***
Читтапона с Джейкобом они встретили на парковке возле супермаркета. К их большому разочарованию, шел мелкий дождь, выбивающий из приятных мыслей. Поэтому они вчетвером быстро направились к огромному зданию, чтобы не намокнуть. Магазин действительно был очень большим. Здесь можно найти все — от ароматических свечей до мясного рагу в жестяной банке. Сейчас тут все было обустроено под Рождественскую тематику: под потолком висели серебристые, красные и зелёные звезды, рождественские эльфы украшали стенды с указателями отдела, между стендами вверху висел дождик, а из колонок доносились известные праздничные мелодии и песенки. Возле входа их встретил надувной Санта Клаус, все время извивающийся, словно змея. Джейкоб, при виде него, засмеялся и пожал тканевую руку, следом подбегая к Тэну, что тихо ругал сына за что-то. Ёнджэ осмотрелся — пойти можно было куда угодно. Ему хотелось рассмотреть все от начала до конца, настолько все сияло и блестело. — Для начала нам нужно выбрать ёлку. Как по мне, лучше всего среднего размера, чтобы не занимала половину гостиной. Что скажешь? — обращается к сыну Децзюнь, толкая перед собой пока что пустую тележку. — А я думаю, что большая как раз то что надо. Это наше первое Рождество в новом доме и нам стоит отпраздновать. — Не придумывай. Ты просто хочешь выкинуть деньги на ветер. — бубнит Сяо, разглядывая ассортимент лесных деревьев. Он хотел настоящую ёлку, не из пластика. Не то, чтобы мужчина был ярым фанатом экологии, но настоящее, живое дерево выглядело более естественным и красивым. — Может и так. Но по крайней мере наша квартира будет вдвойне привлекательнее. Соглашаясь друг с другом, они остановили выбор на большой ёлке и попросили продавца-консультанта помочь упаковать ее. Следующим пунктом были украшения для пушистой зеленой прелести. — Пап, возьмём этих красных. — Может, все-таки эти? — Нет, я не хочу со стразами. Они выглядят дёшево. — Ладно. А эти? — указал на алые стеклянные шарики, посыпанные блёстками. Сяо увидел кислую мордочку своего ребенка и улыбнулся. — Если так и будем дальше выбирать, наша красавица выйдет безвкусной и скучной. Может, все-таки возьмём те со стразами? Они мне нравятся. — младший омега тихо соглашается. Не такие уж они и плохие, на самом деле. — Цзюнь. Посмотри. — к ним подходит Тэн, держащий в руках коробку подвесных игрушек в форме домиков, мятных тростей и ангелов. — Какая прелесть! Насобирав ещё десяток коробок со стеклянными шариками, бархатными бордовыми бантиками, светящимися гирляндами, омеги с маленьким альфой оказались в отделе украшений для дома. Здесь было намного больше выбора, так как игрушки рассчитывались как для квартиры, так и для жилого дома. Разгуливая по супермаркету, Ёнджэ засматривался на товары, их ценники и другие отвлекающие безделушки. И в какой-то момент его привлекли зелёные кустики, симпатично завязанные большими красными бантиками. — Папа. Возьмём это. — Что это? — спрашивает Децзюнь, не глядя на сына. Он все еще продолжает выбирать гирлянды для окон. — Омела. Её можно повесить на дверь, будет очень красиво. — Ты считаешь, нам это надо? — не отвлекаясь, спрашивает папа. — Мне нравится. Находясь в полном восторге, Ёнджэ вдруг остановился. Он взглядом зацепился за маленького альфочку, с которым они сюда прибыли. Джейкоб с интересом разглядывал конструктор игрушечного поезда, а его папа увлекательно выбирал большие красные носки с мехом, в которые позже Санта Клаус щедро положит горсть конфет и несколько долларов (но это не точно, папа рассказывал ему, что Санта не ко всем такой щедрый). — Хух, наконец с гирляндами покончено. — Мы же можем это купить? — робко спрашивает