***
Дамиано ощущал страх, исходящий от мальчишки. Он обожал доводить до отчаяния своих противников, но этот молодой человек не был врагом. Он был его собственностью. От этой мысли у генерала закружилась голова. Последнее, в чем он нуждался, так это в бремени заботы о чужой душе. Он был эгоистом и об этом знали все. Именно поэтому генерал никогда не хотел жениться или заводить детей, ведь его жизнь была расходным материалом и он часто находился на волоске от смерти. Дамиано был уверен, что Брат Томас или императрица даже не удосужились бы организовать ему достойные похороны. Скорее всего, они бы оставили его труп гнить на поле боя или, что ещё хуже, – скормили бы дворцовым собакам. Он готов был рвать и метать, что даже кусок в горло не лез. Что он должен был делать с этим мальчиком? Итан. У ребёнка было имя. По крайней мере, он может использовать это, о чем себе и напоминает. В итоге генерал вообще отказался от ужина и встал. Атмосфера в комнате моментально изменилась и напряжение возросло. Он заметил, как исказилось лицо Итана, хоть тот и был голоден, но всё же моментально перестал есть и уже стоял рядом, вероятно, ожидая указаний. Неужели Дамиано был настолько плох в этом? Он хоть и был сыном кузнеца, но вырос в окружении дворян, которые часто посещали мастерскую его отца. Они тащили с собой рабов, чтобы те носили их оружие, а также разливали воду и вино. Дамиано неоднократно был свидетелем всего этого, но на практике это оказалось чертовски сложно. — Спокойно, Итан. Я просто раздеваюсь, ты можешь продолжать свою трапезу. Он пытался говорить уверенно, используя тот же тон, что и со своими солдатами, но, вероятно, это прозвучало слишком грубо для мальчика. Потом до генерала дошло: предполагалось ведь, что раб будет его питомцем. Ни для кого не было секретом, чем именно занимались питомцы, поэтому, когда Дамиано начал расстёгивать свою одежду, парень, вероятно, воспринял это как знак. Доля правды в этом всё же присутствовала – генералу действительно бы не помешала компания, но не с этим испуганным ребёнком. — Я же сказал, что не трону тебя... ни в коем случае, — заверил стратег. Его пальцы запутались в тонких кожаных ремешках нагрудника, и он вздохнул, проиграв кожаному шнурку. Дамиано пыхтел и что-то бубнил себе под нос, пока не почувствовал призрачное присутствие мальчика за спиной. Его ловкие руки умело развязали шнурки, и он помог своему хозяину выбраться из прочной оболочки защитного снаряжения. — Спасибо, Итан, — тихо сказал Дамиано, и раб кивнул. — Я могу ещё чем-нибудь помочь, хозяин? — спросил юноша, но генерал взмахом руки отпустил его, и раб скрылся во мраке комнаты, где-то у окон. Дамиано подошел к углу и увидел там Итана, сидящего на холодном полу, крепко обхватив колени. Неужели это было обычным состоянием для рабов, когда их хозяев не было рядом? — Ты в курсе, что можешь лечь на кровать? — сказал генерал и встретился с тёмным взглядом раба. — Вы хотите, чтобы я разделся, хозяин? Что это было? Какая-то игра в слова, с которой он не был знаком? Ведь за это короткое время их совместного пребывания, он не говорил ничего подобного или даже отдаленно похожее на это. — С какой стати я должен хотеть, чтобы ты разделся для того, чтобы лечь на эту чёртову кровать? — повысил голос Дамиано, и юноша бросил на него растерянный взгляд. — Значит, вы хотите взять меня в одежде? Дамиано удивлённо вскинул брови, пребывая в полном замешательстве. Какое из его немногих слов подсказало парню, что он собирается затащить того в постель? — У меня и в мыслях не было переспать с тобой, Итан. Я думаю, что дал это очень, очень ясно понять. Но если ты боишься, что я не смогу совладать с собой, то можешь оставаться в углу. И если тебе от этого станет легче, мы можем положить между мной и тобой подушку, — предложил стратег и даже взял одну из подушек, разделив ею кровать. Раб осторожно подошёл к кровати, словно это было какое-то мифическое существо, и опустился на неё, явно ожидая подвоха. Дамиано уже занял свою половину кровати – ту, что была ближе к двери. Ему