Sarò il fuoco ed il freddo

      Новость о мирном договоре с фракийцами быстро распространилась среди солдат, и Дамиано готов был сквозь землю провалиться, находясь рядом с ними. Также поползли слухи о том, что генерал получил своего первого раба за это, поэтому всё утро он ловил на себе неодобрительные взгляды своих товарищей. Они уважали его, потому что тот не был каким-то старым аристократом, получившим титул генерала только за то, что хорошо ладил с нужными людьми в Сенате, и даже закрывали глаза на его некогда близкие отношения с императрицей. Его люди верили в него, потому что он был таким же, как они – мальчиком с района, где люди боролись за кусок хлеба. Многие из них были его друзьями детства, с которыми он вырос, которые готовы были пойти за ним на край света, и даже умереть за него. Дамиано чувствовал их недоверие и это ранило его до глубины души. Во всём была виновата Виктория – она вновь заставляла его чувствовать себя неблагодарным. Однажды она так и сказала, мол: «Видишь, Дамиано, я обеспечиваю тебе высокое социальное положение и хорошую жизнь, а ты только и делаешь, что жалуешься». Ей нравилось забывать о кровоточащей ране, которую она оставила в его душе, забрав самое дорогое, что было в его жизни. — Я слышал, что Вас можно поздравить, — услышал он за спиной и, повернувшись, увидел Мануэля – старого картографа, от которого здесь особо не было толку. Поскольку границы никогда не менялись, то в новых картах просто не было необходимости, поэтому Дамиано предположил, что того тоже сослали в эту глушь. Как и он сам, этот человек был слишком важен, чтобы убить его, и в то же время слишком раздражал императрицу, чтобы находиться в столице. Его жизнь была полна наслаждения даже здесь, в этой забытой Богом провинции, где даже земледелие не представлялось возможным. Тем не менее, в отличии от голодающих местных жителей и армии, Виктория позаботилась о том, чтобы этот человек провёл остаток своей жизни ни в чём себе не отказывая. Мануэлю принадлежало большинство рабов, которые содержали крепость. Он приобретал новую душу почти каждый базарный день, что заставило Дамиано задуматься о том, что тот потерял или от чего отказался ради такой невиданной щедрости со стороны императрицы. — Спасибо, Мануэль, но я не считаю это большой победой. К тому же я ничего такого не сделал, — протестовал Дамиано, но это казалось бесполезным. Всё, чего хотел картограф – это похвастаться своей большой коллекцией рабов. — На мальчика приятно смотреть. Если он Вам когда-нибудь надоест, то я с удовольствием его куплю. Поверьте, деньгами я Вас точно не обижу, — генерал был в ярости, когда услышал с какой непринуждённостью Мануэль говорил об этом. Он закусил щеку, чтобы подавить свой гнев и, едва ослабив хватку на нежной плоти, почувствовал металлический привкус. — Не думаю, что это произойдёт, но если что-то изменится, я дам Вам знать, — генералу так хотелось уйти от этого разговора, но Мануэлю как всегда было что сказать. — Ну тогда смените ему ошейник, а то со стороны это выглядит так, будто он Вам безразличен. Нельзя так небрежно относиться к подаркам от императрицы, — ну наконец хоть один дельный совет, которому Дамиано непременно собирался последовать. Прежде чем отправиться в город, генерал проинструктировал своих солдат по поводу их обязанностей. Идти было недалеко, поэтому он был уверен, что к полудню уже будет на месте. Дамиано нашёл местного кожевника, который был достаточно услужлив, и даже предложил ему несколько вариантов. Выбор пал на мягкий, тонкий ошейник с маленьким кольцом, потому что он никогда не планировал садить мальчика на цепь. Ближе к вечеру он вернулся в общую палатку, чтобы проверить, всё ли идет гладко, и когда его заверили, что могут справиться без него, Дамиано поскакал обратно в крепость. Он старался избегать Брата Томаса любой ценой, поэтому воспользоваться чёрным входом казалось самым мудрым решением. Тем временем доносчик облекал в слова все новые сведения, которые ему удалось получить от своих шестёрок, прежде чем отправить их императрице. Дверь его кабинета располагалась рядом с главным входом и всегда была открыта, поэтому генералу приходилось проявлять изобретательность в своих попытках