***
Одиночная комната два на два, прикроватная тумбочка и небольшое окошко, от которого был слышен шум дождя. На удивление, Минхо чувствует себя до нельзя хорошо, будто ему дали проспать сутки. Стоп, а где остальные? Сколько сейчас времени? Где он вообще находится?
Встав с кровати и оглядевшись, Минхо захотел плакать, потому что он заперт в чертовом изоляторе. Как и когда он сюда попал ещё предстоит узнать, а пока он отчаянно стучит в окно, надеясь, что каким-то чудом его услышат. Очевидно, этого не произошло, так что Ли устало заваливается обратно в кровать. На нём до сих пор были черные джинсы и красная футболка, что насторожило.
Ну же, Лино, вспоминай!
Red lights, танец, выступление, Джисон... Точно. Они продемонстрировали до жути неловкий танец перед тысячей людей. А потом лишь темнота, будто память вырезала момент попадания Минхо в эту тюрьму. Запертая намертво дверь, пропахший непонятно чем матрас, остывший, противный чай в кружке из столовой и мрачная погода за окном.. Всё это напоминало несчастный конец фильма, где вдова после потери мужа сходит с ума и её запирают в больницу для душевнобольных.
Какая жалость, что он помнит лишь самое
лучшее худшее, помнит танец с Джисоном, помнит его горящие глаза и его прикосновения. А страшное заключается в том, что Минхо вовсе не было противно. Руки Хана были везде и всюду, как жаль, что они ещё не обсудили тот случай в душе; Джисон тогда бы не вёл себя настолько раскрепощенно. Судя по всему, их танец впечатлил многих и Ли оставалось только надеятся, что его не начнут ненавидеть дети лагеря за столь вызывающие движения.
Лежать в изоляторе ему долго не пришлось. Медсестра дала какую-то таблетку и отправила в корпус. Выходя на улицу в одной футболке, он почувствовал обжигающий холод и мгновенную дрожь во всем теле. Ливень с громким звуком омывал землю, а где-то вдалеке слышался гром. Минхо быстро помчался в корпус, прыгая прямиком по лужам. Кажется, его конверсы сегодня же расклеются.
Наконец, добежав до заветного помещения, Ли быстро открывает дверь и залетает в свою комнату, оставляя после себя громадные водяные лужи. Хёнджин и Феликс, до этого лежавшие в обнимку за просмотром какого-то фильма начали быстро копошиться и распрашивать Лино о состоянии. Тот срочно попросил достать ему какую-нибудь одежду и принести в душевую, пока он будет грется под горячими струями воды.
Хёнджин, подшучивая над обнаженным Минхо, занёс ему чистые вещи, пугая тем, что откроет дверь нараспашку. Лино закатил глаза и обещал врезать Хвану после душа. Тот успешно покинул помещение, возращаясь к любимому.
Джисон сидел на своей кровати, что-то разучивая на гитаре. Лино не заметил его из-за спешки, а тот был напуган резким проявлением рыжеволосого, чтобы напомнить о себе. Вчерашний обморок Минхо здорово закончил шоу. Причиной, как выяснили медсестры, стала переутомленность и недостаток сна. Как хорошо, что сегодня дождливая погода и парней оставили в покое на целый день, разрешая спокойно сидеть в корпусах.
Минхо, прошедший в комнату после душа, повесил грязную одежду на стул и взъерошил полотенцем мокрые волосы. Феликс суетился с горячим чаем, а как только увидел Лино, посадил того на кровать и накрыл одеялом, протягивая кружку с вкусно пахнущим напитком. Тихо поблагодарив, Минхо отпил немного, чувствуя приятное тепло, распространяющиеся по телу.
Джисон напевал какую-то песню, сопровождая музыкой, исходящей от гитары. Тонкие пальцы ловко перебирают струны, выдавая простую и незатейливую мелодию, которая от этого не становится хуже — наоборот, создаёт лёгкую домашнюю атмосферу. Музыка наполняет комнату и уносится куда-то вглубь коридоров. Хан поёт тихо, часто переходя на шёпот и мычание, и это кажется сейчас таким правильным.
Джисон делает глоток точно такого же чая, что и у Минхо, и снова начинает играть. Звуки гитары, сопровождаемые тихим голосом, разливаются в темноте. Лино смотрит на увлечённого игрой парня, и не замечает, как собственные губы растягиваются в улыбке.