тоже было тяжело и он всячески пытался свыкнуться с новым порядком. Догорала последняя свеча и спальня постепенно погружалась во мрак. Рядом с мальчишкой, на второй половине кровати, расположился его новый хозяин. Итан попытался расслабиться, но навязчивые мысли не давали ему покоя, поэтому всё, что ему хотелось сделать – это встать, закричать, да и вообще сделать что угодно, лишь бы не находиться здесь, в проклятой тишине неизвестного ему пространства. Рабы не заводили разговоры: им не разрешалось задавать вопросы, если к ним не обращались первыми, да и вообще каким-либо образом беспокоить своих хозяев. Итан не мог понять, что именно у него вызывало отсутствие интереса со стороны генерала – облегчение или страх. Ему хотелось верить, что Дамиано действительно заботился о нём. Но теперь, когда он принадлежал стратегу, ему казалось странным, что единственное, что тот знал о нём – это имя и откуда он родом. Если бы Итану представилась такая возможность, то он бы непременно проглотил всю информацию, которую только мог получить. Мальчик тоже почти ничего не знал о своём хозяине. Всё, что ему было известно, так это то, что того звали Дамиано, что было исконно римским именем; он был злым человеком, по крайней мере, по словам блондина; они с императрицей не очень любили друг друга, ну и ещё то, что у него никогда не было рабов. Генерал относился к Итану достаточно дружелюбно, это немного напрягало, ведь ни один хозяин не искал компаньона среди своего имущества. Для этого и заводили собаку или раба, который наслаждался бы подачками своего могущественного друга. Но Дамиано даже поблагодарил его за то, что он сделал то, о чём не просили. Итан открыл рот, собираясь нарушить тишину, даже несмотря на то, что мог пострадать, но задать вопрос так и не осмелился. Ему не хотелось выводить из себя человека, который был известен своей жестокостью. Пламя погасло, и оба мужчины просто существовали во мраке ночи. Луна была почти полной и заглядывала в окно, заливая комнату своим сиянием. Итан мог с лёгкостью определить момент, когда Дамиано заснул, и это было вовсе не из-за его тихого храпа. Он просто чувствовал его пристальный взгляд на своём теле всё то время, пока они неподвижно и безмолвно лежали. Напряжение потихоньку покидало его, но за всю ночь он так и не сомкнул глаз. Парень отметил для себя, что Дамиано крепко спал и редко двигался, что сильно отличалось от его режима сна, который состоял из коротких дремот и постоянного ворочания, ведь он привык спать на полу, на старом ковре. С наступлением рассвета Итан почувствовал себя на несколько лет старше, а его кости болели так, словно он целый день работал под палящим солнцем. Итан вскочил, услышав тихий стук в дверь. Открыв её, он увидел рабыню с подносом в руках, которая была намного старше вчерашней девушки. Она двигалась слишком быстро для своего возраста и в мгновение ока убрала остатки вчерашнего ужина, налила свежей воды и опорожнила деревянный таз. Обычно эту работу выполнял Итан, поэтому он чувствовал себя очень неловко. Даже когда он пытался предложить свою помощь, женщина выглядела почти оскорблённой его скудными попытками. Со двора доносились звуки и крепость постепенно оживала, а вчерашняя охрана устало тащила свои тушки сквозь лабиринты пыльных коридоров. Его хозяин начал шевелиться, что было весьма утешительно, учитывая то, что ночью единственным признаком жизни было движение грудной клетки и храп.***
— Ты проснулся, — заявил Дамиано, опираясь на подушки. Итан, встав на цыпочки, выглядывал через окно во двор. Его голос, должно быть, напугал мальчика, потому что тот резко подскочил и чуть не упал. Его длинные блестящие волосы были растрёпаны после долгого путешествия и предыдущего вечера, туника была ему слишком велика, а лицо явно свидетельствовало о бессонной ночи. Но несмотря на всё это, он был по-прежнему прекрасен. — Кровать была не слишком неудобной? — спросил генерал без малейшего намека на насмешку. Он никогда не искал комфорта или роскоши в своих покоях, потому что редко проводил здесь