***
В один из декабрьских вечеров он попал в больницу. Та ночь навсегда вошла в память Децзюня, как самый страшный и самый долгожданный день, за всю его сознательную жизнь. Ещё два часа назад у омеги отошли воды и, сообщив об этом своему мужу, вскоре оказался здесь, где профессионалы должны оказать ему помощь. Придерживаясь за подоконник, молодой парень делал упражнения на мяче для фитнеса, стискивая зубы и ощущая, как нестерпимая боль то приходит, то уходит каждые несколько минут. Ужасно тянуло поясницу, а низ живота, кажется, горел адской болью, из-за чего хотелось зарыться в песок и забыться. Он застонал. Один раз, второй. Терпеть было невозможно. Откинув голову назад, ощутил, как позади кто-то стал, ласково обвивая плечи и начиная массировать их. Джено в полумраке видел, как пот стекает с лица его любимого человека, как тот едва держится на ногах, норовя упасть в обморок. — Держись, дорогой. Ты справишься. Я буду с тобой до конца. Децзюнь стиснул пальцы альфы настолько сильно, что тот заскулил от боли, но притворился, что все нормально. Осторожно встал, поворачиваясь к возлюбленному. Он тяжело дышал, пытаясь более менее равномерно вдыхать воздух, но сильные судороги внизу живота отобрали напрочь его желание что-либо делать. Парень обвил тощими руками шею старшего и склонился лбом на его плечо. Тёплый. В следующий миг ладони Джено опускаются на чужую спину, желая сделать массаж и слегка расслабить юношу. — Джено, мне больно. — дрожащим голосом шептал омега, трясь лбом о ключицы альфы. — Ммх, я не выдержу. Поглаживая макушку младшего, Ли с капельками слез на глазах произнес: — Вспомни — мы ждали этого малыша и ми сделаем все, чтобы он родился на свет. И я в этом тебе помогу. — Спасибо, Ли Джено. Все что ты мог сделать, уже сделал. — съязвил омега, сильно кусая нижнюю губу. — Тебе легко говорить, ведь тебя не рвёт изнутри трехкилограммовый человек. — следует громкий крик и Цзюнь отстраняется от мужа, вновь цепляясь за подоконник. Схватки усиливаются с новой силой. — Ну сколько ещё? — жалобно стонет брюнет, кладя руку на большой живот и гладя. — Малыш, прошу тебя, двигайся быстрее. Папе очень больно.***
Только спустя пять с половиной часов Децзюнь смог оказаться в родовой палате, где, как ему казалось, его ждала смерть. Рекомендации врачей проходили мимо ушей, оставляя после себя белый шум. Все что он мог, это сильно ухватить ладонь мужа и надеяться, что с ним и с ребёнком все будет хорошо. Боль была катастрофически невыносимой. Ему казалось, что тазовой части он уже как семь часов не чувствует, словно ему ввели анестезию. Время текло слишком долго и слишком мучительно, чтобы вытерпеть что-то подобное. Врачи все время подбадривали юношу, чтобы тот не терял настрой, ведь остановись он, ребёнку может стать гораздо хуже. — Давай, принцесса. Я в тебя верю. — шептал на ушко любимый человек. От боли и слов на глаза накатывались слезы. Как он выдержит до конца? — Джено, нет. — перед глазами все плывёт, руки ослабевают, сил уже ни на что не хватает. — Мне слишком больно, я не могу. — едва слышно говорит. — Малыш, — гладит пальцем мокрую ладонь младшего, — если мы начали этот путь, должны его закончить. Обязательно. Я тебя бесконечно люблю, и нашего ребёнка очень сильно люблю. Я знаю, что ему тоже тяжело, но представь, как ему повезёт с такими родителями как мы. Я тебя сильно-сильно люблю, и верю в тебя всем сердцем. Слова Ли заставили Цзюня напрячь мышцы и постараться окончательно родить ребёнка, прежде чем тот начнёт плакать, оповещая всех о новой жизни. — Поздравляю, вы стали папой! — оповещает врач-акушер, с гордостью глядя на пациента. — У вас омега, 3200 грамм. Новорождённого малыша наконец умыли и на скорую руку