— Что-то не так? — спрашивает Хан, поймав на себе заинтересованный взгляд.
Рыжий лениво качает головой и смотрит на Хёнджина с Феликсом, которые вот-вот уснут в обнимку под спокойную, уютную колыбельную Хана.
— Не замёрз?
— Нет, всё в порядке.
— Хорошо.
Они сидят в тишине, и Джисон почему-то не играет. Водит пальцами вдоль по струнам и смотрит куда-то в пол. Думает. Мысли в голове спутаны, но эта атмосфера... так расслабляет... Да, один шаг сейчас может сломать всё, разбить, растоптать, превратить в пыль и развеять над морем, не позволив сохранить прежнюю связь.
— Ты вчера всех напугал. — разрушил тишину Хан.
— Я не помню ничего, но простите, что испортил всё... — виновато произносит Минхо, глядя на своё отражение в кружке с чаем.
— Да нет, выступление огонь, всем понравилось. Ты нормально хоть спишь?
Лино хотел засмеяться ему в лицо, потому что, нет, он нихуя не спит, а причиной, какая ирония, являлся сам Джисон и его ебучее сопение по ночам.
— Да.
Хан снова играет, приятный тембр голоса поёт знакомую песню, но Минхо не может вспомнить название. Телефон с аккордами лежит на кровати, в который синеглазый периодически подсматривает. И Ли почему-то так комфортно, так приятно слушать спокойную, тихую мелодию. Он сам не заметил, как начал вглядываться в выражение лица Джисона и в его эмоции, меняющиеся на разных строчках песни.
— Хочешь попробовать? — неожиданно спрашивает Хан.
— Не знаю. У Хенджина есть электрогитара, я пару раз пытался сыграть.
— Давай научу?
Здравый смысл кричит о том, что Минхо должен отказаться, слишком много близости с Джисоном в последнее время, но он произносит короткое: "Давай" и Хан перелезает на его кровать. Он вручает Лино инструмент. Тот восхищённо осматривает его, водит пальцами по струнам и расплывается в улыбке, от которой Джисон тает.
— А как тут... делается...
Хан моментально оживляется и думает, как же научить Минхо играть на гитаре. Он мог найти множество других способов, мог сделать всё, что угодно, но сердце кричало, просило только одного.
Джисон никогда не влюблялся, а Минхо никогда не любили.
Хан, поддаваясь бабочкам в животе, осторожно пристроился сзади рыжего и аккуратно, стараясь не спугнуть, просунул руки через тело старшего. Тот вздрогнул, дыхание перестало быть равномерным, а через ткань лёгкой кофты чувствовалось учащенное сердцебиение. Губы Джисона дрогнули в улыбке. Минхо не сопротивлялся внезапной близости и синеглазый принял это за разрешение продолжить. Он положил свою ладонь поверх холодной руки Лино, проделывая тоже самое со второй и поставил на нужные позиции.
— Теперь зажми эти струны. Вот так, — слегка хрипловатым голосом произнес Джисон, передвигая пальцы Минхо между струн гитары.
Получалась непонятная мелодия, которая даже близко не стояла с тем, что исполнял Джисон. Ли хотел ещё больше посидеть так с Ханом и не вылезать из своеобразных объятий, забыть Сынмина, у которого наверняка кто-то появился, перестать любить и навсегда заморозить своё сердце, что так сильно тянулось в добрые руки, но каждый раз оказывалось разбитым. И вроде Джисон не был плохим, он своеобразно заботился и тоже хотел проводить время с Минхо, однако довериться и сломать все стены не получалось. Осталось десять дней, если Лино даст себе слабину, то потом пожалеет и будет страдать, но с другой стороны... Когда ещё он сможет испытать подобное? Кто способен заполнить конец лета счастьем, если не Хан, от которого сердце замирает? И если с Сынмином он боялся даже сидеть рядом, то объятия Джисона ощущались, как дом. Дом, в который хочется возвращаться снова и снова.
И вот Минхо играет первые аккорды "Ее имя", пока Хан держит подбородок на его плече и дышит прямо в чувствительное ухо Лино. Его руки все так же покоятся поверх пальцев рыжего, помогая ставить их на правильные позиции. Хёнджин мычит что-то себе под нос, закидывая ногу на бедного Феликса, который мирно дремал, свернувшись комочков в руках Хвана.
