Остановись и гори

— Отец Харрингтон. Стив оборачивается на зов, неожиданно громкий в ночной тишине собора. Нечасто к нему заглядывают в эти часы, тёмные, предрассветные, проводимые им в раздумьях и молитвах. — Это ты, Эдди, — он улыбается мягко и ободряюще, и у Эдди от этой его улыбки, от невинного взгляда тёплых карих глаз зудит глубоко внутри. — Снова на исповедь? — Нет, отец, — ухмыляется Эдди. — Помните о тех грязных вещах, в которых я покаялся? Я пришёл сделать некоторые из них с вами. Человеческая личина стекает с него подобно дождевой воде, трансформация размывает на мгновение его силуэт, и Стив видит совсем иное существо на месте Эдди. Он смотрит на крепкие массивные рога и узкий юркий хвост, заострённый на кончике, видит чёрные непроницаемые глаза и раздвоенный длинный язык, мелькающий между губ, и только сильнее сжимает чётки. Стив достаточно рационален, чтобы понимать, что против демона у него есть только вера, и она сейчас не спасёт. Не помогут ни святая вода, ни молитвы, перед ним далеко не низший. Он смог зайти в собор, был здесь не единожды и слишком хорошо умеет скрывать свою суть, Стив не почувствовал даже лёгкого колебания ауры, пока тот не принял свой истинный облик. Сейчас пригодился бы Священный меч или копьё Господне, да даже от биты с гвоздями было бы больше проку, чем от креста и чёток. Но это всё, что у Стива есть. Эдди касается его лица длиннопалой когтистой рукой и склоняется над ним, прижимаясь ртом в мнимой ласке. Его поцелуи жадные и жаркие, почти болезненные, язык щекочущий и острый. Губы от них саднит. — Даже не попытаешься убить меня? — отстраняется Эдди, любуясь горячечным румянцем на щеках Стива. — И это знаменитый Стив Харрингтон, раскалывающий черепа демодогам и откусывающий головы демобатам? Эдди приподнимает его лицо за подбородок, заглядывая в глаза и словно окунаясь в омут спокойствия. — Если ты знаешь об этом, — в Стиве нет ни страха, ни злости, и это только разжигает в Эдди желание обладать, — то должен знать так же, что я этим больше не занимаюсь. — Как досадно, — он хмыкает и лижет раздвоенным кончиком языка мягкие пухлые губы Стива, покрасневшие от его поцелуев. — Такой талант прозябает в этом захолустье. Эдди разворачивает его спиной к себе, резко и совсем неласково, толкает животом на алтарь и вжимается грудью и бёдрами, чувствуя под собой твёрдость и упругость тренированного тела. Отец Харрингтон не очередной субтильный монашек, которых совращать — однообразная рутина. Он грозное орудие, и отсутствие сопротивления с его стороны пьянит куда сильнее. Эдди забирается ладонями под его одежду, оглаживая с нажимом широкие плечи, крепкую грудь и поджарый мускулистый живот, и не может сдержать предвкушающего стона. Его хвост оборачивается вокруг бедра Стива, щекочет кончиком по самой кромке белья. — Устоишь перед искушением плоти, отец Харрингтон? — смеётся Эдди, оставляя яркую метку на шее сбоку, скользит языком по россыпи родинок на плечах. Стив молчит, упираясь неудобно локтями и сжимая чётки до побелевших костяшек. Алеет щеками и кусает до крови губы, но не издаёт ни звука, пока рот Эдди оставляет влажные краснеющие отметины на его пояснице и под животом, а хвост бесстыдно оглаживает твердеющий член. Эдди сжимает с силой его ягодицы, разводя медленно в стороны, и толкается мокро и щекотно языком в туго сжатое кольцо мышц. И это настолько неожиданно и приятно, что Стив непроизвольно вздрагивает, но Эдди хватает и этого, чтобы сразу его поддразнить. — Нравится, отец Харрингтон? — он улыбается и надавливает языком сильнее, проникая внутрь. Он наслаждается звуками сбившегося дыхания Стива и ускорившегося сердцебиения, чувствуя, как остро реагирует на это его собственный член. Он вылизывает Стива голодно и отчаянно, подготавливая к проникновению, желая скорее ощутить узость и жар, чувствуя дрожь в пальцах от первых тихих стонов, срывающихся с зацелованных губ. Стив издаёт восхитительный гортанный всхлип, принимая его в себя целиком. Эдди наваливается на него, прижимается лбом к влажному от пота затылку, давая привыкнуть к ощущению заполненности. Трогательная забота для демона с Изнанки. Стив медленно расслабляется под ним, прогибается в пояснице, утыкаясь лицом в свои скрещённые, обвитые чётками ладони. Эдди делает первый плавный толчок, осторожно, на пробу двигается в нём, подбирая идеальный угол проникновения. Чтобы почувствовать, как Стива прошивает судорогой удовольствия, чтобы свести его с ума прикосновениями своего хвоста, плотно скользящего вдоль члена в такт. Когтистые пальцы крепче сжимают твёрдые бёдра, клыкастые зубы оставляют отпечатки на широких плечах, острый язык пересчитывает мокро позвонки между лопаток, и следом горячий рот накрывает подставленные через изгиб плеча губы, впитывая в себя каждый яркий громкий стон, отдающийся эхом от стен собора. От ровных методичных попаданий горячей головки по простате ноги Стива подкашиваются, он сжимается вокруг Эдди особенно туго и сладко, выдаивая его до капли и обильно изливаясь на атласное покрывало алтаря. К свечному аромату и маслянистому фимиаму ладана примешивается острый, терпкий, густой запах спермы. Стив чувствует её в себе, горячую и грязную, оскверняющую его как служителя Господа, и грех его не в том, что он поддался желаниям демона, а в том, что ему сейчас всё равно.