остаться незамеченным. Дамиано молча вошел в комнату. Уставший взгляд и круги под глазами мальчика сегодня утром явно свидетельствовали о бессонной ночи, поэтому было бы логично предположить, что тот спал. Дамиано был крайне удивлён, не обнаружив младшего в комнате. На столе стояла миска с бульоном, который уже успел покрыться жирной плёнкой, да и остальная еда тоже выглядела нетронутой. Его внимание привлекла дверь, выходящая на балкон, которой он никогда не пользовался и которая теперь медленно раскачивалась на ветру. Он встал как вкопанный. Что, если парень покончил жизнь самоубийством? Или просто выпал? Генерал осторожно вошёл и увидел Итана, который просто наблюдал за суматохой внизу. От этого зрелища лицо Дамиано расплылось в улыбке. Какой любопытный мальчишка! — Малыш, — крикнул он шутливым тоном, и раб вскочил, осознав, что попался. Его переполняло чувство стыда и он виновато опустил взгляд. — Я думал, что ясно выразился насчёт твоего питания. Мне повторить? — Нет, Хозяин. Простите, мне правда очень жаль, — пробормотал Итан, а Дамиано осторожно приблизился к нему. Раб вздрогнул и сделал едва заметный шаг назад. — Иди сюда, — мальчик, казалось, колебался, но всё же подошёл и встал рядом с генералом. Старший протянул руку и осторожно поднял его голову. Мануэль был прав: мальчишка просто невероятный. Этот старый извращенец с удовольствием сломал бы это великолепное маленькое создание. Чего не скажешь о Дамиано, которому, наоборот, хотелось заботиться о мальчишке. — Иди поешь, — убрал руку генерал, и Итан послушно сел за стол, жуя холодный бульон. Стратег сидел на кровати, упиваясь видом своего мальчика. И вообще, кому пришла в голову эта дурацкая идея заплести его? Это же преступление. Новая туника сидела на нём намного лучше и Дамиано отметил, что тот не такой худой, как он себе представлял. Его ноги были даже более подтянуты, чем у большинства солдат. — У меня есть кое-что для тебя. Это не совсем подарок, но... — генерал расстегнул сумку, висевшую на поясе, и достал новый ошейник. Итану стало любопытно, поэтому Дамиано подозвал его к кровати и усадил рядом с собой. Он начал расстегивать старый ошейник, но из-за ржавого металла на пряжке сделать это было достаточно сложно. — Сядь ко мне на колени, — приказал Дамиано, и раб с опаской пересел, едва устроившись на бедре. — Я гораздо сильнее, чем ты думаешь, Итан. Ты можешь сесть нормально, — тощий зад мальчика полностью погрузился на его колени, и стратег наконец-то крепче ухватился за старую пряжку. Он заметил, что ошейник очень туго обхватывал горло младшего, вызывая покраснение и раздражение. Мальчишка уже давно вырос из него, но, скорее всего, никто этого не замечал, и всё же тот носил его без жалоб. Дамиано бросил изношенный кусок кожи на землю и аккуратно надел на его место другой – более тонкий и изящный, – убедившись, что Итан может спокойно дышать. Когда он закончил, раб не сдвинулся с места, и генерал, воспользовавшись моментом, распустил ему волосы. — Так намного лучше, правда? — ухмыльнулся он и, наконец, получил кивок в ответ. Дамиано очень хотелось коснуться парня, но он воздержался. — Так чем ты сегодня занимался? И снова воцарилась такая знакомая тишина. Дамиано знал, что Итан прекрасно его понимает, но он не был уверен, комфортно ли тому выражаться на латыни, или же он просто был сдержан и боялся последствий. В любом случае, ему нужно было заставить этого мальчика заговорить. — Я не собираюсь наказывать тебя за то, что ты говоришь, — сказал генерал, — мне просто нужно немного отвлечься от череды бессмысленных дней здесь, так что твой рассказ, возможно, как раз то, что мне нужно. Ему всё же удалось достучаться до парня, потому что после долгой паузы Итан наконец заговорил. — Честно говоря, хозяин, я не сделал ничего особенного. Одна из прелестных рабынь искупала меня, а потом меня вернули сюда. Затем я просто ждал на балконе, пока Вы придёте, и Вы пришли, но я не видел Вас у ворот. — Ну, мне действительно стало легче от мысли, что не я один скучно живу, — рассмеявшись ответил Дамиано. — Если ты хочешь чем-то заняться, кроме того, что ждать меня как собака весь день, то я не против, но только если это не будет мешать остальным.

