки чая, и, держу пари, ты тоже не прочь позавтракать, — широко зевнув, Хоб выскользнул из-под одеяла. Боксеры сидели опасно низко, и, прежде чем он успел их подтянуть, Сон увидел полоску кремовой кожи внизу живота. Хорошо, что коты не краснеют.              Это было официально самым длительным времяпрепровождением Сна в компании Хоба, и, очевидно, именно человек виноват в этих… эмоциях. Или, возможно, ответственность за это лежит на смертной кошачьей форме. До сего момента он никогда не был настолько привязан к телесному.              Сон сладко потянулся и зевнул, обнажая маленькие белые зубы. Затем, встряхнувшись, он быстро просеменил на кухню и запрыгнул на кухонный стол. Поджав под себя лапы, Сон, прищурившись, наблюдал, как вошедший следом Хоб — уже в домашних штанах, что немаловажно, — ставит чайник и шуршит пакетом с кормом. Стоящая на полу миска уже наполнена до краёв вязким паштетом, но Сон даже из вежливости не собирался подходить к ней.              — Завтракать, Морфи.              Сон одарил его полным презрения взглядом.              — Ты не можешь есть на столе, да и в принципе сидеть на нём. Это вообще-то негигиенично. Хотя, признаться, мне доводилось есть и в более антисанитарных условиях — но на дворе же не четырнадцатый век, в конце концов!              Хоб красноречиво постучал ногой по алюминиевой миске, пытаясь привлечь внимание Сна.              — Да ладно тебе привередничать, это… — он мельком глянул на пустую упаковку. — Курица и печень с перепелиным яйцом. Боже, кот ест лучше меня, — покачав головой, Хоб вернулся к приготовлению чая.              К тому времени, когда он усаживается за стол вместе со кружкой и булочкой, Сон не сдвинулся ни на дюйм. Хоб вздохнул, признавая своё поражение, и с обречённостью поднял миску на стол, предусмотрительно положив рядом салфетку.              — Не могу поверить, что сдаюсь. Ваша братия просто невыносима. И как только люди мирятся с кошками? — продолжая ворчать, он отламывает кусок от булки. — Или ты считаешь себя грёбаным человеком?              Нет, Сон — Бесконечный и крайне доволен этим. И в любом случае есть приятнее за столом — или, вернее, на столе, — чем из стоящей на полу миски, словно обычное животное.              Хоб мерно жевал сдобную булочку, а Сон — умывался, когда их завтрак прервал настойчивый стук.              — Рановато для посетителей, — тем не менее Хоб подошёл к двери и отпёр щеколду. — Наверное, что-то стряслось с пабом.              Но он здесь ни при чём.              В дверях, как настоящий луч чёрного солнца, гордо стояла Смерть.