Минхо поет песню, немного приспособившись к гитаре, а Джисон за ним и два прекрасных голоса сливаются в унисон. Шум дождя за окном, сильно бьющий по крыше, придаёт ещё больше проникающей атмосферы. От Минхо исходил приятный аромат вишнёвого геля для душа. Джисон сходил с ума.
Лино неожиданно резко поворачивает голову в сторону Хана и совсем легонько сталкивается с ним носами, заглядывая в глубокие синие глаза. Сердце колотилось как бешеное, норовя выскочить из груди, прорываясь сквозь обтянутые тоненькой пергаментной кожей рёбра. Глаза Джисона метали губительно-огненные искры в его собственные, и от этого узел неуверенности в животе затягивался ещё туже. Впервые в жизни он был так близко к... чему-то очень значительному. Настолько, что частички эйфории ещё покалывали кончики пальцев. И ещё долго будут.
Хану показалось, что Минхо сейчас немного другой. Более...
невинный.
В своей чистоте — полярной, кристальной.
В своей печали, окутавшей и его тоже, хотя ему обычно не свойственна была печаль.
Он, с широко открытыми глазами, не мигая смотрел на рыжеволосого, и Минхо был не в силах отвести взгляд, как будто кто-то приковал его собственные глаза к особенно синим радужкам.
Он нервно скользнул языком по губам, и Джисон проследил за этим движением. Он всегда прослеживал это движение. Как если бы хотел поймать его и...
Снова вернулся к его глазам. Он не понимал, что происходит, и не мог прервать этот напряженный момент.
Минхо боялся шелохнуться, лишь бы не разорвать контакт, не потерять это напряжение, такое выжигающее изнутри всю её, такое неправильное, но такое... нужное.
В уши Джисона словно залилась тягуче-влажная субстанция, заполняя его мысли еловыми глазами.
Хан медленно наклонился к Лино, буравя его цепким всепроникающим взглядом — вот-вот заглянет в самую душу, обнажит и увидит самые тёмные тайны.
Он затормозил в нескольких ничтожных миллиметров от его лица и наклонил голову вбок, будто выжидая, — что Минхо сделает дальше?
А тот всё так же сидела без единого движения и тоже ждал.
Ждал своих собственных действий, которые сейчас были ему не подконтрольны.
Глаза.
Глаза. Глаза.
Настолько синие, что кажутся самыми яркими и наполненными жизнью .
Потому что тот огонь, что сейчас в них полыхал... о, это адское пламя, не иначе, и Минхо боялся ступить в него.
Ибо если он ступит, то либо сгорит и осыплется пеплом, либо сам превратится в пламя.
И он не знал, чего ему хотелось больше.
Пепел или пламя?
Холод или жар?
Смерть или жизнь?
Сделай.
Чёртов.
Выбор.
Минхо сам не понял, что произошло.
Он поддался вперёд и легонько, почти невесомо прижался губами к мягкой щеке Джисона.
Теплая кожа приятно отдавалась на губах, а не дешёвый одеколон чувствовался в разы сильнее, в нём хотелось задохнуться.
Отстраняясь, он вновь заглянул в его глаза и пролепетал: — Я думал, у тебя линзы.
Боже... Это самое тупое, что он мог придумать! Хан, убирая руки и присаживаясь в обыкновенное положение, от чего Ли стало холодно, невозмутимо ответил: — Не-а, свои! Нравится?
—
Очень... — заворожено ответил Минхо, сразу прикрывая рот ладнонью, на что Джисон тихо усмехнулся.
— Я кстати тоже думал, что у тебя линзы, — парень, как ни в чём ни бывало улыбнулся.
Лино открывает рот в удивлении, а затем отдаёт гитару владельцу. Джисон кивнул и убрал её в чехол. Он сел обратно на свою кровать, доставая телефон, пока Минхо падал в пучину самокопания.
Что это сейчас было? Он. Поцеловал. Хана. В щёку.