время. У Дамиано была личная койка в палатках возле окопов, плечом к плечу со своими солдатами. Вот где он должен был сейчас находиться, ведь именно там было его место. Итан сдержал свой обет молчания, и вместо ответа принес поднос с завтраком к кровати, словно Дамиано был избалованным членом королевской семьи. Старшему было приятно оказаться в центре внимания, поэтому он ничего не сказал. — Сядь и поешь со мной, — твердо приказал он, когда заметил, что мальчик собирается отойти. Дамиано подозревал, что Итан недоедал и пытался скрыть это за мешковатой одеждой. Раб, как всегда, взял ломтик хлеба и застенчиво положил его в рот, будто совершал большой грех. Это подтолкнуло генерала к мысли о том, что это всё, что ему давал его предыдущий владелец. — Я хочу, чтобы ты хорошо питался, Итан, как нормальный человек. Знай, что здесь тебя всегда накормят и ты никогда и ни в чём не будешь нуждаться. Дамиано неуверенно потянулся к подбородку мальчика и приподнял голову, пристально глядя ему в глаза. Они были глубокими и бездонными, цвета обожженного дерева. Позавтракав, Дамиано умылся и потянулся за своим нагрудником. Прошлой ночью он оставил его на полу, а теперь с удивлением обнаружил на комоде, вычищенным и отполированным. Надевая его, он поймал себя на мысли, что чувствует запах Итана на нём. Фракийцы старались придать мальчишке более презентабельный вид, и кто-то, должно быть, намазал его каким-то ароматным маслом. Эти нотки были знакомы Дамиано – бодрящие и дымчатые, скорее всего это был кедр и уд. Погрузившись в свои мысли, он не сразу заметил, что раб уже успел застегнуть одну сторону его снаряжения и потянулся к другой. Затем он услышал, как тот сказал: «Будьте осторожны, Хозяин». Когда римлянин ушёл, Итан остался предоставлен самому себе, но поскольку он был питомцем, то это всё не имело никакого значения. Он просто сидел, лежал и мариновался в собственных страданиях и одиночестве. Итану всегда казалось, что он мучительно одинок, особенно потому, что питомцам не разрешалось покидать свои комнаты без сопровождения их хозяина, или же другого свободного человека. Их выставляли напоказ как экзотическую одежду или какую-нибудь заморскую диковинку. Итан никогда не считал себя достаточно красивым, чтобы им хвастались или желали подобным образом. Он был самым обычным мальчиком из деревни, которого по воле судьбы пощадили во время столь кровавого сопротивления. Многие из его друзей и двое братьев погибли просто потому, что они были мужчинами и представляли угрозу. Тогда он был слишком мал, чтобы его воспринимали всерьез. Ему было всего лишь одиннадцать, он был тощим и болезненным, ведь того, что выращивала его семья, едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Мальчишке повезло, что Великий Жрец выбрал именно его, ведь за такого слугу многие были готовы отдать хороший кусок золота. Кто знает, может его сейчас и не было бы в живых. Он был благодарен старику и уважал его, насколько мог. А ещё он был благодарен своему новому хозяину за то, что тот не причинил ему вреда прошлой ночью, и за обещания, которые он, вероятно, однажды нарушит, если слухи о нём окажутся правдой. Итан отпрянул в дальний угол комнаты, когда дверь распахнулась. Мягкий свет из коридора смешался с жаром горящих факелов, а в ноздри ударил запах сырости и плесени. — Ты, должно быть, хорошо поработал прошлой ночью, — сказал блондин, входя в спальню. Он огляделся, явно недовольный отсутствием кричащего интерьера в помещении. Итан вышел из своего укрытия. Последнее, чего он хотел – это дать этому ненавистному человеку повод ударить его, чего тот, похоже, хотел больше всего на свете. — Твой хозяин был так доволен, что поручил мне снова сделать тебя красивым для него, но глядя на тебя, я понимаю, что это будет очень непросто. В очередной раз Дамиано доказал, что у него нет вкуса к изысканным вещам. Хотя чего ещё можно ожидать от такого плебея, как он? После сего монолога, Брат Томас повёл, а точнее, затолкал мальчика в баню. Он оставил его там на попечение нескольких рабынь, которые