***

Мысль о том, что ему придётся сесть на колени к своему хозяину сначала пугала Итана, но ему стало нравиться, как только он понял, что ему ничего не угрожает. Парень осознал, что однажды ему просто придётся лечь под этого человека, и что это произойдёт скорее раньше, чем позже, но когда он почувствовал нежность, с которой генерал надевал его новый ошейник, он понял, что мужчина будет хорошо обращаться с ним в постели, и эта мысль безумно тешила его. Пальцы его владельца были искусными и немного шероховатыми – вероятно из-за того, что тот усердно тренировался стрелять из лука, но на его шее они ощущались необычайно нежно. Итан жаждал ласки от своего хозяина. Может, он просто изголодался по прикосновениям, ведь слишком долго был драгоценным девственником священника. Парень провел пальцами по линиям, где Дамиано касался его минуту назад, и накрутил на указательный палец мягкий, тонкий ремешок, который едва был ошейником. Кожа была хорошо обработана и идеально подходила для повседневной носки, а маленький блестящий карабин просто дополнял его. — Слишком туго? — спросил генерал, на что Итан покачал головой. — Хорошо, но если станет дискомфортно, то просто дай мне знать и я отрегулирую его, — добавил Дамиано. Он не прогнал Итана, поэтому мальчик продолжал сидеть у него на коленях. Им было немного неловко находиться столь близко друг к другу, ведь они были знакомы меньше суток, но младший решил, что так и должно быть между хозяином и питомцем. — Хозяин? — неуверенно заговорил Итан, всё ещё боясь, что его накажут за нарушение сего неписаного правила. — Да, Итан? — хозяин не выглядел злым, поэтому раб продолжил. — Вы сказали, что я могу чем-нибудь заняться? Что именно мне позволено? — Всё, что захочешь, только не отвлекай солдат и других рабов. Понятие свободы было чуждо для Итана. Если бы пришлось, то он бы даже попросил разрешения дышать. Поэтому ему нужно было немного больше указаний по поводу новой власти, которой он обладал над своей сущностью. — Я могу прибраться на балконе? — спросил мальчишка. — Неужели тебе больше нечем заняться? — усмехнулся генерал. Его взгляд остановился на небольшом помещении, которое действительно нуждалось в уборке. Он даже не задумывался, что в этом замкнутом пространстве особо нет развлечений. — Думаю, было бы неплохо, если бы этот балкон дожил до лучших времён. Я заметил, что тебе нравится шпионить. Вся краска моментально сошла с лица Итана, а внутри всё сжалось от волнения. Ярлык шпиона был серьезным обвинением, из-за которого можно было лишиться головы. И его хозяин имел бы полное право обезглавить его после того, как поймал на горячем. А тот факт, что его привезли в качестве подарка от фракийцев, наводил всё больше и больше подозрений. — Господи, ты действительно воспринимаешь всё слишком серьёзно! — весело произнёс Дамиано. — Я имею ввиду, что этот балкон полностью в твоём распоряжении. Пусть он будет твоей маленькой смотровой башней. А вечером ты сможешь делиться со мной всей информацией: кто с кем разговаривал, кто с кем встречался. Для меня это правда очень важно. Итан кивнул, а в его груди разлилось пьянящее чувство гордости. У него теперь была миссия. Он собирался стать личным информатором своего хозяина. Это была благородная работа, и он собирался выложиться на все сто. Парень заметил, что в этой крепости, за тридевять земель от столицы, людям, как Брат Томас, нравилось искажать правду в соответствии со своими намерениями. И раз ему выпал шанс защитить своего хозяина, то он непременно сделает это.