Круговорот событий, происходящий с рыжеволосым вызывал ураган разных эмоций. Вчерашний танец должен был поставить точку, потому что это самое абсурдное и иррациональное, что когда-либо делал Минхо, но он сам продолжил эту игру, прикоснувшись губами к столь желанной коже. Лино мог себя оправдать слишком миленьким, детским щёчкам Джисона, ведь кто вообще не захочет потискать его, как младенца или котёнка? Одновременно это тормошило всё сознание Лино. Впрочем, не он начал эту игру, так что ему остаётся лишь следовать правилам и не в коем случае не оступиться.
***
Проблемы со сном преследовали Минхо с начала пубертатного периода. Коробки, банки, упаковки от снотворных были разбросаны по всему дому, будто Ли сбежавший пациент психушки. И сегодняшней ночью, после всех умопомрачительных событий, Лино ворочается в кровати и борется с попыткой выйти покурить. Он бы давно это сделал, если бы Дженни соизволила не засиживаться в кабинете старшего вожатого так долго. Так как в любой момент она могла явиться, Минхо не испытывал судьбу.
Понимая, что эта ночь вновь окажется бессоной, Минхо медленно плелся к кулеру за стаканом воды. Как же он завидовал Хёнджину и Феликсу, которые наверняка уже смотрят десятый сон! Навязчивые мысли, от которых перестали спасать даже наушники, гудели в голове. Ли зашёл обратно в комнату и нашел Джисона тоже не спящим. Тот сидел с включенным экраном телефона и как только Минхо отворил дверь, поднял на него взгляд.
— Тоже не спится? — подал голос младший.
— Ага.
Минутная тишина. А затем:
— У меня есть идея. Собирайся, сейчас сходим кое-куда. Плавки с собой возьми! — прошептал Джисон и быстро начал складывать некоторые вещи в небольшую сумку. Минхо простоял в ступоре и осознав, что делать ему всё равно нечего, сложил плавки в рюкзак. Зачем они ему нужны он даже не догадывался. Не поведет же его Хан в такую холодную погоду купаться?
Они тихо вышли из корпуса, осматриваясь, нет ли поблизости никого. Видимо, Дженни вернётся лишь к утру.
Джисон схватил Минхо за рукав рубашки и куда-то потащил. Они двигались между корпусов и наконец дошли до старых, хлипких ворот. Лино с ужасом посмотрел на синеглазого.
— Ты сейчас хочешь..?
— Ну да. Ой, только не говори, будто никогда через заборы не лазил. Давай, шустрее! — посмеялся Хан и сделал первый прыжок. Через несколько секунд он уже стоял за территорией лагеря, широко улыбаясь. — Ну же, Лино! Ссыкло что-ли?
Рыжий помотал головой и полез вслед за Джисоном. Вышло у него конечно не с первого раза, давно он такими приключениями не страдал.
Хан, махнув ему рукой, побежал. Лино вслед за ним.
— Куда мы? — спросил Минхо, соответствуя его темпу.
Он озорно ухмыльнулся.
— Это сюрприз! Вот, можешь подержать что-нибудь, пока мы не доберёмся туда? — спросил
Джисон, его ухмылка превратилась в улыбку с закрытыми глазами. Ли подозрительно сузил глаза.
— Подержать что?
Он замедлил шаг, чтобы порыться в своей сумке.
— Я пока не могу тебе сказать!
— Хорошо, — пробормотал Минхо в замешательстве.
— Дай руку! — Хан чирикнул, протягивая руку, в которой он что-то держал.
Минхо послушался и протянул руку. Джисон вложил свою ладонь в руку старшего. Но в ней ничего не было!
— Просто подожди, пока мы не доберёмся "
туда", хорошо?
Ли почувствовал, как его лицо вспыхнуло красным. Почему он приложил столько усилий, чтобы просто подержать его за руку? Прежде, чем он смог придумать ответ на свой вопрос, Джисон вновь побежал, и вот они двигались по пустой дороге, которая вовсе не освещалась, держась за руки.
Пока они бежали, Лино почувствовал, как на его лице расползается улыбка, радость накатывала на него, как нежная волна. Затем отступала, втягивая дальше.
Рыжий широко улыбнулся, чувствуя, как ветер дует ему в лицо, и не яркие в ночной тьме волосы развивались на ветру. И вот они затормозили, Минхо понятия не имел о своем местоположении. И он почти уверен, что Джисон чувствует то же самое. Но они были слишком запыхавшимися, чтобы разговаривать. Хан остановился, тяжело дыша.
— Где мы? — отдышавшись, спросил Минхо.