помогали солдатам мыться. Одна из них отвела мальчишку в тёмный угол, подальше от глаз воинов. Среди мыла и прочих принадлежностей Итан заметил ножницы, и его душа моментально ушла в пятки. Парень любил свои волосы: он отращивал их с семи лет и они очень много значили для него. Это были его корни, его убеждения, единственная связь с семьей и единственное напоминание о воле. Римляни собирались отнять у него последнее. Раб в последний раз провел пальцами по своим длинным, слегка спутанным локонам. К этому моменту девушка уже вернулась и наконец заговорила: — Давай, раздевайся. Она не была груба, но, похоже, очень торопилась, поэтому Итан последовал её просьбе и стянул тунику, сразу же прикрывая своё достоинство, на что девушка хихикнула. — Не льсти себе, я видела многое и не думаю, что у тебя там что-то особенное. Итан залился краской, а его смущение ещё больше развеселило девушку. — Ты настолько робок и со своим хозяином? Ответа не последовало и она просто добавила: — Может быть, ему это нравится. Ты ведешь себя так невинно… Многих мужчин это заводит. У Итана было желание дать ей понять, что он действительно девственник, и что меньше всего ему хотелось быть чьей-то игрушкой, но он был слишком напуган её ловкими руками, которые отобрали тунику, а затем и вовсе окатили с ног до головы водой. — Садись, я должна разобраться с этим беспорядком, — сказала рабыня, указывая на трехногий табурет рядом с ведрами. Стоп. Она только что назвала его волосы «беспорядком»? Как грубо. — Так ты действительно собираешься их отрезать? — наконец подал голос мальчишка. Может, если бы он попытался поговорить с ней... Нет, это было бы бессмысленно. Она просто выполняла приказы своего хозяина. — О Боги, он говорит! А то я уже начала думать, что ты немой, — рассмеялась девушка. — Я разговариваю, конечно же я разговариваю. Просто я раб, поэтому говорю только тогда, когда ко мне обращаются, — объяснил он, а девушка продолжила заливаться смехом. — Расслабься, я не собираюсь отрезать тебе волосы. Однако они очень спутаны, и мне нужно привести их в божеский вид для твоего хозяина. Тебе повезло, что с тобой обращаются как с одним из них, — девушка кивнула на группу солдат, нежащихся в горячем бассейне. — Я бы с радостью поменялся с тобой местами, — сказал Итан и зажмурился, когда она слишком сильно потянула за одну из его прядей. — Ты ведь несёрьезно? Ну трахнет он тебя раз, может два, если повезёт. Зато потом ты сможешь наслаждаться жизнью, есть изысканные блюда и пить дорогое вино. Парень чувствовал себя чертовски неблагодарным, ведь всё чего он хотел – это подметать тротуары и собирать ягоды в лесу. — Действительно ли мой хозяин так плох, как о нём говорят? — спросил Итан. — Он был добр ко мне, когда я его обслуживала, но это было всего лишь пару раз. На самом деле, он не задерживается здесь надолго, я слышала, что он предпочитает палатки. Итан не хотел засыпать рабыню вопросами, но ему очень хотелось узнать больше. Тогда почему Брат Томас говорил, что тот был жестоким, когда генерал не проявлял к нему ничего, кроме доброты? Почему этот человек так ненавидел его хозяина? Собирался ли он доказать правдивость своих слов? В конце концов, он решил не отвлекать девушку от работы. Она вымыла его дочиста, заплела ему волосы и одела в традиционную римскую тунику. Одному из уже вымытых солдат было приказано привести его обратно в комнату, где Итан обнаружил миску с бульоном и уже застеленную кровать. Шторы были подняты, и теперь он заметил, что одно из окон на самом деле было дверью, ведущей на довольно большой балкон. Терраса была в ужасном состоянии: растения засыхали, а стол и стулья покрылись слоем пыли и опавшими листьями. Итан выглянул наружу и заметил, что балкон выходит во двор, где его товарищи по несчастью занимались своими повседневными делами, а солдаты, вернувшиеся из окопов, дремали или разговаривали друг с другом. Массивные ворота были заперты на засов, а возле них стояла охрана. Мальчишка не думал о побеге, но ещё раз убедился, что это невозможно, даже если он попытается.