***

Дамиано так хотелось протянуть руку и ощупать каждый сантиметр кожи мальчика. Возможно, дело было в блеске его глаз, полных страха и обожания, или в том маленьком ротике с пухлыми губками, который он отказывался открывать, или даже в тепле, которое тот излучал, сидя на коленях. Для старшего это было настоящей пыткой, ведь он попросту боялся не сдержаться. Дело было не в самом парне и не в том, как именно тот сидел. Всему виной был голод, который Дамиано в последнее время забывал утолять. Он часто посещал соседний город в поисках развлечений на одну ночь, но люди, которые его знали, категорически отказывались верить в то, что ему действительно это нравится. Дамиано предпочитал всего понемногу: вина, парней, девушек, удовольствия. Всё это было своего рода лекарством, которое помогало ему хотя бы на время забыться. Мальчишка не имел никакого отношения к его боли, и он был последним человеком, которому хотелось её причинить, чтобы удовлетворить свои потребности. Он презирал и в то же время любил то, как Итан был сбит с толку своей собственной свободой – это пробуждало некий азарт, и генералу было интересно, как далеко мальчишка сможет продвинуться в своей импровизированной тюрьме. Сейчас дела обстояли намного лучше: он постепенно расслаблялся в присутствии своего хозяина, наконец-то бормоча слова вместо того, чтобы просто качать головой. Дамиано хотелось наполнить его жизнь смыслом, поэтому он довольно быстро придумал работу информатора. Итан был умён и наблюдателен. Ему явно нравилось собирать информацию, так что это задание было хорошим способом занять его свободное время. И вдобавок ко всему, Дамиано, наконец, заставит его поговорить с ним, снабжая последними сплетнями из замка. Чувство тревоги засело в груди генерала, ведь рядом находились такие люди, как Томас и Мануэль, которые несомненно будут приставать к Итану при каждом удобном случае. — Если ты будешь хорошим мальчиком, то, возможно, я возьму тебя с собой на рынок в следующий раз, — поддразнил Дамиано. Естественно, ему нужно было пообещать Итану награду, которую тот бы с нетерпением ждал. Генерал всё равно собирался взять его с собой, так как тунику, которую носил его питомец, он позаимствовал из своей небольшой коллекции. Кажется, мальчику понравилась эта идея. Его лицо озарилось радостью, хоть он и пытался скрыть своё волнение.

***

Остаток вечера прошёл для Итана довольно спокойно. Он помог своему хозяину снять воинское одеяние, и они приступили к ужину, прежде чем генерал решил, что ему пора принять ванну. Итан постарался взять себя в руки после новости о том, что он должен будет присутствовать и помогать своему хозяину в этой, казалось бы, обыденной задаче. Он и раньше помогал Великому Жрецу мыться, но святой человек был стар и не рассматривал раба в качестве чего-то большего, чем просто помощь. Однако этот молодой крепкий генерал, который смотрел на него с вожделением, хоть и пытался это скрыть, точно не будет столь пассивным. Мальчик последовал за Дамиано по знакомому коридору в сторону бани, которая в это время пустовала. Даже рабынь отпустили, чтобы они поели и передохнули, прежде чем заново вернуться к своим обязанностям. Раб подозревал, что столь позднее время было выбрано неспроста – его хозяин оказался человеком, который ценил свою компанию больше, чем чужую. Ни разу за последние два дня Итан не замечал, чтобы тот разговаривал с другими людьми, но из того, что он узнал от девушки ранее, так это то, что генерал был увлечён своими солдатами. Рабыня была права: Дамиано был странным и угрюмым. Даже когда он смеялся, казалось, что он притворяется, дабы угодить невидимой аудитории. Итан знал, что мужчины в армии не стыдились своей наготы. Они проводили дни напролёт со своими товарищами в окопах, мочились и испражнялись в присутствии друг друга, вместе истекали кровью. Поэтому тот факт, что они были обнажены друг перед другом, их особо не смущал. Рабы были почти такими же. Они были вынуждены спать штабелями на чердаке или в подвале. Зимой было благословением спать рядом с таким количеством тёплых тел, но летом это была ещё та пытка: из-за жары в помещении ужасно воняло по́том и прочими телесными жидкостями. Самые старые и слабые не выдерживали, поэтому блевали и даже падали в обморок. Итан не был брезгливым, но и с остальными рабами спал не слишком часто. Священник боялся, что плотские желания могут развратить его, поэтому он внимательно следил за ним и даже постелил старый ковёр у себя в спальне, где мальчишке было велено проводить ночи. Это была не самая приятная ситуация, особенно с учётом того, что его предыдущий хозяин вёл активную половую жизнь со своей женой, что было весьма удивительно для его возраста. Раб наклонился и по привычке проверил температуру воды. Она была горячей и идеально подходила для ноющих мышц воина. Он повернул голову и замер, увидев своего хозяина, стоящего совершенно раздетым. Его туника упала к ногам, и он просто переступил через неё. Грудь Дамиано была полностью покрыта шрамами: длинные порезы, свидетельствующие о старых ранах, пересекались с более короткими, создавая сложную паутину. Итан задумался, нужно ли ему натереть их какой-нибудь мазью. Он слышал от предыдущего хозяина, что даже зажившие старые раны иногда доставляют дискомфорт. Рабу стыдно было признаться, что второе, на что он обратил внимание, был полувозбужденный член его хозяина. Он не хотел смотреть туда, но его глаза инстинктивно двигались в этом направлении. Дамиано скинул сандалии и зашёл в бассейн, а Итан наконец облегчённо выдохнул. — Составишь мне компанию? —поинтересовался его хозяин, и Итан осторожно снял свою тунику, повесив её на крючок, чтобы не испачкать. Ему вдруг стало неловко, когда он заметил, что генерал разглядывает его худощавое обнаженное тело. Парень поспешил погрузиться в воду, чтобы спрятаться от пристального взгляда мужчины. — Итан, ты прекрасен, — заявил Дамиано, и губы младшего изогнулись в застенчивой улыбке. — Спасибо, Хозяин. Итан почувствовал, как волна мурашек прошлась по всему телу. Он пытался убедить себя, что это из-за тёплой воды, а не от комплиментов и внимания со стороны своего красавца-хозяина. Стоп, он только что назвал его «красавцем»? Итан считал генерала очень привлекательным: его миндалевидные глаза, губы в форме сердца, острые скулы, и этот бархатный голос, который вызывал у него желание подчиниться каждой прихоти этого мужчины. Господи, как же стыдно…