— Почти пришли... — выдохнул Джисон и опять побежал.
Минхо не отставал. Они все ещё держались за руки, но Ли не
возражал. Вскоре, парни сделали еще одну остановку. Хан сказал, что Лино стоит закрыть глаза, и что синеглазый приведёт Минхо "туда". Тот нерешительно исполнил его просьбу, и они начали медленно двигаться. Ли почувствовал укол сомнения, когда спотыкался за Джисоном, ничего не видя.
"По сути, это похищение" — подумал Минхо со смехом.
— Пришли! — объявил Джисон, отпуская руку соседа.
Ли открыл глаза.
Море.
Они на берегу моря.
Он глубоко вздохнул, осматриваясь вокруг. И признать честно, это было потрясающе, луна висела над морем, вода спокойна и неподвижна, звёзды покрывали почти каждый дюйм неба и были такими яркими, что отражались в воде. Минхо улыбнулся и посмотрел на Джисона, у которого покоилась такая же нежная улыбка на лице. Он снова схватил рыжеволосого за руку и подвёл ближе к воде.
Они лежали бок о бок на песке, глядя на залитое звёздами небо. Минхо почувствовал, как его охватило ледяное спокойствие в этой тишине.
Было так много слов, которые нужно сказать, но ни одно из них не было правильным.
Единственные слова, что подходили — молчание. Это почти,
как если бы мир растаял, и остались только они. Ничего больше. Все проблемы исчезли, хотя бы на минуту.
Все было идеально.
До того момента, когда Хан начал раздеваться.
— Ты чего творишь?
— Искупаться хочу. Ты тоже поторапливайся!
— Холодно же! Какой купаться?
— Ой, какая ты неженка.
— Пошёл нахуй! — крикнул Минхо и плюнув на всё, достал свои плавки. Ему оставалось лишь надеяться, что Джисон не смотрит на его голый зад, а занят переодеванием.
Закончив, он подумал, стоит ли снимать футболку. Идти обратно в лагерь мокрым его не устраивало и в темноте, под слабым лунным светом не должны быть заметны его
секреты. А вот Хан уже заходил в воду, будучи голым по пояс. Минхо тихо сглотнул, вспоминая инцидент в душевой и пошёл за ним. Вода и вправду оказалась холодной и чтобы долго не мучаться, Ли сразу занырнул, пожалев об этом в первую секунду. Когда тело более менее привыкло, Минхо поднял голову из воды — Джисон стоял в море по пояс.
— Чего ждёшь? Первый же предложил!
— Да вот любуюсь стою, — мягко ответил Хан.
— Чем же?
—
Тобой.
У Ли дыхание перехватило и тело разом онемело от неожиданности. Да как он смеет говорить такое в его-то положении? Минхо, решая, что лучший способ ответить на своеобразный комплимент, будет месть. Он подплывает к Джисону и брызгает на его сухое тело водой, от чего тот сразу же кричит.
— Ты конченный что-ли? — орет Хан, съеживаясь.
— Ну, а чего ты расслабился? Поплыли уже!
До посиневших губ и ледяных конечностей парни дурачились в море под заново рождающимися звёздами. Камень на душе тонул в воде, освобождая место для приятной лёгкости.
И всё было хорошо, пока Джисон не заметил свет от фонаря и приближающийся силуэт к ним. Парни выбежали из воды и быстро натягивая на себя сухую одежду, побежали в сторону лагеря. Хан вновь держал Минхо за руку, создавая между холодными ладонями нужное тепло. Они мчались с широкими улыбками, обсуждая, кем же мог быть внезапный гость. Судя по сильному табачному запаху, это был никто иной, как спасатель, а попадаться ему на глаза хотелось в последнюю очередь. Адреналин зашкаливал в крови, а сердце буквально взрывалось от количества хороших эмоций. Впервые, за столь долгое время, Минхо чувствует себя так
счастливо. Он будто знал Джисона всю жизнь, настолько комфортно с ним находиться. Доверие, выстроенное с другими людьми не могло даже сравниться с тем, что выстроили они. Не зная ничего друг о друге, им хотелось навсегда остаться в этом моменте. Застыть во времени вдвоём и долго долго говорить обо всём.
Джисон никогда не влюблялся, а Минхо ищет смысл в каждой звезде.