одели, следом давая новоиспеченному родителю взглянуть на своего ребёнка. Децзюнь, не в силах совладать эмоциями, заплакал, легко поглаживая маленького омегу по спинке. Джено пригнулся, так, что почувствовал чужое плечо на своём и заглянул в лицо малышу. Нежная улыбка не сходила с его лица, а глаза остались на мокром месте. Он, обняв своего омегу, погладил плечо, затем скользнул ладонью по мокрой шее к загривку, зарываясь пальцами в темные волосы. Поцеловав Децзюня в висок, прижался к нему лбом и произнес: — Я горжусь тобой, принцесса. Ты подарил мне сына, и я вновь осознал, как сильно тебя люблю. Спасибо, Децзюнь.***
Децзюнь резко подорвался и ощутил, как по всему телу прошелся жар. Солнечные лучи осветили комнату, касаясь пола и белого одеяла. Рядом на кровати лежал подросток. Наверняка он досматривал какой-нибудь интересный сон. Его ресницы подрагивали, а губы словно что-то нашептывали. Сяо не удержался и заботливо погладил сына по чёрным волосам, посылая ему нежную улыбку. — Уверен, что сможешь пойти в торговый центр? — спрашивает Цзюньцзе во время завтрака. Они с младшим мужчиной сидели за столешницей, пили горячий кофе. Время без пяти восемь. — Я должен. У него ведь День рождение. — грустно улыбнулся омега, крутя в руках чашку с напитком. — Доброе утро! — послышался сонный голос позади, заставляя обоих утихнуть и улыбнуться. — Моё солнышко проснулось. — Сяо потискал Ёнджэ за мягкие щёчки, на что тот по принуждению отдался в папины объятия и поздравления. — С Днём рождения, милый. — С Днём рождения, Ёнджэ. Теперь ты стал на год старше и красивее. — Мне бы умыться и увидеть эту красоту. — пошутил Ли, поправляя волосы после длительного сна. — Он у тебя Маленький чертенок. — выдает мужчина, допивая кофе. — И не говори. — соглашается Цзюнь, наблюдая за сыном. На нем лишь темно-синие плавки, позволяющие разглядеть молодое юношеское тело: подтянутый зад и торс, стройные ноги, руки и тоненькая талия. — Ты его точно кормишь? — придирчиво спрашивает папа. Сяо молча кивает головой и плечами, оставляет чаши в раковине. Ёнджэ вышел из ванной комнаты в голубом махровом халате. Видя, что дедушка хочет что-то сказать, останавливается. — Джэ, на какой фильм хочешь пойти? — Хмм… — задумался, прижимая палец к подбородку. — Мой друг посоветовал "Термос". Говорит, ходил с братом и ему очень понравилось. Рассказывается про компанию ребят, которых закрыли в театральной зале в качестве наказания. Сяо с улыбкой слушал сына, вымывая чашки под струёй горячей воды. — Сейчас позавтракаем и будем собираться, ладно?***
— «…Бежим, бежим, бежим!» — звучат голоса, доносящиеся из конца зала. Темная комната, освещенная лишь большим широким экраном, пропиталась запахом сладкого попкорна и химозной газировки. — «Слава богу он не заметил. Иначе застряли бы ещё на пару суток. О нет, он снова здесь! Бежим!» Децзюнь краем глаза видел, как папа улыбался репликам актёров. Видел, как Ёнджэ все интенсивнее хватался за коробку с попкорном, не в силах оторвать взгляд от экрана. В подобные моменты ему хотелось улыбаться, так же как и родные, и не скрывать эмоций и делиться ими. Но на деле он ощущал, как тело с каждой минутой все больше охватывает жар, как сильно тянуло внизу живота. Чёрные брюки пропитались естественными выделениями. Феромоны привлекали внимание посетителей. — Я сейчас приду. — прошептал родителю на ухо омега, прихватив с собой сумочку. Ёнджэ все так же неотрывно наблюдал за фильмом. В холле было прохладно, но несмотря на это людей насчитывалось много: кто-то покупал подарки к Рождеству, многие шли в сторону ресторанов и кафе. Торговый центр был невероятно красиво украшен гирляндами красного и зелёного цветов, посередине разместилась