***

Дамиано изо всех сил пытался держать себя в руках. Он совершил ошибку, не поехав в город и не найдя блудницу, которая бы позаботилась о его потребностях сегодня вечером. Он даже мог бы снять парня, похожего на Итана. Бред какой-то. Никто из тех, кого он когда-либо встречал, не был похож на его прекрасного мальчика. Генерал старался делать вид, что всё хорошо. Притворство было одной из вещей, в которых он был наиболее искусен, разве не ясно? Когда Итан медленно стягивал с себя тунику, Дамиано старался не смотреть на него. Он сомневался, что мальчик намеренно делал это столь медленно и чувственно. И всё же это было чертовски соблазнительно. Дамиано был благодарен, что его накрыла вода, иначе было бы слишком очевидно, насколько он потерял контроль над своими желаниями. Итан сел на безопасное расстояние от своего хозяина, и его тело блаженно обмякло. Бедный мальчик… Наверное, он очень редко принимал горячую ванну. Генерал знал, что Мануэль и другие рабовладельцы не позволяли своим рабам мыться здесь. Они заставляли их мыться холодной водой из колодца, на заднем дворе. Но ему разрешили привезти сюда Итана, потому что он был питомцем, а хороший хозяин не отказывал своей любимой игрушке в такой роскоши. — Итак, Итан, — спросил Дамиано, — у тебя есть братья или сёстры? Почему он ковырялся в такой сложной теме, которая разозлила, и в то же время огорчила его? Судя по всему, парня это тоже опечалило. — Большинство моих братьев погибли, защищая нашу деревню. Я не знаю, что стало с моими сёстрами – скорее всего, их взяли в услужение кому-то. Итан чуть приоткрыл рот, намереваясь задать вопрос, но сразу же закрыл его. — Спрашивай, — строго сказал Дамиано. — Есть ли у Хозяина жена или дети? Он ожидал немного другой вопрос, но этот был гораздо лучше, ведь генералу не очень хотелось говорить о Якопо. — Нет, Итан, у меня нет семьи. Только я... и... ты, наверное. Ты мой первый раб, и я не думаю, что у меня когда-либо будет ещё один. Я не… мне лучше быть одному. Дамиано почувствовал влажное тепло на тыльной стороне своей вытянутой руки, яростно сжимавшей бортик бассейна. Он повернул голову и увидел, что Итан успокаивающе водит по нему указательным пальцем. Наверное, Боги благословили его, послав ему этого застенчивого и симпатичного мальчика. Кто знает… Может, он всё-таки не был создан для одиночества…