Джэ, показывая родителю носки. Один поменьше, и два больших. — А третий тебе зачем? — горько сглотнув и отогнав все назойливые и неприятные мысли, мужчина усмехнулся уголками губ и взглянул в лицо сыну. Тот, словно лань посреди дороги, испуганный, но не тронутый, продолжал настаивать на покупке. — Я думал, к нам присоединится дедушка. — Сынок, я не знаю, сможет ли дедушка приехать на Рождество. Понимаешь, у него много дел… — Ну и пусть, но я хочу купить три. Два — это слишком печально. Спустя полутора часа поисков всех необходимых украшений, они наконец смогли расплатиться и загрузить пакеты с покупками в багажники. — Ну, ребятки. Кто хочет в пекарню на синнабоны? — игриво спрашивает Читтапон, захлопывая багажник автомобиля. — Я! — выкрикивает девятилетний Джейкоб, светясь от счастья и показывая милую детскую улыбку. — Нет, Тэн, пожалуйста. У меня уже нет сил. Так сильно голова болит. — Вот тебе и повод пойти отдохнуть, выпить чего-нибудь тёплого. Пойдёмте скорее. Дождь так и не прекратился. Он заливал окна пекарни, размывая появившиеся на улице огни, фонари и фары машин. Внутри было тепло, как Тэн и обещал. Пахло булочками с сахаром и корицей, и людей было не слишком много. — Два синнабона с вишней и два классических, пожалуйста. Ещё два какао с зефиром, эспрессо и капучино. Спасибо. Официант ушёл, оставляя их наедине. Тэн хищно посмотрел на приятеля, оторвавшись от запотевшего окна. — Как обстоят дела на любовном фронте? Встречался с ним? — Тэн, тут же дети. — Пап, ну я же не маленький. — А тебе лучше помолчать. — невольно огрызнулся Децзюнь, склоняясь на холодное стекло. Ёнджэ не сопротивлялся. Он понимал, что это личная и душераздирательная тема. Но хотелось разобраться во всем, почему все именно так. — Ни о какой любви и речи идти не может. — устало сообщил омега, безразлично отвечая другу вдумчивым взглядом. — И да, я виделся с ним. Точнее, это он со мной. — А ты пытался с ним говорить? — продолжает спрашивать Читтапон, кладя руки на стол. — О чем мне с ним разговаривать? О том, как он цеплял каких-то цыпочек на задворках Парижа? Или о студенческой жизни? — Без разницы. — пожал плечами таец, откидываясь на спинку бордового дивана. Джейкоб, сидящий рядом, увлёкся раскраской и не вникал в разговор, в отличие от старшего мальчика. — Я не хочу ворошить прошлое. — Ты уверен в том, что говоришь? Слышишь себя? — Я прекрасно себя слышу и осознаю то, что говорю, и я не буду идти с ним на контакт. Он слишком подло поступил со мной. Он подлый лживый урод, с которым я больше не хочу иметь ничего общего! — Папа, ты серьёзно? — Ёнджэ, пожалуйста! — повышает голос Децзюнь, наконец поворачивая голову в сторону сына. Глаза покраснели от слез, а губы заметно дрожат. Подошел официант, расставляя на стол тарелки с выпечкой, а затем и горячие дымящиеся напитки. Парень сразу же оставил их, продолжая свою работу. — Ладненько! — внезапно Личаяпорнкул хлопнул в ладони и радостно улыбнулся, словно только что ничего не было. Младший мужчина лишь тяжело опустил голову на ладони, ощущая, как мигрень с новой силой охватывает его, и кажется, что вокруг все плывёт. — Кто о чем мечтает на Рождество? — Я напишу Санте письмо! Это секрет. — пояснил Джейкоб, дирижируя указательным пальцем в воздухе. Ёнджэ увидел кивок в свою сторону и позволил себе только отрицательно кинуть. — Как по мне, это Вас не касается. — Я думаю, твоему папе было бы интересно услышать, что ты хочешь попросить у дедушки Санты. — Я думаю, папа и без того знает, что я хочу больше всего.***