гигантская ёлка, к которой прикреплены ленточки, ведущие к потолку. Из динамиков доносились старые рождественские песенки, воодушевляющие посетителей. Сяо ускорил шаг. Он судорожно копался в кожаной сумочке, ища новую пластинку с таблетками. Наконец найдя бойлер с водой, он спокойно вздохнул и принял препараты. Метка по-прежнему неприятно жгла, от чего все тело становилось словно вата, а голова кружилась, перед глазами плыло. Децзюнь слушал, как проливной дождь тарабанит в окна и по подоконнику. Он должен сейчас же приступить к работе, к изготовлению технического описания дизайнерского изделия. Но вместо этого уставился на свои ладони, так и замер. В пальцах молодой мужчина держит маленькое золотистое кольцо, которое вот уже две недели потеряло свой строк годности. Цзюнь больно покусывает нижнюю губу, не в силах оторвать взгляд от прекрасного изделия, которое ему когда-то подарил уже бывший муж. Внезапно из комнаты выбегает маленький мальчик. Он подбегает к столу и, облокотившись, сперся на руки подбородком. Его большие печальные глазки наблюдали за папой, желая узнать, почему самый родной человек грустит. — Папа, а когда отец вернётся домой? — спрашивает семилетний ребёнок. Сяоцзюнь шмыгает носом, сгибает ногу и прижимает её к себе, пряча кольцо в кулаке. Он натягивает на себя поддельную улыбку и смотрит на сына. В эти минуты у него сердце раскалывается от моральной боли, в добавок ещё и штаны промокли. — Ёнджэ, отец работает. Он больше не вернётся к нам в семью. — Он больше не любит тебя и меня? — грустно спрашивает ребёнок. Кажется, сейчас заплачет. Подумав какое-то время, Децзюнь ответил: — Нет. Омега закрылся в спальне, ему хотелось побыть наедине. Не хотелось, чтобы милая мордашка или важная работа отвлекали. Даже после третьего раза приёма таблеток те не помогали. Внизу живота адски тянуло, член стоял колом, а из ануса текла вязкая сладкая смазка, которую хотелось тут же смыть. Мужчина лёг под, пока что, холодное одеяло и скрутился калачиком. Зад невероятно зудел и болел, невероятно хотелось ощутить внутри его половой орган. Чтобы успокоил, дал наслаждение и покой. Но Джено нет рядом, и не будет. Ему придётся со всем справляться в одиночку. Децзюнь заскулил, сильнее сжимая одеяло и прижимая его к телу. Болит. Слезы льются ручьём, как и дождь в весеннюю прохладную погоду. В руках его все ещё лежит, зажатое между пальцев, золотое кольцо. Мужчина прижался к холодной стене. Ужасно хотелось секса. Хотелось ощутить внутри себя толстый длинный член, который сможет удовлетворить все его потребности. Но нужного человека рядом не оказалось. Молодой человек издал тяжёлый стон, сжимая в ладонях ткань брюк и слегка наклоняясь вперед. Он пытался глубоко дышать, чтобы хоть как-то успокоить сердцебиение и убедить себя, что все обойдётся. Как и всегда. — Мхм, Джено… — внезапно для себя произнес шепотом, выстанывая каждую букву. Ладони сжались настолько сильно, что косточки побелели, а ткань смялась. — Ах…блядь… Цзюнь направился в сторону выхода, к большим стеклянным дверям, что пускали и выпускали жителей города и туристов. За идеально прозрачным стеклом шёл снег. Снежинки казались очень большими, из-за чего тяжело было разглядеть, что творится на парковке возле торгового центра. Выйдя на улицу, Сяо обнял себя за руки, пытаясь согреться, но, конечно же, это не помогало. Лонглив молочного цвета, на который был надет такой же кашемировый кардиган, хоть и согревали, но не до конца. На какое-то время мысли о тяжёлом времени оставили мужчину стоять возле кирпичной стены, вдыхать холодный воздух. В трёх с половиной метрах, возле колонны, стоял паренёк в униформе кинотеатра. Он делал перерыв, выкуривая очередную сигарету «Lucky Strike». — Молодой человек, у Вас не найдётся лишней сигареты? — Сяо стыкается с его взглядом, томным, но в то же время заинтересованным. Глаза цвета океана всего несколько секунд осматривают омегу и потом бегут куда-то вниз. Парень зубами прикусывает тонкую сигарету и достает из пачки вторую, протягивая её незнакомцу. — И зажигалки у Вас с собой нет, я полагаю? — больше утвердительно чем вопросительно произносит второй омега, чиркая зажигалкой. — Спасибо, мистер… — на бомбере бордового цвета был прикреплён бейдж с именем работника. — Тристан Симмонс. — Спасибо, мистер Симмонс. Юноша, лет на двадцать, присмотрелся к мужчине и слегка прищурился, выдыхая серый дым куда-то в сторону. — Простите за беспокойство, но у Вас что-то случилось? Вы выглядите обеспокоенным. Сяо, затягиваясь, подавился, кашляя и похлопывая себя по груди. Раньше он курил лишь по просьбе Читтапона, на вечеринках, где происходил полный кошмар. Не обходилось без объятий с унитазом и уборкой дома после очередного празднования. Затягиваясь во второй раз и кривляясь, обратился к кучерявому мальчику. — Мало кто понимает, как важно регулярно вести сексуальную жизнь. — А Вы понимаете? От Вас резко несет миндалём. — Понимаю. Вы уж извините за мои феромоны, не могу ничего поделать. — Сяо пожал плечами и устремил взгляд вперёд. Ещё некоторое время они стояли в полной тишине, слушая, как под ногами хрустит снег, а из входной двери постоянно доносятся голоса. Потушив сигарету о кирпичную стену, мужчина в последний раз окинул кратким взглядом Тристана и вернулся в торговый центр, спеша в кинозал.***
— Это было невероятно смешно и забавно! — возгласил Ёнджэ у выхода из кинозала. В руках у него находилась пустая коробка из-под попкорна, а в ней болталась пустующая бутылка колы. — Мне очень понравился фильм. Особенно когда Кларк и Элиот помирились. Это было что-то с чем-то. Цзюньцзе заботливо смотрел на внука, что с энтузиазмом рассказывал о своих впечатлениях после просмотра. Сяо тоже пытался выдавить из себя приличную улыбку. — А вы что думаете? Папа, как тебе фильм? — Ёнджэ резко поворачивается к родителю, тут же хватаясь за руку и заглядывая прямо в душу фирменными щенячьими глазками. Мужчина смущается, щеки краснеют, а ладони становятся слегка влажными. — Скажи, Элиот классный! Они с Дугласом невероятная пара! — Мне больше понравились Кларк и Бланш. Но моё сердце радуется, что тебе понравилось. — А куда мы теперь пойдём? — энергично спрашивает малый, смотря то на дедушку, то на папу. — Исайя мне говорил, что в этом торговом центре есть каток. Мы пойдём туда? Ну пожалуйста, пожалуйста! — Конечно пойдём, только для начала кое-куда сходим. — Сяо с улыбкой закатил глаза, закидывая сумочку на плечо. Кажется, таблетки подействовали — хоть метка все ещё болела, словно назойливая рана, организм утихомирился, а феромоны были не настолько выразительными. Ёнджэ был в предвкушении. Он, словно маленький ребёнок, ухватился за родительские ладони и стал между ними. Омега с интересом разглядывал витрины магазинов, яркие вывески. Понимание того, что твой сын радуется в свой День рождения, успокаивало душу старшего. Он хотел сделать этот день незабываемым. Сворачивая влево, в сторону других магазинов, Цзюнь почувствовал знакомый запах. Запах, что когда-то принадлежал ему. Он краем глаза уловил высокого мужчину в чёрном костюме и длинном кашемировом пальто. Шлейф древесного одеколона явно прикрывали феромоны, которые с каждой секундой становились все ярче и приятнее. Мужчина сглотнул, заметив на щеке под глазом маленькую точку, которую он когда-то так излюбил и целовал при каждой возможности. Но омега шёл дальше, не желая останавливаться и портить День рождения сына.