— Ёнджэ, погоди! — возгласил Сяо, закрывая за собой дверь. Они только прибыли домой. — Джэ! Но парень не хотел слушать, он целенаправленно шёл к двери спальни и потом скрылся за ней, не проронив ни слова. В такие моменты мужчина ругает себя за беспамятство и неприступность. Чем этот человек заслужил агрессию и ненависть в свою сторону? Тем, что похож на своего отца? Весьма слабый и спорный аргумент. Старший решил не трогать украшения до завтрашнего дня. Оставил их в углу возле комода под телевизором. Было горько и неприятно на душе, хотелось все исправить. Но омега откинул мысль поговорить с сыном, понимая, что обеим нужно расслабиться и отдохнуть. После того как взрослый налил себе стакан ликёра, добавив туда несколько кубиков льда, выключил свет, направляясь к желтому дивану. И вновь ему придётся спать на этой прелести. Но Сяо не жаловался. Он включил телевизор, мотая разные каналы в поисках чего-то интересного. И только лишь спустя пять минут мужчина нашёл какой-то сериал. С каждой минутой ему становилось все печальнее и тоскливее. Он прижал к себе ноги, укрывшись пушистым пледом, и склонился подбородком на коленки. Прозрачный стакан уже как полчаса пустовал и был поставлен на подлокотник. Омега постепенно закрывал свое лицо, ощущая, как глаза нагреваются и в следующий миг по щекам текут слезы. Он не в силах их остановить, так что даёт волю своим эмоциям. Солёные, они текли к подбородку, затем скатываясь на вельветовый коричневый пиджак, портя макияж. Цзюньцзе уехал в Атланту полтора часа назад, оставив сына в гордом одиночестве в новой квартире. Они спокойно попрощались и под конец родитель попросил ребёнка быть осторожным, аккуратным и быть примерным учеником, на что молодой омега ответил: «Конечно, папа. Я тебя не подведу.» Сяо до сих пор расхаживал квартиру, заглядывая в каждый угол, разглядывая кирпичные стены, тёмный высокий потолок, заглядывая в узкие окна. Внезапно к нему пришло осознание, что теперь он абсолютно один, без посторонних личностей, без папы над душой. И хоть ему было уже двадцать лет, все же, он был ещё новеньким для этого мира и для самого себя. И несмотря на то, что омега любил приватность и быть наедине, сейчас ему очень одиноко. От чего хотелось биться о стенку и без перестанку плакать. Омега прижался к холодной стене, сползая вниз на пол, дрожащими руками прижимая к себе колени. С каждой минутой он думал, спокойно ли отец доехал до аэропорта? Как он себя чувствует? Хорошо ли у него все? Наверняка да, ведь его родитель всегда организованный и правильный, даже когда ему плохо или ещё что. После того как его бросил альфа, Цзюньцзе в возрасте девятнадцати лет пришлось самому воспитывать сына, когда тому исполнилось лишь три года. Омега всегда помнил, что папе пришлось рано повзрослеть и взять на себя ответственность за ребёнка и за себя. И несмотря ни на что, Цзюньцзе нашёл работу (сразу две!), успевал воспитывать сына, оплатил ему детский сад, потом школу. Вскоре мужчина добился того, чего хотел. Он стал директором небольшого, но достаточно известного центра редакции, которая вот уже почти семнадцать лет выпускает издания, и другую макулатуру. А Джено? От мысли об этом юноше у Децзюня сердце защемило, заставляя сжаться. Склонившись лбом на колени, он дрожал, каждый раз проговаривая имя предмета обожания. — Почему нельзя было остаться там, в общежитии? — плакал молодой человек, закидывая голову назад, ощущая затылком холод. — Ты многое потерял, Цзюнь! Зачем тебе эта квартира? Он был весь в твоём распоряжении!.. Звонок в дверь. Мужчина резко подорвался и осознал, что заснул. Обнимая подушку, взглянул на яркий экран телевизора. Сериал уже давно закончился, шла какая-то реклама с лекарством от простуды. Найдя пульт, Цзюнь нажал красную кнопку, и вскоре экран погас.